Лицо его засветилось.
- Молодец! - воскликнул он. - Я все думал, какую бы песню припомнить. Вот она…
Он приложил ухо к деке гитары, потрогал струны и, выпрямившись, лихо запел:
Крутится, вертится шар голубой,
Крутится, вертится над головой…
И долго потом звучала у меня в душе эта чудная старая песенка.
Тормозные реакторы "Аякса" заглохли - мы вышли на орбиту вокруг Регины. Мы были все же довольно далеко от планеты - на видеоэкранах она выглядела, как Луна во время полнолуния.
Наступил великий час Знания, час отчаяния или надежды. В течение последних дней люди едва прикасались к еде. Все были переполнены тревожным ожиданием. Только Сеймур выглядел вполне спокойным; чуть заметная ироническая улыбка не сходила с его губ.
- Никаких чертей мы там не обнаружим! Иначе они давно уже вошли бы с нами в радиосвязь…
- Может быть, они еще не изобрели радио, - парировал я. - Может, они до этого никогда не дойдут. Почему обязательно связывать разум с техникой?
- При сходных условиях… - начал он.
- Никакие условия не могут быть совсем схожими, - возразил я. - Представь себе, что у них есть радиосвязь на физиологической основе… Но слабой мощности.
- Чепуха! - презрительно буркнул он.
Я хорошо понимал его. Больше чумы он боялся бьющих через край надежд. Он опасался, что разочарование приведет к новой волне душевных заболеваний. И разумеется, был прав.
Первые же сведения были удручающими. Регина оказалась просто-напросто ледяной пустыней. Правда, имелись и свободные океаны, занимающие около трети поверхности. Но все остальное было покрыто льдом. Специалисты были единодушны - при таких обстоятельствах на Регине не может быть разумной жизни. Даже если в далекие геологические эры и существовала жизнь или даже цивилизация, то она не могла бы устоять против тысячелетнего процесса оледенения.
Так говорили специалисты. Это было логично, но никому не хотелось верить в это. Почему бы и не уцелеть разумным существам? Ведь они могли жить как амфибии в океане…
Наши телескопы были достаточно мощными, но в их объективы не попадало ничего, кроме сугробов и ледяных образований. Фотографии были просто обезнадеживающими - они ничем не отличались от земных арктических снимков.
Но некоторые данные были удивительны. Прежде всего атмосфера: она была намного тоньше и разреженнее земной, но зато очень богата кислородом. И температуры были не так уж низки - минус десять-пятнадцать градусов на экваторе днем. Были запущены три зонда, два из которых вернулись на "Аякс". Первый установил наличие бактериальной среды на поверхности планеты. Другой принес пробу из океана - она была чрезвычайно богата планктоном и низшей растительностью. Третий зонд, снабженный телепередатчиком, остался на планете… Днем и ночью возле экранов дежурили специалисты. И они увидели потрясающие вещи - какие-то темные гладкие предметы двигались возле поверхности и в глубине океана - что-то вроде подлодок или гигантских рыб. Однажды какие-то странные белые предметы пролетели в воздухе - может, хлопья снега, поднятые ветром, а может, и птицы.
Научный совет "Аякса" был совершенно сбит с толку. Ни одна гипотеза не давала удовлетворительного объяснения виденного. Медленное и постепенное остывание планеты из-за уменьшения активности здешнего солнца предполагало совсем иную картину. И все же факты оставались фактами. Очевидно, в океане имелось изобилие растительности, которая выделяла кислород. И, по всей видимости, существовала какая-то жизнь - может быть, рыбы и даже млекопитающие, которые легко переносили оледенение.
Дела совсем запутались, когда в следующих пробах были обнаружены некоторые вирусы, обычно связанные с более высокими формами белкового обмена. Мы попали на планету, очень похожую на нашу и все-таки резко отличную от Земли.
Подошло время сделать решительный шаг - послать на Регину одну из наших ракет с экипажем. На борту у нас было всего три ракеты - самая большая на десять мест. Оставалось выяснить, не будет ли бактериальная и вирусная среда планеты опасной Для человека.
После некоторого разочарования население звездолета вновь оживилось. Каждый лихорадочно занимался по своей специальности, обрабатывая пробы. Я включился в группу биологов. Никаких неожиданностей не случилось. И клеточный и молекулярный состав проб ничем не отличался от земного. Те же самые аминокислоты, те же молекулярные цепочки, тот же обмен, г0 же размножение. Не произошло ни малейшее сенсации. Теоретически ни вирусная, ни бактериальная среды не могли быть опасны для людей. Но все это надлежало проверить и практически. Что касается состава воздуха, атмосферного давления и силы, гравитации - ничего лучше нельзя было и желать. Мы должны были чувствовать себя почти как на Земле.
"Аякс" продолжал обращаться вокруг Регины. Большая белая планета ярко светилась. Совсем как наше Солнце, пылала в черноте Сигма. Первая к звезде планета, как мы и ожидали, оказалась почти копией нашего Меркурия. Третья - как Сатурн. Не оставалось сомнений, что Регина - наша единственная надежда.
Однажды вечером меня неожиданно вызвал Хенк. Я ни на минуту не забывал о нашем последнем разговоре. Но не забыл ли о нем комендант? До сих пор никакой особой задачи на меня не возлагали.
Я застал Хенка в хорошем настроении. Слегка возбужденный, он прохаживался по своему просторному кабинету. На этот раз он пожал мне руку - очень сердечно, даже несколько торжественно, как мне показалось.
- Только что окончилось заседание совета, - сказал он. - Есть для тебя хорошая новость.
Я молчал в полном недоумении. Новости бывают разные.
- Совет решил послать на Регину нашу ракету "Фортуна" с экипажем из восьми человек… Командиром назначен ты.
Все, что угодно, я ожидал услышать, только не это. Он, наверное, заметил удивление на моем лице, потому что поторопился сказать:
- Ничего удивительного в этом нет! Ты самый молодой, это верно. Но в то же время ты больше других сохранил физические и духовные силы…
- Хорошо, - подчинился я. - А кто остальные?
- Пилотом будет Зверев; надеюсь, ты с ним хорошо знаком?
Да, я хорошо знал его. Этот сухой, жилистый сибиряк, высокий, как мачта, провел полжизни в Заполярье. Вторым членом экипажа был Кастелло - сильная и интересная личность, бывший директор одного из крупнейших африканских заповедников. Правда, шанс обнаружить на Регине слона или жирафа равнялся нулю, но главным достоинством Кастелло была привычка к суровой жизни среди природы. Не напрасно шутили в его адрес, что он может пощекотать самого свирепого крокодила. В экипаж, естественно, был включен и Толя - как океанолог. Но совершенной неожиданностью для меня оказалось то, что полетит и Сеймур. На следующий день наш телепередатчик на Регине неожиданно угас. Это нас сильно озадачило. Дежурная группа утверждала, что техническое повреждение исключено. Наблюдатели успели заметить, что на передатчик свалилось нечто белое, как сугроб, хотя, по всем данным, кругом не было ни снежных наносов, ни льдин.
На Регину был послан новый телезонд, но и ему не удалось раскрыть тайны. Холодная пустыня была такой же немой и необитаемой, а замолчавший передатчик одиноко торчал среди ледяного поля. Только в океане иногда появлялись темные пятна, но нам ни разу не удалось засечь их локатором. В конце концов мы решили, что они не имеют отношения к животному миру.
"Фортуна" "приземлилась" легко и плавно. Мне, как командиру, выпала честь первым ступить на лед Регины. Никогда не забыть эти прекрасные минуты. Я стоял, изумленный среди белой сияющей пустыни, не смея вздохнуть - такой. чистотой и спокойным величием дышала равнина. Наверное, я забыл настоящий цвет земного неба, но то, что я видел сейчас, показалось мне несравненно более нежным и теплым. Особенно поразило меня солнце - настоящее яркое тропическое солнце, повисшее в зените. Я не ощутил никакого холода. Чувствовал только свежесть воздуха, необычайную легкость своих первых шагов. По трапу "Фортуны" спустился Зверев, его глаза излучали восторг.
Мы тут же принялись за дело. Надо было спустить сани, дом, весь остальной багаж.
По программе первого дня мы втроем с Толей и Кастелло должны были съездить к океану - километров за двадцать от места приземления. Мы отправились на четырехместных санях с большим багажником. Сани были закрытыми, с прозрачными стенками. Запаса топлива для плазменного двигателя хватило бы на пару тысяч километров. Перед самым отъездом Кастелло сунул в багажник какой-то футляр.
- Что это? - спросил я.
- Как что?.. Удочки.
- Ты думаешь половить рыбу?
- Мне не приходилось видеть океан без рыбы, - уверенно сказал он.
- А если в этом водятся гремучие змеи?
- Справимся как-нибудь.
Мы опустили герметический люк и тронулись под прощальные восклицания остающихся.
Кругом расстилались ледяные поля, покрытые тончайшим налетом снега. Изредка встречались неровности и ледяные холмы - вот и все. Пустыня оставалась пустыней, без каких-либо признаков жизни. На нежной пелене снега были бы заметны даже мышиные следы.
Потом мы стояли на берегу океана и затаив дыхание смотрели на бескрайнюю водную ширь. В’ глубокой синеве словно было что-то искусственное, химическое, как раствор синьки. Ни единая волна не бороздила поверхность. Ближе к горизонту океан казался почти черным; это придавало ему весьма зловещий вид. Пока Толя брал пробы, Кастелло ловко собрал удилище. Тонкая леска была очень крепкой - на ней можно было выволочь на берег и моржа.
- А наживка? - спросил я.
- Рыбе - рыбу, - улыбнулся он.
И показал мне кусочек розовой лососины - отлично законсервированной, приятного свежего цвета.
- Немного солоновата, - сказал Кастелло. - Но будем надеяться, что здешняя рыба не очень привередлива.
Он взмахнул удилищем. Было видно, что он хороший рыбак, - наживка упала в пятидесяти метрах от берега.
Не прошло и двух минут, как поплавок резко ушел в воду. Когда я взглянул на Кастелло, его лицо было белым от волнения.
- Что-то есть! - воскликнул он, бесконечно удивленный.
- Ты уверен?
- Совершенно точно. Я чувствую, как тянет…
Мы с Толей были взволнованы не меньше, го бы ни оказалось на крючке, это будет первым внеземным животным, которого увидят глаза человека. Кастелло довольно медленно крутил катушку, очевидно, наслаждаясь рыбацкой удачей. В этот момент мне хотелось лягнуть его.
- Нельзя ли побыстрее?
- Спокойно, - ответил Кастелло. - Оно не убежит…
К нашему удивлению, он вытащил обыкновенную рыбешку. Ну, не совсем обыкновенную - она была совершенно черного цвета, с маленькими розовыми пятнышками на спине, как у форели. Кастелло изучал ее около десяти минут, особенно внимательно рассмотрев жабры и зубы.
- Просто рыба! - наконец констатировал он. - Проделать такое путь из-за обыкновенной рыбешки!..
Он поменял крючок на новый, размером с человеческий палец. На крючок насадил только что пойманную добычу.
- Посмотрим, что будет сейчас, - пробормотал он.
На этот раз мы прождали около получаса. Я начал было отчаиваться, когда Кастелло снова энергично подсек улов. По его горящим глазам я понял, что на этот раз удача больше.
- Крупная! - подал он голос. И тут же добавил: - Не меньше тюленя.
Наконец то, что так яростно билось на крючке, шлепнулось на лед. Вид этого существа изумил нас. Это было что-то черное, с короткой блестящей щетиной, похожее одновременно на выдру и на маленького тюленя. Но голова его была совершенно рыбья.
- Вот так штука! - после тщательного изучения зверя сказал Толя. - Это млекопитающее. Дышит жабрами, а потомство кормит молоком, как обыкновенная кошка. Похоже, этот океан полон чудес…
- Пора ехать! - сказал я. - Нарушаем график.
Забрав добычу, мы тронулись в путь. На этот раз мы скользили на запад, в сторону заходящего солнца. Кастелло связался с базой - там все шло нормально.
Ледяная равнина простиралась перед нами по-прежнему безжизненная и однообразная. Мы были достаточно возбуждены и не обращали на окрестности никакого внимания. Говорили только об океане, о тайнах, которые он скрывает. Особенно радовало нас то, что мы обнаружили млекопитающее, хотя бы и с жабрами. Толя предполагал, что в океане непременно есть и другие животные - более высокого вида.
- Может быть, вся эволюция прошла у них в океане, - говорил он. - А суша всегда была пустыней…
- Похоже, что это не так, - сказал Кастелло. - Глуши двигатель! Но на тормоза не жми……
Я выключил мотор. Сани продолжали бесшумно скользить по инерции…
- Что такое?..
- Глядите! - сказал он чуть ли не шепотом, словно боясь спугнуть кого-то. На небольшом ледяном холмике, немного правее нас, сидело удивительно знакомое существо. То была просто-напросто собака. Правда, она немного смахивала на гиену - такая же грива торчала у нее на шее - и все-таки собака.
- Что за чертовщина! - воскликнул пораженный Толя, созерцая чудо, неподвижно восседавшее на льду. - Может быть, у нас начались галлюцинации?
- Заводи! - сказал Кастелло. - Подъедем к ней…
Двигатель негромко заурчал, сани легко заскользили по склону холмика. У меня было такое чувство, что собака смотрит мне прямо в глаза - испуганно и зло. Когда мы были от нее в десятке метров, она вдруг отвратительно взвыла и бросилась удирать. Я выжал педаль скорости, сани рванулись и полетели по льду. И все же наша попытка догнать беглянку провалилась. Животное бежало с необыкновенной скоростью - около семидесяти километров в час. Это было бы пустяком для саней, если бы не началось неровное поле, усеянное ямами и ледяными глыбами. Не было никакого смысла ломать себе шею из-за простой собаки. Кастелло открыл люк и схватился за оружие.
- Оставь! - крикнул я. - У нас будет время поймать ее.
Кастелло захлопнул люк, я уменьшил скорость, чтобы развернуться.
Собака скоро пропала из виду.
Я сориентировался и поехал в сторону базы. Долго молчали.
- Чем же может здесь питаться собака? - задумчиво произнес Кастелло.
- Это дикая собака, - ответил я. - А они, как известно, питаются более мелкими и слабыми животными…
- А чем, в свою очередь, питаются эти мелкие животные? Травой? Насекомыми?..
- Рыбой, - улыбнулся Толя.
- Но нам не попадалось никаких следов.
- Собачьих в том числе. Однако собаки есть.
Наше открытие действительно было потрясающим. Млекопитающее в океане - это было допустимо и, в общем-то, естественно. Но собака на льду? Собака не могла быть не чем иным, как последним звеном очень долгой эволюционной цепи. И этот эволюционный процесс должен был развиваться при условиях, очень близких к земным, чтобы прийти к похожему результату. Но тогда вставал вопрос: куда делись другие животные?.. И каким образом во время долгого периода оледенения мог уцелеть единственный вид?
- Может быть, не единственный? - вслух подумал Кастелло. - Хотя я не могу себе представить другие… И где?..
- Только рядом с океаном, - сказал я. - Только там есть пища,
- Логично! - согласился Толя,
Скоро мы прибыли в лагерь. Дом был готов и выглядел очень уютно. Температура внутри была совершенно нормальной, так что спать мы могли со всеми удобствами. Добыча Кастелло вызвала настоящую сенсацию - все сгрудились вокруг диковинного зверя.
На экране появилось оживленное лицо Хенка - его серые глаза лучились теплом.
- Поздравляю с успехом! - сказал он. - Честно говоря, я ожидал увидеть все, что угодно, только не собаку…
Я рассказал ему о наших предположениях, но на "Аяксе" уже и без нас обдумывали эти вопросы.
- Не худо бы поймать живую собаку! - сказал Хенк. - Попробуйте воспользоваться усыпляющим зарядом.
- Будет вам собака, - успокоил я. - Даже если она здесь единственная.
- Все же надо быть осторожнее, - добавил он. - Представь себе, что они собираются в большие стаи… Трое должны спать в ракете - скажем, Зверев, доктор Ула и Сеймур… Остальные могут оставаться на базе.
Скоро все улеглись. Видимо, настоящий воздух опьянил меня - я словно потонул в бездне. Если бы какая-то часть моего сознания бодрствовала, я бы, наверное, испугался, что никогда не проснусь. И все же я проснулся мгновенно - от ужасающего треска. Я открыл глаза и не увидел над собой потолка. Надо мной в черном небе горели яркие звезды, в тот же миг яркий свет залил все кругом. То, что я увидел вслед за тем, превосходило любое воображение. Над моей головой навис, как сугроб, огромный зверь. В ужасной пасти поблескивали чудовищные клыки. В следующее мгновение рука моя протянулась к бластеру, я нажал спуск. Огненное пятно вспыхнуло на груди зверя. Он качнулся, словно пытаясь отступить, потом грохнулся на останки нашего дома.
Только теперь я понял, что светится большой прожектор ракеты, превративший ночь в день. Все мы вскочили на ноги. Я пересчитал людей. Не хватало одного - Ноймана. Я сразу сообразил, что зверь, падая, накрыл его. С великим трудом нам удалось вытащить беднягу из-под огромного мягкого живота чудовища. Он был едва жив. Тем временем подбежали трое из ракеты. Ула внимательно осмотрела Ноймана.
- Надеюсь, удастся его спасти, - сказала она. - Нужна операция. На "Аяксе".
Мне некогда было ждать связи со звездолетом, поэтому я сказал Звереву:
- Немедленно вылезай с Улой и Нойманом…
Пока остальные занимались переноской пострадавшего на ракету, Зверев кратко рассказал мне о случившемся. Ночной гость сначала приблизился к большему из двух объектов - к ракете. Но здесь любопытство обошлось ему дорого. Силовое поле болезненно ранило его - это мы поняли по обгоревшим передним лапам животного. Разумеется, тут же сработала сигнализация. Зверев кинулся к иллюминатору. Ничего не было видно во мраке ночи. Тогда он включил прожектор и увидел нечто огромное, которое бешеными скачками неслось к нашему дому. Остальное я рассказал ему сам.
Уложив Ноймана в ракету, мы стали рассматривать зверя. Он сильно походил на гигантского белого медведя. Его могучие лапы несколько напоминали ласты. От нашего земного медведя он отличался, кроме размеров, еще и коротким мощным хвостом, на который он, возможно, опирался. И шерсть на нем была гораздо длиннее и мягче. Толя измерил медведя - длина его оказалась больше четырех метров.
- Самый страшный его земной сородич, гризли, - дитя по сравнению с этой тушей, - сказал Кастелло. - Если б ты опоздал на одну секунду…
Мы осмотрели аппаратуру - все было в полном порядке. Дом пострадал сильнее. Ничего не оставалось, как начать восстанавливать разрушенное жилье.
Утром я вышел на связь с Хенком и подробно доложил о случившемся. Он с любопытством разглядывал чудовище.
- Сами мы виноваты! - мрачно сказал он. - Нетрудно было догадаться… Раз есть собаки, почему бы не быть медведям…
"Фортуна" сделала один за другим пять рейсов. Сейчас нас было на льду двадцать человек, мы располагали разнообразным снаряжением. Построили три новых домика, собрали катер. В нашем распоряжении был мощный вездеход, для которого на Регине не могло быть серьезных преград. При необходимости он мог, как крот, пройти и под настоящей ледяной горой.