- Мы-ы-ы-ы!!! - замычал Сергей. Задергался, забился в колючем кресле. Ему показалось, что нос вотвот оторвется, а хмурый все тянул и тянул. На губы и подбородок струйками потекла кровь. Но Сергей не замечал ее, он мычал, хрипел, тянулся всем телом за рукой хмурого, он бы встал и побежал за клещами, но кресло не пускало!
- Да-а, слабый инкуб пошел, хлипкий, - неодобрительно прокомментировал событие хмурый.
- Сознаюсь, - просипел Сергей невнятно.
Но его поняли. Бритый быстро застрочил что-то на бумаге гусиным пером.
- Тем самым ты породил еще пятерых бесов, - менторски произнес хмурый, - ты задал лишнюю работу Святой Инквизиции! Как мы будем разыскивать бесенят и их мамаш? Ты должен нам помочь!
Плоскогубцы разжались. И Сергей почувствовал, как увеличивается его нос - он сначала разбух до размеров груши, потом маленькой дыньки, потом арбуза, потом начал заполнять собою все помещение… Сергей дернул головой и сильно ударился затылком о деревянную спинку кресла. Но это не помогло - нос горел, словно его окунули в кипящее масло. Даже воздух, проходивший через ноздри, раскалялся, становился горяченным, им трудно было дышать. Зеленые круги запульсировали перед глазами.
- Всех покажу! - заверил Сергей. - Всех до единого: и бесенят, и бесовок, хоть пять, хоть пятьдесят пять, сам не упомню, скольких обработал! - Ему показалось почему-то, что чем больше он выдаст душ инквизиторам, тем с ним ласковей обойдутся. - Пошли хоть щас, ще тут этот ваш, как его Гардиз?
Хмурый вздохнул уныло, отвернулся. Голос его прозвучал из-за спины устало:
- Да ладно, мы пошутили! Какие там горожанки, какие к дьяволу бесенята!
- Ага, - поддакнул вконец осмелевшей бритый, с него уже сошло похмелье. - Они тут все бесовки и бесенята, я ему сам на какую хошь покажу!
- Пошел вон! - рыкнул хмурый.
И помощник-писарь чуть не бегом выбежал из пыточной, он был послушным человеком.
Когда дверь захлопнулась, хмурый вытащил из-под рясы большую флягу, взболтнул ее, высоко подняв в руке, припал губами к горлу, с полминуты звучно булькал. Потом стал отдуваться и вытирать рукавом пот со лба.
Сергей сидел ни жив, ни мертв.
- Глотнешь?
Хмурый подошел вплотную, сунул флягу в зубы испытуемому, приподнял донышко. И Сергей глотнул. Сразу полегчало, даже нос не так стал болеть.
Хмурый привалился к его плечу. Засопел в ухо, тихо, совсем тихо:
- Я этого старого дурака Баруха выпустил, слышь? - Не дождавшись ответа, он прибавил: - Чего клопов зря откармливать нечестивой кровью, они и так тут жирные, как свиньи у герцога Гистанского! Верно я говорю?
Сергей подхалимски закивал.
- Барух - отличная приманка для всяких олухов! - продолжил хмурый. - Я на него уже полторы дюжины взял! Наживка, что надо! Но туп, бесконечно туп! Все пытается кем-то повелевать, кого-то вызывать… эй, ты слышишь, чего тебе говорят?!
- Барух - это кто? - снова невпопад спросил Сергей.
И тут же получил массивным кулаком по темечку, аж слезы брызнули из глаз.
- Я ему выдрал половину его драной бороденки! Вот этими руками… - хмурый потряс перед распухшим носом Сергея своими красными лапищами, - я оторвал у него семь пальцев на ногах и левое ухо! Я проткнул его вертелом грешницы Ильзы чуть не насквозь, а потом посадил голой задницей на шип благоверного Игнатия! Я вышиб ему четыре передних зуба - не-ет, не сразу! Каждый я сначала вбил на полвершка в челюсть, а потом уже выворачивал! Я подвешивал его вверх ногами, разрезал подошвы и посыпал их солью… Нет, ты не представляешь! Но старый хрен, этот тупой недоумок продолжал стоять на своем! Ты не догадываешься, что он мне рассказал, а?
- Не-ет, - дрожащим голосом выдал Сергей.
- Ты не хочешь говорить правды! Ты не веришь мне! - обиделся хмурый. - А я хочу совсем малого, понял! Совсем немногого!
- Чего же? - оживился Сергей, сообразив, что ему предла- гают сделку.
- Ты какой-то бестолковый инкуб! Если ты вообще инкуб! Ну ладно… Этот хрен клялся, что он на самом деле вызвал тебя из ада! Это верно?!
- Врет! - заявил Сергей решительно.
Хмурый поглядел на него с прищуром, недоверчиво. И потя- нулся за пилообразными клещами.
- Врет, говоришь? - переспросил он зловеще.
Сергей промолчал. Он вдруг понял - сделка не состоится, ведь этот толстяк потребует от него чего-нибудь заведомо невозможного: философского камня, или просто груды золота, жемчуга, каменьев, а может приворотного зелья, или элексира вечной молодости. Ну откуда ему взять все это?! Нет, пропащее дело!
- А чего это ты повернулся эдак-то, а? То все признавал, всякую напраслину признавал, чего б я ни навыдумывал? А тут уперся вдруг? Странно! Может, ты и впрямь инкуб?! Вдруг этот нечестивец тебя и вытащил из самой преисподней?! Говори, пока никого нету! Я тебя не выдам! Вот те крест!
Хмурый вяло перекрестился, явно не придавая этому жесту особого значения.
- Ну погляди сам, какой я демон, ты что? - заволновался Сергей. - Потрогай, если глазам не веришь!
Хмурый усмехнулся криво, обнажив щербатые зубы.
- Инкубы умеют прикидываться, - сказал он, - ежели б нечисть в своем обличьи ходила, так и забот бы не было у порядочного обывателя, все сразу видно, хитришь, но хитрости твои белыми нитками шиты!
- Ладно, говори - чего надо! - выпалил неожиданно для себя самого Сергей.
- Вот это дело! - сразу оживился инквизитор. - А не обманешь?
- Нет!
- Я хочу знать дорогу туда!
- Куда?!
Хмурый обжег его взглядом маленьких свиных глазок, по лбу пробежали складки морщив.
- В преисподнюю!
Сергей ожидал чего угодно, только не этого. У него по спине потек пот - мелкими противными струйками потек. Надо было на что-то решаться, по крайней мере надо было протянуть время, отдалить новые пытки - может, появится проблеск. И он выдал:
- Я тебе покажу дорогу туда.
Хмурый затрясся, сразу протрезвел. Глаза его утратили злость, недоверие, стали полубезумными, бегающими - видно, он сам не ожидал столь быстрого решения вопроса.
- Но ты должен сказать мне, - продолжил Сергей, - зачем ты туда собираешься?!
- Я всю жизнь мечтал об этом мире! - выпалил хмурый. - Я верил, что попаду туда, не мертвым, не жалким грешником, обреченным на страдания, а одним из тех, кто несет эти страдания, одним из творцов его! Я всегда себя готовил к той жизни, я ждал ее… А ты не обманешь?
- Нет! - ответил Сергей.
- Давай хлебнем? - предложил хмурый и снова вытащил флягу.
- Давай, - согласился Сергей. И тут же спросил: - Какой сейчас год?
- Две тысячи семьсот двенадцатый от Преображения Христова, - с готовностью ответил инквизитор.
- Что-о?! - воскликнул Сергей. Ему показалось, что он ослышался. - Повтори! Повтори немедленно!
- Две тысячи семьсот двенадцатый от Христова Преображения, я же внятно сказал!
- Этого не может быть!
Хмурый развел руками.
- У вас там, наверное, свой отсчет? - робко поинтересовался он.
Сергей пропустил мимо ушей его слова. Он весь дрожал. Прошлое, пусть и самое жуткое прошлое, но свое, во многом знакомое - это одно. И совсем другое…
- Мы где, в Испании? Португалии?
Хмурый пожал плечами. Щеки его обвисли.
- Эспаньол? Франс?! Черт возьми, Каталония, Мадрид, Наварра, чего там еще-то, Тулуз, Гренада, Лиссабон, да?
- Мы в Гардизе, - сказал хмурый и немного отодвинулся. Он сидел с фляжкой в руке, но казалось, что позабыл про нее, вот-вот уронит.
Сергей понял, что взял слишком круто. И указал глазами на фляжку.
- Давай-ка, приятель, промочим глотки!
- Давай!
Они выпили. Нос у Сергея совсем отошел. Но сидеть становилось с каждой минутой все неудобнее - шипы делали свое медленное, но верное дело.
- Освободи меня, развяжи руки, - потребовал Сергей.
Хмурый заколебался. Привязанный инкуб, даже если он вовсе не инкуб, все-таки, надежнее, да и спокойней как-то! Развяжешь, а он и отмочит чего-нибудь такое, что потом или костей не соберешь, или на кол посадят. Нет уж, надо выждать - так думал хмурый толстый инквизитор, И все это Сергей читал на его отвратном лице.
- Ну, как знаешь! - проговорил он и отвернулся от хмурого.
- Я тебя развяжу, потом развяжу, - пообещал хмурый, - Только гляди, не обмани!
- Не обману, - сказал Сергей.
- А щас надо еще кое-что по протоколу выяснить. - Хмурый хлопнул в ладоши, крякнул гортанно.
Прибежал бритый и сразу занял свое место за столом - гусиное перо задрожало в его руке. Хмурый развернул свиток.
- Как доносит свидетель, испытуемый распространял кощунственные ереси о происхождении жизни на нашей грешной земле. При том утверждал, что человека создал не Господь Бог, а что его якобы родила обезьяна, в которую Господь вдохнул душу. Так?
Сергей уставился на хмурого, и во взоре его, видно, было столько всего, что свиток выпал из огромной руки с обгрызенными ногтями.
- Кто-о?
- Что - кто? - переспросил хмурый, и брови его зашевелились как змеи.
- Кто свидетель?! - заорал Сергей во всю глотку. - Вы тут все с ума посходили!
- Только без этого, - предупредил хмурый, - попрошу соблюдать спокойствие и выдержку. Вы не на гулянке и не на базаре, а в солидном заведении!
Сергея трясло. Но он взял себя в руки. Хмурый прав, сейчас на самом деле многое зависело от ею хладнокровия и умения приспосабливаться к обстоятельствам. Надо лишь проанализировать ситуацию, осмыслить происходящее.
- Хорошо, - проговорил Сергей мягко и подмигнул хмурому, будто напоминая о сговоре. - Хорошо, но один лишь малюсенький вопросик, вы разрешите?
Хмурый благосклонно кивнул. И поглядел на бритого - дескать, почему бы и не дать испытуемому перед началом самого интересного немного и потрепаться - это даже как-то благородно, великодушно.
- Скажите, на каком языке мы сейчас говорим? - спросил Сергей очень мягко и деликатно.
Сначала захохотал бритый. Потом залился смехом, нутряным и сдержанным, хмурый. Они глазели друг на друга, тыкали в испытуемого пальцами и не могли остановиться.
- На русском? - робко вставил Сергей и тоже хихикнул.
Хмурый сквозь выступившие слезы просипел:
- Похоже, я в тебе ошибся, малый! Какой ты к черту инкуб! Ты просто слабоумный, точно, трехнутый, сдвинутый! Ну рассуди сам - ведь ежели мы в Гардизе, то по-каковски нам надлежит говорить, а?!
- По-каковски? - на свой лад повторил Сергей.
Бритый чуть не упал со стула.
- По-гардизки, посади тебя на кол, по-гардизки! Ты, видать, совсем плохой, малый!
Сергей хотел промолчать. Но вопрос сам вырвался изо рта:
- А я на каком говорю?
Смех прервался. Оба инквизитора поглядели на испытуемого мрачно. Хмурый потянулся за клещами. Бритый покачал головою.
- Издеваться надумал? - процедил он раздраженно. Теперь и он не верил, что испытуемый демон.
- Ты говоришь на том языке, олух, - прошипел хмурый, - на каком тебя спрашивают, понял?! Или надо растолковать поподробнее?!
- Не надо! - быстро выпалил Сергей. - Вы лучше скажите тогда - я гардизец?
Хмурый долго глядел на него, соображал, что к чему. До него начало доходить. Бритый сидел с самым глупым видом и щекотал кончик собственного носа растрепанным пером.
- Да вроде раньше у нас таких не было, - наконец выдавал хмурый, - и вообще не похож обличьем-то, верно? - Он обернулся, ища поддержки у писаря.
Тот закивал, раззявил рот.
- Точияк, не нашенский - в Гардизе таких отродясь не водилось!
- А откуда тогда язык знаю? - ехидно вставил Сергей. Он еще сам не понимал, к чему ведет его игра, но пер напролом. Ему хотелось обескуражить противника, сбить с толку. Ведь его самого сообщением о том, что все они говорят по-гардизки, настолько ошарашили, что хоть руки подымай вверх и иди сдавайся в психушку! Одна радость, что психушек здесь судя по всему еще нету и когда пооткрывают - неизвестно. Что же касалось вопроса о происхождении человека одушевленного, это и вовсе было непонятно Сергею.
- Выучил! - заявил хмурый. И сам засомневался, покачал головой.
- Не-е, - робко протянул бритый, - чтоб так выучить-то, надо с самого детства учить! Я так думаю, тут совсем другое…
- Чего?! - Хмурый поглядел на помощника зверем.
- Я думаю, - бритый вдруг снова затрясся, отвел глаза от Сергея, побледнел, - я думаю, что он и есть инкуб самый настоящий! Инкубы все знают, по-всякому болтать горазды! Он просто это… недоделанный какой-то инкуб, такое мое разумение. - Язык у бритого опять начал заплетаться, но на этот раз явно не от выпитого. - Тьфу ты, силы небесные! Это ж надо?! Скоко раз я говорил, бросать надо эту работенку, бросать - и деру давать отсюдова, бежать без оглядки! Меня отец Поликарпий еще когда пристраивал сюда, все предупреждал: не боись ничего, не боись, Мартыний, все путем будет! Я думал, дурашлепина, а чего бояться-то, чего бояться - народишко все дрянной попадается, хилый, немощный, дрянь всякая и мразь, откуда среди их бесям взяться, ну откуда?! Так нет, пошел! А в том годе на колдуна напоролись, помнишь?! На настоящего! Скоко раз обещали, что не будет настоящих! И-ех! Врут все, проврались насквозь, ироды окаянные, нехристи поганые! И вот, на тебе - подсунули-таки настоящего, вон он - инкуб! Как пить дать, иикуб! А у меня баба и ребят шестеро, да еще одна есть…
- Ах ты поскудник, уставы нарушаешь? Гляди-и! - Хмурый закатил бритому Мартынию оплеуху. И тот разом примолк.
Теперь хмурый смотрел на Сергея с доверием. А значит, все будет как надо, по сговору. Сергей воспрял духом.
- Я ж вам сразу сказал - инкуб! - заявил он обретенным тоном комсомолочки-активистки. - Самый натуральный и вполне доделанный. Вон того, бритого, могу хоть щас сожрать! Плевать мне, что у него семеро с бабой!
- И еще одна-а! - плаксиво прибавил Мартыний. Он был вне себя - зубы выбивали чечетку, руки и нос окрасились чернилами, огрызок пера торчал изо рта.
- А нам и нужны инкубы, - грозно проговорил хмурый. - Пиши, чернильная душонка! Испытуемый признался в том, что он есть посланец ада, урожденный демон-инкуб, покушавшийся на души благочестивых горожанок… и горожан. Пиши! Инкуб был вызван из преисподней лжезаклинателем духом, лжетеургом и городским сумасшедшим по совместительству Барухом Бен-Таалом, выпущенным из-под следствия ввиду его полной невменяемости и в соответствии с нуждами Инквизиционной Комиссии… Написал?
Бритый воздел глаза на хмурого. И робко спросил:
- С трудом поспешаю за мыслью вашей, отец Григорио, - ведь коли он, то есть Барух этот, лжетеург и лжезаклинатель, то как же это он, нечестивец поганый, умудрился вызвать из преисподней демона?!
Отец Григорио призадумался, почесал свисающий на рясу подбородок. Но потом ответил с расстановкой:
- Потому и умудрился, что нечестивец! Пиши!
Сергей, забыв про боль в носу, про неудобное положение, слушал во все уши. Он не терял надежды.
А хмурый отец Григорио продолжал:
- И еще - упомянутый инкуб смущал гардизцев и простодушных селян лукавыми речами, в которых утверждал, будто Вседержитель вдохнул человеческую душу в обезьяну, зверя препоганого и препротивнейшего, коий есть порождение не Бога, а диавола и его слуг!
Мартыний опять приподнял голову.
- Так его ж прямо из склепа сюда приволокли, когда ж он успел-то?!
- На то и инкуб! - вразумительно ответил хмурый. - Пиши далее. А при допросе с пристрастием… из пасти испытуемого вырывались языки адского пламени, а из глаз сочилась зеленая бесовская кровь, а когда на дыбу подняли, из испытуемого потекли водопадом нечеловеческие нечистоты и вывалился до самой земле хвост с седой и колючей кистью на конце, а еще…
Бритый Мартыний вскочил, бросил перо на стол. Глаза у него побелели от страха, челюсть отвисла. Руками он закрывал лицо и вопил тонюсенько:
- Нет! Не-ет! Не пугай ты меня ради всего святого! Не давал я согласия с живыми инкубами работать! Не переношу, на дух не переношу! Наше дело неблагонадежных выявлять, а не с демонами… Отпусти! Отпусти, добром молю, не то сбегу отсюда!
- Цыц! - прекратил истерику отец Григорио. - Я щас из тебя самого инкуба сотворю, я щас из тебя, дармоед, хвост до земли вытяну! Садись и пиши! А ну, давай, покуда я сам перо не взял и кой-чего про тебя не прописал куда следует!
Сергея начинала забавлять эта сцена. Но виду он не показывал. Сидел смирехонько, потупив очи, хлюпая поврежденным опухшим носом.
- Значит, так! Смущал горожан и поселян, в чем и свидетельствовал городской сумасшедший, лжетург и нечестивец, упомянутый Барух, в чем и признался сам испытуемый.
Мартыний перестал скрипеть пером, уставился на чернильницу. Он был явно озадачен.
- Почему не пишешь, дармоед? Рука отсохла?
- Я полагаю, что свидетельство сумасшедшего - это чего-то не то, как вы думаете, отец Григорио? Или для благого дела сойдет?
Хмурый почесал выбритую макушку.
- Сойдет, Мартыний, для благого - все сойдет! Не слишком ли много ты себе позволяешь, а? Они, видишь ли, полагают. Чего ты там еще полагаешь, говори сразу, бездельник!
- Я полагаю, что все это следует шить! - твердо заявил воспрявший духом Мартыний.
- Как?!
- Дело, говорю, надо по кусочкам разложить, упорядочить, чтоб ни одна собака носом не повела, а потом и сшить, как полагается, по всем правилам…
Хмурый отец Григорио схватил с доски щипцы блаженной Ильзы и швырнул ими в бритого - тот ловко увернулся.
- Ладно, на сегодня хватит. Пошел вон!
Мартыния как ветром сдуло, он словно ждал этой благословенной команды.
- Значит, инкуб? - тихо спросил хмурый.
- Инкуб! - ответил Сергей.
- Я тебе бабу пришлю на ночь! Но после двенадцати жди. Не обманешь?!
- Сам не струсь! - Сергей рассмеялся в лицо хмурому. Он за эти прошедшие в пыточной часы настолько вошел в роль, что ощущал себя настоящим демоном.
- Эй, стража! - выкрикнул отец Григорио.
Загремели, зазвенели доспехи, ножны, мечи, алебарды. Сергея на минуту освободили, подняли, вывернули руки за спину. Поволокли. Потом сбросили вниз по какой-то скользской лестнице, заперли дверь. Это была темница.
Сергей долго разминал руки и ноги, расправлял спину. Поясница жутко болела. За пазухой что-то кололо. Он сунул руку - там лежала железная штуковина, которую он сам умудрился спереть из пыточной, уцепившись на ходу за доску. Во тьме было плохо видно. Но глаза привыкали. Сергей смотрел на штуковину, и все у него внутри холодело. Это был шип. Тот самый!