- Какие они неуклюжие, - прокомментировал Пол. - Кто-то из них натолкнулся на стену.
- Что тут происходит? - взвизгнула Лорен.
- Надо бы выключить музыку, - сообразил Тути.
- Почему? - спросил Пол. С его лица не сходила победоносная улыбка.
- Может, она им не нравится.
Ярко-синий шар возник позади Тути, быстро увеличился в диаметре до ярда. Покраснел, съежился, на мгновение замер и исчез.
- Локоть, - объяснил Пол. - Одной из его рук. Я думаю, существо слушает. Старается понять, откуда исходит звук. Я иду наверх.
- Выключи музыку! - потребовал Тути.
- Лучше я сыграю что-нибудь еще. - Мальчик побежал наверх.
Из кухни донесся треск, потом шипение, дом завибрировал на низкой частоте.
Источником вибрации стало четырехмерное существо, перемещающееся по их трехмерному дому. Тути дрожал от волнения.
- Питер… - Руки Лорен сжались в кулаки.
- Пол пригласил гостей, - объяснил Тути.
Повернулся к лестнице. Первые четыре ступени лестницы и часть пола завертелись и исчезли. Потоком воздуха его едва не затянуло в дыру. Удержавшись на ногах, он наклонился, потрогал место разреза. Идеально ровная поверхность. Внизу зияла черная пасть подвала.
- Пол! - позвал Тути.
- Я играю им свое сочинение, - отозвался мальчик. - По-моему, им нравится.
Зазвонил телефон. Тути автоматически схватил трубку. На другом конце провода бесновался Хокрам.
- Сейчас говорить не могу…
Хокрам заорал еще громче, его услышала даже Лорен. Тути положил трубку на рычаг.
- Как я понимаю, его уволили. Вот он и злится. - Тути отошел на три шага, разбежался и перепрыгнул через черную дыру. Поднялся на пару ступенек, остановился как вкопанный. - Господи! - Его осенила новая мысль. - Они выбивают половицы из трехмерного пространства в четвертое измерение. Как Пол и говорит: неуклюжие увальни. Они могут нас убить!
- Он позвонит в иммиграционную службу, - предупредила Лорен.
Но Тути уже спешил наверх.
Пол сидел перед "тронклейвером" и самозабвенно наигрывал новую мелодию. Тути шагнул к нему, но путь преградила зеленая колонна. Твердая, как скала. Она чуть вибрировала. Участок потолка в четыре квадратных фута исчез из трехмерного пространства. Колонна превратилась в палку, покрытую извивающимися, как змеи, волосками.
Тути обошел палку и выдернул из розетки провод, идущий к "тронклейверу". Забор из коричневых сигар окружил компьютер. Сигары, вращаясь, удлинялись, тянулись к полу и потолку, потом превратились в ниточки и исчезли.
- Они тут плохо видят. - Пол словно и не заметил, что его концерт окончен. Лорен поднялась по наружной лестнице и теперь стояла за спиной Тути. - Извините за разгром.
А мгновением позже синтезатор, конус, миникомпьютер и соединяющие их провода исчезли, словно их и не было.
- Ничего себе, - вырвалось у Тути.
И тут же пришла очередь мальчика. Его перемещали более медленно, осторожно. Последней пропала голова. Пол светился счастьем:
- Им понравилась музыка!
Тути и Лорен остались вдвоем.
Лорен застыла как статуя. Тути ходил по кабинету, ероша рукой волосы.
- Может, он вернется, - пробормотал Тути. - Я даже не знаю… - Фразы он не закончил. Мог трехмерный мальчик выжить в четырехмерном пространстве, перемещаясь в право верх… или левовниз?
Тути не протестовал, когда Лорен решила позвонить приемным родителям мальчика и в полицию. По прибытии полицейских он с каменным лицом стоически выслушал их вопросы и обвинения и рассказал все, что знал. Ему не поверили. Никто не знал, чему можно верить. Зафиксировав все разрушения на фотопленку, полицейские ретировались.
Лорен заверила его, что их обоих или кого-то одного арестуют. Это лишь вопрос времени, сказала она.
- Что-нибудь им наплетем, - ответил Тути. - Ты им скажешь, что виноват только я.
- Не скажу. Но где он?
- Точно сказать не могу. Но думаю, что с ним все в порядке.
- С чего такая уверенность?
Он рассказал ей про сон.
- Но тебе это приснилось до его исчезновения, - заметила Лорен.
- Для четвертого измерения никакого противоречия в этом нет.
В последний день в доме Лорен Тути, надев пальто поверх халата, с самого утра вновь и вновь прогонял свою программу, пытаясь увидеть ана и ката. Бесполезно, у него слишком закостенели мозги.
За завтраком он повторил Лорен, что всю вину она должна свалить на него.
- Может, все обойдется, - ответила она. - Доказательств-то у них нет.
- Обойдется, как же, - вырвалось у него.
В дверь позвонили. Тути пошел открывать, Лорен последовала за ним.
Тути открыл дверь. На крыльце стояли трое мужчин в серых костюмах, один - с "дипломатом".
- Мистер Питер Торнтон? - спросил самый высокий.
- Да, - кивнул Тути.
Дверной косяк и добрый кусок стены с шипением пропали. Трое мужчин уставились на образовавшийся проем. Затем высокий невозмутимо продолжил:
- Согласно поступившим к нам сведениям, вы незаконно проникли в нашу страну.
- И кто же вам это сказал? - полюбопытствовал Тути.
За его спиной возник синий цилиндр, разросся до четырех футов и, вибрируя, повис в воздухе. Троицу так и сдуло с крыльца. Из середины цилиндра вылезла голова Пола, ниже - его рука.
- Мне у них нравится. - Пол улыбался. - Они - друзья.
- Я так и думал.
- Мистер Торнтон… - не сдавался высокий.
- Хотите со мной? - спросил Пол.
Тути посмотрел на Лорен. Она чуть кивнула, едва ли понимая, на что дает согласие, и он сжал руку Пола.
- Скажи им, что вина моя.
И Питер Тути исчез из этого мира. Воздух схлопнулся там, где было его тело. Пропала и половина бронзовой лампы, что висела у двери.
Не задавая больше вопросов, наложив в штаны, сотрудники иммиграционной службы ретировались к своему автомобилю. Больше они Лорен не тревожили.
Она не могла сомкнуть глаз три ночи подряд, а когда заснула, к ней явились Пол и Тути, чтобы спросить, не хочет ли она составить им компанию.
"Благодарю вас, мне лучше остаться здесь", - ответила она.
"Тут очень весело, - настаивал мальчик. - Они любят музыку".
Лорен покачала головой и проснулась. Невдалеке что-то свистело, тренькало, вибрировало.
Она решила, что это аплодисменты.
Глубоко вздохнув, она поднялась, чтобы достать блокнот и вновь взяться за книгу.
Перевод: Д. Вебер
Сестры
- Ну кто же, как не ты, Летиция? - увещевала ее Рина Кэткарт, проникновенно заглядывая в глаза и поглаживая по плечу узкой ладонью. - Ты пойми, ведь никому другому эта роль не подойдет. То есть я хотела сказать… - Она запнулась, чувствуя, что сболтнула лишнее. - Ну, просто никто, кроме тебя, не сможет так убедительно сыграть стар… то есть я хотела сказать - пожилую женщину.
Чувствуя, как кровь приливает к лицу, Летиция Блейкли уставилась в пол, потом перевела взгляд на потолок, еле сдерживая слезы. Рина отбросила назад длинные, черные как смоль волосы и устремила на нее заклинающий взор. Ученики торопливо прошли мимо по чистенькому, устеленному дорожками коридору. Это крыло школьного здания выстроили совсем недавно.
- Слушай, уже занятия начинаются, - напомнила ей Летиция. - А почему именно старуху? И почему вы не обращались ко мне раньше, с другими ролями?
У Рины хватало ума понять, что она делает. А вот душевной чуткости ей явно недоставало.
- Пойми, это твой типаж.
- Значит, мой типаж - замухрышка?
Рина промолчала, хотя ее так и подмывало ответить "да", разом устранив все неясности.
- Или тебе нужен пончик?
- К чему стыдиться собственной внешности?
- Так вот к чему ты клонишь! Я - замухрышка, я - пончик! Я идеально подхожу на роль старухи в твоей дурацкой пьесе, и у тебя, единственной из всех, хватило наглости подойти ко мне с такой просьбой.
- Мы просто решили дать тебе шанс. Ведь ты такая замкнутая… Надо ведь попробовать свои силы. Вот увидишь - стоит тебе сыграть, и ты почувствуешь себя частью…
- Чушь собачья! - закричала Летиция, брызжа слюной. Рина боязливо попятилась. - Оставьте меня в покое - ясно вам?
- Ругаться-то зачем… - протянула Рина обиженно.
Летиция занесла руку для удара. Рина опять упрямым жестом откинула волосы и пошла прочь. Летиция прислонилась к кафельной стене и стала вытирать слезы. Она еще надеялась спасти косметику, но тщетно - тени уже размылись, мамина тушь потекла, оставляя на щеках черные разводы. Летиция тяжело вздохнула. Она вышла из умывальни и уныло побрела в класс, уже не боясь, что опоздает. Ей внезапно захотелось бросить все и вернуться домой.
Войдя в класс через пятнадцать минут после звонка, Летиция с удивлением увидела, что ученики ведут непринужденную беседу, а мистера Бранта и след простыл. Пока она шла к своей парте, несколько членов драмкружка, в котором состояла и Рина, провожали ее ледяными взглядами.
- Атавизм, - еле слышно произнесла Эдна Корман с другого конца ряда.
- Пробирочная, - привычно парировала Летиция, наклонив голову набок, в точности копируя манеры Эдны. - А где мистер Брант? - спросила она, ткнув в спину Джона Локвуда. Ее сосед не особенно одобрял метод коллективного обучения и при подобных обсуждениях оставался в стороне.
- Джорджию Фишер замкнуло, Брант поволок ее к консультантам. А нам сказал подключиться к сети и заниматься самостоятельно.
- Ничего себе… - Джорджию перевели сюда из окландского класса для вундеркиндов два месяца назад. Своим умом девочка резко выделялась на общем фоне, но примерно раз в две недели ее замыкало. - Пусть я толстая и уродливая, но зато меня еще ни разу не замкнуло, - произнесла Летиция шепотом, для одного Локвуда.
- Меня тоже, - сказал Локвуд. Он был ПР, как и Джорджия, но не вундеркинд. Летиции он нравился, но не настолько, чтобы перед ним робеть. - Хватит болтать, займись-ка лучше делом.
Летиция откинулась на спинку стула, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Тут же включился ее персональный модулятор, изображение запрыгало перед глазами, постепенно обретая устойчивость. Вот уже неделю как она зубрила пособие по психологии пациентов и уже добилась кое-каких результатов. Крошечная медсестра - продукт КГ (компьютерной графики) - в белом халате и шапочке принялась дотошно выяснять, что Летиции известно о правилах ухода за смертельно больными людьми. "Это ли не атавизм? - подумала Летиция. - Ну кто в наше время умирает от болезней?" Она переключилась на другую лекцию, и та же самая медсестра поведала ей о шоке, сопутствующем ПОП - пересадке органа и приживлению. По-настоящему Летицию интересовала лишь семейная медицина, но разве оттуда почерпнешь подобные знания?
Некоторым плановым детям их родители придали умственные и физические особенности, незаменимые для карьеры пилота. Их организм был бихимичным, то есть одинаково приспособлен к жизни в условиях земной гравитации и в открытом космосе. Куда было НГ - натурально-генному человеку - с ними тягаться?
Среди семисот юношей и девушек, зачисленных в этот колледж, НГ носителей натуральных геномов - насчитывалось всего с десяток. Все остальные были гордыми обладателями перетасованных ген, то есть плановыми детьми - красивыми, с точно нормированным, неизменным количеством жировой ткани. Родители заранее определили их параметры, стараясь сделать красивыми и непохожими на других, и все их пожелания были учтены. В результате на свет появились высокие, здоровые подростки с послушными волосами, кожей без единого пятнышка, легко адаптирующиеся к любой среде (замыкания тут не в счет), приветливые, дружелюбные, постоянно излучающие веселье. На сленге, уже чуть устаревшем, их презрительно именовали пробирочными - именно так когда-то в народе расшифровывали аббревиатуру ПР.
Летицию, немного полноватую, с неестественно белой кожей, вьющимися волосами, носом-картофелиной, с безвольным подбородком, асимметричной грудью - один сосок был больше другого и свешивался почти до парты - и болезненными менструальными периодами, в школе прозвали миссис Спорт за ее отвращение к гимнастическим упражнениям. НГ Спорт. Атавизм и Неандерталка.
Конечно, все эти красавчики ПД сильно рисковали, демонстрируя свою враждебность к НГ. Случись у нее нервный срыв, и родители получили бы полное право обратиться в суд и потребовать реформы порочной системы образования. Это был не частный колледж, в котором родители платят за обучение своих детей баснословные деньги, а общественная школа старого образца, со стандартными программами обучения и незыблемыми правилами. Особо злых насмешников сурово карали. Правда, в глубине души Летиция понимала, что сама она тоже не подарок.
Конечно, можно втереться в их компанию, сыграть старуху - сколько реализма придала бы пьесе ее атавистическая внешность - и весело заняться самоуничижением, как это делала Элен Роберти, в сущности, не такая уродина - стоило этой актрисе поменять прическу, и она выглядела бы вполне сносно. Или предстать перед публикой флегматичной и исполненной скрытого лукавства, как Берни Тибальт.
КГ-медсестра наконец дочитала свою лекцию по ПОП. Летиция мало что почерпнула из ее объяснений. Теоретический курс казался ей довольно нудным, а для практических занятий она еще не созрела. Набор дисциплин был таков: спецсеминары по будущей профессии - при этом ее желания не учитывались - и две программы по эстетическому воспитанию, включавшие занятия в индивидуальном оркестре каждую пятницу и обзоры лит/видовских публикаций по уик-эндам раз в две недели.
Для медицины Летиция не очень-то годилась, хотя и не желала этого признавать. Ее интеллектуальное созревание длилось дольше, потому что мозг натурально-генного ребенка уступал мозгу ПР, устроенному по оптимальной схеме.
Летиция страдала от своего тугодумства. И сама часто сомневалась, что из нее выйдет хороший доктор. Ко всему прочему она еще была невероятно брезглива. А ведь никто, даже ее собратья-НГ, не захотят лечиться у доктора, бледнеющего при виде крови. Летиция мысленно попросила медсестру начать лекцию заново.
А тем временем Рина Кэткарт с головой погрузилась в свою программу, и лицо ее теперь выражало полное блаженство. Она впитывала знания быстро и с наслаждением, словно сладкий нектар.
Да, вот что значит мозг без изъянов.
Минут через десять мистер Брант привел обратно Джорджию Фишер, бледную, с затуманенным взглядом. Девочка села в соседнем ряду, за два кресла от Летиции, и послушно включила модулятор, а Брант вернулся к пульту, чтобы, задав общую программу, скоординировать деятельность класса. Эдна Корман что-то шепнула Джорджии на ухо.
- Не так уж сильно меня замкнуло, - мягко сказала та.
- Как дела, Летиция? - Перед ней возникло лицо КГ-автоконсультанта, искаженное помехами. Впрочем, не это сейчас волновало Летицию - главное, раз появился АК, значит, жди неприятностей, будь картинка хоть какой чистой.
- Паршиво, - ответила она.
- Да что ты! А в чем проблема?
- Мне бы поговорить с доктором Рутгером…
- Ага, значит, не веришь больше своему старому другу АК?
- Просто мне нужно с ним поговорить с глазу на глаз.
- Доктор Рутгер - человек занятой, дорогая моя. Человек ведь не может находиться сразу в нескольких местах - не то что твой друг АК. И все-таки - вдруг я смогу тебе помочь?
- Тогда включи шестнадцатую программу.
Изображение перед ней заколыхалось, и лицо постепенно обрело черты Мариан Темпесино, единственной из КГ-персонажей, в обществе которой Летиция чувствовала себя по-настоящему уютно.
На этот раз помех не было - значит, программу использовали редко, что было только на руку Летиции.
- Шестнадцатая на связи. Летиция, да на тебе лица нет! Что, никак не подстроишься под остальных?
- Я хотела бы побеседовать с доктором Рутгером, но он занят. Так что пока я доверюсь вам. Пусть запись разговора поместят в мое личное дело. Я хочу уйти из этой школы. Хочу, чтобы родители забрали меня отсюда и перевели в специальное заведение для НГ.
Лицо Темпесино осталось совершенно бесстрастным. Этим Летиции и нравилась программа шестнадцать.
- Почему?
- Потому что я - уродка. Родители сделали меня такой, и мое место среди остальных уродов.
- Ты не уродка, ты - натуральная.
- Чтобы выглядеть не хуже других - например, Рины Кэткарт, - мне придется до конца жизни заниматься биопластикой. Мало того - меня еще попросили сыграть старуху в какой-то пьесе. Выходит, ни для какой другой роли я не гожусь? Ну сколько можно все это терпеть?
- Да они просто хотят принять тебя в свою компанию.
- Но ведь мне же обидно! - не выдержала Петиция. В глазах у нее стояли слезы.
Изображение Темпесино заколыхалось - видимо, зафиксировав эмоциональный взрыв, АК перевел беседу на более высокий уровень.
- А куда бы ты хотела перевестись, Летиция?
Летиция задумалась на какое-то мгновение.
- Туда, где уродство считается нормой.
- Ну что же, тогда давай перенесемся лет этак на шестьдесят назад. Ты готова?
Она кивнула и стерла очередную порцию туши тыльной стороной ладони.
- Тогда поехали.
Это было похоже на сон. Летиция видела все в каком-то тумане пользуясь модулятором, она никогда не испытывала ничего подобного. Образы КГ, собранные с тысяч миль пленок со старыми фильмами, создавали иллюзию путешествия по времени. Она словно попала наконец в то место, которое ей хотелось бы назвать своим домом. Лица мелькали перед ней - неповторимые в своем уродстве, преждевременно состарившиеся, в очках. Попадались среди них и красивые, даже по сегодняшним меркам. Показав лицо крупным планом, объектив затем захватывал человека в полный рост, показывая его тело потерявшее форму или тренированное, чрезмерно грузное или худосочное, бледное или красное от повышенного кровяного давления. Человечество, каким оно было шестьдесят лет назад, предстало перед ней во всем своем разнообразии, со всеми присущими ему изъянами. Именно то человечество, частью которого хотела бы быть Летиция.
- До чего же они прекрасны! - мечтательно сказала Летиция.
- Сами они так не считали. Именно тогда люди ухватились за возможность сделать своих детей красивыми, умными и здоровыми. Это было переходное время, Летиция. Так же как и сейчас.
- Сейчас все на одно лицо.
- Думаю, ты несправедлива, - возразил АК. - У нынешних людей тоже сохранились индивидуальные черты.
- Но только не в моем поколении.
- В твоем поколении - в особенности. Посмотри-ка.
АК показал ей десятки лиц. Они почти не отличались друг от друга, зато все были красивые. На некоторых Летиция не могла смотреть без боли - она знала: никто из этих людей не станет ее другом, никогда ее не полюбит для них всегда найдется кто-то красивее и желаннее НГ.
- Жаль, что родители мои не жили в то время. И зачем только они сделали меня уродкой?
- Ты не уродка. Ты просто развиваешься естественным путем.
- Еще какая уродка. Они дразнят меня ДГН - дегенераткой.
- А может быть, ты иногда сама нарываешься на грубые слова?
- Нет! - Кажется, беседа заходила в тупик.