Дункан не стал спрашивать, что она хотела этим сказать. Органики редко упускали возможность допросить "под туманом" попавших к ним в руки. Стандартный вопрос номер три: принадлежите ли вы к одной из подпольных организаций? Если поймают хотя бы одного члена ВПТ, а это рано или поздно должно произойти - взять хотя бы падре Кэбтэба, - Дункан и Сник окажутся в опасности. Конечно, они не смогут назвать органикам никого выше своего шефа в организации - эти на некоторое время останутся неизвестными, - но их троих поймают, можно не сомневаться.
- Если только… - пробормотал Дункан.
- Что?
Дункан поделился с ней своими соображениями, а затем сказал:
- Наш единственный шанс, хоть и не очень большой, если кто-то из членов ВПТ занимает высокий пост в правительстве и если этот человек сумеет остановить прохождение информации. Если бы он хотя бы присутствовал на допросе, а еще лучше - сам вел бы его! Иначе все будет доложено наверх, и мой гипотетический агент не сможет ничему воспрепятствовать. Наши шансы невелики. Нет, надо что-то делать прямо сейчас. Что? Черт побери, хотел бы я знать!
Вскоре диктор, передававший новости, объявил о введении на территории Лос-Анджелеса военного положения. Всем гражданам, находившимся в своих квартирах, предписывалось там оставаться. Тем, кто был вне дома, немедленно вернуться домой. Исключение делалось лишь для тех, чья работа была жизненно необходима. На экране возникли названия таких специальностей и должностей, диктор читал его вслух. В течение последующего часа все это транслировалось постоянно. Появилось сообщение о ходе очистки города. Дункан переключил на другой канал, но и он был целиком занят тем же.
- Похоже, тебе придется оставаться здесь до следующего Вторника, сказал он Сник.
- Только не строй планов.
- Ты полагаешь, я затащу тебя в свою постель?
Она кивнула, встала с кресла и направилась в кухню.
- У меня есть о чем думать и поважнее, - бросил он ей вслед.
И впрямь. Но намекни она… и он забудет о своем "поважнее".
Попался в ловушку, подумал он. Угодил в капкан любви да еще в силки правительства. Хотя есть разница: страсть к этой женщине не убьет меня. Сейчас я не могу пояснять, что любовь пройдет, но ведь так уже было и не раз, значит, так и будет. Даже, если боль этой любви останется во мне словно замершая туберкулезная палочка, я смогу действовать полноценно и здорово. Но, черт возьми, мне ничего не поделать с ней сейчас и, наверно, в будущем. А она всего лишь один-единственный человек - и мне не решить с ней моих проблем. Что уж говорить о правительстве, ведь это сила. Только в этом районе мне противостоят тысячи его агентов. Но против него я не чувствую себя бессильным.
Продолжая следить за новостями, он перебирал в уме возможные варианты спасения. В переходах сегодня ему появляться нельзя. Фантастическую мысль спуститься по веревке из окна к океану Дункан отбросил сразу же. До полуночи придется оставаться в квартире - не прекрасный колдовской час, а время стоунирования. Потом надо будет решать: залезать в цилиндр или нет.
Если он предпочтет второе - что тогда?
Какой бы план он ни выбрал, надо еще уговорить Сник последовать за ним. Если Сник попадется в руки органиков и ее допросят, она помимо своей воли выдаст его. Тут никуда не денешься, логика железная. Но Дункан знал, что большинство людей следует не классической логике, а другой, не поддающейся строгому анализу, в основе которой лежит не логика поступков, а эмоции. Во-первых, чувства, и лишь потом рациональное начало. Дункан встал, собираясь пойти на кухню. Что-то Сник засиделась там слишком долго. В это время картинка на экране изменилась. Репортаж вела камера, установленная на двадцатом уровне блока в третьем полицейском участке. Органики напряженно работали, проворно извлекая из неиссякающего потока тел на улице и перенося в участок все новых и новых людей. Их допросят позднее, наверно, уже в следующий Вторник. Диктор говорил, что число задержанных столь велико, что справиться с этой задачей быстро не удастся. Большинство подвергнется окаменению на установке в полицейском участке, идентификационные карточки зарегистрируют, а тела отвезут на склад. Учитывая солидное число "клиентов" и ограниченную мощность стоунеров в участке, задействовали аварийные стоунирующие станции, разбросанные по всему городу. Больницы уже были переполнены, всех подряд - раненых и мертвых, задержанных и необвиненных - совали в цилиндры для временной "консервации". Подождут своей очереди. "Работа растянется до второго Вторника, а может, и до третьего, - комментировал диктор. - Наш город никогда еще не знал подобной катастрофы, по крайней мере со времени последнего великого землетрясения".
- О черт! - воскликнул Дункан, разглядев среди груды тел гигантскую тушу падре Кэбтэба. Робот-подъемник просунул широкие лапы под падре, который лежал лицом вверх на плоском многоколесном трейлере среди множества лишенных сознания людей. Машина подняла обмякшее тело, руки падре свободно свисали по бокам рядом с лапами робота. Прокрутив колеса, робот развернулся и направился к широченному входу. Камера крупным планом остановилась на профиле Кэбтэба, выделила его широко раскрытый рот и застывшие в изумлении глаза.
"Как я уже говорил, - вещал Генри Кунг Хорриг, - мы не имеем возможности сообщить вам подробности обо всех гражданах, доставленных для дачи показаний. Но мне удалось раздобыть некоторую информации о задержанном, которого вы видите сейчас на экранах. Как сообщил один из высших полицейских чинов, этот человек, идентификационную карточку которого еще не проверили, но чья непокорность властям совершенно очевидна, доставил полицейским много неприятностей во время ареста. Двоих он отправил в нокаут, третьему сломал руку и, прежде чем его, наконец, скрутили, успел нанести травмы еще двоим. Задержанный читал проповедь в переходе, что само по себе квалифицируется как проступок второй степени, если виновный задержан впервые, и как уголовное преступление третьей степени тяжести при повторном задержании. От арестованного сильно разит алкоголем и, поскольку его задержали возле таверны Спортер, можно предположить, что этот человек участвовал в разбойничьем распитии запасов спиртного в этом заведении. В этом случае…"
Дальше Дункан слушать не стал. С криком "Пантея! Пантея!" он устремился в кухню. Сник сидела за столом у окна и задумчиво смотрела на раскинувшуюся внизу гавань. Она тревожно посмотрела на него.
- В чем дело?
Дункан рассказал ей о только что увиденном.
- Наша песенка спета, - закончил он. - Спасти нас может только счастливый случай. Надо быстро что-то предпринимать.
Дункан взглянул на стол. Сник убрала вино и теперь перед ней стояла большая чашка кипящего кофе. Хорошая идея. Сейчас, действительно, не время дурманить мозги алкоголем.
- Давай не будем совершать дурацкие поступки, - сказала Сник. Дункан сел за стол напротив нее и взглянул в окно. По заливу двигались несколько крупных грузовых судов и множество парусников - атласные паруса вспыхивали в лучах спокойного послеполуденного солнца. Все было как обычно, и суда наверняка двигались в соответствии с расписанием. Казалось, взрывоопасное ощущение свободы, которое, как утверждали органики, лишило рассудка жителей города, никак не затронуло тех, кто находился вне его границ. Интересно, каким образом власти будут объяснять этот факт?
Да очень просто. Объяснение готово: моряков немного, и они скучиваются, когда люди начинают вести себя совершенно непредсказуемо. Их не захватывает массовая истерия толпы, как это произошло в башнях города.
- Я не действую опрометчиво. Я все хорошо обдумал. Единственный выход для нас, который дает хоть какие-то шансы - перейти в другой день.
- И попасться уже в Среду, - подхватила Сник.
- Я опытный дэйбрейкер. Вряд ли кто-нибудь знает лучше меня, как это делается.
"Не совсем я на самом деле, - подумал Дункан. - Скорее, _т_е_, другие, что спрятались где-то внутри меня и без устали подбрасывают мне обрывки воспоминаний. Вот эти ребята действительно знают толк в этом деле".
Пантея уже не смотрела на него. Она снова устремила взор за окно, на океан, далеко за гавань. На лице ее застыло выражение глубокой задумчивости. Дункану показалось, что в глазах Сник он прочитал стремление к свободе, преграждаемое безнадежностью. В груди у него защемило от непреодолимого желания поцеловать ее, сказать, что он даст ей надежду. Все, что она пожелает.
Наступило молчание, которое Дункан никак не решался прервать, боясь причинить ей боль. Оно становилось томительным, словно ожидание живицы, сочащейся из дерева, и заставляло Дункана волноваться и сгорать от нетерпения. Ему неудержимо хотелось нарушить неловкую тишину и заговорить, но он понимал, что, если он сейчас что-то скажет, она не услышит его слов.
Наконец, она повернулась к нему, вздохнула и заговорила:
- Все бесполезно. С таким же успехом мы можем сдаться и прекратить это мучительное ожидание, эту агонию.
- Какого черта меня угораздило полюбить такое несчастное создание как ты? У тебя хребет из взбитых белков, воли - как в пустой бутылке из-под виски! Даже если ты знаешь, что не можешь победить, ты должна бороться!
- Бычье дерьмо все это, - бесцветным голосом произнесла Сник.
- Да это аромат получше собачьей чуши, которую ты несешь! Вот это, действительно, дерьмо! Ты не можешь опускать руки! Я никогда не сдавался и не сделаю этого! Если бы я хоть раз скис при виде опасности, где бы я сейчас был? Давным-давно окаменелым пылился на складе!
- Ты просто хочешь отсрочить неизбежное. Что означает еще несколько дней жизни? В чем смысл? У тебя у стоунированного вряд ли сохранятся воспоминания о нескольких днях жизни, ради которых ты сражался столь бесстрашно. Стоит ли?
Они снова замолчали, хотя, если бы ярость Дункана могла превратиться в излучение, он раскалился бы добела, а Сник обратилась бы в уголек.
Она первой прервала молчание.
- Не знаю, что делать! Вся беда в том, что я в самом деле чувствую свою вину! Я заслуживаю стоунирования! В сущности в нашем обществе нет ничего существенно порочного. Если правительство лжет или делает нечто такое, чего не должно было бы делать по причине незаконности, то нельзя же забывать, что оно руководствуется мыслью о благе народа.
- Ты - прирожденный органик, - сказал Дункан. - Я зря теряю с тобой время. Мне надо еще разработать свой план.
- Какой план?
- Я должен выложить его тебе, чтобы ты могла порадовать своих коллег?
- Ты действительно полагаешь, что можешь придумать что-то? Хотя бы с малейшим шансом на успех?
На лице Сник все еще лежала скорбная печаль, однако голос ее немного просветлел.
- Да, но ты должна обещать, что останешься со мной и сделаешь все, чтобы мне помочь.
- А если я не смогу?
"Тогда я посажу тебя в стоунер, - подумал Дункан, - и буду жить, какой бы - плохой или хорошей - ни была моя жизнь".
23
К десяти часам этого вечера Дункан и Сник были почти готовы выполнить первый этап своего плана.
Ах, если бы планом можно было предусмотреть надежду на правильность действий в изменяющихся обстоятельствах! Увы, ситуацию нельзя предугадать. Вполне вероятно, что они очертя голову бросятся в такое болото, что и вылезти не сумеют.
Первые шаги будут легкими. Жители Среды, мужчина и женщина, останутся стоунированными. Хотя дестоунирующая энергия подается автоматически, предусмотрено и ручное управление цилиндрами. Если установить регуляторы в положение "Отключено", Себертинк и Макасума останутся окаменелыми. Дункан использует их идентификационные карточки для получения всей имеющейся о них информации в банке данных Среды. Он и Сник, выдавая себя за этих двоих, должны сообщить на их работу - начальству Среды - о плохом самочувствии и необходимости остаться дома. К счастью, Себертинк и Макасума служили в разных местах. Случись по-другому, их руководители насторожились бы: с чего это оба одновременно сказались больными? Дункан уже подключил видео- и звуковую имитацию Себертинка и Макасумы, так что принявшие обращения смогут удостоверить их авторство. Дункан, по счастью, обладал непревзойденным опытом перевоплощения. Он знал, как всколыхнуть закоулки свой памяти. Скорее, правда, - памяти одного из бывших его персонажей. За короткие секунды мысленного контакта они должны суметь управлять осанками, выражениями лиц, голосами имитируемых. Дункан должен обучить Сник этим методам.
- Надо немного потренироваться, - сказал Дункан. - Сначала ты будешь шефом Макасумы. А я выступлю в амплуа Макасумы; ты станешь задавать мне возможные вопросы. Потом поменяемся ролями. Завтра еще подшлифуем образы имитируемых, несколько раз все проиграем перед тем, как выйти на связь. Это надо будет сделать с самого утра.
Сегодня вечером, вставив идентификационные карточки в щели в стене и запросив стереоскопический показ образов жителей Среды, они увидят на экранах все, что требовалось Дункану для перевоплощений. Сначала Себертинк и Макасума приветствуют своих боссов. Затем Дункан и Сник импровизируют и делают это быстро и естественно.
- Надо бы добыть одежду этой пары, - сказал Дункан. - Это поможет нам. Мы установим импульсные повторители лица и тела, подключим интерфейсы к регистратору движений, выражению лиц и голосов - и все это будет передано в реальные выходные сумматоры нашей пары. Зритель на другом конце видит имитируемых словно "в подлиннике" - никаких нерешительных, судорожных или неуклюжих действий или движений.
Сник указала на кнопки управления установкой на столе в передней.
- Эта штука не предназначена для имитаций. Она торчит тут для другого. Мы и вправду сумеем всех одурачить?
- Да, если передача будет недолгой и собеседник еще не совсем отойдет ото сна. Или от природы он вялый и безразличный. Если какой-то из боссов Себертинка или Макасумы - спросит что-нибудь эдакое специальное по работе, - мы влипли.
- Можем сыграть на дурачка, прикинувшись действительно больными.
- Ох… И у нас останется не более часа, чтобы убраться отсюда, пока парамедик не появится здесь исцелять нас.
- Надо всего этого избежать и исчезнуть сразу после полуночи, заявила Пантея. - Как ты сказал, в переходах в это время почти никого нет, и органики могут заметить нас. Но вероятность того, что они остановят нас и станут задавать вопросы, невелика. Они скорее всего примут нас за рабочих первой смены, возвращающихся домой. Нам потребуется не более десяти минут, чтобы оказаться в низу башни, украсть лодку и скрыться.
Дункан не ответил. Она уже слышала его довод: эта Среда будет непохожа на обычные. Власти Вторника обязательно оставят послание, информирующее коллег Среды о небывалых сегодняшних событиях. Не то чтобы Среде так уж необходимо было знать о чудовищном беспорядке, который она унаследовала от предыдущего дня. Вторник, если верить журналистам, просто с трудом справлялся со стоунированием всех травмированных и арестованных. Команды технического обслуживания улиц были привлечены в помощь органикам и больничному персоналу. Переходы были захламлены и загажены, серьезно пострадали магазины и таверны. Для наведения порядка Среде требовались добровольцы. Если компьютеры сообщат, что откликнулись лишь немногие, будут призваны все горожане, которые не заняты на жизненно важных работах. Себертинк служил продавцом в магазине спортивных товаров, а Макасума работала патологом в больнице. Оба, вероятно, будут мобилизованы для уборки. Это может произойти сразу, как они явятся на работу, но ни Дункан, ни Сник не могут пожаловать вместо них. Если же они появятся на улицах вскоре после дестоунирования людей Среды, органики сцапают их и присоединят к бригадам работающих. Гэнки не станут церемониться и выяснять, достаточно ли уже добровольцев. Всякий встреченный ими - как сказано, не занятый на работах по жизненному обеспечению, - будет временно приписан к Департаменту санитарии и технического обслуживания. Однако идентификационные карточки каждого непременно проверят.
Единственный до известной степени безопасный путь для них - выйти, когда улицы будут заполнены бригадами Департамента, и пройти как бы мимоходом или, наоборот, торопясь, будто по приказу, и таким образом отделаться от органиков. Но конечно же органики могут остановить их и учинить допрос.
Дункан прикинул, что если все пройдет гладко, им понадобится минут десять. Он предпочел бы спуститься по лестничным маршам - этаж за этажом до основания башни. Здесь редко кто ходил: обитатели предпочитали эскалаторы и лифты. Но лестничные марши находились под видеонаблюдением. Органики установили здесь автоматическую слежку под предлогом того, что люди могут случайно свалиться вниз, и, если это случится, врачей мгновенно оповестят. Этот довод убедил публику, проголосовавшую за размещение на лестницах аппаратуры слежки. Дункан был уверен, что на этот раз подтасовка результатов опроса не требовалась.
Возможно, они со Сник и прошмыгнули бы беспрепятственно, но опять же оставался риск: их остановят, попросят вставить идентификационные карточки в щели (в стенах щелей хватало - через каждые двадцать футов спуска). Органики вполне могли посчитать, что эта парочка пытается улизнуть от работ по очистке.
Он взглянул на настенный экран, на котором представлялась панорама внешнего перехода. Яркие фонари освещали пустынную улицу, заваленную мусором и хламом. Тотчас после полуночи из сопел разбрызгивателей, размещенных в прорезях потолка, стен, пола переходов хлынут струи воды. Через две минуты "душ" прекратится, а сама вода, прихватив мусор и прочие легкие предметы, исчезнет в водосточной системе. Затем горячий воздух из других сопел в тех же щелях за пару минут осушит переход.
В той части перехода, которая была видна Дункану, струи прихватили все, кроме сумки у дверей квартиры да какого-то темного пятна на тротуаре. Тут-то у него и возникла идея проскочить к основанию башни во время этой водной процедуры.
- Пантея! - вскричал он.
Утомленная от недосыпания и долгих часов просмотра телепередач и прослушивания новостей, она даже не кивнула. Выпрямилась в кресле, карие глаза расширились.
- Что?
- Мы спустимся во время водоочистки переходов. Камеры тоже покроются брызгами, да и органики вряд ли внимательно следят за мониторами в эти минуты: трудно предположить, что люди полезут под струи.
- Мы же все вымокнем.
- Не надо будет принимать душ.
- За две минуты нам не спуститься вниз.
- Помчимся как дьяволы - ведь вниз, а не вверх.
- Времени все равно мало.
- Смажем задницы и скатимся по перилам. На площадках нет блокировки перила сплошные. Пронесемся со свистом без остановки.
Она так расхохоталась, что вывалилась из кресла. Дункан хотел было рассердиться, а может, просто смутился, но глядя на нее, смеющуюся, и сам заулыбался. Слава Богу, она больше не хмурится. Она оставалась на полу, спиной к креслу, хотя и перестала покатываться со смеху. Смахнув рукой слезы. Сник сказала:
- Ты сумасшедший! Скатиться по перилам на двадцать этажей! Сколько это? Не меньше трехсот футов, если вытянуть по прямой? Четыреста? А может, и больше?!
- У нас четыре минуты. Четыре минуты, пока вода не высохнет на линзах камер. Первые пару минут вода спасает нас от трения. А то и больше. Считаем - три. Еще придется смазать штаны. Смазка быстро не сгорит, перила ведь мокрые. За четыре минуты окажемся внизу. Может, быстрее.
- А что если мы потеряем хватку? Руки будут смазаны, сильное давление воды… Если мы упадем…
Она содрогнулась.