Судно было построено по образцу заднеколесных пароходов, ходивших по Миссисипи в девятнадцатом веке, отличаясь от них лишь несколькими деталями. Блэк заметил сияющую белую рубашку и широкие брюки Сэма Клеменса - во рту, как всегда, большая гаванская сигара, густая шевелюра блестит на солнце. Он стоял возле рулевой рубки и руководил установкой пулемета, который осторожно опускали краном в люльке на крышу рубки. Чарбрасс, стоявший на крыше с ключом в руке, ждал, когда большой ствол с барабаном окажутся в распоряжении его подручных. Блэка очень интересовал этот пулемет, способный, по его мнению, сделать "Комету" неуязвимой. Он воплощал в себе оружейные принципы, неведомые во времена Блэка. Барабан пулемета приводился в действие паром и, используя центробежную силу, выбрасывал поток железных пуль из ствола двенадцатимиллиметрового калибра. Не будь Блэк так занят, он сам бы помог в установке пулемета. Увы - ему приходилось довольствоваться лишь наблюдениями с крыши Замка. Ах, как он жалел, что пароход и пулемет не удалось закончить до прибытия "Мщения"! Тогда бы он не стал терять времени на переговоры, а сразу атаковал бы вражеское судно и потопил бы его или взял в плен.
Но пароход мог сойти со стапелей не раньше чем через неделю. А Мюрель, возможно, не станет ждать так долго. Если он нападет, думал Блэк, нужно будет во что бы то ни стало продолжать работу над пароходом. Попади судно в руки Мюреля - и двенадцатилетние труды Блэка пойдут прахом. Восхождение к истокам Реки и решение загадки здешнего мира отложится на долгое время - возможно, на годы.
Ричард перевел взгляд с облепленной рабочими "Кометы" на южную оконечность Базарной площади, окинув критическим взором строевые учения нескольких взводов телемского легиона. Пехотинцы были в стальных шлемах и легких кольчугах, надетых поверх стеганых рубах из травяной ткани. В левой руке каждый из них сжимал круглый вогнутый щит, в правой - длинную саблю. Это были регулярные войска, которые день и ночь охраняли внешние границы Телема на заставах, несли службу в Черном Замке и стояли на страже возле каждого поста РА и сигнальной системы.
У всех граждан Телема хранились в хижине доспехи, копья и сабли, но штатских муштровали только дважды в неделю. То, что они единственные в этой части долины владели оружием из закаленной стали, превращало их в грозную силу. И даже когда противник превосходил их числом, телемиты спокойно ходили куда хотели. Индейцы с противоположного берега, а также соседи с запада и востока завидовали им, однако нападать покуда не осмеливались. Каюга, правда, как-то попытались совершить парочку набегов, но увидав, как их оружие из кремня, кремнистого сланца и халцедона отскакивает, не принося вреда, от металлических кольчуг и шлемов, и испытав на своей шкуре удары острых, точно бритвы, сабель, изготовленных из метеоритного железа, нещадно кромсавших живую плоть, запросили мира. А теперь, когда Блэк через Це Чана предложил индейцам ограниченную партию стальных ножей и наконечников для копий, он мог рассчитывать на них как на союзников. Единственной загвоздкой было то, что мудрый вождь требовал больше оружия. Он знал, что Ричарду союзники нужны позарез, и хотел излечь из этого выгоду. Блэк, однако, надеялся, что Це Чану удастся уговорить Деканавидаха покончить с переговорами побыстрее, поскольку Мюрель, завладев источником железа, стал бы для ирокезов очень опасной угрозой.
Увы, и у Мюреля есть сторонники, подумал Блэк, повернувшись лицом к востоку. Там, где озеро снова сужалось до обычной полумили, жили белые люди, которые ненавидели Ричарда Блэка. В большинстве своем они были викторианцами, которых приводили в ужас либеральные нравы Телема, казавшегося им новыми Содомом и Гоморрой. Пережив, как и все остальные, шок воскрешения и последующий период адаптации к местным условиям, они по-прежнему цеплялись за старые догмы, которым поклонялись на Земле. Могучие молоты новой жизни разнесли в прах тысячу теорий, однако были вещи, слишком глубоко засевшие в сознании, чтобы их оттуда выковырнуть. В их число входили и определенные моральные нормы; так, например, викторианцы не могли смириться с мыслью, что гражданам Телема дозволялось жить как хочется. Естественно, что, повинуясь столь гибкому нравственному закону, телемиты вели себя порой очень странно и даже оскорбительно на чужой взгляд. Оскорбление усугублялось еще и тем, что жители Телемской обители очистили берега Реки на несколько сотен миль от всяческих мелких тиранов. Правда, сделано это было по просьбе живших там сообществ, так что они не могли заявить впоследствии, будто освобождение было им навязано рукой еще более сильного тирана. Ибо, хотя телемиты могли оставить там небольшие вооруженные гарнизоны для "поддержания порядка", они почти сразу убрались на свою территорию. Освобожденные же сообщества, после недолгого периода ликования и благодарности, начали косо поглядывать на Королевство Блэка, как они его называли. Им было невмоготу выносить таких безнравственных соседей, однако поделать они ничего не могли из-за недостатка организованности и полезных ископаемых.
И когда Мюрель года четыре назад появился милях в тридцать ниже по течению Реки, обстановка оказалась вполне благоприятной для создания такого же гангстерского государства, какое Блэк разгромил двенадцать лет назад.
Мюрель, согласно докладам, родился в Америке в конце первой мировой войны. Вырос в Чикаго, стал священником и вел, как он сам утверждал, образцовую жизнь. К тридцати трем годам, когда он погиб в автомобильной аварии, у него была жена, пятеро детей, сельский приход и практически никакого счета в банке. Воскреснув на берегу Реки, он пережил, как и все, приступ великого страха, сменившийся великим восторгом. Но в его случае восторг уступил место неудержимой ярости, вызванной тем, что, несмотря на воскрешение из мертвых, он не получил заслуженного вознаграждения.
Не в силах поверить собственным глазам, Мюрель взял свой грааль и целый год скитался по долине. После чего нехотя пришел к выводу, что если даже это и рай, то живут в нем отнюдь не избранные и что его земная жизнь, безупречная и безгрешная, не оказала никакого влияния на посмертное бытие.
А если это ад, то он совсем не похож на место, которое Мюрель с такими содроганиями - и не без внутреннего удовольствия - живописал своим прихожанам. долина не походила ни на райские кущи, ни на геенну огненную. Короче говоря, боги либо забыли о нем, либо посмеивались над ним в ладошку - если здесь вообще были боги, - поскольку жизнь на берегах Реки не так уж сильно отличалась от земной. Хотя была в ней одна черта, которой не было на Земле, по крайней мере в доказанном виде: несомненное воскрешение после каждой смерти.
Именно это обстоятельство сдерживало поначалу бушевавший в Мюреле гнев. Он не мог понять, что сие означает и какой урок он обязан для себя извлечь. Но в конце концов ему пришлось принять воскрешения как одну многих загадок долины, из чего он сделал вывод, что здешняя жизнь имеет лишь материальные ценности, а следовательно, нужно брать все, что она может предложить - женщин, спиртное и власть.
И несмотря на то, что Мюреля в очередной раз воскресили среди чуждого ему народа - низкорослых, длинноволосых и белокожих айнов, живших до вторжения в Японию на Азиатском материке, - он умудрился стать их вождем. В рекордно короткий срок он обзавелся гаремом и бандой головорезов, которая держала своих соплеменников в полурабском и полуголодном состоянии. Зато сами они, забирая у народа все спиртное и часть съестного, жили в относительной роскоши, насколько это было возможно в месте со столь ограниченными ресурсами.
Захватить власть над айнами Мюрелю помогло и то, что народ этот никак не мог прийти в себя, парализованный изумлением. В загробной жизни он лишился своего заступника, бога Медведя, а также своего изобильного волосяного покрова, бывшего предметом гордости айнов. Их, как и всех прочих обитателей долины, обработали таким образом, что волосы на лице перестали расти. Великолепные бороды исчезли напрочь. Это настолько выбило айнов из колеи, что они стали легкой добычей для любого хищника.
После нескольких лет такой жизни Мюрелю надоели уродливые коротконогие женщины и положение большой лягушки в маленьком пруду. В поисках себе подобных он отправился вниз по течению. Спустя еще несколько лет, пережив бессчетное количество приключений, он пристал к южному берегу, населенному группой полинезийцев. Они восприняли переход от смерти к жизни, а также с островов Тихого океана в долину совершенно естественно, как должное. И поскольку Мюрель поначалу не выказывал своих амбиций, его приняли с распростертыми объятиями. Но вскоре он столкнулся с итальянцем по имени Содзини, одним из проповедников новообразованной Церкви Второго Шанса. Малейший намек на теологию и метафизику вызывал у Мюреля приступы бешеной неприязни. Поэтому первым делом он заманил Содзини в горы - под предлогом теософского спора - и убил его. Это сошло ему с рук, но когда он попытался избавиться также от вождя местного племени, полинезийцы поймали его и забили дубинками насмерть.
Воскреснув в очередной раз и убедившись, что проломленный череп целехонек, Мюрель обнаружил, что снова находится на северном берегу, в тридцати милях к западу от Телема.
На сей раз он действовал умнее и, сколотив вооруженную банду, через пару лет уже правил своим растущим королевством. А теперь покушался на территорию Блэка.
И, подумал Блэк, у Мюреля неплохие шансы на победу. За такой лакомый кусочек, как Телем, этот подонок без сожаления пожертвует половиной своих людей.
Глава 15
В этот момент на крыше Замка появился посетитель. Блэк удивленно поднял брови. Он ждал советников, и визит Борбича оказался для него полной неожиданностью.
Мужчина вымученно улыбнулся. Его разбитые губы раздулись. Во рту не хватало двух верхних зубов.
- У вашего помощника очень сильный удар, - сказал он, касаясь пальцами опухших губ. - Но поймите меня правильно, мистер Блэк. Я пришел к вам не с жалобой, а, наоборот, с нижайшей просьбой простить меня за подстрекательство к бунту. Вы, наверное, знаете, что я призывал телемитов поджечь ваш корабль и открыть границу людям Мюреля.
- Да, мне это известно, - ответил Блэк. - И я мог бы казнить тебя как предателя и провокатора.
Борбич развел руками и улыбнулся. На его обезображенном и бледном лице промелькнуло выражение блаженного идиота.
- Конечно, вам ничего не стоит убить меня. Но совершив преступление, вы накажете себя, а не меня. Завтра я вновь восстану из мертвых и понесу слово Церкви страждущим людям, в то время как на ваших руках останется моя кровь.
- Все это пустые слова! - рявкнул Блэк. - Не забывай, что помимо смерти есть и другие виды возмездия. Я могу посадить тебя за решетку - причем, на довольно долгий срок.
- Только не вы, мистер Блэк. В вашем сердце нет такой жестокости. Я мог бы ожидать чего-то подобного от Мюреля, но от вас - никогда.
- Если ты так относишься к Мюрелю, то почему же призываешь людей отказаться от борьбы? Зачем полагаться на милость бандита, зная, что он не имеет никакого понятия о пощаде?
- Поймите, только непротивление злу может наполнить состраданием черствое сердце заблудшего грешника. Он должен почувствовать себя человеком, а не животным, против которого поднялись остальные люди. Ведь каждый из нас - даже самый падший и отверженный - несет в себе искру божественного света…
- У меня нет времени выслушивать твои проповеди, - сказал Блэк. - Зачем ты пришел?
Ричард осмотрел Базарную площадь, ожидая увидеть там группу разгневанных советников. Весть о его дуэли с О'Финном распространилась по всей обители, но никто из членов Совета так до сих пор и не появился.
- Зачем я пришел? - ответил Борбич. - За состраданием, мистер Блэк. За состраданием, которое является основным законом человеческого существования - основным и, пожалуй, единственным законом!
- А к чему оно приводит? - с усмешкой спросил Ричард, отказываясь признавать какой-либо смысл в словах русского.
- Мистер Блэк, вы не посещаете мои проповеди и, наверное, не знаете о том, какое огромное открытие сделала Церковь Второго Шанса. Недавно я беседовал с Филлис, и, судя по ее словам, она неоднократно пыталась передать вам мою историю, но вы каждый раз уклонялись от этой темы. Почему? Неужели боитесь того, что можете услышать?
- Ты когда-нибудь доберешься до сути дела? - взревел Блэк, и его глаза свирепо сузились. - Может быть мне надо уподобиться отцу Уильяму и пинками спустить тебя с лестницы?
- О, нет, мистер Блэк. Со мной вы можете не притворяться. Я знаю, что за вашим нарочито варварским видом скрывается отзывчивый и честный человек. Мне доводилось видеть, как вы оказывали помощь униженным и оскорбленным, и я знаю, какое доброе сердце бьется в вашей груди. К чему этот образ супермена? Он опасен и однажды может навсегда заменить собой вашу истинную сущность.
- И что же тогда произойдет?
- Ничего хорошего, поверьте. Но я опять уклонился от темы. Мы говорили о том, что сострадание является главным и обязательным законом человеческой жизни. Вы, вероятно, знакомы с биографиями величайших людей Земли. Я имею в виду не Цезаря и Наполеона, а людей, похожих на Святого Франциска, Будду и Иисуса Христа - воистину великих по скромности своей и безграничному состраданию!
Ах, сударь, я прошу еще минуту! Не будьте столь нетерпеливы! Обещаю, что мой рассказ заинтересует вас, поскольку эта история не только имеет глубочайший смысл, но и соприкасается с одной из самых сокровенных тайн долины.
Я услышал ее из уст основателя нашей Церкви, и именно она заставила меня отказаться от суеверий и ложных идолов земных религий. Я стал другим человеком, и, на мой взгляд, это был важный шаг на пути, уготованном для каждого из нас.
Свои первые годы новой жизни основатель провел среди индусов, большая часть которых родилась в Раджпутане в середине пятого века до нашей эры. Он научился их языку и освоил индусскую философию, отвергнутую к тому времени почти всеми ее прежними почитателями. Как видите, им тоже пришлось отделить земную шелуху от речных зерен истины. Позже основатель встретил индуса, который оказался знакомым самого Гаутамы Будды. И что интересно, он восстал из мертвых рядом с телом этого великого мудреца.
Заметьте, я сказал "с телом"! Будду тоже воссоздали во плоти, но искра жизни не вернулась в его холодное тело, и это воскрешение - возможно, одно на многие миллиарды - закончилось неудачей.
История произвела на моего друга глубокое впечатление. Он уловил в ней намек на разгадку некоторых тайн долины. Основатель отправился на место погребения Будды и расспросил людей, которые знали мудреца по земной жизни. Они клялись ему, что труп действительно принадлежал Гаутаме.
Какое-то время мой друг жил среди этих мирных и добрых людей, наслаждаясь покоем и гармонией их социального уклада. Но потом ему надоело сидеть и болтать языком, и он решил разгадать тайну нашего возрождения. Собрав свои небогатые пожитки, основатель отправился в долгий путь.
Через пару лет он встретил человека, который искал ответ на тот же вопрос. Этот итальянец из тринадцатого века воскрес среди своих современников и без большого труда восстановил былое положение, которое он занимал на Земле. Будучи там принцем небольшого королевства, итальянец и здесь вел нескончаемую борьбу за власть и новые территории. Все это продолжалось до тех пор, пока он не взял в плен высокородного провансальца, который считался его главным соперником. На одной из веселых пирушек тот рассказал ему странную историю о том, что во время своего первого воскрешения на берегу Реки он очнулся рядом с трупом. Несмотря на молодое тело покойника, провансалец узнал в нем старца, который за свою смиренную и набожную жизнь был канонизирован и стал святым угодником. Этот человек, как никто другой, заслужил жизнь после смерти. Но его идеально воссозданное тело оставалось холодным, как камень. Святого с почестями похоронили, и провансалец, знавший его лично, долгое время недоумевал по поводу такой превратности судьбы.
Услышав эту историю, принц будто взвалил на свои плечи тяжелую ношу. Он не мог отбросить ее, и через несколько недель неясный зов души позвал его в дорогу. Принц ушел, ничего не сказав своим подчиненным, поскольку те по наивному невежеству могли прибегнуть к насилию, чтобы удержать его от этого поступка. Он прошагал многие мили, расспрашивая о неудавшихся воскрешениях и рассказывая людям о странном случае с провансальским святым. А потом, совершенно случайно или по воле провидения, странствующий принц повстречал моего друга и услышал его историю о великом Будде.
Вполне понятно, что общий интерес связал их дружбой, и они решили объединить свои усилия. Им часто приходилось пересекать территории с враждебно настроенными поселенцами, поэтому, во избежание ненужных столкновений, они строили лодку и спускались вниз по течению на несколько миль.
Целью их поисков был сбор сведений о тех людях, чьи тела так и не ожили в День Великого Крика. Опросив не меньше миллиона человек, они уже начали терять надежду на успех, как вдруг однажды вечером, сидя у костра гостеприимных самаритян из первого века, двое друзей услышали рассказ о несчастной женщине, чья дочь оказалась еще одним мертвым лазарем.
Отыскав на следующий день жилище этой женщины, они расспросили ее о дочери, и она подтвердила факт неудачного воскрешения. Ожив на берегу Реки, самаритянка начала поиски своих детей и вскоре встретила старого знакомого, который сообщил ей печальную весть. Ее любимую дочь нашли мертвой и погребли в земле по старому обычаю. Причем, ее никто не убивал. Она просто почему-то не ожила, и искра души не согрела холодного тела.
Скорбящая мать тут же отправилась к могиле и попросила людей выкопать тело дочери, чтобы увериться в ее трагической смерти. Труп пролежал в земле несколько дней, но она опознала дочь. С тех пор ее сердце превратилось в незаживающую рану.
Так чем же этот случай напоминал два первых инцидента? Только тем, что обе женщины заслужили на Земле славу добрых и праведных людей, посвятивших себя бескорыстной помощи бедным, больным и угнетенным. В отличие от Будды и святого угодника они имели семьи и детей. По словам матери, ее дочь отличалась очень пылким и вдохновенным характером. В земной жизни ей не раз доводилось страдать из-за несправедливости людей, и, наверное, поэтому небеса уберегли ее от новых невзгод в долине.
Блэк, сам того не желая, увлекся рассказом Борбича.
- Подожди, подожди! Зачем вмешивать сюда замужество, детей и характер, если ты не упоминал о них в двух первых случаях?
- Основатель нашей Церкви пытался обобщить эти три инцидента и выделить основные качества невоскрешенных лазарей. Их сходство могло стать ключом к объяснению самой загадочной тайны долины.
Все три случая имели несколько общих черт: человеколюбие, веру в Бога, самодисциплину, здоровое отношение к пище и одежде, убежденность в высоком предназначении бытия и наличии жизни после смерти, глубокую неприязнь к угнетению и презрение к условностям, если те вредили развитию милосердия и сострадания.