12
Совесть Дэзи
Дэзи явилась к Эпсору через день. Ее лицо было измучено.
- Не знаю, - сказала она, - годится ли вам это, но кажется, что так… И Эпсор взял в руки донесение дипломатического сыщика о странной стрельбе капитана Бирро, который так таки и не получил повышения по службе. Это казалось капитану несправедливым и он говорил об этом довольно много. А дипломатическому сыщику надобно оправдывать свое жалованье.
- Вы умница, - сказал Эпсор ей, - оно самое. То есть такие штуки можно вытворять только с Идитолом. Но этот чорт изобретатель делает вещи и почище. Но вы понимаете в чем дело: у него агенты видимо. Или это уже в чьих то руках… эта штука то молчит почти по полгода, а то вот по-сыпятся такие вещи чуть не каждый день в разных концах света.
- Но если это у кого-нибудь в руках, то это очень опасно.
- Ну, конечно, - сказал Эпсор, перечитывая донесение.
- И ваш Идитол, очевидно, невозможная гадость.
- Все становится одинаковым в руках у человека, - ответил он ей.
- Это может плохо кончиться. Я боюсь за вас.
Он усмехнулся и показал ей рукой на проспект банка, где было выведено готическими буквами: "Осия Лавуэрс". Она покачала головой. И спросила:
- Но вы, по крайней мере, довольны?
- Очень. Ясно, что правительство еще ничего не чует. Это - главное.
- Как дорого стоит ваше доброе отношение, - промолвила она.
Он взял ее за руку и заглянул ей в глаза.
Она поглядела ему в глаза и сказала тихо:
- Вы значит меня никогда не любили…
А через час ее бешенные объятия, страстные слезы и крики, сказали ему, что она стала любить его еще больше.
13
Плебс сопротивляется
Газетчики разнесли слово "Идитол" по всему свету. Нивесть что писалось о нем. Оказалось, что это новый сорт динамита, что его купила какая то экзотическая республика и что строится по Жюль Верну пушка, которая будет стрелять Идитолом на луну. Вышли папиросы "Идитол". Конфеты, пудра, велосипеды и револьверы "Идитол". Были интервью с учеными. Один говорил о субатомной энергии, другой о нитридах, - это проще, но верней. Социалистические газеты говорили об Идитоле с ненавистью. Они уверяли, что это вовсе не взрывчатое вещество, а новый сорт искусственного горючего, приготовление которого очень дешево, и горючее это перевернет всю технику. Двигатель с Идитолом стоит дешевле дизеля, турбины, и даже ветряной мельницы. Эксплоатация понятна даже ребенку. Чем это кончится! - Зальют угольные шахты, бросят нефть и "белый уголь". Миллионы людей останутся без работы. По подсчетам "Красного Флага" на улицу будет выкинуто до тринадцати миллионов взрослых и подростков. Что это такое! Как вы думаете? Долой Идитол!
В ответ на эту агитацию в Америке забастовали нефтяники. Брожение шло повсюду. Стачки, массовые расстрелы и локауты. Расстрелы и стачки. Локауты и поджоги. Зашевелились и металлисты. Ибо Идитол, по сведениям социалистических органов, отменял железные дороги.
14
Никольс чувствует себя в центре событий
Никольс вышел из госпиталя и отдыхал. Он получил отпуск и шатался без дела. Он таки заработал кое что на этом деле. За что - он сам не мог сказать. Но ему платили за рассказы, и немало. Заплатили собственно трое. Но они много дали.
Он вернулся на родину. Зашел к себе в контору. Рассказал сослуживцам все сначала.
Был праздник и Никольс гулял. Как то он залез в рабочий квартал и проходя около манежа заинтересовался плакатом: "Долой Идитол" - он вошел и попал на митинг.
Манеж был набит битком. Духота невозможная. Никольс протискался и стал слушать. Охрипший оратор выкрикивал:
- Вот около меня сидит инженер Стифс. Он был так добр, что за недурное вознаграждение… (хохот и аплодисменты в зале: инженер тоже смеется) за скромное вознаграждение, говорю я, перечел, все что написано об этом новом средстве удушения рабочего класса. Он составил доклад союзу, из которого видно, чего мы можем ожидать от этой адской смеси, именуемой Идитолом… Товарищи, мы накануне нового натиска капиталистов, натиска решительного и последнего. Если у них здесь сорвется, они не выдержат. Что там говорить о техническом прогрессе. Почему это, чорт возьми, мы - именно мы - должны расплачиваться нашим мясом за этот прогресс? (гул одобрения и крики "правильно", "долой Идитол"). Инженер Стифс может вам подтвердить, что по его выкладкам, введение такого мощного технического средства, как этот собачий Идитол, при современном положении дела могло бы сократить рабочий день ровно на два с половиной часа. Так я говорю? ("Правильно" - "долой капиталистов"). Товарищи, разве они собираются уменьшать рабочее время, - что мы видим вместо этого: локауты и локауты. Они пишут, что локауты вызываются забастовками, - а почему не наоборот? ("Вот именно"). Мы бунтуем, говорят они, - ложь и клевета: это они не хотят жить в мире с нами. А если они скажут теперь мне, что они думают, что это я не хочу жить в мире с ними, я отвечу: да, товарищи, я не хочу жить с вами в мире, - потому что после Пенсильванских гекатомб я знаю, что с вами жить в мире нельзя (аплодисменты и крики).
Затем говорит инженер Стифс. Он говорил гладко, примирительно, покланиваясь направо и налево, но и он сказал, что хотя он и не социалист, но полагает, что тот, кто использовывает гений техники ("гений техники" повторил он не раз, упирая на это выражение) не для счастья человечества, тот поступает, мягко выражаясь, негуманно.
Засим вылез некто мелкий и странный, и Никольс вздрогнул. Положительно он где то видел этого человека, но где, где? Человечек начал:
- По правде сказать я рискую головой, собираясь сказать то, что скажу. Вы можете проломить мне голову, так как вероятно вы примете меня за ихнего агента ("где же я его видел" - думал Никольс). Я вас спрошу о следующем - видели вы этот знаменитый Идитол, или как его там? Кто о нем врет? Газеты - а когда вы читали в них хоть слово правды? ("Кто такой - шептал Никольс - видел, видел, говорил с ним… позвольте, позвольте…"). Я человек простой, никогда не ездил за пределы моей родины, не знаю, что творится в Америке ("а! - сказал себе шепотом Никольс - вот это кто! это ты то не был в Америке? врешь, приятель!" и скажу, - никакого Идитола нет и никогда не было. Все это…
В зале поднялся шум. "Долой", кричали одни, "пусть говорит" - другие. Председатель звонил. Каждый имеет право высказываться. Не орите с места. Около Никольса протискался какой то тип в грязной клеенчатой куртке, с лицом запачканным углем и вонючей трубкой в зубах. Он толкнул другого малого в том же роде локтем в бок, а тот не оборачиваясь кивнул и сказал ему будто беспечно: "Да наши уж пошли!" Клеенка хмыкнула и исчезла в толпе. Никольс глянул на клеенку и подумал, что она ужасно похожа в профиль на директора Диггльского банка. Но господин Эпсор, конечно, катается сейчас себе где-нибудь, - чорта он здесь не видал. Ну и вонючий же табак у этого обалдуя! Никольс вылез из зала и подумал: "Зачем собственно этот тип, который в Америке выспрашивал его так подробно о крушении "Циклопа" и о человеке, который вез от какого то учреждения некоторое важное поручение… зачем этот человек здесь… зачем он врет, что не был в Америке… и что ему за дело до Идитола… и почему это он думает, что все ерунда?" И, сопоставив все это, Никольс почувствовал, что он заглянул в какой то кратер, где готовится будущее пол мира, и ему стало страшно. Если бы он сказал об этом человеке, что он его видел в Америке, тому бы несдобровать, но зачем? найдется еще дюжина таких же.
Около Никольса прошли двое рабочих с митинга.
- Ну, что ты скажешь об этой склоке, Джим?
- Да я скажу, что дело дрянь, Билли.
- Врешь!
- Вот тебе Святая Троица - нет. Если они выдумали, так уж они сделают, можешь быть покоен.
- А может все это брехня?
- А в Пенсильвании? - помяни мое слово, они уж начали! последи ка за биржей и у тебя волосы станут дыбом.
- Да ну!
- Ей богу. И знаешь, что я сделаю?
- Что ты сделаешь?
- Продаю все и уезжаю. Не люблю я пальбы, Билли, - это не годится для семейного человека. Вот что.
- Куда ж тебя черти понесут, пропащая ты голова?
- На Кавказе русское правительство сдает землю в аренду. Колонизация… У меня хватит на проезд и на участок.
- Ну - русское правительство!
- Все одинаковы.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Он надвигается
Хотел бы я знать - где нам с тобой купить доброе имя?
Сэр Джон Фальстаф
15
"Трипль-Ойль" не разбирается в бумажках
- Так он убит? - спросил член правления "Бразильского Флорина" у секретаря.
- Убит и никаких следов. Конверт нашли. Согласуется. Воздушная почта. Адрес "Варфалло Ко" и проч. Штемпель Копенгагена.
- Это я слышал. Кто убил, почему?
- Ординарнейший грабеж с расплавленной кассой.
- Вот что: разорвитесь пополам, но найдите мне этих убийц.
- Ничего не можем сделать, - вздохнул секретарь, - вся полиция на ногах и никакого толка.
- Выпишите сыщиков. Денег сколько нужно. Это важнейшая вещь на свете для "Бразильского Флорина".
А на расстоянии ста шестнадцати приблизительно километров человек с заячьей губой разбирал бумажки Варфалло Ко. Он глянул на одно из писем, и так как там родственник банкира просил денег, и больше ничего, да болтал что то сложно-техническое, непонятное о своем изобретении, - он глянул на бумажку пренебрежительно и сунул ее в стол. Потом вынул, посмотрел еще раз, покачал головой, сплюнул и бросил опять в ящик.
16
Варфалло действует
Финансовый синдикат "Южно-американская Акция" был живо заинтересован сообщением "Бразильского Флорина".
На одном из совещаний член правления Брафлора ("Бразильского Флорина") доложил о достигнутых результатах. Диггльс-банк интересуется этим же. Нам было весьма затруднительно выудить у него имя состава, - но все таки выудили. Один из агентов исчез бесследно. Семья его обеспечена, - но отсюда видно, какие негодяи эти европейцы. Убить человека - и за что? Но нам не конкуренты европейские банки. В Америке никто об этом ничего не знает. Америка не верит в Европу, а это европейское изобретение. Что это такое? Да не важно что это такое - это то, из чего можно сделать достаточное количество денег, - вот, что это такое. Все ходы и выходы в это дело уже захвачены нами. Мы уже продали втихомолку все акции по нефти и углю. Была маленькая заминка по этому делу, но продажа была проведена осторожно. Но акции горючего последнее время лезут вверх? Пусть лезут. Посмотрим, где они очутятся через полгода. Не предполагает ли почтенная ассоциация Брафлор, что с горючим играют? Нет, он не думает этого. Для этого нет никаких оснований. Сейчас все дело в том, чтобы кинуть сюда все свободные средства. Вы, может быть, скажете что мы вкладываем деньги в призрак, в мечту, а как вам понравится Диггльс, который держал две недели экстренный поезд под парами этого дела?
Кое кто из стариков возражал. Положение биржи не таково, чтобы пускаться в рискованные операции.
- Я бы сказал, - говорил один из них, - что наши собственные акции ведут себя несколько странно. Это об'ясняется пробными шарами. Кто то пробует зубы на нас.
Брафлор считал это несущественным!
- Нефть знает, что мы ее продали. И пугает нас. А нам нечего их бояться. Они скоро треснут по всем швам.
Было намечено соглашение. В конце концов, как тень по воздуху, пролетело имя Осии Лавуэрса.
Брафлор соглашался подумать и об этом.
По окончании собрания член правления Брафлора был отозван одним из людей осторожных.
- Слушайте, - сказал осторожный, - скажите мне по правде, не секретничайте: какова позиция Осии в этом деле?
Брафлор поклялся синим небом Бразилии, что он не имеет об этом никакого представления.
- Вы это серьезно? - на лице говорившего медленно, но верно проступал ужас, - но тогда это легкомысленно до последней степени!
- Осии в деле нет, - сказал член Брафлора, - можете быть спокойны. Он в Месопотамии и занят нефтью.
- Это ровно ничего не значит. У него есть уши везде.
- Ах, - ответил член Брафлора, - вы не знаете положения. Осия сцепился сейчас с Ланголонгом о нефти. Если бы он знал в чем дело, стал бы он тратить время на пропащее дело.
- Нет, - сказал осторожный, - не поверю ни за что: или все это дело выеденного яйца не стоит, или Осия в самом нутре. Ну, одним словом, не будем терять времени, узнайте все, что можно об Осии и телеграфируйте, ради бога, мне. Я не желаю идти на улицу. И вам не советую.
17
Дорожные неприятности
Рыжий основатель "Трипль-Ойля" плелся вместе со своим заячьегубым другом невдалеке от линии Тихоокеанской жел. дороги.
- Слушай, Лиса, - сказал заячьегубый рыжему, - наших ловят по всей Америке. Что это делается? Клянусь тебе моим задним проходом, буйволы рехнулись. Ведь мы же свернули пятнадцать отделений, - а травля разрастается и разрастается.
Лиса почесал затылок и сказал:
- Не знаю и не знаю. Мы здесь сократили все мокрые дела. Мы выбросили на улицу до шестисот человек. Производство сокращено до крайности.
- Я тебе скажу лучше, Лиса, - наших начинают хватать даже в Европе.
- Это гнусно, - ответил Лиса, - просто подло. Они натравливают на нас газетчиков, - а это, брат, такая сволочь…
- В Манитобе сожгли одного нашего молодца. И за что, скажите пожалуйста? - за разобранную стену и дело в полтысячи долларов. Это же просто глупо!
- Тсс, - сказал Лиса и остановился, - слушай-ка…
Они переглянулись и пошли поближе к полотну.
Вопил какой то человек с разбитым в кровь лицом, весь вымазанный грязью, около него лежало нечто - похожее на труп.
- Не вой, - сказал ему Лиса, - вот мы пришли. Не лай же на весь штат. Ты не больно то нам нужен. Не езди, как сволочь, без билета и тебя не будут скидывать на путь. Вот и все. Однако тебе здорово заехали. А этот больше уж не будет беспокоить бригаду.
Вопивший поднялся с их помощью на ноги и рассказал. Вовсе он не ехал без билета. Ехал он в первом классе, как барин…
- Не притворяйся, что ты барии, - посоветовал Лиса, - когда ты просто деревенщина.
Он вез поручение. Его ограбили до нитки. Сняли даже ботинки. Есть такие дураки-воры в Америке, что стали бы охотиться на двухдолларовые ботинки в экспрессе?
- Нету, - ответил ему заячьегубый.
- Ну вот и я то же самое говорю. И все таки - меня ограбили, как грабят какие-нибудь нищие курды. И выкинули на всем ходу из поезда. Моего товарища и меня. Счастье мое, что я свалился прямо на него, а то бы я лежал с ним и не выл. Вам хорошо говорить человеку - не вой - когда у него нет ни одной кости целой. Какие же воры, - это не воры, а много хуже. Сколько километров до станции?
- Да какого чорта я буду делать на станции! - Мне нужно отправить телеграмму, - а я же вам говорю, что на мне кроме вот этих кальсон и рубашки больше ничего нет… ой! - и он опять завыл.
- Ну, не вой, - сказал Лиса, - ты здорово влопался, говорить нечего. Пойдем, чорт с тобой - до фермы, а там посмотрим. Телеграф в пятнадцати километрах.
Пошли.
- Что это за поручение? - спросил заячьегубый.
- Да почем знаю, - ответил потерпевший, который еле тащился и поминутно останавливался, - эта сволочь только и умеет засовывать людей в дела, от которых за версту пахнет пулей в лоб… Мы следили за одной дамой.
- Э, - сказал Лиса, присвистнув, - ты значит просто сыщик!
- Частной конторы.
- Ну, - сказал Лиса, остановившись, - так ты тогда выбери себе дерево по вкусу, да мы и вздернем тебя тут же. Мы, видишь ли, не любим вашего брата. Впрочем, может быть, тебе телеграфные столбы больше нравятся?
Потерпевший сел на землю от этого предложения. Спросил:
- Так вы тоже из этой шайки.
- Нет, - сказал Лиса, - мы из другой шайки, если ты хочешь знать.
- Где вы работаете?
- Сегодня мы будем работать здесь, если это работа - повесить такую вошь, как ты!
- Моя фирма не занимается уголовщиной!
- Чем же она занимается, твоя фирма?
- Частными делами. Адюльтер и шантаж, главным образом.
- Какая фирма?
- Касснэ и Мильвокэ в Руане.
- Касснэ и Мильвокэ… стой-ка… подожди-ка… а ваша мебель?
- "Дессу принцессы".
- Кажется припоминаю. Это вы занимались делом Форенсбурга… о чем это было-то?
- Брильянты, Монте-Карло и фотографии дрянного свойства… я работал в этом деле.
- Ну, чорт с тобой, ты не стоишь веревки. Но все-таки - ты опасный человек. Доведем до шоссе.
Через два дня он все таки выпростался из этого дела, этот несчастный. Он стоял у стойки телеграфного отделения и спрашивал нет ли ему телеграммы до востребования. Есть такая - "Обратитесь к Буррас в городе".
Буррас торговал швейными машинами.
- Хорошо, - сказал он сыщику, - присядьте. Сейчас все будет готово.
Через пять минут он получил триста долларов деньгами и чек на двадцать тысяч.
Буррас выдавал деньги, сопя и недоумевая, - эдакую кучу деньжищ такому оборванцу. Но этот грязный тип подходил под телеграфное описание и ответил на все вопросы верно. Бурраса все таки разбирало любопытство. Он спросил:
- А зачем это господин полетел в Месопотамию?
- То есть? - удивился сыщик.
- Вы знаете откуда деньги?
- От Касспэ и Мильвокэ в Руане.
- Так, - протянул Буррас, прочищая трубку, - в некотором роде от Касспэ. Ну ладно, вам ведь небось пора отправляться.
Они расстались.
Сыщик уехал, а на узловой станции его арестовали по обвинению в мошенничестве. Пока дело выяснилось, его угнали на восток, в город, откуда он предпринял свое путешествие. Там выпустили. "Советую вам уезжать из Америки, - сказал ему чиновник в тюрьме, - ваши приметы знает вся наша полиция".
- На что я вашей полиции!
- Это наше дело, - сказал чиновник, - только знайте, что поймать вас - минутное дело.
Вечером того же дня Эпсор получил очень неприятную телеграмму.
18
Брафлор идет напролом
С акциями Брафлора творилось уже с месяц что то неладное. Брафлор стал задумываться. Если это оттого, что они продали нефть и уголь и отказали в кредите нескольким фирмам горючего… то ведь горючее, в конце концов, не их специальность. Все их платежи в порядке… В чем же дело?
К члену правления приехал тот, что допытывался об Осии.
Старик влез к нему в кабинет, уселся, огляделся по сторонам и сказал:
- Я все узнал: мы сломаем себе голову на этом деле. Лавуэрс скупает кругом нефть и уголь. Кроме того он скупает динамит, металлургию и верфи. Чем это пахнет по вашему? Идитолом, не правда ли?
Брафлорист не ответил. Старик продолжал:
- У нас совершенно случайно накрыли одного молодчика с его чеками. Подумайте - в нашей глуши! Этот гусь приехал попробовать насчет заброшенных сланцевых руд. Наши его подпоили просто из любопытства. А потом наши акции! Я же вам говорил, что не хочу идти на улицу, на старости лет! Смотрите, что делается. Это Осиины штучки. Говорю вам: сговоритесь с ним или мы пропали. Он доберется до нашей шкуры так, что мы и заплакать не поспеем.
Брафлорист помолчал. Потом сказал: