Рассаживая гостей, Ницан весело насвистывал какую-то мелодию. Когда вполне естественная суета прекратилась, он приступил к магическим действиям. Разбрызгивая широкими движениями отвратительно пахнущую жидкость, Ницан время от времени поглядывал на своего бывшего ректора. Тот чертил в воздухе какие-то знаки, стараясь это делать незаметно. Сыщик покачал головой.
- Ну вот, - сказал он, прекратив насвистывать и разом посерьезнев. Прошу помнить, что я просил не покидать своих мест и по возможности не двигаться. Сейчас, в вашем присутствии, я проведу процедуру временного оживления и посмертного допроса господина Шаррукена Тукульти, убитого здесь, в этой комнате, позавчера, при пока что не проясненных до конца обстоятельствах. Я еще раз обращаю ваше внимание, что один раз органы следствия уже проводили подобную процедуру. Сегодня - последняя попытка. Если бы мы рискнули затем оживить убитого в третий раз, боюсь это закончилось бы плачевно. Но сейчас - сейчас вы, господа, в полной безопасности. Внимание! Я приступаю к заклятью.
Он закрыл глаза, протянул к покойнику руки с зажатой в них книгой и принялся нараспев читать заклинание, которое, похоже, не было знакомо никому из присутствующих - включая мага-эксперта и министра полиции. Лугальбанда и Амар-Зуэн недоуменно переглянулись, в глазах министра мелькнуло выражение растерянности.
Из-под полуприкрытых век Ницан внимательно наблюдал за присутствующими и прекрасно видел этот молчаливый обмен взглядами. Он мысленно похвалил Лугальбанду за сдержанность.
Между тем, в комнате начали происходить изменения. Свет померк, словно из-под потолка медленно опустился белесый туман - сначала легкий, затем уплотнявшийся все сильнее и сильнее.
Явственно пахнуло гнилью и разложением. Затем появился звук. Еле слышный, он, тем не менее, у всякого слышавшего этот звук вызывал ощущение сильного страха.
Внезапно, словно мгновенным порывом, на присутствующих упала полная тьма. Так же внезапно она осветилась желтым, воспаленным светом. И в этом свете оцепеневшие от ужаса участники эксперимента увидели кошмарное чудовище, изрыгавшее из ноздрей пламя, сверкавшее клыками.
Некоторое время царила тишина, которую прорезал смущенный голос Ницана:
- Вот черт, кажется, что-то не то... Господа, соблюдайте спокойствие, сейчас я попробую загнать его обратно. Это Убивающий-Взглядом-Калэб... Э-э...
Первым побуждением Лугальбанды было вскочить со своего места и попытаться нейтрализовать явившегося Пса Преисподней. И удержало его сказанное Ницаном час назад: "Как только ты решишь, что я делаю что-то не то, и соберешься вмешаться, так, стало быть, и кивай". И он молча закивал, хотя никто этого не видел, потому что взгляды всех присутствующих были прикованы к посланцу Эрешкигаль.
Чудовище оглушительно взревело и медленно подняло тяжелые веки. Огромные черные глаза медленно ползли по мертвенно-бледным лицам, на мгновение остановились на Амар-Зуэне. Убивающий-Взглядом-Калэб издал утробное рычание, похожее на отдаленный раскат грома. Из его пасти вырвались языки ослепительно-белого пламени, устремившиеся в сторону министра полиции и едва не коснувшиеся его. Амар-Зуэн побледнел до синевы, плотно сжал губы и непроизвольно отшатнулся. Но посланник Преисподней не долго гипнотизировал его взглядом вращающихся глаз. С быстротой, неожиданной для такого гиганта, Калэб повернулся к Цемэху. Плотоядно осклабившись, так что огненная слюна-лава потоком устремилась с ослепительно белых клыков, он двинулся к вжавшемуся в кресло секретарю господина Тукульти и вновь зарычал, но теперь в его жутком рычании слышались торжествующие нотки. Убивающий-Взглядом-Калэб медленно поднялся на задние лапы, так что теперь его уродливая, увенчанная рогами голова оказалась где-то под высоким сводчатым потолком. Он вскинул лапы, вооруженные метровыми когтями, готовый броситься на окаменевшего Цемэха.
На мгновение все замерло. Потом тишину прорезал истошный вопль секретаря.
- Не-ет! - кричал он. - Избавьте... Избавьте меня от него, умоляю!.. Все, что угодно, только не отдавайте меня этому чудовищу!..
Это был даже не крик, а вой, такой же звериный рев. Убивающий-Взглядом-Калэб вновь коротко рыкнул. Из ноздрей вылетели клубы багрово-красного пара.
- Я требую... права... покаяния!... - завизжал Цемэх. - Я требую... права... признаться... в преступлении!..
- В убийстве! - низким басом прорычал Калэб.
- В убийстве! - отчаянно крикнул бывший помощник Тукульти. - Да! Я признаюсь в убийстве!
- Имя жертвы! - рык потустороннего чудовища заполнял все уголки просторной комнаты и, казалось, проникал даже за магическую завесу.
- Тукульти! - выкрикнул Цемэх, хватаясь за сердце. - Шаррукен Тукульти!
Едва он произнес эти слова, как густой туман, насыщенный запахами бальзамирующих веществ и прочих заупокойных снадобий, рассеялся. Пораженный Цемэх завертел головой. Внезапно проступившие из глубокой тьмы фигуры сидящих по кругу людей, казалось, поразили его не меньше, чем явление Пса Преисподней. Видимо, он забыл об их присутствии.
И совсем уж непонятными ошалевшему от страха и неожиданности преступнику показались слова, сказанные Ницаном, ни на миллиметр, кстати, не сдвинувшемуся в течение всего времени со своего места, и обращенные к чудовищу, явившемуся на его зов:
- У Убивающего-Взглядом-Калэба нет рогов, Астаг. Ты опять перепутала его с Хумбабой. А в остальном молодец, девочка. Великолепная работа.
Гигантская фигура стоящего на задних лапах Пса Нергала стремительно съежилась до человеческих размеров. Во все стороны посыпались золотые и серебряные искры, после чего глазам присутствующих явилась худенькая девушка, даже девочка лет четырнадцати-пятнадцати.
- А... А... - секретарь Тукульти вытаращил глаза. - Что это значит?!. Кто это?..
- Это значит, господин Цемэх, что вы только что признались в совершении преступления - убийства лидера партии "Возрождения Шенаара" и вашего шефа Шаррукена Тукульти. Вас сейчас арестуют, после чего вы предстанете перед судом. А эта очаровательная юная госпожа - моя помощница, обожающая трансформационную магию. Иными словами - иллюзия, - сообщил сыщик любезным тоном. - Только и всего.
Астаг весело улыбнулась и поклонилась Цемэху, как кланяются в конце спектакля актеры. Цемэх что-то пробормотал и перевел взгляд на сыщика.
- Признался в убийстве? - пробормотал он. - Вот как? И теперь, говорите вы, предстану перед судом? И возможно, буду приговорен?
Румянец, выступивший на его впалых щеках, производил странное впечатление. На тонких губах появилась улыбка. Он медленно, с трудом сделал несколько шагов к Ницану.
- А вы способный человек, - сказал он. - Поздравляю. Я вас недооценил. Вообще, недооценивать противника очень опасно, но это - общечеловеческая черта, я тут не единственный...
Ницан не успел понять смысл сказанного. Цемэх вдруг вскинул руки, словно собираясь прыгнуть. Тощая фигура его вытянулась вверх. Он на мгновение застыл, затем окутался странным мерцающим туманом.
- Ч-черт!.. - отчаянно заорал Ницан, бросаясь туда, где только что стоял преступник. - Лугаль, скорее! Сделай что-нибудь...
Нечто невидимое ударило его в грудь, так что сыщик отлетел к стене и на время словно окаменел. Туманный столб в центре зала осветился изнутри мертвенно-белым огнем, с потолка сорвалась длинная искра, скорее походившая на молнию.
Туман рванулся, словно под порывом сильного ветра, и рассеялся.
Глазам сыщика и оцепеневшей публики предстал почерневший скелет, местами укутанный обгоревшими клочьями ткани. Скелет несколько секунд был неподвижен, затем с сухим стуком рассыпался.
Следует отдать должное Ницану - он оправился достаточно быстро. Покачал головой.
- Увы, господа, - грустно произнес он. - Вот что значит поддаться самоуверенности хоть ненадолго. Я и правда забыл, что имею дело с магом. С очень сильным магом. Он лишил нас возможности довести дело до конца. Мы даже не сможем провести посмертное дознание... - он почувствовал, что больше не может стоять, огляделся по сторонам, нашел свободное кресло и устало опустился в него.
Сидеть ему долго не дали. В сопровождении секретаря и лидера оппозиции к нему приблизился президент. Его превосходительство был бледен, но на губах уже играла любезная улыбка. Ницану пришлось подняться.
- Не уверен в том, что следует предаваться отчаянию, - сказал президент. - Так или иначе, преступника вы изобличили. Да, он лишил нас возможности судить его нашим судом. Но его предпочтение - суд Ануннаков, подземных судей... - Арам-Нимурта покачал головой. - Вы полагаете, это лучше?
- Что ж, будем надеяться, Царица Эрешкигаль окажет ему достойный прием... - согласился Ницан. - Меня, впрочем, куда больше интересовало не наказание. Я хотел, чтобы подробности об этом преступлении рассказал сам преступник. Кое-какие детали у меня до сих не укладывается в общую картину... Поэтому я могу высказать лишь собственные предположения.
- Надеюсь, они все же подкреплены и другими доказательствами, холодно произнес министр полиции. Он, похоже, все еще не мог успокоиться от бесцеремонных манер своего бывшего студента. - Разумеется, мы слышали признание преступника, но оно было сделано под давлением. Останься он жив, любой суд мог бы его не принять во внимание. Так что будьте любезны, изложите нам результаты расследования.
- Конечно, ваша честь, конечно, - устало ответил Ницан. - Я вовсе не собираюсь опираться на признание преступника. Если подумать, так оно было не так уж необходимо. Просто я обожаю внешние эффекты, это может подтвердить господин Лугальбанда.
- Неужели вам понадобился такой сомнительный эксперимент только для того, чтобы удовлетворить страсть к эффектам? - недоверчиво спросил президент. - Нет, я в это не верю. Рассказывайте же, мы все горим желанием услышать ваш рассказ!
- Не волнуйтесь, - подхватил Набу-Дал, - мы простим вам отсутствие второстепенных деталей.
- Благодарю вас, - пробормотал Ницан. - Я, право, не уверен, что они второстепенны. Потому и жаль, что убийца лишил нас возможности провести посмертное дознание, - он вновь посмотрел на груду рассыпавшихся костей в центре зала. - Это уже не воскресишь...
- Неважно, неважно, - нетерпеливо махнул рукой Набу-Дал. - Начинайте, мы действительно сгораем от любопытства.
Президент молча кивнул, подтверждая слова своего соперника. То же нетерпение Ницан читал и на лицах остальных свидетелей недавнего происшествия. Исключение составляли двое: госпожа Сарит Бат-Сави, из-за яркого румянца на щеках производившая впечатление грубо раскрашенной статуи, и Лугальбанда, величественно скрестивший на груди поверх собственной пышной бороды руки и прищурившись, смотревший на своего друга.
Этот его взгляд, не заслуженного, по мнению Ницана, восхищения или хотя бы уважения, оказался последней каплей. Ницан неожиданно взорвался.
- Нет, я так больше не могу! - рявкнул он. - В самом деле, ваше превосходительство, дайте же распоряжение этому чертову эксперту! Мы живем в свободной стране! По-моему, это свинство - лишать человека привычного ему образа жизни!
- Да, конечно... - растерянно сказал Арам-Нимурта. - А о чем я должен распорядиться?
- Все в порядке, ваше превосходительство, все в порядке, - Лугальбанда приблизился к ним, держа в руках полную бутылку лагашской горькой. Ту самую бутылку, которую давеча Ницан получил в подарок от госпожи Сарит Бат-Сави.
Ницан издал радостный вопль, вырвал бутылку из рук эксперта и тут же приложился к горлышку. Видимо, сообразив, что его поведение не вполне соответствует правилам приличия, он поспешно оторвался от настойки, пробормотал: "Ох, простите, ваше превосходительство, может быть, вы тоже хотите?" - и протянул бутылку президенту.
- Нет-нет, спасибо, - президент немного оправился и даже улыбнулся. Не стесняйтесь, господин Бар-Аба, вам нелегко пришлось.
Ницан согласно кивнул - дескать, действительно, нелегко - и с удовольствием воспользовался разрешением высшего должностного лица государства.
- А когда... гм-гм... освободитесь, - продолжил Арам-Нимурта, попытайтесь объяснить - чему мы были свидетелями?
Ницан отставил в сторону наполовину опустошенную бутылку, утер ладонью подбородок.
- Конечно, ваше превосходительство, - сказал он. - Извините, но все эти магические манипуляции высушивают горло. Думаете, зря многие профессиональные маги в конце концов спиваются? Все потому же... Мне это, разумеется, не грозит, - спохватился он. - Да, а насчет того, что произошло... Все дело было в смоквах. Я тут давеча очень захотел свежих смокв. Но оказалось, что сезон кончился больше месяца назад. Представляете? - сказав это, Ницан вновь приложился к бутылке.
Арам-Нимурта переглянулся с Набу-Далом. На лицах обоих политиков, при всей их несхожести, появилось абсолютно похожее профессиональное выражение полного понимания услышанного. Из чего Ницан сделал вывод, что собеседники, разумеется, не поняли ни черта.
- Видите ли, господа, - начал он, - убийство Шаррукена Тукульти представляло собой типичный случай так называемого убийства в запертой комнате. Жертва находится в помещении в полном одиночестве. По показаниям заслуживающих доверия свидетелей никто в эту комнату не входил до совершения преступления и никто не выходил из нее после. Мало того: благодаря системе магической защиты, никто и не мог туда войти. И тем не менее господина Тукульти оставили там живого и относительно здорового, а через короткое время обнаружили убитым.
Ницан не заметил, как начал привычно расхаживать по комнате, вынуждая присутствующих поворачивать головы ему вслед.
- Были несколько деталей, которые поначалу не вызвали у меня должного интереса. Например, похищенный и уничтоженный кем-то гороскоп. Что за гороскоп? Я было решил, что он содержит чрезвычайно важную информацию. Мы предприняли попытку восстановить его. И что же? Гороскоп разочаровывал. Звезды не предсказывали господину Тукульти никаких потрясений в тот день, когда произошло убийство. Какой вывод из этого следовал? - он остановился и строго посмотрел на президента.
Тот вновь стал похож на плохо подготовившегося к уроку школьника.
- Я думаю, - растерянно пробормотал он, - что этот гороскоп составлял не самый большой специалист...
- Браво, ваше превосходительство! - воскликнул Ницан. - Я подумал точно так же! И ошибся! Гороскоп составлял блестящий профессионал, лучший из тех, кого можно было найти в Тель-Рефаиме, причем - за большие деньги. Берроэс - так зовут астролога - составил гороскоп полгода назад, и господин Тукульти не расставался с ним... Я не знал как это объяснить - до тех пор, пока не захотел выпить свежего сока из смокв! Прибавьте к этому еще две детали: после сеанса посмертного дознания - маг-эксперт Лугальбанда может подтвердить мои слова - я был так опутан потусторонними нитями, будто сам побывал, ни больше, ни меньше, как перед троном Царицы Эрешкигаль! Бр-р... И даже его мастерство не очистило меня до конца, я еще раз испытал воздействие потустороннего вчера вечером, когда возвращался из Восточного района... А кроме того, отсутствие следов крови. Убийца явно не очень торопился, и держал нож в ране до тех пор, пока кровь не запеклась. На это я обратил внимание во время первого же осмотра. Уже эти две детали фактически содержали ключ к раскрытию загадки. Но решающую роль, повторяю, сыграли именно смоквы!
- Дались вам эти смоквы! - проворчал Набу-Дал. - При чем тут смоквы?
- Я тоже не мог понять - с чего вдруг у меня возникло такое желание? обрадовано подхватил частный детектив. - Пока не сообразил, что это мое подсознание просто никак не уймется после посмертного дознания!
Арам-Нимурта и Набу-Дал старательно пытались увязать гороскоп, смоквы и посмертное дознание. У них это не очень получалось. Ницан, наконец, сжалился над слушателями и пояснил:
- В моей памяти отпечаталась картина: дерево у окна, ветви склоняются под тяжестью зрелых плодов. Эту картину видел покойный Шаррукен Тукульти в момент убийства. Понимаете? Когда мы с моим другом Лугальбандой проводили сеанс посмертного дознания... - сыщик зябко поежился от неприятного воспоминания. - Да, когда мы провели этот сеанс, то выяснилось: последнее, что видел Тукульти перед смертью, было окно в вашей гостевой комнате.
- Разумеется, - президент пожал плечами. - Коль скоро его там убили, что же еще он мог видеть?
- Погодите, ваше превосходительство, дайте мне договорить. Если вы помните, под окном там действительно растет смоковница.
- Да? Возможно. И что же?
- А то, что, как я уже сказал, Шаррукен Тукульти видел ветви смоковницы, склонявшиеся под тяжестью спелых плодов! - торжествующе сообщил сыщик. - Но ведь плоды убрали больше двух месяцев назад!
Президент и лидер оппозиции все еще ничего не понимали. Ницан вздохнул.
- Это означает, - терпеливо объяснил он, - что ваш гость был убит два месяца назад. Понимаете? Не на прошлой неделе, а гораздо раньше. И гороскоп потому и не предостерегал в тот день ни от каких опасностей. Некого и не от кого было предостерегать.
- Погодите, я не понял. Ведь Тукульти участвовал в заседании... начал было президент. Набу-Дал оказался сообразительнее:
- Вы хотите сказать, что его убили, а затем оживили? Но для чего?
- Чтобы убить, - ответил Ницан. - Вам кажется странным такое решение? Но это вполне логично - коль скоро заговорщики хотели одним ударом избавиться и от Тукульти, и от его политического противника - то есть, от нынешнего президента. Впрочем, не только от него, но об этом позже. Так вот, для этого был разработан весьма хитроумный план. Тукульти был убит двумя месяцами ранее, когда находился в этой резиденции по вашему официальному приглашению - на торжественном богослужении в связи с началом поста по Таммузу. И для отдыха ему была представлена эта же комната. Здесь он и был убит собственным секретарем. А затем оживлен им же. На короткое время. На два месяца. Вот по этой причине, во-первых, он не торопился помните, я говорил, что убийца не сразу извлек нож из раны? Господин Тукульти удалился на отдых перед тем, как прибыть в храм на богослужение. Его никто не собирался тревожить, так что Цемэх сделал все почти без риска быть уличенным. А чрезмерное присутствие потустороннего было связано, как вы уже догадались, с тем, что наша акция оказалась не первой, а второй. Впрочем, я об этом говорил уже неоднократно... Краткосрочное заклинание оживления, наложенного Цемэхом, прекращало действовать как раз в тот день, когда Тукульти прибыл к вам, господин президент, для переговоров.
- А откуда вы узнали, что Цемэх владеет магическим искусством? спросил Набу-Дал.
- Видите ли, Цемэх не был профессиональным магом. Но действительно владел приемами магии. Его умение может подтвердить, например, госпожа Сарит Бат-Сави. Цемэх каждое утро сотворял для нее букет из редких экзотических трав.
Госпожа Бат-Сави молча кивнула.