Часть вторая
Март 2015 года, Франкфурт-на-Майне. Клаус Оттерсбах
"Противостояние вокруг Ирана нарастает", - привычно вещал Шпигель.
"Ахмадинеджад согласился на присутствие международной комиссии, но подчеркнул, что в случае агрессии народ Ирана будет защищать себя всеми имеющимися средствами. По данным израильской разведки, Иран располагает некоторым количеством ракет с ядерными боеголовками…"
Это они пишут уже дай Один памяти, десяток лет…
А это уже FAZ, интересно:
"Тибетские повстанцы начали очередное наступление к югу от Лхасы. По новым сообщениям, двое лидеров восстания приговорены правительством Китая к смертной казни… бла-бла… Войска НАТО, введенные в Непал два месяца тому назад, начали передвижение к тибетской границе".
Все хуже и хуже. Что же там творится? Войска НАТО против Китая - да ведь это уже серьезно!
А казалось, проблема возникнет в первую очередь в Иране.
Я допил кофе, сунул чашку в посудомоечную машину. Закрыл ноутбук с лентой новостей. Отчего-то вспомнились прекраснодушные рассуждения Ингрид, одной из моих нынешних коллег.
- К счастью, время мировых войн миновало. Все войны происходят и будут дальше происходить где-то там, внизу, а нас это не коснется.
В этом счастливом убеждении пребывают не только мои соотечественники. Благополучные детство и юность прочно убедили их в том, что все неприятности случаются "где-то внизу". Голод бывает в Африке, а войны - на Ближнем Востоке. Наверное, потому, что эти южные народности - они какие-то не такие, слишком агрессивные, недостаточно развиты, в общем, кто их разберет? Мы тоже раньше были такими, но теперь мы умные, справедливые и гуманные. У нас ничего такого произойти не может. А так как эти народности недоразвиты, у них все равно не хватит средств и возможностей достать нас хотя бы ракетами.
Ранняя весна встретила мокрым снегом, я ступал осторожно, опасаясь, что промокнут ботинки. В Сибири снег совсем другой, раньше я такой встречал только на горнолыжных курортах - сухой, скрипучий, рассыпчатый. Скорее бы уж кончилась эта слякоть… Я спустился в подземку. Машина у меня есть, но во Франкфурте из-за пробок я не вижу смысла ехать куда-то на машине.
Народу в этот час было полно. Я ехал в переполненном вагоне, держась за верхнюю петлю. По привычке разглядывал людей. Урку. Почти все здесь, или даже все - урку. А так, по виду, даже не скажешь, что они принципиально от нас отличаются. Более того, эта мысль первое время казалась отвратительной. Даже после того, как я скрепя сердце принес клятву хальтаяты.
Две симпатичные белокурые девчушки… Высокий чернокожий парень в коротком пальто. Бабушка с седыми локонами, выбившимися из-под аккуратной шляпки. Мужчина с карликовым черным пуделем. Еще двое мужчин, неторопливо переговариваются. Девушка уставилась в мобильный телефон. Может быть, сейчас она читает книгу или размышляет над научной проблемой.
А может быть, и скорее всего - просматривает фейсбук и узнает о событиях из мира своих подруг и друзей, таких же однообразных, как у нее самой - кто-то поссорился, кто-то помирился, кто-то сходил в сауну или кабак, а у кого-то день рождения…
Любой из этих людей может оказаться амару и моим братом или сестрой - но с наибольшей вероятностью им не является.
Если бы хальтаята могла пройти мирно и благополучно, согласно плану А, мы бы сохранили им подземку, и все их айфоны и фейсбуки. В реальности же неизвестно что будет. Иран. Тибет. Россия. Мировые хищники уже много лет готовятся к схватке. Война будет в любом случае, с амару - или без. Единственная цель амару - уцелеть в этой войне.
Вот уже полгода я работаю в странной организации, официально - Институт гуманитарных исследований, фактически - филиал ОПБ. Большая часть сотрудников и не подозревают об истинной подоплеке нашей организации. Они нашли неплохую синекуру - платят им в три раза больше, чем рабочему или медсестре, а делать толком ничего не нужно: статистика, опросы и тесты групп населения, доклады, отчеты, документация, презентации…
Юлия тоже не знает ничего про ОПБ. Мы сидим с ней в одной комнате, с видом на Таунус-парк. В данный момент Юлия подкрашивает ногти. Ногти у нее свои, не накладные, она что-то объясняла про аллергию, но собственные она отращивает до такого состояния и обрабатывает так, что от накладных их практически не отличить.
- Клаус, - говорит она, - так ты пойдешь со мной на днюху? Будут интересные люди, обещаю. Не пожалеешь.
- Там, наверное, будет сплошной русский…
- Перестань. Никакого русского. Именинница им плохо владеет. Двое гостей из Израиля, минимум трое немцев и один голландец. Так что только английский.
На вечер субботы у меня были другие планы. Но какой-то приборчик внутри срабатывает, подает сигнал - это может быть полезным, и я машинально киваю.
- Ладно, идем.
- Отлично! Я тебя встречу у метро, и пойдем вместе. А то там трудно найти.
Я догадываюсь, что Юлии нужен кавалер - она недавно разошлась с бойфрендом. Надо же доказать, что есть масса мужчин, которым она нужна; вот я и буду изображать эту массу. Скайп на моем экране вспыхивает. Я надеваю наушники.
Конечно, звонит Майер, теперь он - мой непосредственный руководитель. Этот бывший врач тоже сделал в ОПБ карьеру, теперь он глава немецкого отделения организации.
Меня до сих пор слегка передергивает, когда я вижу это лицо, с длинным носом и лысиной. Майер говорит из какого-то безличного кабинета, за его спиной алеет на стене абстракционистская живопись в раме.
- Оттерсбах, во-первых, когда вы выйдете на контакт?
- Я уже установил связь, - говорю я неторопливо, хотя внутри все сжимается, - думаю, на днях мы назначим встречу. Через неделю, вероятно.
Это значит, придется снова сдавать кого-то из своих. В первый раз, чтобы мне вообще поверили, я принес им лан-код от Лаккамири и сдал самого Анквиллу. Анквилле с его седьмой ступенью ятихири ничего не стоило уйти от преследования, более того, в бою он уложил четверых агентов ОПБ.
Но мне было не по себе.
В этот раз я намеревался снова сдать Иллу, которая теперь работала в Мюнхене психологом-консультантом. Она, конечно, снова сумеет уйти, а это место у нее все равно уже на грани провала. Но тем не менее, это всегда неприятно. Не люблю я такие игры.
- Во-вторых, мне нужен отчет по работе института, все выявленные случаи паралюдей.
- Как обычно, отчет будет сдан в пятницу, то есть завтра… Случаи выявляются ежедневно. И все я беру под контроль.
В самом деле, сейчас я знал около сотни скрытых амару в одном только Франкфурте, и никого из них нельзя было забрать в имата, даже подростков, раз уж институт их выявил. К счастью, ОПБ больше не занималось изъятием потенциальных амару и изуверскими их исследованиями - они уже накопили материал, но все эти люди контролировались, я передавал их списки также и нашим, чтобы с ними ни в коем случае не выходили на контакт. Пусть ищут амару в других местах. Потому что контакт с этими, за которыми следит ОПБ, для нас смертельно опасен.
- Скажите, Оттерсбах, вам не представляется странным кое-что? Институт работает два года, выявлено уже более тысячи потенциальных паралюдей. И до сих пор ваши соплеменники ни на кого из них не попытались выйти.
- Нет, мне не представляется это странным, герр Майер, - вежливо ответил я, - насколько я знаю, агентов среди паралюдей очень немного, ведь и самих паралюдей очень мало. В Германии действуют два, может быть, три агента. И скорее всего, они не во Франкфурте.
- Ну хорошо, работайте. И готовьтесь к рандеву в четверг.
Этой встречи я добивался полтора года.
Не то, чтобы время это прошло даром. Мы сумели выяснить многое, и некоторая доля моего участия в этом была. Например, мы узнали, что ОПБ в наибольшей степени европейская организация, ее филиал есть в США, но вторичный; другие страны почти не охвачены ОПБ. Вывод о ее всемирном характере был преждевременным. Я знаю главу ОПБ, многих людей в иерархии; но правда в том, что финансируют и поддерживают организацию люди, вовсе не состоящие в ней. Сами агенты ОПБ - в сущности, марионетки, а выяснить нужно, кто дергает за ниточки, и кто в итоге содержит этот забавный кукольный театр.
Пьер Барт - нейтрально-европейское имя. Не обязательно франкоязычное - Пьером могли назвать и немца, и уж тем более, немецкого швейцарца (пусть и просится тут более логичное Петер). И даже голландца в принципе. Барт - тоже, откуда угодно может происходить человек с таким именем. Вначале я предположил, что он швейцарец.
Но Барт оказался австрийцем. С некоторой все-таки долей французской крови - по бабушке. Перед встречей я изучил его биографию. Ничего особенного. В целом.
Но сейчас это не так важно. Важно то, что Барт по сравнению даже с Майером - не такой уж мелочью - очень крупная рыба, фактически, он на самом верху ОПБ, хотя пост представляется не таким уж значительным - заместитель координатора европейского филиала. Выше него только сам шеф, которого я видел однажды на приеме в Лозанне, но представлен ему так и не был; надутый итальянский индюк по фамилии Моретти.
- Вы что-то волнуетесь, как девственница перед первой ночью, - бросил Майер. Я внутренне содрогнулся от его солдафонской тупости, но натянул вежливую улыбку.
О Энлиль, откуда берутся в наше время настолько тупые, непроходимо тупые и грубые люди? Пусть это урку, но ведь он закончил медицинский факультет, он как-то сделал карьеру…
Впрочем, с вышестоящими вести себя он умеет - это с нами, подчиненными, можно не церемониться.
Я рассеянно окинул взглядом японский ресторан. Понаблюдал за золотой рыбкой, снующей среди водорослей в аквариуме.
- Что-то не несут нам заказ… конечно, герр Майер, все-таки встреча важная для нас, не так ли?
- Не волнуйтесь, трахать он вас не будет, у него стандартная ориентация.
А может, Майер до сих пор видит во мне беспомощного парня в наручниках, который когда-то был в его власти? И никак не может понять, что то время закончилось?
Барта я узнал издали. Хотя он мало напоминал себя на фото и видео - в жизни видный ОПБ-шник оказался приятнее. Чем-то похож на американца - раскованной открытой улыбкой, высоким ростом? Барт был одет неброско и дорого, в синие тона, подходящие к его темно-каштановой шевелюре. Рукопожатие Барта оказалось в меру крепким и располагающим.
Японочка-официантка подскочила к нам. Барт сделал заказ. Затем, улыбаясь, взглянул на меня.
- Значит, вы и есть тот самый Клаус… ничего, что я так неофициально? Тот самый Оттерсбах, который побывал в самом логове противника и остался на стороне человечества?
- Перебежал, - уточнил зачем-то Майер. Барт глянул на него.
- Да, - сказал я, - это совершенно точное выражение. Я решил остаться на стороне человечества. Плохое ли, хорошее - но оно у нас только одно, и другого не будет.
- Не жалеете о своем решении? - остро глянул на меня Барт.
- Нет.
Мне принесли заказ - роллы. Я ловко перехватил палочки - по-китайски. Меня учил, помнится, Рока, теперь он работает у себя на первой родине, в Китае.
Барт пригубил имбирного пива.
- Герр Оттерсбах… я понимаю, вы давно изложили всю информацию. Но ведь вы единственный из нас, кто побывал в поселении паралюдей. Откровенно говоря, меня мучает любопытство. Больше пока никому не удалось, ни одному из наших агентов.
- Да, это верно, что-то не возвращаются агенты из этого поселения, - подтвердил Майер. Я печально пожал плечами.
После того, как я сообщил лан-код Лаккамири, попыток внедрения - нелегально и через вербовку новых урку - было предпринято более десятка. Но я знал об этих попытках, и каждый раз агента убивали на подходе. Двое из них успели сделать несколько снимков и передать незначительную информацию. Потом лан-код попросту сменили.
- Но я действительно рассказал все, вы можете ознакомиться с отчетом.
- Да я, конечно же, ознакомился! Меня интересует другое: личный опыт. Впечатления. Вам понравилось там, Оттерсбах? Только откровенно.
- Откровенно… да, конечно. Там хорошо. Настроение светлое, приподнятое. Много зелени, много музыки, танцев, смеха. А сам город - это такая смесь обычной экологической деревни с гипертехнологиями.
- Там приятно жить? - жадно спросил Барт.
- Да, очень, - честно сказал я.
Японочка поставила заказ перед Бартом. Майер тем временем расправлялся со своей рыбой вилкой и ножом с видом нацистского хирурга, делающего операцию подопытному без наркоза.
- Но вы все же сделали другой выбор.
- Танцы… цветы, природа, дети, радость, веселье… все это хорошо. Но все это, к сожалению, маскирует другую, гораздо более неприятную вещь. Знаете, на плакатах нацистов тоже всегда были изображены милые белокурые дети и женщины. Эти люди - паралюди - стремятся к мировому господству, и это, к сожалению, факт. Я уверен, что надо их остановить, пока не поздно.
Барт задумчиво кушал роллы.
- Послушайте, - он ткнул палочкой в мою сторону, - ну а почему вы считаете, что их надо остановить? Кому принадлежит мировое господство сейчас? Финансовой олигархии. Магнатам. Высокопоставленным миллиардерам… Почему это лучше, чем эти ваши паралюди?
- Они не мои.
- Неважно.
- Знаете, - сказал я задумчиво, - однажды один из сотрудников нашей организации сказал мне так….. на этой земле чистых и праведных - нет. Все хороши. Но разница в другом. Мы хотим, чтобы вот этот мир, такой, как он есть - сохранился. Чтобы нелепый, иногда жестокий, иногда печальный, пестрый человеческий мир - все-таки жил. А они хотят уничтожить этот мир. Вот примерно так…
- Но ведь они, как я понимаю, именно считают себя чистыми и праведными? На основе генетического анализа… Бред, конечно…
- Да нет, - я покачал головой, - они вообще не употребляют таких понятий. Эти понятия, герр Барт - религиозны. А паралюди вообще далеки от религии. Они считают, что у них - исходя из научных данных - другие интересы и другие склонности в жизни, нежели у нормальных людей. И это, честно говоря, пугает еще больше…
Я вдруг поймал себя на том, что мне интересно с Бартом. Вне зависимости от важности контакта с высоким чином в ОПБ. Мне интересно общаться с ним! Честно говоря, давно уже не встречал новых людей, с которыми было бы так увлекательно.
- Пусть занимаются своими другими склонностями где-нибудь за колючей проволокой, - брякнул Майер. Я заметил, что Барта тоже слегка передернуло. Мы взглянули друг другу в глаза, и Барт вдруг едва заметно улыбнулся.
- Знаете что, герр Оттерсбах? Откровенно говоря, я хотел бы пригласить вас к себе. Встретимся в моем офисе в сити. Как насчет следующего четверга, например? После обеда?
Это была удача, несомненная, стопроцентная удача. К концу вечера мы выпили на брудершафт и были уже Клаус и Пьер. Я знал, что эта встреча будет чем-то вроде собеседования - начальство решило меня повысить. Но не ожидал такого успеха. Интересно, чем я обязан этому?
Тем, что Барт неожиданно оказался родственной душой? Все эти недомолвки, взгляды, понимание с полуслова - хотя, казалось бы, что может быть общего у меня с ним, высоким чином ОПБ? А вот бывает же такое.
И мрачнеющий Майер, под конец вечера ставший со мной очень вежливым и распрощавшийся без единой полицейской шуточки. Похоже из роли парня-в-наручниках я перешел в амплуа любимца-начальства.
Дома я сделал кофе и уселся в кресло, не открывая ноутбука. Откинул голову. Представил, что на колени ко мне запрыгнул кот… Как сейчас не хватает Кикса!
И ведь можно было забрать его у Джессики. Но я не стал. У Джессики кот отлично прижился, а я все-таки разведчик. Со мной может случиться все, что угодно (думать так приятно для самолюбия, несмотря на то, что это чистая правда).
Итак, Барт и его биография. Найти сведения о нем в интернете не составляло труда.
Австриец из Зальцбурга, он происходил из семьи потомственных интеллигентов. Отец его был профессором теологии, мать имела ученую степень по социологии и происходила из аристократической семьи, по матери он был фон Гаттен, и нередко в интернете встречалось даже такое написание фамилии - Барт фон Гаттен. Мать же обеспечила семье кругленькое состояние и долю в одном мировом концерне, совладельцем которого стал родной брат Пьера, Жюль (видимо, в этой семье была мода на французские имена).
Сам Пьер Барт пошел по ученой линии и защитил доктора в Венском университете по специальности "право". Работал адвокатом. Имел какие-то финансовые дела с братом, в результате чего стал входить в сотню самых обеспеченных австрийцев.
В последние пять лет числился консультантом Института общественного развития - так для общественности именовалась наша засекреченная организация. То есть по сути с момента основания ОПБ он присутствовал в ней.
Что касается семейной жизни, Барт был женат, затем разведен, в интрижках замечен не был. Жена, образованная, но вовсе не именитая женщина из простой семьи, получившая после развода сумму, достаточную для жизни, сейчас живет в Зальцбурге, работает искусствоведом. От брака у Барта осталась дочь. Вот эта дочь и была единственной странностью в гладкой биографии адвоката. Она закончила медицинский институт, стала неврологом, некоторое время работала в Вене. Моя ровесница. И вдруг около шести лет тому назад она исчезла, да так, что о ней ничего не было слышно. Во всяком случае, поверхностный сетевой поиск не дал ничего.
Изучая биографию Барта я сначала оставил этот факт на потом.
Ладно, это выяснится как-нибудь. Я открыл ноутбук - не черный рабочий, а второй, в корпусе от "Сони". На самом деле в него был встроен кита, амарский прибор.
В наше время, к счастью, разведчику-амару не обязательно устраивать тайники в канализации и оставлять шифрованные записки в ящиках "до востребования". Нет и необходимости годами жить в полной изоляции от своих. То есть не знаю, как устраивается разведка в человеческом мире, а у нас - свои приборы и связь, в которую невозможно ни встроиться, ни прослушать приборами из урканского мира.
Я немного полистал Аранас - амарский собственный аналог интернета. Впрочем, бледный аналог. Хотя и существует он уже лет сто. Но у амару как-то не появилось того богатства и многоцветья, коими отличается интернет. Аранас нужен нам только для общения - новости, письма, тексты, ну еще передача картин и музыки. Специальных "сетевых библиотек" и сборников файлов нет - зачем они нужны, если каждая имата располагает собственным Хранилищем, а каждое Хранилище дублируется также и в электронном виде, и доступ к нему из Аранаса не закрыт… Я могу в любой момент почитать любую книгу или послушать музыку, лежащую в Хранилище австралийской, южноамериканской или египетской имата. Там есть также и произведения специфически виртуальные, например, электронные картины.
Чертовски любопытно анализировать вот такие различия. Сравнивая Аранас и интернет, только и понимаешь, что последний на самом деле состоит наполовину из рекламы - явной и скрытой, а вторая половина по большей части хвастовство и самовозвеличивание, меряние отростками и придание собственной, не слишком значительной личности, лучезарного блеска в соцсетях и на порталах.