- И вы столь откровенно говорите мне об этом? - слегка удивилась Чаликова.
- O я, я! - радостно закивал барон. - C вами, фройляйн, я могу быть как вы сказали? - откровенным. Ведь это ваш последний разговор!
- В каком смысле? - нахмурилась Надя.
- В том самом, - заявил Херклафф. - Я буду вас кушать.
- Что? - вскрикнула Чаликова.
- Ням-ням, - уточнил барон. - Но поверьте, фройляйн, вы самая интересная собеседница, каковую я встречал за последние… ну так сто пятьдесят лет, и я буду очень радостен с вами побалакать. В смысле, перед ням-ням. Приятная беседа есть полезно для аппетит.
- Я буду кричать, - упавшим голосом проговорила Надя.
- Кричите на здоровье, - расплылся в ухмылке Херклафф. - Вам это не поможет, а только ускорит начало процесса. Так сказать, процесс пошел, хе-хе-хе.
- Извините, вы говорили что-то насчет ста пятидесяти лет назад, - немного успокоившись, заговорила Надя. Она уже отчасти смирилась с мыслью о том, что будет съедена, однако ее журналистское, да и чисто женское любопытство брали свое. - Неужели вы так давно живете на свете?
- O, да-да, очень давно, - подхватил Херклафф, - много давнее, чем вам кажется. - И, проницательно глянув на собеседницу, спросил: - Ведь вы интересовались судьбой княжны Марфы, не правда ли? - Надя кивнула. - Ее заколдовал я. И тех несчастных, которые находятся в образе этого, как его…
- Змея Горыныча?
- Да-да, Змей Горынича. И их тоже я. И так высококвалифицированно, что его, то есть их теперь никто не сможет расколдовайть.
- Даже вы?
- Ха, фройляйн, а вот этого я не говорил. Однако херр князь Григорий остался достаточно доволен. Ведь я настоящий чародей, а не какой-нибудь авантюрист и дилетант Каширский с его фройляйн Аннет Сергеевна!
- Вы и с ними знакомы, - покачала головой Надя.
- Ну да, знаком, - пренебрежительно хмыкнул барон, - однако особой приятности от этого знакомства не поимел… то есть не получил. Вот знакомство с вами для меня много-много приятней.
- Благодарю вас, Иоганн Вольфгангович… или как вас там зовут по-настоящему.
- Если хотите, то можете называть Иоганн Вольфганговичем. Но вообще-то меня зовут Эдуард Фридрихович.
- Тоже язык сломаешь, - вздохнула Чаликова.
- A разрешите узнать ваше настоящее имя? - полюбопытствовал Херклафф. Все-таки нехорошо кушать человека и даже не узнать, как его зовут.
- Ну, меня-то величать куда проще - Надя.
- Красивое имя. Если честно говорить, до мне даже как-то жаль кушать такую либе фройляйн, как вы.
- Ну так не кушайте! - подхватила Надя.
- Увы, - притворно вздохнул Херклафф. - Вы, фройляйн Надя, встали на моем пути, и я просто обязательно должен вас кушать. Уж такой орднунг.
И с этими словами колдун по призванию и людоед по душевному влечению демонстративно достал из одного кармана вилку и столовый нож, а из другого - белоснежную салфетку, каковую принялся аккуратно заправлять за столь же белоснежное жабо.
- Что, уже? - опечалилась Надя. - A я так хотела задать вам несколько вопросов…
- A-а, небольшое интервью? - хихикнул господин Херклафф. - Это пожалуйста. Так сказать, последнее пожелание перед ням-ням. Спрашивайте ваши вопросы, цайт еще достаточно.
- И я могу надеяться на откровенные ответы? - пристально глянула журналистка на своего собеседника.
- Ну конечно! - плотоядно осклабился Херклафф. - Все равно из этой комната наш разговор никуда не уйдет.
Надя медленно поднялась с кровати. Херклафф напрягся на стуле:
- И не думайте бежать, фройляйн! Дас ист совершенно бесполезно.
- Да нет, я просто хотела бы закурить. - Вообще-то Надя не была подвержена этой дурной привычке, но пачку сигарет на всякий случай при себе держала. Она подошла к громоздкому шкафу, где хранила немногочисленный багаж, и извлекла из своего узелка пачку "Мальборо", а заодно нажала кнопку диктофона, который всегда держала наготове. "Может быть, откровения людоеда пригодятся моим друзьям, - подумала Надя. - Это единственное, чем я еще смогу им помочь".
Чаликова вынырнула из шкафа, но запирать его не стала, а лишь прикрыла, оставив довольно широкий зазор:
- Не желаете?
- O найн, - решительно отказался господин Херклафф. - И вам не советую. Именно благодаря здоровому образу жизни и вегетарианской диете я при своем изрядно достопочтенном возрасте так хорошо выгляжу.
- A я с вашего позволения. - Чаликова прикурила прямо от свечки и вернулась на прежнее место.
- Ну что же, я к вашим услугам, - небрежно закинув ногу за ногу, сказал людоед.
Надя на миг задумалась - нужно было построить разговор так, чтобы за сорок минут, на которые была рассчитана кассета, узнать как можно больше.
* * *
Едва долгие осенние сумерки перешли в ночь, на родовом погосте Розенштернов неизвестно откуда появились две темных личности с лопатами.
- Вот здесь, что ли, - вполголоса сказал один злоумышленник, указывая на свежую могилу.
- Да не шепчи ты так, - весело ответил второй, - покойнички спят себе спокойненько, а живые сюда по ночам не ходят.
- Ты думаешь? - с сомнением покачал головой первый. - Ну ладно, начнем.
Они вонзили лопаты в холмик, аккуратно украшенный болотными цветами и скромными венками, и принялись раскапывать могилу. Судя по тому, как быстро дело продвигалось, им это занятие было и знакомо, и привычно.
- И чего им еще надо? - говорил первый, аккуратно откидывая мокрую болотную землю к подножию огромного замшелого камня. - Похоронили ведь честь по чести, какие могут быть сомнения?
- В нашем деле без сомнений никак не обойтись, - возразил второй и отряхнул землю со своего черного плаща. - Да по правде сказать, я бы и сам усумнился. Больно уж эти похороны были какими-то, уж не знаю, как лучше сказать, нарочитыми что ли.
- Ничего такого я не заметил.
- А я заметил. Все как будто нарочно старались убедить нас, что в гробу именно боярин Василий, однако крышку не открывали, даже когда читали прощальные речи. И потом, почему на похоронах не было хозяина?
- Ну, ты же слышал - захворал, мол.
- Не верю! - пристукнул заступом первый. - И еще, ежели покойник действительно царь-городский боярин, то могли бы уж найти возможность отправить его домой, а не хоронить тут, пускай даже на таком родовитом кладбище.
За раскопками и беседой злоумышленники не заметили, что они на погосте уже не одни. А когда спохватились, то было поздно: вокруг полураскопанной могилы стояли несколько весьма странных субъектов, и каждый держал в левой руке свечку.
- Мертвяки! - в ужасе вскрикнул второй гробокопатель и заметался по полуразрытой яме. Первый что-то бормотал и мелко крестился.
- А ну-ка, вылезайте! - выкрикнул маленький человечек, стоявший на самом краю могилы. То был домовой Кузька, а его спутниками были уже знакомые нам водяной, леший и две кикиморы.
Осквернители мелко дрожали и явно не желали вылезать наружу. Вернее, они бы и не смогли этого сделать, охваченные ужасом.
- Закопаем их здесь, и дело с концами, - предложил леший и, зачерпнув прямо в ладони горсть земли, швырнул в могилу. Этого хватило, чтобы оба гробокопателя, побросав свои заступы, выскочили наверх, где их тут же приняла в свои цепкие объятия доблестная нечисть.
- Стало быть, могилками промышляем? - придушенно-сладким голоском вопросил водяной. - Покойничков, стало быть, раздеваем?
- Некрофилы-археологи, - щегольнул домовой Кузька мудреным словечком, слышанным от "покойного боярина Василия".
- Чего? - наконец-то обрел дар речи один из гробокопателей. - Мы просто проверить хотели, на месте ли покойник… - Он осекся, почувствовав, как сообщник изловчившись лягнул его ногой. Но было уже поздно.
- Проверить, значит? - голосом, ничего хорошего не предвещавшим, проговорил леший. - И чего же вы хотели проверить? Покойнички по ночам не гуляют. В отличие от некоторых живых… Нет, все-таки напрасно мы выгнали вас из могилы, надо было вас там закопать.
- А еще не поздно, - хихикнула одна из кикимор.
- Не губите, родимые! - чуть не хором заголосили злоумышленники, бросившись на колени. - Не по своей воле мы тут, но по приказанию князя Григория…
- Это какого-такого князя Григория? - проскрипел леший. - Это того вурдалака поганого, что леса повырубил, всю честную нечисть с веками насиженного места согнал, а своим упырям волю дал?
- Давайте решать, что с ними делать, - прервал излияния корчмаря практичный Кузька.
- Они всего лишь люди служивые, - вздохнул водяной. - Что с таких возьмешь?
- Но проучить не мешало бы, - предложил леший. - В назидание князю Григорию.
- Защекочем! - радостно взвизгнули кикиморы и придвинулись ближе к гробокопателям.
- Да, пожалуй, это будет им самым подходящим наказанием, - согласился Кузька. Так как остальные не возражали, то кикиморы набросились на своих жертв. Над смиренным кладбищем раздались дикие вопли, перемежаемые истерическим хохотом.
В конце концов злоумышленники все-таки вырвались и с неимоверной скоростью побежали прочь со злополучного кладбища. Никто их не преследовал.
- Надо бы могилку-то закопать, - пробурчал леший. - А то непорядок все-таки. - Он нагнулся и вытащил из ямы обе лопаты. - Ух ты, что за хреновина! - вырвалось у корчмаря, когда он копнул рыхлую влажную землю и прямо под лопатой в тусклом свечном освещении что-то блеснуло.
- О, да это же золотое яблочко! - воскликнул Кузька, бережно отряхивая круглый блестящий предмет. - Мне Чумичка сказывал, что это колдовская вещь - по ней можно видеть, что происходит на каком угодно отдалении.
- А как она работает? - залюбопытничали кикиморы.
- Точно не знаю, - признался Кузька. - Надо будет показать боярину Василию, он мужик умный, разберется что к чему.
- Ясно одно, - подытожил леший. - Теперь мы знаем, каким образом все, что происходит здесь, тут же становится ведомо в Белой Пуще.
* * *
Ковер-самолет неспеша летел над ночными полями Белой Пущи, а его пассажиры вели столь же неспешную беседу.
- Когда я услышал, что боярин Василий убит в корчме, то решил, что поход по черную душу князя Григория отменяется, и потому не стал ждать вас на конюшне, - рассказывал Чумичка. - Разве ж я мог знать, что это неправда?
- Меня действительно пытались убить, - отвечал Дубов. - И тогда я воспользовался случаем и предпринял все необходимое, чтобы меня и впрямь числили среди мертвых.
- Ну вот, а я уже собирался было уходить, - продолжал колдун. - У них имеется особливый амбар, да ты, Василий, его знаешь, там хранится всякая колдовская утварь. Едва я прибыл в Белую Пущу под видом князя Длиннорукого, то в первую же ночь туда наведался и прихватил парочку шапок-невидимок. Такая шапка мне пригодилась, когда в Пуще неожиданно появился настоящий Длиннорукий, а меня заточили в темницу. Сегодня же я мог бы уйти и из кремля, но решил еще задержаться.
- И очень кстати, - подхватил Василий, - иначе бы нам нипочем оттуда не выбраться.
- Холодновато здесь, однако же, - поежился Беовульф. - Я-то всегда думал, что в небе чем выше, тем теплее - поближе к солнышку.
- Так ведь сейчас нет солнышка, - дельно возразил Чумичка. - Видишь, месяц один да звездочки?
- Жаль, одежки потеплее с собой не прихватили, - проворчал доблестный рыцарь, и тут его взор упал на Гренделя, который в волчьем облике продолжал бесчувственно лежать на ковре. - A вот им покамест и укутаюсь, зачем зря добру пропадать. Эй, Грендель! - принялся Беовульф тормошить своего заклятого приятеля, однако тот не подавал никаких признаков жизни. - Да что ты там, помер, что ли?
- A и вправду, - забеспокоился и Дубов, - что-то уж долго он в сознание не приходит.
- Отравился, - мрачно пробурчал Беовульф. - Князем Григорием. - И сам же громогласно захохотал.
Чумичка наклонился к Гренделю:
- Дышит. Сейчас приведем его в чувство. - C этими словами колдун извлек из-за пазухи небольшую скляночку ("Прямо как старина Серапионыч", подумал Василий) и побрызгал из нее на волка. И тот на глазах своих спутников превратился обратно в Гренделя.
- Где это я? - пробормотал он, приоткрыв глаза. - A, понимаю, нас зарубили, и мы на том свете. - И, немного помолчав, вполголоса продекламировал:
- Улетели мы в райские кущи
На коврах на крылатых своих…
- Должен вас огорчить, дорогой друг, - усмехнулся Дубов, - но до райских кущ нам еще ох как далеко. - И, как бы передразнивая Гренделя, нараспев прочитал:
- A помирать нам рановато,
Есть у нас еще дома дела!
- O, боярин Василий, да вы тоже поэт! - восхитился Грендель. - Ну а что до райских кущ, то мне их вовеки не увидать. Ведь я же оборотень…
- Отныне ты уже не оборотень! - торжественно провозгласил Чумичка. - Ты исполнил свое предназначение, и с тебя снято заклятие.
Грендель ничего не ответил и в изнеможении закрыл глаза. Зато Беовульф страшно воодушевился:
- Господа, такое событие всенепременнейше нужно отпраздновать! Полетели ко мне в замок, я выставлю свое лучшее вино, вековой выдержки. Еще мой дедушка говаривал, указывая на этот бочонок: "Внучек, а его ты откроешь в самый знаменательный день своей жизни". И вот этот день наступил! Вернее, ночь, но это уже не суть важно…
- Нет-нет, - возразил Дубов, - вы как хотите, а я должен лететь в замок к Его Величеству Александру. Вернее, к Наде. A утром, еще затемно - домой.
- Вы уж не в первый раз называете ее имя, - хмыкнул Беовульф. - Глянуть бы хоть одним глазком, что это за Надя такая.
- Да хоть обоими, - рассмеялся Василий. C этими словами он достал из внутреннего кармана своего боярского кафтана цветную фотокарточку, где Надя в венке из ромашек и васильков бежала по зеленому лугу.
Беовульф повернул карточку так, чтобы на нее падал лунный свет:
- Красивая девушка. И как нарисована! Боярин Василий, когда увидите художника, то скажите, что я ему хорошо заплачу за свое изображение. C мечом и в золотой цепи.
- Позвольте мне. - Чумичка принял от Беовульфа карточку и провел над нею ладонью. Даже при тусклом свете ущербной луны стало заметно, что краски поблекли, а лицо Нади как бы погрустнело. - Слушай, Василий, - понизил голос Чумичка, - не хочу тебя пугать, но Надежда действительно в опасности.
- Что?! - вскричал Дубов.
- Ей грозит страшная смерть, - продолжал Чумичка. - И не когда-то вообще, а прямо сейчас. И если мы не вмешаемся, то будет поздно.
- Ну так полетели быстрее! - взревел Беовульф. - Эй, дружище Грендель, просыпайся, нас опять ждут великие дела!
Чумичка тем временем бормотал какие-то новые заклинания, отчего ковер-самолет резко ускорил ход. И вскоре на смену бескрайним полям Белопущенского княжества путникам предстали столь же бескрайние болота Новой Ютландии, перемежающиеся перелесками и озерцами. То тут, то там в едва занимающейся заре темнели рыцарские замки, хотя большинство из них на самом деле представляли собой обычный дом с одной-двумя башенками - как бы замок Беовульфа в миниатюре.
- Что поделаешь, - пояснил по этому поводу Беовульф, - так уж повелось у нас в Мухоморье: доблестных рыцарей что собак нерезаных, а замков на всех не хватает. Да и мне посчастливилось только потому, что мой предок был приближенным королевича Георга. Но вы не подумайте, наши рыцари хоть и небогатые, но самые всамделишние!
- Я в этом не сомневаюсь, - невпопад ответил Василий. Он не слишком внимательно слушал разглагольствования Беовульфа - его мысли были заняты совсем другим.
И вскоре ковер по команде Чумички стал снижаться - впереди показались смутные очертания королевского замка.
* * *
В кабинете покойного князя Григория шло чрезвычайное ночное совещание. За столом восседал глава тайного приказа барон Альберт, рядом с ним примостился старший воевода Селифан, остальные приближенные Григория разместились кто где на принесенных с собой стульях. Здесь же, стараясь особо не привлекать к себе внимания, находились и Каширский с Анной Сергеевной. Вид у всех присутствующих был более чем встревоженный, один лишь Альберт, насколько удавалось, старался держаться бодро и уверенно.
- Господа, я пригласил вас, дабы сообщить прискорбную весть: князь Григорий скоропостижно скончался, - негромко, но прочувствованно сказал барон. - А вернее, был злодейски убит.
- Кем? - истерично выкрикнул кто-то из дальнего угла.
На лице барона отразилось искреннее горе и возмущение:
- Князеубийцы - это так называемые доблестные рыцари Грендель и Беовульф, а также некто боярин Василий, - барон сделал паузу, как бы потрясенный наглостью злодеев. - Первые двое негодяев - подданные Ново-Ютландского короля Александра, а Василий хоть и прибыл из Царь-Города, но, насколько нам ведомо, сей поганец пользуется королевским расположением.
- Надеюсь, они схвачены живыми? - плотоядно оскалившись, спросил пожилой упырь, постельничий князя Григория.
- Увы, - горестно вздохнул барон Альберт, - им всем удалось бежать, так же как и их проклятому сообщнику, колдуну Чумичке. Я тоже дрался, не щадя живота своего, - барон выдержал эффектную паузу, чтобы все запомнили его героизм, - но что я мог сделать один против троих злодеев? И в этом явная недоработка, досадная оплошность нашей стражи и тайных служб.
- Мы должны объявить войну Мухоморью! - загалдели упыри. - Злодейство должно быть смыто кровью!
- Полностью согласен, - твердо сказал барон, когда шум смолк, - но в настоящее время перед нами стоят более насущные задачи. Что же до этого мерзкого Мухоморья и его жалкого короля Александра, то здесь своих целей мы добьемся иными средствами. Нынче же утром туда отправится известный вам князь Длиннорукий, а следом за ним… Ну, впрочем, это уже мелочи. Но главное, могу вас только заверить, господа, что и Александр, и его рыцари еще горько пожалеют о своих деяниях. - Барон вновь сделал многозначительную паузу, изобразив на своем челе великие заботы о судьбах государства. - Меня же сейчас гораздо более тревожит то, как будет продолжаться жизнь у нас, в княжестве Белая Пуща.
- А что, - удивился воевода Селифан, никогда не блиставший дальновидностью, - у нас-то все тихо да спокойно. А ежели чего, так войско на что? И ваш тайный приказ?
Барон, похоже, ждал подобного заявления.
- Боюсь, господа, что вы недооцениваете всей сложности положения, грустно покачал головой Альберт. - Тишь да покой в нашем княжестве держались лишь благодаря железной воле князя Григория. - Оглядев притихших соратников, барон спросил: - А что дальше будет? Вы же знаете наших людишек - им только волю дай… Да и упыри-вурдалаки на местах того гляди распоясаются. Кто может быть уверен, что нас с вами они станут слушаться так же, как князя Григория?
Собрание примолкло - умом каждый понимал правоту слов барона, хотя и согласиться с ними было нелегко. Тем более что если не все, то многие были бы не прочь занять место покойного князя, но получалось, что барон уже всех обскакал.
- Для того чтобы удержать власть, мы должны быть заедино, - будто прочитав их мысли, примирительно продолжал Альберт. - Все наши разномыслия не должны выходить за стены кремля. Вы согласны?