- Покупатель приходит к продавцу и спрашивает его, какова цена единицы продаваемого им товара. Продавец отвечает, что единица продаваемого товара стоит один рубль. Тогда покупатель говорит: "Вы называете цену в один рубль для того, чтобы я подумал, что цена отлична от рубля. Но цена действительно равна рублю. Для чего вы врете?"
- Очень милый анекдот, - сказала теща, - нужно постараться его запомнить.
- Почему вы не смеетесь? - спросил Роби.
- Видите ли, Роби, - сказал я, - ваш анекдот не очень смешной.
Ситуация не та, при которой это может показаться смешным.
- Нет, анекдот смешной, - упрямо сказал Роби, - и вы должны смеяться.
- Но как же смеяться, если это не смешно.
- Нет, смешно! Я настаиваю, чтобы вы смеялись! Вы обязаны смеяться! Я требую, чтобы вы смеялись, потому что это смешно! Требую, предлагаю, приказываю немедленно, безотлагательно, мгновенно смеяться!
Ха-ха-ха-ха!
Роби был явно вне себя.
Жена положила ложку и сказала, обращаясь ко мне:
- Никогда ты не дашь спокойно пообедать. Нашел с кем связываться.
Довел бедного робота своими дурацкими шуточками до истерики.
Вытирая слезы, она вышла из комнаты. За ней, храня молчание, с высоко поднятой головой удалилась теща.
Мы остались с Роби наедине.
Вот когда он развернулся по-настоящему!
Слово "дурацкими" извлекло из недр расширенного лексикона лавину синонимов.
- Дурак! - орал он во всю мощь своих динамиков. - Болван! Тупица!
Кретин! Сумасшедший! Психопат! Шизофреник! Смейся, дегенерат, потому что это смешно! Икс не равен игреку, потому что игрек равен иксу, ха-ха-ха-ха!
Я не хочу до конца описывать эту безобразную сцену. Боюсь, что я вел себя не так, как подобает настоящему мужчине. Осыпаемый градом ругательств, сжав в бессильной ярости кулаки, я трусливо хихикал, пытаясь успокоить разошедшегося робота.
- Смейся громче, безмозглая скотина! - не унимался он. - Ха-ха-ха-ха!
На следующий день врач уложил меня в постель из-за сильного приступа гипертонии…
Роби очень гордился своей способностью распознавать зрительные образы.
Он обладал изумительной зрительной памятью, позволявшей ему узнать из сотни сложных узоров тот, который он однажды видел мельком.
Я старался как мог развивать в нем эти способности.
Летом жена уехала в отпуск, теща гостила у своего сына, и мы с Роби остались одни в квартире.
- За тебя я спокойна, - сказала на прощание жена, - Роби будет за тобой ухаживать. Смотри не обижай его.
Стояла жаркая погода, и я, как всегда в это время, сбрил волосы на голове.
Придя из парикмахерской домой, я позвал Роби. Он немедленно явился на мой зов.
- Будьте добры, Роби, дайте мне обед.
- Вся еда в этой квартире, равно как и все вещи, в ней находящиеся, кроме предметов коммунального оборудования, принадлежат ее владельцу.
Ваше требование я выполнить не могу, так как оно является попыткой присвоения чужой собственности.
- Но я же и есть владелец этой квартиры.
Роби подошел ко мне вплотную и внимательно оглядел с ног до головы.
- Ваш образ не соответствует образу владельца этой квартиры, хранящемуся в ячейках моей памяти.
- Я просто остриг волосы, Роби, но остался при этом тем, кем был раньше.
Неужели вы не помните мой голос?
- Голос можно записать на магнитной ленте, - сухо заметил Роби.
- Но есть же сотни других признаков, свидетельствующих, что я - это я. Я всегда считал вас способным осознавать такие элементарные вещи.
- Внешние образы представляют собой объективную реальность, не зависящую от нашего сознания.
Его напыщенная самоуверенность начинала действовать мне на нервы.
- Я с вами давно собираюсь серьезно поговорить, Роби. Мне кажется, что было бы гораздо полезнее для вас не забивать себе память чрезмерно сложными понятиями и побольше думать о выполнении ваших основных обязанностей.
- Я предлагаю вам покинуть это помещение, - сказал он скороговоркой. Покинуть, удалиться, исчезнуть, уйти. Я буду применять по отношению к вам физическую силу, насилие, принуждение, удары, побои, избиение, ушибы, травмы, увечье.
К сожалению, я знал, что когда Роби начинал изъясняться подобным образом, то спорить с ним бесполезно.
Кроме того, меня совершенно не прельщала перспектива получить от него оплеуху. Рука у него тяжелая.
Три недели я прожил у своего приятеля и вернулся домой только после приезда жены.
К тому времени у меня уже немного отросли волосы.
…Сейчас Роби полностью освоился в нашей квартире. Все вечера он торчит перед телевизором. Остальное время он самовлюбленно копается в своей схеме, громко насвистывая при этом какой-то мотивчик. К сожалению, конструктор не снабдил его музыкальным слухом.
Боюсь, что стремление к самоусовершенствованию принимает у Роби уродливые формы. Работы по хозяйству он выполняет очень неохотно и крайне небрежно. Ко всему, что не имеет отношения к его особе, он относится с явным пренебрежением и разговаривает со всеми покровительственным тоном.
Жена пыталась приспособить его для переводов с иностранных языков.
Он с удивительной легкостью зазубрил франко-русский словарь и теперь с упоением поглощает уйму бульварной литературы. Когда его просят перевести прочитанное, он небрежно отвечает:
- Ничего интересного. Прочтете сами.
Я выучил его играть в шахматы. Вначале всё шло гладко, но потом, по-видимому, логический анализ показал ему, что нечестная игра является наиболее верным способом выигрыша.
Он пользуется каждым удобным случаем, чтобы незаметно переставить мои фигуры на доске.
Однажды в середине партии я обнаружил, что мой король исчез.
- Куда вы дели моего короля, Роби?
- На третьем ходу вы получили мат, и я его снял, - нахально заявил он.
- Но это теоретически невозможно. В течение первых трех ходов нельзя дать мат. Поставьте моего короля на место.
- Вам еще нужно поучиться играть, - сказал он, смахивая фигуры с доски.
В последнее время у него появился интерес к стихам. К сожалению, интерес этот односторонний. Он готов часами изучать классиков, чтобы отыскать плохую рифму или неправильный оборот речи. Если это ему удается, то вся квартира содрогается от оглушительного хохота.
Характер его портится с каждым днем.
Только элементарная порядочность удерживает меня от того, чтобы подарить его кому-нибудь.
Кроме того, мне не хочется огорчать тещу. Они с Роби чувствуют глубокую симпатию друг к другу.
Поездка в Пенфилд
Современная сказка
- Пожалуй, я лучше выпью еще коньяку, - сказал Лин Крэгг.
Подававшая чай служанка многозначительно взглянула на Мефа.
Тот пожал плечами.
- Зачем вы так много пьете, Лин? В вашем положении…
- В моем положении стаканом больше или меньше уже ничего не решает.
Вчера меня смотрел Уитроу.
- Теперь мы справимся сами, Мари, - сказал Меф. - Оставьте нам кекс и коньяк.
Он подождал, пока служанка вышла из комнаты.
- Так что вам сказал Уитроу?
- Все, что говорит врач в подобных случаях пациенту. Вы не возражаете?
- Крэгг протянул руку к бутылке.
- Мне, пожалуйста, совсем немного, - сказал Меф.
Несколько минут он молча вертел в пальцах стакан.
- Вы знаете, Лин, что труднее всего бывает находить слова утешения. Да и не всегда они нужны, особенно таким людям, как вы. И все же поймите меня правильно… Ведь в подобных случаях всегда остается надежда…
- Не нужно, Эзра, - перебил Крэгг. - Я не понимаю обычного стремления друзей прибавить к физическим страданиям еще и пытку надеждой.
- Хорошо, не будем больше об этом говорить.
- Вы знаете, Эзра, - сказал Крэгг, - что жизнь меня не баловала, но если бы я мог вернуть один-единственный момент прошлого…
- Вы имеете в виду ту историю?
Крэгг кивнул.
- Вы никогда мне о ней ничего не рассказывали, Лин. Все, что я знаю…
- Я сам старался ее забыть. К сожалению, мы не вольны распоряжаться своей памятью.
- Это, кажется, произошло в горах?
- Да, в Пенфилде. Ровно сорок лет назад. Завтра - сорокалетие моей свадьбы и моего вдовства. Он отпил большой глоток. - Собственно говоря, я был женат всего пять минут.
- И вы думаете, что если бы вам удалось вернуть эти пять минут?..
- Признаться, я постоянно об этом думаю. Меня не оставляет мысль, что тогда я… ну, словом, вел себя не наилучшим образом. Были возможности, которых я не использовал.
- Это всегда так кажется, - сказал Меф.
- Возможно. Но тут, пожалуй, особый случай. С того момента, как Ингрид потеряла равновесие, было совершенно очевидно, что она полетит в пропасть. Я достаточно хорошо владею лыжными поворотами на спусках и еще мог…
- Глупости! - возразил Меф. - Вся эта картина придумана вами потом.
Таково свойство человеческой психики. Мы неизбежно…
- Нет, Эзра. Просто тогда на мгновение меня охватило какое-то оцепенение. Странное фаталистическое предчувствие неизбежности беды, и сейчас я готов продать душу дьяволу только за это единственное мгновение. Я так отчетливо представляю себе, что тогда нужно было делать!
Меф подошел к камину и стал спиной к огню.
- Мне очень жаль, Лин, - сказал он после долгой паузы. - По всем канонам я бы должен был теперь повести вас в лабораторию, усадить в машину времени и отправить путешествовать в прошлое. К сожалению, так бывает только в фантастических рассказах. Поток времени необратим, но если бы даже сам дьявол бросил вас в прошлое, то все события в вашей новой системе отсчета были бы строго детерминированы еще не существующим будущим. Петлю времени нельзя представить себе иначе, как петлю. Надеюсь, вы меня поняли?
- Понял, - невесело усмехнулся Крэгг. - Я недавно прочитал рассказ.
Человек, попавший в далекое прошлое, раздавил там бабочку, и от этого в будущем изменилось все: политический строй, орфография и еще что-то.
Это вы имели в виду?
- Примерно это, хотя фантасты всегда склонны к преувеличениям.
Причинно-следственные связи могут быть различно локализированы в пространстве и во времени. Трудно представить себе последствия смерти Наполеона в младенческом возрасте, но, право, Лин, если бы ваша далекая прародительница избрала себе другого супруга, мир, в котором мы живем, изменился бы очень мало.
- Благодарю вас! - сказал Крэгг. - И это все, что мог мне сообщить философ и лучший физик Дономаги Эзра Меф?
Меф развел руками:
- Вы преувеличиваете возможности науки, Лин, особенно там, где это касается времени. Чем больше мы вдумываемся в его природу, тем сумбурнее и противоречивее наши представления о нем. Ведь даже теория относительности…
- Ладно, - сказал Крэгг, опорожняя стакан, - я вижу, что действительно лучше иметь дело с Сатаной, чем с вашим братом. Не буду больше вам надоедать.
- Пожалуй, я вас провожу, - сказал Меф.
- Не стоит, тут два шага. За двадцать лет я так изучил дорогу, что могу пройти с закрытыми глазами. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи! - ответил Меф.
Крэгг долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Его сильно покачивало. В доме непрерывно звонил телефон.
Открыв наконец дверь, он в темноте подошел к аппарату.
- Слушаю!
- Алло, Лин! Говорит Меф. Все в порядке?
- В порядке.
- Ложитесь спать. Уже двенадцать часов.
- Самое время продать душу дьяволу!
- Ладно, только не продешевите. - Меф положил трубку.
- К вашим услугам, доктор Крэгг.
Лин включил настольную лампу. В кресле у книжного шкафа сидел незнакомый человек в красном костюме, облегавшем сухощавую фигуру, и черном плаще, накинутом на плечи.
- К вашим услугам, доктор Крэгг, - повторил незнакомец.
- Простите, - растерянно сказал Крэгг, - но мне кажется…
- Что вы, уйдя от одного литературного штампа, попали в другой? Не так ли? - усмехнулся посетитель. - К сожалению, вне этих штампов проблема путешествий во времени неразрешима. Либо машина времени, либо… я.
Итак, чем могу быть полезен?
Крэгг сел в кресло и потер лоб.
- Не беспокойтесь, я не призрак, - сказал гость, кладя ногу на ногу.
- Да, но…
- Ах это?! - он похлопал рукой по щегольскому лакированному копыту, торчавшему из-под штанины. - Пусть это вас не смущает. Мода давно прошедшего времени. Гораздо удобнее и элегантней, чем ботинки.
Крэгг невольно бросил взгляд на плащ, прикрывавший спину незнакомца.
- Вот оно что! - нахмурился тот и сбросил плащ. - Что ж, вполне понятный вопрос, если учесть все нелепости, которые выдумывали о нас попы на протяжении столетий. Я понимаю, дорогой доктор, всю грубость и неуместность постановки эксперимента подобного рода, но если бы я… то есть я хотел сказать, что если бы вы… ну, словом, если бы такой эксперимент был допустим с этической точки зрения, то вы бы собственными глазами убедились, что никаких признаков хвоста нет. Все это - наглая клевета!
- Кто вы такой? - спросил Крэгг.
Гость снова сел.
- Такой же человек, как и вы, - сказал он, накидывая плащ. - Вам что-нибудь приходилось слышать о цикличности развития всего сущего?
- Приходилось. Развитие по спирали.
- Пусть по спирали, - согласился гость, - это дела не меняет. Так вот, мы с вами находимся на различных витках этой спирали. Я - представитель цивилизации, которая предшествовала вашей. То, чего достигла наша наука:
личное бессмертие, способность управлять временем, кое-какие трюки с трансформацией, - неизбежно вызывало в невежественных умах людей вашего цикла суеверные представления о нечистой силе. Поэтому немногие сохранившиеся до сего времени представители нашей эры предпочитают не афишировать своего существования.
- Ерунда! - сказал Крэгг. - Этого быть не может!
- Ну, а если бы на моем месте был пришелец из космоса, - спросил гость, - вы поверили бы в реальность его посещения?
- Не знаю, может быть, я поверил бы, но пришелец из космоса не пытался бы купить мою душу.
- Фу! - На лице незнакомца появилось выражение гадливости. - Неужели вы верите в эти сказки?! Могу ли я - представитель воинствующего атеизма, пугало всех церковников, заниматься подобной мистификацией?
- Зачем же тогда вы - здесь? - спросил Крэгг.
- Из чисто научного интереса. Я занимаюсь проблемой переноса во времени и не могу без согласия объекта…
- Это правда?! - Крэгг вскочил, чуть не опрокинув кресло. - Вы могли бы меня отправить на сорок лет назад?!
Незнакомец пожал плечами.
- А почему бы и нет? Правда, с некоторыми ограничениями.
Детерминизм причинно-следственных связей…
- Я это уже сегодня слышал, - перебил Крэгг.
- Знаю, - усмехнулся гость. - Итак, вы готовы?
- Готов!
- Отлично! - Он снял со своей руки часы. - Ровно сорок лет?
Крэгг кивнул.
- Пожалуйста! - Он перевел стрелки и застегнул ремешок на руке Лина. В тот момент, когда вы захотите начать трансформацию, нажмите эту кнопку.
Крэгг взглянул на циферблат, украшенный непонятными знаками.
- Что это такое?
- Не знаю, как вам лучше объяснить, - замялся незнакомец. - Человеку суеверному я бы сказал, что это - волшебные часы, физику был бы ближе термин - генератор поля отрицательной вероятности, хотя что это за поле, он бы так и не понял, но для вас, дорогой доктор Крэгг, ведь все равно. Важно, что механизм, который у вас сейчас на руке, просто средство перенестись в прошлое. Надеюсь, вы удовлетворены?
- Да, - не очень уверенно ответил Крэгг.
- Раньше, чем я вас покину, - сказал гость, - мне нужно предупредить вас о трех существенных обстоятельствах: во-первых, при всем моем глубоком уважении к памятникам литературы, я не могу не отметить ряд грубых неточностей, допущенных господином Гете. Приобретя с моей помощью молодость, Фауст никак не мог сохранить жизненный опыт старца, о чем, впрочем, свидетельствует его нелепое поведение во всей этой истории. В нашем эксперименте, помолодев на сорок лет, вы лишитесь всяких знаний, приобретенных за это время. Если вы все же хотите что-то удержать в памяти, думайте об этом в период трансформации. Во-вторых, вероятно, вы знаете, что физическое тело не может одновременно находиться в различных местах.
Поэтому приступайте к трансформации в той точке пространства, в которой находились в это время сорок лет назад. Иначе я не отвечаю за последствия. Вы меня поняли?
Крэгг кивнул головой.
- И наконец, снова о причинно-следственных связях. В старой ситуации вы можете вести себя иначе, чем в первый раз. Однако, к чему это приведет, заранее предсказать нельзя. Здесь возможны… э-э-э… различные варианты, определяемые степенью пространственно-временной локальности все тех же связей. Впрочем, вы это уже знаете. Засим… - он отвесил низкий поклон. Ах, Сатана! Я, кажется, здесь немного наследил своими копытами! Это, знаете ли, одно из неудобств…
- Пустяки! - сказал Крэгг.
- Прошу великодушно извинить. Сейчас я исчезну. Боюсь, что вам придется после этого проветрить. Сернистое топливо. К сожалению, современная химия ничего другого для трансформации пока предложить не может. Желаю успеха!
Крэгг подождал, пока рассеется желтоватое облако дыма, и подошел к телефону:
- Таксомоторный парк? Прошу прислать машину. Улица Грено, дом три.
Что?
Нет, за город. Мне срочно нужно в Пенфилд.
- Въезжаем в Пенфилд, - сказал шофер.
Крэгг открыл глаза.
Э т о б ы л н е т о т П е н ф и л д. Ярко освещенные окна многоэтажных домов мелькали по обе стороны улицы.
- Вам в гостиницу?
- Да. Вы хорошо знаете город?
Шофер удивленно взглянул на него.
- Еще бы! Мне уже много лет приходится возить сюда лыжников. Из всех зимних курортов…
- А вы не помните, тут на горе жил священник. Маленький домик на самой вершине.
- Помер, - сказал шофер. - Лет пять как похоронили. Теперь тут другой священник, живет в городе, возле церкви. Мне и туда случалось возить… По всяким делам, - добавил он, помолчав.
- Я хотел бы проехать по городу, - сказал Крэгг.
- Что ж, это можно, - согласился шофер.
Крэгг смотрел в окно. Н е т, э т о б ы л р е ш и т е л ь н о д р у г о й П е н ф и л д.
- А вот - фуникулер, - сказал шофер. - Теперь многие предпочитают подниматься наверх в фуникулере. Времена меняются, и даже лыжный спорт…
- Ладно, везите меня в гостиницу, - перебил Крэгг.
Мимо промелькнуло старинное здание ратуши. Стрелки часов на башне показывали два часа.
Крэгг узнал это место. Тут вот, направо, должна быть гостиница.
- Приехали, - сказал шофер, останавливая машину.
- Это не та гостиница.
- Другой здесь нет.
- Раньше была, - сказал Крэгг, вглядываясь в здание.
- Была деревянная, а потом на ее месте построили эту.