Они обыскали судно, и то, что они обнаружили, ужаснуло их. Корабль походил на бойню. От чумы не было спасения. Те, кто заперся в каютах поодиночке, почти все умерли от истощения. Те, кто заперся в каютах по двое-трое, убивали первого, кто проявлял признаки заболевания. Все животные на борту были убиты и съедены подчистую, по крайней мере никаких останков не удалось отыскать. В большом трюме, где укрылось семейство Одима, каннибализм торжествовал победу. Из двадцати трех членов семейства восемнадцать человек умерли или были убиты, в основном своими же родственниками. Из пятерых уцелевших троих еще терзало безумие болезни; они обратились в бегство, когда их окликнули. Две молодые женщины были уже в состоянии говорить; их тела претерпели полное превращение. Торес Лахл и Шокерандит осторожно осмотрели трюм и укрылись в кладовой - той, где переболели сами.
В кубрике засовы были задвинуты изнутри. Из-за дверей доносились животные звуки и безумное пение, один и тот же бесконечно повторяемый куплет.
Он увидел голой деву свою,
Все, о чем он мечтал...
Все, о чем он мечтал...
В носовом камбузе они нашли тела Беси Бесамитикахл и старой няни. Беси смотрела прямо перед собой широко открытыми глазами, на ее лице застыло удивление. Обе были мертвы.
В обширной носовой кладовой они разыскали несколько больших крепких ящиков, нетронутых за время бедствия, обрушившегося на корабль.
- Отлично, это наверняка ружья! - воскликнул Шокерандит. Он открыл один из ящиков и под тонкой оберточной бумагой обнаружил целый обеденный сервиз, аккуратно и любовно упакованный, посуду из фарфора высочайшего класса, расписанного милыми сердцу картинами из лесной и крестьянской жизни. В других ящиках тоже был фарфор, лучший из того, что доводилось экспортировать Одиму. Это были подарки, которые Одим вез брату в Шивенинк.
- Этим фагоров не отпугнешь, - с усмешкой сказала Торес Лахл.
- Должно же быть где-то оружие.
Пока они бродили по залитому кровью кораблю, время, казалось, остановилось. Поскольку стояло малое лето, Беталикс заходил ненадолго. Фреир лишь едва поднимался над горизонтом, словно уже лишился сил. Холодный ветер дул не переставая. Один раз с дыханием ветра прилетел какой-то звук, напоминающий грохот далекой грозы.
После грозы повисла гнетущая тишина, которую нарушали только приглушенный плеск волн да время от времени скрип и стук айсбергов о деревянные борта судна. Потом раскат грома повторился, на этот раз ближе и отчетливее. Шокерандит и Торес Лахл с удивлением переглянулись, не в состоянии представить происхождение такого звука. Но фагоры все поняли без размышлений. У них звук продвижения стада фламбергов не вызывал никаких сомнений.
Миллионные стада фламбергов жили у границы ледяных шапок. Огромные массы животных наводняли приполярные регионы. Из всех стран Сиборнала Лорай предлагал самые обширные территории, как нельзя лучше подходящие для фламбергов, с огромными лесами с крепкими деревьями, с бесконечной чередой холмов и озерных долин. В отличие от лойсей фламберги были полуплотоядными и отдавали предпочтение грызунам и птицам, каких удавалось поймать. Но основную часть пропитания фламбергов составляли лишайники, грибы и трава, а также древесная кора. Кроме того, фламберги поедали известную оригинальную разновидность мха, который примитивные племена, населяющие Лорай, называли фламберговым мхом. Во мху содержалось особое вещество, фермент на основе жирной кислоты, защищающий клеточные мембраны животных от губительного воздействия холода, благодаря чему клетки могли эффективно функционировать даже в самые лютые морозы.
Сейчас к берегу приближалось стадо, насчитывающее не менее двух миллионов голов, но в Лорае встречались и гораздо более многочисленные. Стадо только что выбралось из леса и теперь мчалось почти параллельно берегу океана. От топота бесчисленных копыт дрожала земля.
Фагоры на берегу начали проявлять признаки беспокойства. Они бросили костер и жарящееся мясо на произвол судьбы. Двурогие расхаживали взад и вперед по берегу, встревоженно вглядываясь в горизонт, совершенно как люди в минуты нерешительности.
Перед фагорами открывались две возможности для спасения. Они могли взобраться на скалы, возвышающиеся над ними, словно дома, или же напасть на корабль и захватить его. И в том и в другом случае угроза быть растоптанными копытами их бесчисленных предков исчезала.
Наконец появились передовые отряды фламбергов, первые бегуны. Над головами и телами животных во множестве кружили москиты, норовящие насосаться крови из незащищенных носов фламбергов. Москиты к тому же были конкурентами другого насекомого, мухи величиной с королевскую осу. Эти мухи пулей проносились в сотрясающемся воздухе. Одна из мух метнулась к остолбеневшим фагорам и ловко уселась у одного из них между глаз. Муха была желто-полосатая.
Группа анципиталов впала в совершенно не свойственную им панику и принялась бегать вдоль берега. Двурогий, которому на морду уселась муха, бросился прямо на скалу. Ударом ему удалось раздавить муху, но и сам он упал без движения, оглушенный.
Наконец группа фагоров успокоилась и собралась, чтобы обсудить план дальнейших действий. Новоприбывшие принесли с собой тотемные знаки, эмблемы на шестах, останки своих предков в привязи. Эти ссохшиеся воспоминания о прошлом, изъеденные молью прапрапрасталлуны хотя уже почти полностью превратились в кератин, все еще какой-то своей частью находились в текущем бытии. Благодаря этому в определенные моменты эти угасающие существа еще способны были сфокусировать взгляд на творящемся в реальном мире. Их родичи попали в беду и растерялись. Предки вступили с ними в общение. Начались переговоры между живущими и немощными останками в привязи.
Дух вышел из состояния совершенной прострации. Дух был размером не более кролика. Фагор, чьи предки висели на шестах, неуверенно проговорил:
- О драгоценный предок, сегодня уже соединившийся с землей, ты зришь нас здесь в великой опасности на краю сухого мира. Звери-которыми-мы-были несутся на нас толпой и могут растоптать. Укрепи наши руки, направь нас от опасности.
Кератиновые предки передали по привязи изображение, хорошо знакомое всем фагорам; картинка быстро пронеслась от предка к предку: изображение приполярного региона со льдами, холодными болотами, мрачными лесами, где деревья могли вынести любой мороз, с животной жизнью, кишащей даже здесь, в соседних с льдами полярных шапок областях. Теперь, когда Беталикс остался править в небе почти единолично, полярные шапки разрослись. Изображение тысяч живых существ, ютящихся в пещерах и ищущих помощи и содружества у своего бездумного товарища, огня. Жалкие другие, используемые в качестве скота. Ужасающие картины пришествия Фреира, спускающегося темным пятном по воздушным октавам, огромным паучьим силуэтом, цепенящим рассудок. Уход прекрасного Т'Сенн-Хрр, так чудесно мерцающего серебром в темно-синих небесах. Другие постепенно оказываются сынами Фреира, убежавшими прочь и унесшими на своих плечах бездумный дух огня. Много, очень много анципиталов погибло - от наводнений, от жары, в сражениях с обезьяноподобными сынами Фреира.
- Идите вперед быстро и помните, кто ваш враг. Укройтесь в безопасности на борту деревянной вещи, что качается на волнах мира утопленников, убейте там сынов Фреира. Там вы будете в безопасности, до тех пор пока Звери-которыми-мы-были не пройдут мимо. Будьте отважными. Будьте великими. Держите рога высоко!
Слабый голос растворился в грохоте приближающихся копыт. Фагоры поблагодарили великого прапрапрасталлуна низким горловым ворчанием.
Они послушаются советов предка. Фагорам было безразлично, кому принадлежал этот голос, призраку предка или их собственному сознанию. Время и место никак не были связаны в их головах, мыслящих лишь смутными понятиями привязи.
Двурогие начали приближаться к севшему на мель кораблю.
Для них это была вещь совершенно чужеродная. Море олицетворяло ужас анципиталов. Вода проглатывала и уничтожала их род. Корабль выделялся на угасающем оранжевом пламени Фреира, уже наполовину соскользнувшего за горизонт, уже готового сдаться и окончательно нырнуть в убийственное море.
Фагоры покрепче сжали копья и неуверенно двинулись к "Новому сезону".
Песок скрипел под их ногами. Время от времени подвижные уши фагоров разворачивались назад, в сторону несущегося к ним стада фламбергов.
По одну сторону косы скопились мелкие айсберги не выше рогов рунта, бредущего рядом со своей гиллотой. У борта судна тоже сгрудились айсберги; некоторые, словно управляемые неведомой волей, выписывали в море неподалеку от корабля странные фигуры, представляясь в сумеречном свете смутными призраками, отражаясь в воде, словно тени предков в привязи фагоров.
Постепенно коса сужалась, поэтому анципиталам приходилось идти гуськом. Наконец цепочку анципиталов возглавили двое сталлунов. Перед ними высился пустынный корабль.
Неожиданно под ногами передних фагоров что-то треснуло и рассыпалось осколками. Фагоры остановились, но задние толкнули их вперед. Снова что-то захрустело под их ногами, затрещало и рассыпалось. Глянув вниз, они увидели осколки чего-то белого, и это белое простиралось от них до самого борта корабля.
- Впереди лед, и он трескается, - сообщили передние фагоры задним, используя постоянное продолженное "родного" анципиталов. - Возвращаемся, или все проваливаемся в мир утопленников.
- Но мы должны убить сынов Фреира, как велено. Идти вперед.
- Мы не можем, мир утопленников защищает сынов Фреира.
- Тогда возвращаемся. Держим рога высоко.
Спрятавшись под бортом "Нового сезона" Лутерин Шокерандит и Торес Лахл проследили за тем, как их недруги повернули к берегу и укрылись под скалой.
- Они еще могут вернуться. Нужно снять корабль с мели как можно скорее, - сказал Шокерандит. - Давай посмотрим, сколько человек из команды выжило.
- Прежде чем мы отплывем от берега, нужно убить одного или двух фламбергов, если они окажутся неподалеку. Иначе всем нам придется голодать.
Они с тревогой переглянулись. Одинаковая мысль мелькнула в их головах: на борту они находятся с командой мертвецов или в лучшем случае помешанных.
Встав спиной к мачте, они принялись громко сзывать всех на палубу, оглашая своим криком просторы вод и суши. Через некоторое время раздался чей-то ответный крик. Тогда они закричали, чтобы человек поднимался наверх.
Из кормового отсека, шатаясь, появился мужчина. Он тоже претерпел метаморфозы и имел типичный вид пережившего жирную смерть, фигуру-бочонок. Его одежда стала ему мала и лопалась, некогда худое лицо стало широким и казалось забавно растянутым. Они с трудом узнали в этом человеке Харбина Фашналгида.
- Рад, что ты жив, - сказал Шокерандит.
Изменившийся Фашналгид предостерегающе поднял руку и тяжело уселся на палубу.
- Не подходите ко мне, - сказал он. И прикрыл лицо руками.
- Если ты уже оправился, то нам нужна помощь, мы снова хотим выйти в море, - сказал Шокерандит.
Фашналгид рассмеялся, не поднимая глаз. Шокерандит заметил, что на руках и одежде капитана запеклась кровь.
- Оставь его в покое, ему нужно прийти в себя, - проговорила Торес Лахл.
Фашналгид издал хриплый смешок и взглянул на них:
- Как можно после этого прийти в себя! Как возможно! - закричал он. - И зачем мне приходить в себя... Последние несколько дней я ел сырое мясо аранга - а для того, чтобы получить это мясо, я убил человека... Я съел все - с потрохами... А потом нашел Беси Бесамитикахл, она мертва. Беси, моя дорогая, доверчивая девочка... Зачем мне приходить в себя? Я хочу умереть.
- Ты скоро поправишься, - сказала Торес Лахл. - А ее ты едва знал.
- Мне очень жаль Беси, - подал голос Шокерандит. - Но нужно снять корабль с мели.
Фашналгид ожег их взглядом.
- В этом вы все - сразу уступаете обстоятельствам, проклятые слабаки! Вам все равно, что случилось, вы делаете то, что должны. По мне, пусть этот корабль сгниет, плевать.
- Ты пьян, Харбин.
Шокерандит чувствовал моральное превосходство над этой жалкой фигурой.
- Беси умерла. Мне теперь все равно.
Фашналгид лег на палубу.
Торес Лахл повернулась к Шокерандиту. Они двинулись прочь.
Взяв пожарные топоры, они взломали дверь каюты и спустились вниз.
Когда Шокерандит оказался в коридоре, на него бросился нагой мужчина. Человек схватил Шокерандита за горло и повалил на колени. Нападающий - родственник Одима - больше походил на обезумевшее животное, чем на человека. Он вцепился скрюченными пальцами в Шокерандита без явной попытки одолеть его. Шокерандит ударил человека кулаком в лицо, потом оторвал от себя его руки и сильно толкнул. Безумец упал на спину, Шокерандит пнул его в живот, уперся ему коленом в грудь и придавил к палубе.
- Что теперь с ним делать? Бросим его фагорам?
- Свяжем и оставим в каюте.
- Не стоит рисковать.
Шокерандит подобрал с пола тяжелый нож и, размахнувшись, ударил распростертого мужчину рукояткой по голове. Тот мигом обмяк.
Потом они направились на корму, к каюте капитана. Каюта была заперта, но под их дружными ударами замок сломался, и они ворвались внутрь. И оказались в довольно просторном помещении, хорошо обставленном, с иллюминаторами, из которых открывался вид на море.
Но тут же отпрянули обратно к дверям. На полу спиной к иллюминаторам сидел человек с нацеленным на них старинным мушкетом с дулом-раструбом в руках.
- Не стреляйте! - поспешно проговорил Шокерандит. - Мы не причиним вам вреда.
Мужчина поднялся на ноги. И опустил оружие.
- Я чуть не пристрелил вас - решил, что вы тронутые.
Фигура человека была непривычно плотной и коренастой. Он наверняка уже пережил жирную смерть. Они узнали капитана. Несколько корабельных офицеров лежали на полу со связанными руками. Их рты были заткнуты тряпками.
- Нам тут пришлось повеселиться, - объяснил капитан. - Но мы отлично провели время. По счастью, я был первым, кто пришел в себя, и мы потеряли только одного товарища - для употребления в пищу, скажем так, извините за выражение. Еще несколько часов, и все эти офицеры поправятся окончательно.
- Значит, сейчас вы можете оставить их и помочь нам осмотреть корабль, - резко проговорил Шокерандит. - Мы сели на мель, а на берегу фагоры, которые вот-вот нападут на нас.
- А как дела у хозяина, Эедапа Мун Одима? - спросил капитан, выходя вместе с ними из каюты с ружьем в руках.
- Одима мы пока не видели.
Они нашли его позже. Одим заперся в каюте с запасом воды, сушеной рыбы и корабельных сухарей, как только почувствовал первое приближение болезни. Он тоже претерпел метаморфозу. Теперь он стал на несколько дюймов ниже ростом, но его тело осталось таким же стройным, как прежде. Характерная выправка исчезла. Теперь Одим был одет в просторную, не по размеру, моряцкую одежду. Мигая, он вышел на палубу, словно медведь, пробудившийся от зимней спячки.
Когда они окликнули его, он быстро оглянулся и нахмурился. Шокерандит медленно и осторожно подошел, отлично понимая, что наверняка уже видел всех, кто пережил на борту корабля жирную смерть. Он назвал Одиму свое имя.
Не обращая на Шокерандита внимания, Одим подошел к борту и перегнулся через поручни. Когда он заговорил, его голос дрожал от гнева:
- Только взгляните на это варварство! Какой-то прохвост выбросил за борт мои лучшие тарелки. Это просто кошмар, такое расточительство. То, что на корабле вспыхнула болезнь, не может служить оправданием... Кто это сделал? Я требую ответа. Этот негодяй не поплывет со мной дальше.
- Ну... - подала было голос Торес Лахл.
- Э-э-э... - протянул Шокерандит. Потом собрался с духом и сказал:
- Сударь, признаюсь, что это я. На нас напали фагоры, и мы были вынуждены поступить так.
Шокерандит указал на фагоров, которых и сейчас можно было видеть на пригорке.
- В фагоров нужно стрелять, а не бросать в них тарелки, сумасшедший, - рассерженно проговорил Одим. Он уже обуздал свой гнев. - Вы впали в безумие - это ваше оправдание?
- На этом корабле не было оружия, чтобы защищаться. Мы увидели, что фагоры собираются напасть - а они бы повторили попытки, если бы оказались в безвыходном положении, и я намеренно сбросил ящик с этими тарелками за борт, чтобы закрыть песок внизу. Как я и рассчитывал, мохнатые поверили, что ступили на тонкий лед, и поспешно отошли назад. Мне очень жаль, что ваш фарфор пропал, но зато мы спасли корабль.
Одим ничего не ответил. Он оглянулся на палубу, куда-то на мачту. Потом достал из кармана небольшую черную записную книжку и изучил ее.
- В Шивенинке этот сервиз можно было бы продать за тысячу сибов, - сказал он негромко, быстро взглянув на присутствующих.
- Зато мы спасли весь остальной фарфор на корабле, - сказала Торес Лахл. - Все остальные ваши ящики невредимы. Как ваша семья?
Что-то бормоча себе под нос, Одим делал в блокноте пометки карандашом.
- А может быть, и дороже... Что ж, спасибо, спасибо... Хотелось бы знать, когда такой тонкий фарфор снова смогут производить? Быть может, не раньше весны следующего Великого Года, только через несколько веков, в будущем. Почему никто из вас об этом не задумался?
Он рассеянно повернулся, чтобы пожать руку Шокерандиту, глядя при этом куда-то в сторону:
- Мои благодарности. И спасибо за то, что спасли корабль.
- Нам еще нужно снять корабль с мели, - напомнил капитан.
Шум, производимый стадом фламбергов, стал еще громче. Они повернулись, чтобы посмотреть туда, где менее чем в миле от них по суше катила живая волна копытных. Одим исчез, никем не замеченный.
И лишь погодя они открыли причину его чуть эксцентричного поведения. Не только смерть дорогой Беси Бесамитикахл расстроила Одима. Из трех его детей лишь старший сын, Кенигг, пережил мучения жирной смерти. Жена Одима умерла. От ее тела и головы ничего не осталось, кроме груды костей.
Снять корабль с мели удалось лишь через несколько часов. Когда часть членов экипажа снова встала на ноги, после нескольких попыток под командованием капитана корабль вновь был готов к плаванию. Тех, кто еще болел, устроили с возможным комфортом в каюте врача. Раненых осмотрели и перевязали. Выздоравливающих вынесли на свежий воздух. Умерших завернули в одеяла и выложили ровным рядом на верхней палубе. Выживших оказалось двадцать один человек, включая капитана и одиннадцать членов экипажа.
Когда все были осмотрены и пересчитаны и на корабле воцарился порядок, устроили службу, дабы восславить бога Азоиаксика и установить положенный ход вещей.
Распевая свои наивные гимны, они не замечали того, что над их выживанием не властен ни один из признанных местных богов.
В тот период Гелликония приближалась к условиям, примерно соответствующим тем, что существовали до того, как Беталикс оказался втянутым в гравитационное поле сверхгиганта класса A. Прежде планета порождала разнообразие видов и классов существ, от вирусов до китов, ограничивая энергопотребление или сложность поддержания жизни благодаря усложнению клеточной организации, необходимому для выстраивания блоков высшего ментального существования - мышления, логического умозаключения и, наконец, проницательности, соответствующей полноценному сознанию. В этом отношении анципиталы превосходили прочие виды существ Гелликонии.