А нашу группу контакта задержали из-за международного скандала. ООН встала на уши и требовала, чтобы в группу вошли представители всех крупных государств, намекая, видимо, на США. Ровно сутки продолжались разборки на уровне глав государств, но Россия держалась крепко: это на нашей территории возник Портал, а различные иностранцы снизят единое взаимопонимание внутри группы, что может произвести на братьев по разуму негативное впечатление. На самом же деле причины были ясны всем, достаточно было почитать нашу прессу, которая кричала о том, что Россия когда-то первой вышла в космос, а теперь первой установит полноценный контакт с братьями по разуму. И хотя ООН выразила категорический протест, спустя сутки президент дал отмашку, и группа гуськом вошла в Портал.
Мир кубарей
Мир кубарей красив. Их дома, как я уже говорил, похожи на колонны, а твердь снизу и сверху опутана системой ходов, коридоров и лифтов. Некоторые коридоры скоростные – пол там движется. Несмотря на то что тело кубарей покрыто панцирем – а может, именно поэтому? – они любят мягкое. Все поверхности сделаны из мягких пружинистых материалов, напоминающих резину. А входные проемы в жилища они делают из мягких ниток, висящих сверху и до пола.
В первый день мы объяснялись жестами. Один из наших военных постарался спросить, как здесь борются с кражами и вообще с преступностью, но ответа не получил. Мы решили, что он просто не смог объяснить на пальцах такую сложную тему, хотя чуть позже стало ясно, что кубари вообще не спешат отвечать на наши вопросы, лишь задают свои. Я полагал, что нас поведут на экскурсию, покажут города, быт, произведения искусства… Но нам ничего такого не показывали. Впрочем, искусства здесь, похоже, вообще не существовало, а то, что нам поначалу казалось красивой музыкой, раздающейся в коридорах, было новостными передачами. Очень скромно, я бы даже сказал, очень спартански жили кубари.
Запасы еды и питьевой воды у нас были с собой в общем контейнере. Нам настойчиво предложили разделиться, причем намекнули, что расходимся мы надолго. Это не входило в наши планы, но что поделать, если у хозяев заготовлена для каждого из нас обширная программа? Встал вопрос, как поделить провизию. Пока мы размышляли об этом, кубари сами распотрошили наш контейнер и разделили провизию на части, разложив в переносные кожухи. Совсем чуть-чуть еды унесли куда-то в маленьких цилиндрах, живо напомнивших колбы земных лабораторий. Первый кожух с провизией вручили Аркадию, в котором сразу почувствовали руководителя. Разумеется, сомнений насчет того, что и у кубарей есть деление на ранги, после этого не осталось. Да и не было. Второй кожух получила Оксана, психолог с чудесными зелеными глазами и неизменно доброжелательной улыбкой на мягких чувственных губах. Хоть мы были знакомы всего три дня, я уже почти в нее влюбился. Третий кожух дали мне и тоже сразу увели прочь, тоже под землю. Было в такой раздаче пайка что-то от военных сборов. Но не тревожило.
Скоро я оказался в круглом кабинете, где в углу стояло подобие горшка, а рядом – мягкий топчан-лежанка. Кубари ушли. Я думал, что они вот-вот вернутся и начнется диалог, но ко мне никто не входил. Шло время, и я начал думать, что про меня забыли. Как такое могло быть? От нечего делать я начал вышагивать вдоль камеры по пружинистому полу, напоминавшему маты в тренажерном зале. Через какое-то время я почувствовал, что не могу просто так ходить по матам без дела – начал приседать, отжиматься, садиться на шпагат, даже немного походил на руках, хотя у меня были опасения, что для официального представителя Земли такое поведение несерьезно. Но главный пункт нашего инструктажа гласил: если не знаешь, как себя повести, лучше вести себя естественно. Я был уверен, что кубари за мной следят, так пусть знают, что люди иногда занимаются физкультурой.
Постепенно комната стала напоминать мне тюремную камеру, и только густая масса нитей вместо двери говорила о том, что меня никто не ограничивает в движениях. Но раз так – то не пойти ли мне прогуляться, раз меня никто не спешит развлекать? Или это будет расценено как самовольная вылазка? Наконец я придумал веский аргумент: возможно, кубари проводят эксперимент, насколько людям присущ познавательный инстинкт, насколько их интересует мир братьев по разуму?
Я вышел из двери и направился по коридору, запоминая дорогу. В коридорах было пусто, и от этого я начинал чувствовать себя шпионом. Я бы предпочел гулять среди густой толпы местных горожан, ловя на себе взгляды и улыбаясь в ответ. Неожиданно коридор вывел меня на широкий балкон, кругом опоясывавший огромный зал, что располагался внизу. Я приблизился к бортику и замер, поглощенный зрелищем.
Зал выглядел типичной лабораторией – тут и там высились стойки непонятных кожухов. Стаи кубарей деловито перемещались между приборами и терминалами, а посередине на просторной столешнице лежал Пашка – я узнал его по джинсам. Лежал он неподвижно. Ноги Пашки были видны, а верхняя часть тела скрывалась внутри громоздкой полусферы с гроздьями патрубков, напоминавших бигуди. Я сразу догадался, что это местный аналог томографа, которым сейчас исследуют Пашкин мозг. Еще я заметил, что ноги Пашки пристегнуты к столешнице, но тогда не придал этому значения – кажется, в наших клиниках исследуемых тоже пристегивают? Честно говоря, в тот момент я завидовал Пашке – ведь братья по разуму исследуют именно его мозг. Я еще долго смотрел вниз с балкона, но там ничего не менялось. Пашка все так же не двигался, а кубари все так же деловито сновали вокруг. Меня они не замечали, а может, не подавали виду.
Неожиданно за спиной раздалась трель, и я обернулся. Передо мной стоял угловатый кубарь с далеко вытянутым суставом. Он пощелкал тонкими клешнями, привлекая мое внимание, а затем указал в глубь коридора таким корректным, но непреклонным жестом, каким наши милиционеры предлагают пройти в отделение, чтобы стать понятым.
Пожав плечами, я отправился за ним, по дороге жестами стараясь объяснить, что я вполне понимаю важность исследований организма и мне они тоже очень интересны. Кубарь молчал. Проводив меня до камеры, он указал на подстилку и удалился. Не скрою, я был разочарован. Совсем не так мне виделся контакт с братьями по разуму.
Я попил сока из банки, пожевал высококалорийное печенье, которое входило в наш сухой паек, а затем лег на подстилку и приказал себе заснуть. Получилось это не сразу – сказалось напряжение. Но я все-таки заснул. Мне приснилась одна хорошая знакомая, оставшаяся на Земле и не имеющая никакого отношения к группе контакта. Сон был очень личным, и я бы про него вообще не стал упоминать, если бы не одна деталь: знакомая во сне танцевала, постепенно обнажаясь, а когда на ней остались лишь трусики и лифчик, она грациозно закинула руки за спину, но не смогла справиться с застежкой. Она прекратила танцевать, замерла, нервно копаясь за спиной, а затем крикнула неожиданно мужским басом: "Помогите!" Я дернулся было к ней, но она пробасила "Нет!!! Нет!!!" – и я замер, растерявшись. Через секунду она крикнула снова, срываясь с баса на визг, полный отчаяния: "На помощь!!! Господи, помогите хоть кто-нибудь!!!!!!!" Во сне я тут же бросился к ней, а в следующий миг проснулся и понял, что сижу на топчане, и сердце мое бешено колотится.
Вокруг стояла тишина. Я успокоился и еще долго лежал с открытыми глазами и думал, не спросить ли мне завтра у психолога Оксаны, что бы значил такой сон? Единственное, мне почему-то не хотелось объяснять Оксане, кто эта женщина: мы расстались с ней много лет, и с тех пор я старался о ней не думать. Я начал размышлять, почему мне так не хочется рассказывать именно Оксане про свою бывшую женщину, и не заметил, как уснул.
Разбудили меня кубари – они принесли спираль из блестящего пластика, которую нацепили мне на голову, как шапку, вставив одним концом в ухо. Сделав это, кубари отошли на пару шагов, и один из них заскрежетал с переливами. В следующий момент в ухе раздался знакомый голос:
– Доброе время суток! Попробуйте пользоваться Словарем?
– Пашка! – крикнул я. – Слышу тебя! Как ты?
Спираль на макушке издала серию переливающихся звуков, и я понял, что за ночь кубари сконструировали автоматического переводчика.
С этого момента общение пошло легче. Словарь знал далеко не все слова, но быстро обучался прямо со слуха. Хотя, с другой стороны, я начинал себя чувствовать все более неуютно – кубари почти не отвечали на мои вопросы, а сами пытались выспросить слишком много о нашей жизни. Сначала я отвечал охотно, затем более односложно, и, наконец, мое терпение лопнуло. Я предложил чередовать вопросы. Кубари ответили в том смысле, что это сейчас ни к чему, а важно поговорить о земной технике. Я сказал, что устал от вопросов и прошу меня для разнообразия сводить на экскурсию. Потрещав между собой довольно неразборчиво, кубари повезли меня на свой подземный завод – именно тогда я увидел двигающиеся коридоры. Ехали мы недолго, минут пять, коридор несся слегка под уклон, уходя все глубже и глубже. На заводе оказалось скучно: урчали механизмы, грохотали транспортеры, очень похожие на наши. Кубари провели меня сквозь цеха и подвели к недостроенной части завода. Здесь я увидел, как прокладывают электрический кабель: квадратный кубарь, притаившись за щитком, сидел с плазменным резаком у стены и прорезал в ней щель. Синяя плазма била и искрилась, стена плавилась. Рядом валялась еще пара резаков – похоже, их хозяева ушли на перерыв.
Меня подвели к бухте электрокабеля, и разговор пошел об электроэнергии. Выяснилось, что вместо металлических жил в силовых кабелях у кубарей тянутся тонкие металлические трубки, пустые внутри. Какой в этом смысл, я так и не понял – Словарю катастрофически не хватало элементарных понятий, скорее всего потому, что гуманитарный Пашка их попросту не знал. Это и неудивительно – физику в школе он сдал на тройку, и то благодаря мне.
Затем мы вернулись обратно, и мне предложили отдохнуть. Я спросил, нельзя ли мне пообщаться с группой – например, с Пашкой, с Оксаной? Хотя бы для того, чтобы обменяться впечатлениями? Но мне ответили, что это невозможно.
Вторая ночь
На вторую ночь я снова проснулся от крика. Едва возникнув, крик оборвался, но теперь я точно знал, что это не сон, а самый настоящий человеческий крик. Рывком вскочив, я вышел в коридор, крадучись добежал до знакомого балкона и глянул вниз, в зал. В лаборатории было пусто. А на столешнице в луже крови лежали пристегнутыми две человеческие ноги в темных брюках и кожаных ботинках, какие были у наших военных. Ноги лежали так неряшливо, словно их здесь забыли после обычного рабочего дня.
Да, я не знал, как себя вести. И потому я повел себя естественно – без колебаний и раздумий. Мягко прошел по коридору и свернул к скоростному эскалатору – по счастью, он работал. Никого не встретив, я доехал до завода, перед воротами в цеха мягко соскочил и стал перемещаться между станков короткими перебежками. Но завод был пуст. А резаки лежали там же, где я их видел вчера. Разобраться, как резак включается, где гашетка и где указатель заряда, мне не составило труда – там было все просто. Я выбрал самый заряженный резак, сжал его крепко и направился в обратный путь. Теперь я никого не боялся.
Я понимал, что мне следует добраться до Портала и попытаться попасть на Землю. Но я не помнил дороги к Порталу, просто знал, что он где-то на поверхности, а я в толще грунта. Поэтому я решил во что бы то ни стало найти кого-нибудь из наших. Коридоры этажа были пустынны, я бродил по ним, заглядывая в каждый дверной поем. Иногда там были пустые камеры, иногда – склады, заставленные кожухами. Но следов нашей группы нигде не было. А затем я услышал далеко-далеко трели и почти неслышный голос Осканы. Я бросился на звук и долго плутал по коридорам. Звуки то нарастали, то исчезали, порой я чувствовал, что заблудился, но наконец трель раздалась с новой силой совсем близко.
– Вам необходимо вернуться в камеру! – сказал в ухе Пашка, и я вздрогнул.
Тут же раздался голос Оксаны. Таким надрывным я его никогда не слышал.
– Я требую вернуть меня на Землю! – кричала она. – Вы не имеете права! Я гражданка Земли!
В ответ раздалась новая трель, и Словарь в ухе перевел:
– Вам необходимо вернуться в камеру! Таков порядок! Ваше возвращение не запланировано. Таков порядок. Вы ведете себя как бешеный организм!
Я глубоко вздохнул, крепче сжал приклад резака и выскочил в зал. Ольга стояла вдали у стенки, и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – она на грани истерики. Вокруг стояли четверо крупных кубарей.
– Что здесь происходит? – спросил я громко.
Кубари резко повернулись.
– Гена!!! – закричала Ольга. – Живой!!! Геночка!!! Беги!!! Они убивают! Они убили Павла! Убили всех!!! Убили Аркадия, когда он пытался их остановить! Я думала, и тебя убили!!! У двоих из них оружие!!! Беги, ты сможешь!!!
И словно по команде двое кубарей отошли к стене, а двое вытянули суставы – в клешнях они держали блестящие шары. Я бросился в сторону, и вовремя – шары вспыхнули, и то место в пространстве, где я только что стоял, на миг заволокло густым клубком малиновых искр.
Сработали рефлексы – я снова прыгнул в сторону, но, падая, вскинул резак и нажал на гашетку. Панцирь ближайшего кубаря лопнул и распахнулся, разбрасывая по полу кипящий бульон с клубками органелл. Шар выпал из его сустава. Я перевел резак на второго и снова нажал на гашетку. Неудачно – язык плазмы полоснул чуть выше корпуса.
Я перекувыркнулся и снова прыгнул – новый малиновый кокон вспыхнул почти рядом.
– Сзади!!! – вдруг услышал я крик Оксаны.
Я рывком обернулся – за моей спиной стояли еще два кубаря, оба с оружием. Дальше я помню смутно – несколько секунд метался между огней, кувыркался по полу, прыгал и стрелял в ответ. Помню крик Оксаны, но я не видел, что с ней происходит. Когда с обоими кубарями было покончено, я развернулся.
Оксана корчилась на полу. К полу ее прижимали два кубаря, а третий раз за разом бил ее в открытое лицо тонкими заостренными клешнями сустава. Я вскинул резак и срезал двоих, а третий проворно отполз и что-то прощелкал.
– Сопротивление бесполезно, бешеный организм, – произнес Словарь. – Сопротивление бесполезно. Бешеных уничтожают.
Я мельком нажал на гашетку, и скрежет оборвался. Бросившись к Оксане, я рухнул перед ней на колени. Она лежала на спине, судорожно сжав на животе руки, и рывками дышала. Ее лицо превратилось в кровавую кашу. Губы и щеки разорваны. А там, где раньше были зеленые глаза, теперь бились две пустые исковерканные глазницы, выкидывая бурую кровь.
– Гена… – прошептала она. – Ты сможешь… Беги… Скажи…
– Оксана! – прошептал я. – Оксана!
Ее тело вдруг резко выгнулось, а затем медленно обмякло. Руки на животе расцепились и упали вдоль туловища безвольными полотенцами. Теперь стало видно, что все это время – пока она боролась, пока ее били суставами в глазницы – она сжимала круглый шар, который отобрала у второго нападавшего.
– Прощай, Оксана, – прошептал я. – Я постараюсь.
Я снял с ее запястья тонкую серебряную цепочку и положил в карман куртки. Мы были знакомы всего четыре дня, но она всегда носила эту цепочку. Я вскинул резак и побежал по коридору.
Если мне попадались кубари – стрелял. Однажды навстречу выскочила целая группа с шарами-излучателями, но я удачно нырнул в боковой коридор, хотя плечо немного обожгло. Я знал, что нахожусь под землей и надо идти наверх – туда, где Портал. Но дороги я не помнил, а коридоры, поднимавшиеся было вверх, нередко изгибались и уходили глубоко вниз. Но я все-таки вылез на поверхность. А когда вылез – понял, что к Порталу не пробиться. Открытое пространство было усеяно кубарями, их было тут столько же, сколько бывает днем людей на оживленных улицах большого города. А в той стороне, где был Портал, маячили фигуры кубарей-бойцов, в поднятых суставах они держали шары. И тогда я понесся в другую сторону – туда, где торчала самая широкая колонна. В конце концов, захват заложника – это тоже метод. Захват высокопоставленного заложника – особенно. Как же я ошибался…
Чужая логика
– Не вижу логики, – повторил кубарь.
Разговаривать с ним было бесполезно. Пора было делать то, за чем пришел.
– Слушай меня внимательно, – сказал я. – Сейчас ты включишь терминал и свяжешься со своими заместителями. Понял? Объяснишь, что твоя жизнь в моих руках. Если они не выполнят мои требования, ты умрешь. Я требую, во-первых, вернуть меня в родной мир. Во-вторых, вернуть останки моей группы…
– Я слышал новости, ты – бешеный человек, сбежавший из лаборатории с резаком, – сообщил кубарь спокойно. – Ты очень агрессивен.
– Да, очень агрессивен, – кивнул я и сжал зубы. – Кажется, ты не понимаешь слов?
– Твой народ вообще очень агрессивен, – добавил кубарь.
Я не выдержал и вскинул раструб – луч плазмы пропахал в стенке над кубарем длинную дугу. Его обсыпало дымящимся пеплом.
– Как ты смеешь называть мой народ агрессивным? Вы – убийцы! Лицемеры! Подонки!
– Если тебе нужна моя жизнь, – перебил кубарь, – почему ты ее не заберешь? А если не нужна – чего ты хочешь от меня, бешеный? Пойми: твои действия агрессивны. Бешеных уничтожают.
– Это будет не так просто сделать. – Я твердо сжал приклад. – И я умру вместе с тобой, президент. Или как у вас называется главная должность?
– У нас нет главной должности, – ответил кубарь после долгой паузы.
– Разве это не главное здание? – насторожился я.
– Это здание самое крупное, – согласился кубарь.
– Разве это не кабинет верховного правителя? – Я запоздало понял, почему мне удалось сюда пробиться гораздо легче, чем предполагал.
– Это антикварная библиотека, – объяснил кубарь. – Я… – Словарь замялся, подыскивая слово. – Я визирь. Визирь библиотеки.
– А где президент? – спросил я упавшим голосом, уже понимая, что он не врет.
– Что такое президент? – спросил кубарь.
– Ну а кто же у вас? – закричал я, понимая, что мы так ничего и не узнали о кубарях. – Кто? Верховная матка? Император? Где главная особь, которая принимает решения?
– Решения принимает общество, а не особь, – возразил кубарь. – Есть система принятия решений, но она слишком сложна, чтобы ее тебе объяснить. Есть совет экспертов, коллегия выбора, сумма суждений… Даже в самом маленьком решении участвуют не меньше тысячи кубарей. Но сейчас все эксперты заняты вопросами войны.
Я почувствовал комок в горле.
– Войны? Уж не с нами ли вы воюете?
– Мы хотим мира и дружбы. Воюете вы. Вы полны страха и подозрений. Вы готовитесь к войне, демонстрируете агрессию, вы не принимаете… – Словарь замялся, подыскивая нужное слово, – наших подарков…
Я поднял ствол резака и подошел ближе.
– Значит, агрессию мы демонстрируем? Готовимся к войне? А кто начал контакт с демонстрации кровавой битвы? Дюжина кубарей изрубила друг друга в лоскуты – это не демонстрация агрессии и готовности к войне?
Кубарь молчал долго. Наконец произнес: