- Ничегошеньки не понял, - признался Лорен.
- Здесь в ЛВТ на нашем ЛИНАКе можно достичь такой энергии протонов, при которой симметрия проявляется достаточно четко. Поэтому и скульптура наша названа оптимистичнее. Стефенс склонился над компьютером, где Курита все еще разбирался с программой.
- Спасибо, что не прерываешь нашу беседу, - с едкой иронией бросил он Курите.
Их дружеская перепалка и взаимные подначки напомнили Лорену Боба Сандовала и Марка Бирна из "Солнечного сияния", подтрунивающих друг над другом в жанре незамысловатой деревенской комедии.
- Ты слишком усложняешь, - не выдержал Курита, - теория Калуцы - Клейна вовсе ни к чему в твоих объяснениях. И вообще твой треп жутко невразумителен, наводишь только тень на плетень.
- Раз я выражаюсь сложно и недоступно, значит, я гений, - парировал Стефенс.
- Был бы гением, защитился бы еще три-четыре года назад.
- Как можно писать диссертацию, если я постоянно углубляюсь в тайны природы и мои взгляды на рождение и строение Вселенной все время меняются?
- Всегда найдет себе оправдание, - глядя на Лорена, пожаловался Курита.
Чтобы прервать затянувшуюся пикировку, Лорен решил задать какой-нибудь вопрос.
- А как вы, - Лорен на секунду замешкался, подыскивая слова, - как вы изучаете эти ваши частицы?
- Сейчас расскажу, - бодро продолжил Стефенс. - Два наших ускорителя разгоняют частицы навстречу друг другу. Один разгоняет протоны, другой - антипротоны. Частицы сталкиваются и аннигилируют. Это похоже на... - Стефенс задумался. - Вы когда-нибудь охотились на уток?
- Собираюсь поохотиться на этой неделе.
- И я тоже. Так вот, предположим, мы пошли на охоту вместе. И вот мы направили ружья навстречу, ствол в ствол, и одновременно нажали курки.
- Предположим лучше, что мы этого не сделаем.
- Тогда, - не обращая внимания на слова Лорена, продолжал Стефенс, - пороховые заряды столкнутся так же, как частицы на нашем ЛИНАКе. Но вместо дроби у нас протоны и антипротоны. Мы исследуем, что происходит при столкновениях. А происходит выделение энергии в виде множества рождающихся частиц, примерно так же, как во время "большого взрыва" при создании Вселенной.
- Более-менее понятно.
- Необозримое разнообразие частиц в нашей Вселенной при высоких энергиях уменьшается до всего лишь нескольких видов. И мы, возможно, на мгновение получаем те недостающие семь пространственных измерений, которые предсказал Калуца еще лет девяносто тому назад...
- Оставь Калуцу и Клейна в покое, - опять встрял Курита, - это лишнее для таких объяснений.
В ответ Стефенс замахнулся, чтобы снова отвесить ему подзатыльник, но по зрелом размышлении передумал и продолжил повествование.
- Ожидалось подтверждение этому в эксперименте, но пока ничего не получилось. Энергия будто проваливается куда-то. Тим назвал этот эффект энергетическим колодцем.
- Тим Джерниган?
- Да. Энергия исчезает бесследно. Непонятно куда.
- Энергия исчезает кратковременно, - вмешался Курита. - Поэтому все недоумевают. Мой коллега весьма обеспокоен тем, - при этом Курита ядовито улыбнулся в сторону Стефенса, - что, несмотря на правильно поставленный эксперимент, ему так и не удалось обнаружить следы недостающих координатных осей: шести пространственных и одной временной.
- Их не так-то просто выявить, - теперь Стефенс говорил больше для Куриты, чем для Лорена, - потому что наши детекторы частиц четырехмерные, они могут уловить лишь след дополнительных компонент.
- Я благодарю вас за интересные объяснения, - произнес Лорен, - но все эти дополнительные пространственные и временные компоненты выше моего понимания.
- Мой коллега тоже мало что смыслит, - любезно улыбнулся Курита.
- Давай, мели ерунду, - огрызнулся Стефенс, - что-то твоя диссертация застряла на мертвой точке, салага, никак с места не сдвинешься.
- Я продвинулся дальше тебя.
- Ха. Это еще как посмотреть.
- Я уже написал программу моделирования.
- Запусти ее вначале, болван, потом хвастай.
Забавно все-таки было бы познакомить этих парней с Сандовалом и Бирном, подумал Лорен. Грандиозное получилось бы зрелище.
Курита наконец закончил возню с предустановкой скорости "большого взрыва". Лорен вперился в экран. Появилась тусклая серебристая линия.
- Вдоль этой линии сталкиваются пучки частиц в ускорителе, - прокомментировал Стефенс.
Внизу высветились числа и математические значки, некоторые из них Лорен смутно припоминал со школьных времен.
Две светящиеся точки побежали навстречу друг другу вдоль прямой линии и столкнулись, вызвав яркий каскад разлетавшихся во все стороны осколков, как при взрыве бомбы. Вдруг вся картина застыла, счетчик времени замер на отметке десять в минус тридцать шестой степени.
- Это первые мгновения взаимодействия, - пояснил Стефенс, наклоняясь ближе к дисплею. - Симметрия уже нарушена, от суперсилы отщепилось гравитационное взаимодействие, но и дальше будет на что посмотреть. Пока еще физики не успели идентифицировать все родившиеся при этом событии частицы, но некоторые уже известны. - Стефенс показал пальцем на один из осколков на экране. На фоне разноцветных частичек и их траекторий его рука оказалась совсем не к месту.
Лорен присмотрелся к маленькой голубой сфере с буквой d, на которую указывал Стефенс.
- Эта частица называется d-кварк. Кварки имеют квантовое число "цвет", но этот "цвет" не имеет никакого отношения к реальному цвету, это условное название. Здесь все кварки помечены голубым, их тут большинство, это естественно при столь высоких температурах.
Лорен тщетно пытался припомнить, что же такое кварк. Затем Стефенс ткнул пальцем в оранжевую капельку с надписью Z.
- А это промежуточный векторный бозон. В дальнейшем он распадется на электрон, позитрон и частицу Хиггса. Это что такое? - Стефенс повернулся к Курите. - Ну-ка поверни картинку на сорок пять градусов.
- Вокруг какой оси?
- Игрек.
- Ручаюсь, - Стефенс снова обратился к Лорену, - до сих пор, кроме меня, никто не заметил этого.
Курита набрал на клавиатуре команду, и изображение послушно повернулось на одну восьмую оборота.
- Видите? Эти брызги частиц? - Стефенс указал на яркие треки, выходящие из одной точки. - Это называется... - Он замешкался, отдавая себе отчет, что название вряд ли что-нибудь скажет Лорену. - Ну, это... очень-очень редко встречающееся в природе явление. - Он торжествующе посмотрел на Куриту. - Пометь и запиши.
- И не подумаю, - саркастически ухмыльнулся Курита. - Это моя диссертация.
Он постучал по клавиатуре, на экране возник куб, переместился к центру так, чтобы все частицы оказались внутри.
- Он заносит картинку в память компьютера, - прокомментировал Стефенс. - Сейчас продолжим.
Куб исчез, Курита вернул изображения.
- Давай дальше. - Стефенс убрал руку с экрана.
Картина вновь пришла в движение, напомнив Лорену замедленную видеосъемку образования грозовой тучи. Рождались сонмы новых частиц, по разноцветным траекториям двигаясь во все стороны.
- Стоп! - приказал Стефенс.
Изображение застыло. Внизу высветилось: событие длилось десять в минус двадцать девятой степени секунды.
- Здесь-то все и ломается. Посмотрите на этих тварей, - Стефенс с отвращением показал на множество новых частиц. - Фотоны! Электроны! Нейтрино! А вот нейтроны и протоны, из них впоследствии образуется дейтерий. Энергия превратилась во все эти частицы, но часть куда-то исчезла бесследно.
- В энергетический колодец?
- Да, так это назвал Тим.
Курита отменил останов, и процесс продолжился, облако частиц расширилось. Наконец все рассеялось, осталась лишь тусклая линия столкновения двух первичных частиц, породивших все остальные. Куб исчез, на этом зрелище закончилось.
Лорен задумался. ЛВТ, весь этот колоссальный комплекс, впитавший в себя новейшие достижения науки и техники, предназначен, оказывается, для изучения никому не видимых мельчайших субстанций, не влияющих ни на чью жизнь. Что это, спасение или грех? И если грех, то какой? Суета?
Они пытаются проникнуть в тайну Сотворения мира. На кой черт?
- А что было до большого взрыва?
- Это мы вряд ли когда узнаем, - ответил Стефенс.
- Существовало ли тогда что-нибудь, кроме Бога?
Стефенс раскрыл было рот для ответа, но вдруг призадумался. Тут вмешался Курита:
- С чего ты взял, что не узнаем? Помнишь, что сказал Паскуаль Иордан еще во время второй мировой войны? Он сказал, что звезда может возникнуть из ничего, потому что ее отрицательная гравитационная энергия по абсолютной величине равна ее энергии массы покоя, так что суммарная энергия нулевая.
Стефенс замахал рукой, как бы отгоняя назойливую муху.
- А от возникновения звезды всего один шажок, - настаивал Курита, - до создания Вселенной из пустоты, вернее, из физического вакуума.
- Весьма заманчиво, - вставил Лорен.
- Я не шибко разбираюсь в космологии, - уклончиво ответил Стефенс.
- Может, когда-нибудь и человек научится творить материю из ничего подобно Богу, - философски заметил Курита.
- Пока мы не нуждаемся в предположении о существовании Бога, - решил пояснить Стефенс, - но по крайней мере мы чувствуем руку творца. Нам открылись некоторые фундаментальные законы Вселенной, можно даже рассчитать первые мгновения ее жизни, когда симметрия еще не была нарушена и когда существовало одиннадцатимерное пространство Калуцы - Клейна. Но мы не знаем, почему законы именно таковы и что было до "большого взрыва", еще до существования Вселенной.
Лорен слушал затаив дыхание. Эти парни, на первый взгляд недалекие комедианты, на самом деле не чужды вопросам богословия. Более того, они искренне пытаются понять роль Господа в нашем мире. Или, быть может, современная физика и богословие переплелись столь тесно, что уже не различишь, где кончается одно и начинается другое?
- Вообще-то я атеист, поэтому не силен в теологии. - Стефенс пожал плечами. Затем добавил невпопад: - Хотя мои родители квакеры.
- А мои родители баптисты, - выпалил Курита, - ну и что? Слушай! Нам надо создать маленькую вселенную на нашем ускорителе. Потрясная идея, а?
- Да пошел ты, Йоша, со своими бредовыми идеями, - лениво отмахнулся Стефенс.
Лорен понял, что сейчас их перебранка возобновится, и поспешил вернуться к расследованию убийства.
- Скажите, пожалуйста, - спросил он, - каков Тим Джерниган в качестве начальника?
- Мне не приходилось работать под его руководством сколь-нибудь значительное время, - ответил Стефенс.
- Понимаете, - вмешался Курита, - мы следим за аппаратурой, за режимами ее функционирования, а обсуждать постановку и результаты экспериментов нас не приглашают. Но иногда мне случается с ним поговорить. Он не важничает, хоть и начальник, вполне доступен.
- Да, к тому же сногсшибательный физик, - добавил Стефенс.
- Блестяще разбирается, - согласился Курита. - С ним и Сингхом никто не сравнится. Дейльх всегда советуется с Тимом.
- Похоже, Дейльх не захочет говорить со мной, - подумал вслух Лорен.
- Неудивительно, он весь поглощен мечтой о Нобелевской премии, поэтому тратит свое "драгоценное" время лишь на беседы с теми, кто может быть ему полезен.
- Дело в том, - объяснил Курита, - что сам он никогда не дотянет до уровня мыслителя, генератора идей. Дейльх просто не может обойтись без Тима и Сингха, вот он и запрягает их. И отказывается от всех секретных работ, потому что их результаты нельзя публиковать в открытой печати. А ему так хочется быть приглашенным в Стокгольм!
- Он что, - озадаченно спросил Лорен, - совсем не ведет никаких секретных исследований?
- Никаких. Военные много чего предлагали ему, но он всегда отказывается.
- А мне сказали, что он недавно улетел в Вашингтон по какому-то секретному делу.
Стефенс и Курита удивленно переглянулись.
- Впервые об этом слышим.
Острая боль пронзила поясницу. Лорен передвинул кобуру вперед, выпрямил одну ногу, потягиваясь.
- Вы не заметили чего-нибудь необычного в пятницу или субботу? Постарайтесь вспомнить, - попросил он парней.
- В эти дни было полно людей, - стал припоминать Стефенс, - я не всех из них знаю. Вначале я занимался заменой неисправного модуля в адронном калориметре, это было в ночь с четверга на пятницу. А следующей ночью, помнится, пришлось чинить вентилятор в конференц-зале, там разместили буфет. Вот, пожалуй, и все.
- Я тоже не заметил ничего необычного, - подтвердил Курита.
- Тогда не покажете ли мне ускоритель?
- Пожалуйста, - сказал Курита, - но он далеко, в нескольких милях отсюда. Здесь только пульт управления.
- Там нет ничего интересного, это просто длинный тоннель с трубой внутри для разгоняемых частиц.
- А почему пульт управления находится так далеко от места столкновения пучков? - спросил Лорен, напрягая и потягивая ногу, пытаясь унять радикулитную боль.
- Дело в том, что здесь много всякой электроники, она дает наводки на чувствительные детекторы частиц. Поэтому все, что касается управления, отнесено подальше от детекторов. Информация с них снимается с помощью оптоволоконного кабеля.
Какой бы еще вопрос задать, размышлял Лорен, разглядывая обстановку необъятного помещения: дисплеи с метровыми голографическими экранами, небольшие, но мощные компьютеры, принтеры, графопостроители и всевозможные устройства непонятного предназначения. Нагромождение современной аппаратуры, переваривающей немыслимые потоки информации от циклопических размеров ускорителя, зарытого под землей за мили отсюда, - и все это наворочено ради мельчайших невидимых частичек. Невероятно.
- Не хотите взглянуть на "Крэй"? - предложил Стефенс. - Это наш суперкомпьютер. Впечатляющее зрелище.
Лорен захватил свои ксерокопии, и они втроем вышли в коридор. Мимо время от времени сновали бородачи в джинсах и спортивных майках, на ходу здороваясь с экскурсоводами Лорена. Троица вошла через одну из дверей в ярко освещенную комнату, уставленную столами с дисплеями. В центре на элегантной подставке стояла главная достопримечательность - пластмассовый прозрачный тетраэдр высотой менее метра с черной поликарбонатной начинкой. Словно родители, гордящиеся своим отпрыском, Стефенс и Курита благоговейно остановились перед "Крэем". На подставке красовался приклеенный неким шутником лист бумаги с надписью красным фломастером: "Здесь покоится Гейзенберг". Сверху из суперкомпьютера выходили прозрачные трубки охлаждающей системы.
- Ваш компьютер чем-то напоминает агрегат "Макдональдса", - пошутил Лорен.
- Так же быстро готовит, только не еду, а информацию, - в тон ему заметил один из лаборантов.
- А недавно, в пятницу утром, в него попал электрон высокой энергии, - с дурацкой серьезностью сообщил Стефенс.
- Да, я наслышан о сбое компьютера, - подхватил Лорен.
- Понимаете, кроме обычных электронов, составляющих материю, вся Вселенная заполнена невидимыми электронами с отрицательной энергией. Эту гипотезу высказал Дирак.
Лорен, не улавливая юмора, внимательно слушал.
- Так вот, иногда из этого невидимого моря вдруг выпрыгивает какой-нибудь электрон и вступает во взаимодействие с материей. С нашим "Крэем" это случается регулярно, раз в неделю. И тогда компьютер выходит из строя. - Стефенс с готовностью осклабился. - Представляете, какой он у нас нежный? Чувствует даже невидимое.
Затем они показали Лорену мастерскую Стефенса с валявшимися тут и там пакетами из-под картофельных чипсов. Оттуда перешли в конференц-зал, ставший буфетом и заставленный столами и торговыми автоматами. По пути Курита наукообразно убеждал Стефенса в необходимости создания мини-вселенной с помощью ускорителя.
- А как повлияет, - поинтересовался Лорен, - ваша новая вселенная на уже существующую?
- Взорвемся к черту, - порадовал Стефенс.
- Тогда искренне желаю вам неудачи в этом эксперименте.
- Чушь! - возразил Курита. - Все будет в порядке! - Затем доверительно посмотрел на Лорена. - За что я ценю своего коллегу, так это за его доскональное знание теории Калуцы - Клейна. Настоящий эксперт!
- Говори по существу, - насупился Стефенс.
- Понимаете, в чем загвоздка, - витийствовал Курита, - надо устроить эксперимент так, чтобы исчезли нужные компоненты пространства и времени. В начальный момент создания искусственной вселенной возникают девять пространственных измерений и два временных. А затем остаются три пространственных оси и одна временная, то есть четырехмерное пространство-время. Так вот, надо сделать так, чтобы наше пространство-время не пересекалось с пространством-временем новой вселенной. Тогда они никак не будут влиять друг на друга.
- Ну и как же ты собираешься воплотить свои бредни в жизнь? - ехидно поддел Стефенс.
- Ты ведь эксперт, подскажешь мне.
- Ха-ха. Жди. Когда рак на горе свистнет.
Зайдя в очередную комнату, троица обнаружила там Вильяма Пашиенса, все еще болтающего с кем-то по телефону. Лорен прислушался, но разговор не имел никакого отношения к интересовавшему его делу. Пашиенс усиленно убеждал кого-то выйти на сверхурочную работу, тот категорически возражал. Стефенс и Курита вышли в коридор, пылко продолжая разборку.
- Все посмотрел? - осведомился Пашиенс, повесив трубку.
- Кое-что увидел.
- Подвезти тебя до поезда?
- Конечно.
Лорен попрощался со Стефенсом и Куритой, пожав руки и поблагодарив их, и вышел с Пашиенсом под ослепительное солнце к автостоянке. Лужи высохли, от проливного дождя не осталось и следа. Лорен надел темные очки.
- Как прошла экскурсия? - с интересом спросил Пашиенс, заводя "блэйзер".
- Клоуны. Им не хватает только грима и приклеенных носов.
- Они всего лишь лаборанты. Тебе надо бы побеседовать с настоящими учеными. - Пашиенс вырулил со стоянки. - Как-то раз одному из этих парней я, помнится, "починил" машинку для сшивания бумаг. Он растерянно высунулся в коридор, а я как раз проходил мимо. Оказалось, в степлере просто кончилась проволока для скобок. Я в десять секунд вставил ее, и степлер заработал. Не Лаборатория, а дурдом. И откуда здесь берутся такие полудурки?
В каждой шутке есть доля правды, подумал Лорен. Пашиенс, наверно, неспроста иронизирует. Собирается провести кое-какие изменения в ЛВТ. Не в степлерах, разумеется.
Не поговорить ли с Джерниганом? Нет, не теперь, его надо загонять в угол, когда рядом нет сторожевых собак - его жены и Пашиенса.
- Ты видел Власика в маглеве? - спросил Пашиенс.
- Я там не встретил ни души.
- Жалко. - Пашиенс включил третью скорость. - Замечательная технология, а поезд пустует.
- Да, люди слишком любят свои автомобили.
- Некоторые все же, наверно, ездят поездом.
- Да. Из тех, кто живет в городе.
- Власик - физик-теоретик. Он приехал из Восточной Европы много лет назад. Очень любит кататься на маглеве, иногда весь день взад-вперед ездит. Особенно когда озадачен нелегкой проблемой. Сидит в костюме, при галстуке и смотрит на движущийся в окне мир. Утверждает, что это помогает ему лучше представить частицы с релятивистскими скоростями.
- Я его не видел.