Николь вышла следом за Джанет и прошла в помещение, служившее в предыдущем столетии убежищем от водородных бомб. Все лампы были включены, и она увидела сидевших за длинным дубовым столом шестерых мужчин и трех женщин. Пять мужчин и три женщины были ей совершенно незнакомы, но в центре сидел человек, которого она хорошо знала. Николь оглянулась на Джанет. Она просто не верила своим глазам. Судя по занимаемому за столом месту, мужчина был председателем Совета. Да и манеры его были повнушительнее, чем у остальных.
Этим человеком был Бертольд Гольц.
- Вы, - прошептала Николь. - Уличный скандалист… Никогда себе представить не могла…
Она вдруг почувствовала усталость и страх, и нерешительно уселась в деревянное кресло напротив членов Совета.
- Но вы же знали, что у меня есть доступ к аппарату фон Лессингера, - сказал Гольц, глядя на нее исподлобья. - А использование этого оборудования является исключительной монополией правительства. Вы могли бы и догадываться о том, что у меня есть связи на самом высоком уровне. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Нам нужно обсудить более неотложные вопросы.
- Я пока вернусь наверх, - сказала Джанет Раймер.
- Благодарю вас, - кивнул Гольц. И вновь обратил мрачный взгляд к Николь: - Вы оказались не слишком умной женщиной, Кейт. Однако мы попробуем работать с тем, что имеем. Аппарат фон Лессингера показывает нам один из вариантов альтернативного будущего, где комиссар Пэмброук становится диктатором. Это наводит нас на мысль о том, что Уайлдер Пэмброук тесно связан с Карпами в их попытке свергнуть вас. Я полагаю, что вам следует немедленно арестовать Пэмброука и расстрелять его.
- Он уже потерял свой пост, - сказала Николь. - Не более десяти минут назад я освободила его от выполнения обязанностей комиссара НП.
- И позволили ему уйти? - изумленно воскликнула одна из женщин - членов Совета.
- Да, - неохотно созналась Николь.
- Значит, теперь уже поздно искать его, - сказал Гольц. - Ладно, давайте продолжим. Николь, первая же ваша акция должна быть направлена против двух картелей-монстров. Я имею в виду Карпов и "АГ Хеми". Антон и Феликс Карпы особенно опасны -.при просмотре вариантов альтернативного будущего нам попалось несколько таких, где они уничтожают вас и остаются у власти по меньшей мере целое десятилетие. Мы обязаны предотвратить это любыми способами.
- Хорошо, - кивнула Николь.
Эта мысль показалась ей удачной. Она в любом случае выступила бы против Карпов, даже без советов со стороны этих типов.
- У вас такой вид, - отметил Гольц, - будто вы не нуждаетесь в нас и в наших советах. Но в действительности вам без нас не обойтись. Мы хотим объяснить вам, как вы еще можете спасти свою жизнь - в самом прямом смысле, физически. И уж только во вторую очередь вас должно беспокоить, как сохранить свое положение в обществе. Не будь нас, вас бы уже не было в живых. Пожалуйста, поверьте мне, мы пользовались аппаратом фон Лессингера и знаем, что говорим.
- Я просто никак не могу свыкнуться с мыслью, что здесь оказались вы, - сказала Николь.
- Но я был тут всегда. Просто вам об этом не было известно. Ничего не изменилось, кроме того, что сейчас вы это наконец обнаружили, а это, в общем-то, пустяк, Кейт… Слушайте, вы хотите остаться в живых? Вы намерены прислушиваться к нашим инструкциям? Или вас больше устраивает, чтобы Уайлдер Пэмброук и Карпы прикончили вас? - Тон его голоса был совершенно безжалостным.
- Разумеется, я согласна сотрудничать с вами, - сказала Николь.
- Вот и прекрасно. - Гольц кивнул и обвел взглядом коллег по Совету. - Первое распоряжение, которое вы отдадите… разумеется, через Руди Кальбфляйша… - это указ о национализации предприятий картеля "Карп унд Зоннен Верке" на всей территории СШЕА. Все активы Карпа должны стать собственностью правительства. Дайте указания военным на сей счет; их задача - захватить различные филиалы Карпа. Это должны сделать вооруженные подразделения, возможно даже с применением самоходной бронетехники. Срок - немедленно, лучше еще до наступления темноты.
- Хорошо, - сказала Николь.
- Нескольких армейских генералов, минимум троих или четверых, следует послать в центральный офис Карпа в Берлине.
Они должны арестовать семью Карпа. Прикажите им отвезти Карпов на ближайшую военную базу, отдайте под трибунал и немедленно казните - также до наступления ночи. Теперь о Пэмброуке. Я полагаю, лучше всего подослать к нему убийц из числа "Сыновей Иова". Военные пусть остаются в стороне. - Тон Гольца внезапно изменился. - Почему у вас такое выражение лица, Кейт?
- У меня разболелась голова, - сказала Николь. - И не зовите меня Кейт. Пока я у власти, вам следует называть меня Николь.
- То, что я говорю, не нравится вам, верно?
- Да, - призналась Николь. - Я не хочу никого убивать, даже Пэмброука и Карпов. С меня достаточно рейхсмаршала, более чем достаточно. Я не убила даже двоих музыкантов, которые притащили в Белый дом папулу, чтобы она укусила меня. Я позволила им эмигрировать на Марс.
- Такими путями проблем не решишь.
- Вы правы, - согласилась Николь.
За спиной у нее открылась дверь. Николь обернулась, ожидая увидеть Джанет Раймер.
В дверях с пистолетом в руке стоял Уайлдер Пэмброук, а за ним целая группа энпэшников.
- Вы арестованы, - сказал Пэмброук. - Все здесь присутствующие.
Вскочив на ноги, Гольц сунул руку под пиджак.
Пэмброук убил его первым и единственным выстрелом. Гольца отбросило назад. Кресло с грохотом перевернулось, и тело Гольца оказалось под дубовым столом, где и осталось лежать.
Больше никто даже не шевельнулся.
Пэмброук повернулся к Николь:
- Поднимайтесь наверх, вы должны выступить по телевидению. Прямо сейчас. - Он красноречиво взмахнул в ее сторону дулом пистолета. - И поторопитесь! Телепередача начнется через десять минут. - Он вытащил из кармана сложенный лист бумаги. - Тут то, что вы должны сказать. - Лицо его исказилось, будто у него начался нервный тик. - Это заявление о вашем уходе в отставку. Вы также признаете, что обе обнародованные сегодня новости являются правдой. И та, что касается Дер Альте, и та, что касается вас самой.
- Кому я должна передать свои полномочия? - спросила Николь.
Голос ее прозвучал очень тихо даже в собственных ушах, однако, по крайней мере, она не скулила. И была очень этим довольна.
- Чрезвычайному полицейскому комитету, - сказал Пэмброук. - Он организует подготовку к предстоящим всеобщим выборам, после чего, разумеется, будет распущен.
Ошеломленные и остававшиеся совершенно неподвижными члены Совета последовали было за Николь.
- Нет, - остановил их Пэмброук. - Вы все остаетесь здесь. - Лицо его побелело. - С нарядом полиции.
- Вы знаете, что он собирается сделать? - спросил у Николь один из членов Совета. - Убить нас.
Слова мужчины были едва слышны.
- Она бессильна помешать этому, - заявил Пэмброук и вновь махнул пистолетом в сторону Николь.
- Мы изучали такой вариант с помощью аппарата фон Лессингера, - сказала, обращаясь к Николь, одна из женщин. - Но мы не могли поверить, что такое может случиться на самом деле. Бертольд даже не стал рассматривать такую возможность как слишком уж маловероятную. Мы думали, что подобные методы в реальной политике давно не применяются.
Пэмброук вошел с Николь в кабину лифта. Они стали подниматься на первый этаж Белого дома.
- Не убивайте их, - сказала Николь. - Пожалуйста.
Пэмброук глянул на часы:
- К настоящему времени они уже мертвы.
Кабина остановилась. Дверцы ее открылись.
- Проходите в свой кабинет, - сказал Пэмброук. - Будете выступать непосредственно оттуда. Совет не принял всерьез возможность того, что мне удастся опередить и уничтожить их. Интересно, не правда ли? Они были так убеждены в неограниченности своей власти, что решили, будто я, как овечка, пойду навстречу собственной гибели. Я вообще сомневаюсь в том, что они просмотрели предварительно эти последние несколько минут. Они, должно быть, понимали, что у меня есть шанс, но не изучили мои возможности и не выяснили, как я могу их реализовать.
- Я не верю, что они были такими дураками, - сказала Николь. - Несмотря на ваши слова и то, что они говорили сами. Имея в своем распоряжении аппарат фон Лессингера…
Ей казалось просто невероятным, что Бертольд Гольц и остальные члены Совета так легко позволили себя убить. Они должны были находиться вне пределов досягаемости Пэмброука.
- Они были очень напуганы, - сказал Пэмброук. - А напуганные люди теряют способность думать.
Они подошли к кабинету Николь. На полу перед дверью лежало неподвижное тело. Это была Джанет Раймер.
- Ситуация, в которой мы оказались, принудила нас сделать это, - сказал Пэмброук. - Впрочем, нет… мы хотели это сделать. Давайте, в конце концов, будем честными друг с другом. Позаботиться о мисс Раймер было для меня актом, совершенным по собственному желанию, а не в силу вынужденных обстоятельств.
Он переступил через тело Джанет и открыл дверь в кабинет Николь.
В кабинете одиноко стоял Ричард Конгросян.
- Со мной случилось нечто ужасное! - возопил Конгросян, увидев их. - Я больше не могу контролировать себя и окружающую меня среду. Вы понимаете, каково мне сейчас? Это жуткое состояние!
Он шагнул к ним, было заметно, что он дрожит всем телом. Глаза его были готовы выскочить из орбит от страха, а руки, шея и лоб покрылись обильным потом.
- Вы в состоянии это понять?
- Подождите, - явно нервничая, сказал Пэмброук.
Николь снова заметила тик, перекосивший его лицо.
- Прежде всего мне нужно, - сказал Пэмброук, повернувшись к ней, - чтобы вы ознакомились с тем текстом, что я вам дал. Начинайте прямо сейчас. - Он снова посмотрел на часы. - Телевизионщикам следовало бы уже быть здесь.
- Это я отослал их, - пояснил Конгросян. - От их присутствия мне стало совсем худо. Взгляните-ка! Видите вот этот стол? Я теперь - часть его, а он - часть меня! Смотрите внимательно, я докажу вам.
Конгросян вперился взглядом в стол, беззвучно зашевелил губами.
Ваза с белыми розами, стоящая на столе, вдруг поднялась и двинулась по воздуху в его сторону. А потом, прямо у них на глазах, вошла в грудь Конгросяна и исчезла.
- Я впитал ее в себя. Она сейчас - я. А я - это он! - Он сделал жест в сторону стола.
На том месте, где раньше стояла ваза, появилась вроде бы из ниоткуда и начала формироваться какая-то густая масса неопределенного цвета, чрезвычайно сложное переплетение органических тканей, гладких тонких кроваво-красных трубок.
"Да ведь это же внутренности Конгросяна, - сообразила вдруг Николь. - По всей вероятности, селезенка с кровеносными сосудами и нервными волокнами".
Чем бы ни был этот орган, он пульсировал, он был живым и энергично работал.
"Как это все сложно!" - подумала Николь.
Она никак не могла отвести взгляд от стола, да и Уайлдер Пэмброук, как завороженный, глядел туда же.
- Меня всего вывернуло наизнанку! - вопил Конгросян. - Если так будет продолжаться, мне придется поглотить в себя всю Вселенную, а единственное, что останется вне меня, - это мои собственные внутренности. После чего мне, вероятнее всего, конец!
- Послушайте, Конгросян! - Пэмброук направил дуло своего пистолета на пианиста-психокинетика. - Какого черта вам понадобилось отсылать бригаду телевизионщиков? Она мне нужна в этом кабинете, Николь должна выступить перед страной. Ступайте и скажите им, чтобы они вернулись. - Он сделал пистолетом в сторону Конгросяна недвусмысленный жест. - Или разыщите служащего Белого дома, который… - Он осекся.
Пистолет выскользнул из его руки.
- Помогите мне, помогите! - взвыл Конгросян. - Он становится мною, а я стану им!
Пистолет исчез в теле Конгросяна.
В руке же Пэмброука оказалась розовая губчатая масса легочной ткани. Он тут же выронил ее на пол, а Конгросян завопил от боли.
Николь закрыла глаза.
- Ричард, - раздраженно простонала она, - прекратите. Возьмите себя в руки.
- Да, - сказал Конгросян и беспомощно хихикнул. - Я могу теперь взять себя в руки, могу разбросать по полу органы. А возможно, если повезет, сумею и назад их отправить.
Николь открыла глаза:
- А меня можете отправить? Избавить от всего этого, прямо сейчас? Переместите меня куда-нибудь далеко отсюда, Ричард! Пожалуйста!
- Я не могу дышать! - пожаловался Конгросян, хватая ртом воздух. - Часть моей дыхательной системы оказалась у Пэмброука, и он не позаботился о ней, уронил ее. - Пианист показал рукой на полицейского.
Лицо Пэмброука побелело, с него сошел оптимизм жизни.
- Он что-то выключил внутри меня, - сказал энпэшник. - Какой-то существенный орган.
- Правильно! - завопил Конгросян. - Я отключил у вас… А вот не стану говорить, что именно. - Он с хитрым видом ткнул пальцем в сторону Пэмброука. - Скажу же я вот что. Вы проживете еще… ну, скажем… примерно часа четыре. - Он рассмеялся. - Что вы на это скажете?
- Вы можете включить этот орган снова? - с трудом проговорил Пэмброук.
Черты его лица пропитались болью, он явно страдал.
- Если захочу, - сказал Конгросян. - Но я не хочу, потому что у меня нет на это времени. В первую очередь мне нужно собрать самого себя. - Он нахмурился, сосредоточился. - Я занят изгнанием инородных предметов, которым удалось проникнуть внутрь меня, - пояснил он. - Я хочу стать прежним, а для этого нужно заставить вернуться все, что должно находиться внутри меня. - Он с негодованием посмотрел на розовую губчатую массу легочной ткани, валявшуюся на полу. - Ты - это я, - сказал он ей. - Ты - часть меня. Ты не можешь находиться вне меня. Понятно?
- Пожалуйста, переместите меня как можно дальше отсюда, - взмолилась Николь.
- Хорошо, хорошо, - раздраженно согласился Конгросян. - Где бы вам больше всего хотелось оказаться? В другом городе? На Марсе? Кто знает, на какое расстояние я в состоянии переместить вас? Я сам, во всяком случае, не знаю. Как отметил мистер Пэмброук, я так и не научился пользоваться своими способностями в политических целях. Тем не менее, я теперь нахожусь в большой политике. - Он восторженно засмеялся. - А что вы скажете насчет Берлина? Я могу отправить вас отсюда в Берлин. Я абсолютно уверен в этом.
- Да хоть куда-нибудь, - простонала Николь.
- Я знаю, куда вас отправить, - неожиданно воскликнул Конгросян. - Я знаю, где вы будете в безопасности, Никки. Поймите, я хочу, чтобы с вами не случилось ничего плохого. Я верю в вас, я знаю, что вы существуете на самом деле. Как бы ни врали эти гнусные машины. У меня есть полное право утверждать, что они лгут. Они пытаются расшатать мою веру в вас. Все они - одна шайка. - Он замолк, переводя дух, затем продолжил: - Я переправлю вас в Дженнер, ко мне домой. Вы будете с моей женой и сыном. Пэмброуку там до вас не добраться, потому что к этому времени его не будет в живых. Я только что остановил работу еще одного очень важного органа у него внутри. Он не проживет дольше шести минут.
- Ричард, позвольте ему… - начала было Николь и осеклась, потому что все исчезло.
Конгросян, Пэмброук, ее кабинет в Белом доме - ничего этого больше не было. А сама она оказалась в сумрачном дождливом лесу. С блестящих листьев капала вода, почва под ногами была мягкая, пропитанная водой. Вокруг стояла мертвая тишина. Перенасыщенный сыростью лес был совершенно безмолвен.
Николь была в нем абсолютна одна.
Оглянувшись по сторонам, она побрела сама не зная куда. Она ощущала себя какой-то одеревеневшей, бесконечно старой, каждое движение давалось ей с немалым трудом. Ей показалось, будто она простояла здесь, в тишине, под этим нескончаемым дождем, уже миллион лет. Будто она была здесь всегда…
Впереди, сквозь виноградные лозы и заросли мокрых кустарников, виднелись очертания обветшалого, давно не крашеного дома из мамонтова дерева. Николь двинулась к этому дому, обняв плечи руками и вся дрожа от холода.
Отодвинув в сторону последнюю мешавшую ей ветку, она увидела припаркованное на подъездной дорожке такси-автомат, с виду очень древнее.
Отворив дверцу, она приказала:
- В ближайший город.
Такси ничем не отреагировало на ее распоряжение, будто давно вышло из строя.
- Ты меня не слышишь? - громко сказала Николь.
- Прошу прощения, мисс, - донесся со стороны дома женский голос. - Это такси занято, на нем приехали люди из звукозаписи. Оно не станет вас слушаться, так как находится под наймом.
- О-о! - вырвалось у Николь, после чего она выпрямилась и захлопнула дверцу. - Вы жена Ричарда Конгросяна?
- Да, - ответила женщина, спускаясь по ступенькам. - А вы… - она заморгала, - …вы ведь Николь Тибодо.
- Была ею, - сказала Николь. - Можно пройти в дом и выпить что-нибудь погорячее? Я неважно себя чувствую.
- Конечно же, - сказала миссис Конгросян. - Пожалуйста! Вы ищете Ричарда? Его здесь нет. Когда я с ним говорила в последний раз, он был в психиатрической клинике "Франклин Эймз" в Сан-Франциско. Вам это известно?
- Да, - ответила Николь. - Но сейчас он в другом месте. Нет, я не ищу его.
Она последовала за миссис Конгросян вверх по ступенькам.
- Люди из звукозаписи гостят у нас уже три дня, - сказала миссис Конгросян. - Все записывают и записывают. Я уже начинаю думать, что они и не собираются уезжать. Правда, это прекрасные люди, и мне очень приятно их общество. Они здесь и ночуют. Они приехали сюда записывать игру моего мужа, в соответствии с его старым контрактом с "Арт-Корпорэйшн", но, как я уже сказала, он неожиданно для всех уехал.
Она открыла входную дверь.
- Спасибо вам за гостеприимство, - сказала Николь.
Тут же обнаружилось, что в доме тепло и сухо. После тоскливого пейзажа снаружи у Николь даже на душе полегчало. В камине весело трещали поленья, и она подошла поближе.
- Я слышала какую-то чушь по телевизору, - сказала миссис Конгросян. - Что-то про вас. Я так толком ничего и не поняла. Говорят, будто вы… - Она замялась. - В общем, будто вы не существуете. Так, во всяком случае, мне показалось. Вы хоть понимаете, о чем идет речь? О чем они болтают?
- Боюсь, что нет, - ответила Николь, согреваясь.
- Пойду приготовлю кофе, - сказала миссис Конгросян. - Мистер Флайджер и его коллеги из ЭМЭ вот-вот должны вернуться. К обеду. Вы одни? С вами больше никого нет? - В голосе хозяйки послышалось изумление.
- Совершенно одна, - ответила Николь.
Ей было интересно, умер ли к этому времени Уайлдер Пэмброук. Она очень надеялась на его смерть, это был бы лучший вариант.
- Ваш муж, - сказала она, - прекрасный человек. Я ему многим обязана.
"По сути, я обязана ему жизнью", - подумала она.
- А он очень высокого мнения о вас, - отозвалась миссис Конгросян.
- Можно мне остаться? - вдруг спросила Николь.
- Конечно. Сколько вам будет угодно.
- Спасибо! - сказала Николь.
Она почувствовала себя несколько лучше.