Я будто расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, стремительно и неостановимо. Я поднимаюсь над землёй. Я поднимаюсь над Землёй. Меня вздымает ввысь гнев, холодный и беспощадный. Гнев, который ни один ангельский прибор не сможет посчитать слепым, животным чувством. Это праведный гнев разумного существа, у которого хотели отнять любовь.
Сегодня День гнева.
* * *
Взрыв в голове! Я с трудом возвращаюсь в реальность, в глазах плавают цветные пятна. Меня поддерживают с двух сторон, моя Ирочка и эта учительница… да, Кеа.
Они стоят полукругом, не шевелясь. Точёные, почти прозрачные лица. И огромные глаза - синие, зелёные, фиолетовые…
- Вы что-нибудь поняли, ребята? - я встаю ровно, стараясь не держаться за поручень фальшборта.
- Мы поняли всё, - говорит один из подростков. - Простите нас.
Они разом становятся на одно колено.
- Не надо, ребята. Даже у нас на Земле падать на колени считается пережитком. Главное, что вы поняли, и я рад этому. Правда, рад.
Они уходят, непривычно тихие и молчаливые. Последней уходит учительница Кеа, напоследок украдкой бросив на нас с Ирочкой ещё один взгляд.
"Я слишком много болтаю, да?" - спрашиваю я взглядом мою жену.
Её глаза близко-близко.
"Ты молодец. Я горжусь тобой. Нет, больше, гораздо больше - я люблю тебя"
Глаза занимают всё моё поле зрения, и я ощущаю на своих губах лёгкий, щекочущий поцелуй - будто пёрышком.
* * *
- … Ну вот и ты начал зарабатывать, мой милый, - Ирочка разглядывает виртуальный дисплей. - Добытчик мой - она смеётся.
- Нет, у вас тут здорово. Кино показывают и мне же ещё и платят.
Ирочка звонко хохочет.
- Ой, не могу… Ладно, скоро кино закончится, и я полагаю, тебя нагрузят покруче, чем того древнего купца.
Я тоже рассматриваю надпись на экране. Четыре тысячи восемьсот… Много или мало?
- На одну трёхдневную прогулку вдвоём на том пароходе хватит. А вообще-то… К примеру, я такую сумму зарабатываю за два дня - я же в Обществе ксенопсихологии состою совсем недавно. А мама за пару часов. А папа… страшно даже подумать, сколько он зарабатывает! - Ирочка опять смеётся.
"Слушай, я же совсем не в курсе здешнего масштаба цен. Чего и сколько стоит"
"Что именно?"
"Ну вот, хотя бы такая ячейка в башне"
Ирочка вздыхает.
"Эта не очень дорого. Три миллиона, если новая. Но можно взять подержанную, тогда будет чуть меньше. А в висячих садах, как у Фью, не меньше шести миллионов, это если тут, в низких широтах. А в полярной курортной зоне от тридцати миллионов"
"Понятно. Это мне пахать…"
"До скончания века, как говорит дед Иваныч. Но нас двое, и я надеюсь, скоро ты станешь специалистом, тогда и платить тебе будут соответственно. И мне тоже"
"А вот такой разговор с Землёй, к примеру?"
"Шесть тысяч за контакт плюс столько же за час разговора"
"Стало быть, твой папа опять потратился…"
"На этот раз нет. Видишь ли, на каждую миссию выделяют определённый лимит связи, для служебных нужд. Если удаётся сэкономить, можно использовать экономию на личные нужды, на связь с роднёй"
Я молчу. Соображаю.
"А сколько стоит переход на Землю?"
Ирочка смотрит мне в глаза.
"Ты очень хочешь домой?"
"Пока нет. Но в конце концов это наступит"
Ирочка гладит меня по лицу.
"Переход стоит дорого. Но мы туда вернёмся, родной мой. Правда, правда"
* * *
- … Хочешь орешков?
Я полулежу на диване, опираясь на крылья (это очень удобно, кстати) и наслаждаюсь великолепным видом - Ирочка сидит у меня в ногах по-турецки, слегка помахивая полураспущенными крыльями (сегодня что-то особенно жарко) и одновременно ловко вылущивает из соплодия, похожего на огромный колос, небольшие четырёхгранные орешки.
- Хочу!
Она бросает мне "колос", и я от неожиданности едва успеваю поймать. Её глаза смеются.
"Ну… Так я и сам могу. А почистить слабо?"
"Напомни мне, когда рухнула последняя Проклятая башня? Тут у нас со слугами туго"
"При чём тут слуги. А как же любовь к ближнему?"
Она смеётся в голос.
- Ну ты и лодырь. На, держи очищенные. Домашнее задание сделал?
Я посылаю ей мыслеобраз - строгая учительница в очках стучит указкой по голове ученика. Ирочка фыркает, и я получаю ответ - толстый кот сыто жмурится, развалясь на диване возле блюдца со сметаной, икает. Смешно.
- Между прочим, ты как бывший педагог…
- Бывший?!
- Да ладно, ладно… Ну тем более - ты вполне могла бы потренироваться на мне. Ты ведь ко всему ещё и историк?
Ирочка задумывается.
- А что, это мысль. Время у меня есть…
- Ну вот видишь. Между прочим, как только я поумнею, мне должны прибавить зарплату. Так что ты заинтересованное лицо.
Она звонко хохочет.
- Да, мой милый, я в тебе очень заинтересованное лицо. Ладно, заканчиваем трапезу…
* * *
Светится виртуальный экран, и наши лица в мягком полусумраке комнаты озаряют отблески пожара.
Горит Рим.
Пылая, рушатся балки перекрытий. Изящный портик валится прямо на булыжную мостовую, рассыпая искры. А вот многоэтажное жилое здание оседает, проваливается в себя. А вот это монументальное здание само никак не упадёт - толстенные мраморные колонны, и даже перекрытия каменные. Ему помогают упасть люди. Тяжёлое бревно подвесного тарана мерно бьёт в полированный мрамор, летят осколки. Ещё, ещё!
И не так уж много среди разрушителей самих вандалов. Большинство - бывшие рабы и колоны. Причём рабы стараются изо всех сил, так они не трудились ни на одного господина. Ещё, ещё! Эй, ухнем! Сама пойдёт!
"У тебя не возникает вопроса, почему они так стараются, бессмысленно разрушают прекрасные здания?"
Я смотрю в Ирочкины глаза. Ни намёка на смех.
"Почему так стараются? Просто у них нет плутония"
"Твой шеф попросит тебя дать развёрнутый ответ"
"Хорошо. Этот адский город насквозь пропитан злобой и ненавистью, здесь каждый камень омыт кровью. Кому нужны эти прекрасные статуи и колонны, вся эта роскошь? Вот эти люди хорошо знают им цену - цену миллионов загубленных жизней. Великий Рим должен быть разрушен дотла. Его дальнейшее существование абсолютно недопустимо"
Крепкий поцелуй прерывает ход моих мыслей.
"Пятёрка. Ты и в самом деле здорово продвигаешься, мой ангел"
А на экране уже следующий сюжет.
* * *
Император Юстиниан прислушивался к нестройным выкрикам, доносящимся с улицы во дворец. Неужели это конец?
Нет, не может быть. Не может такого быть, чтобы всё. Всего пять лет он правит великой Византией, и сколько уже сделано! Но сделать предстоит ещё больше… Проклятые мятежники ударили в спину в самый неподходящий момент. Впрочем, когда это мятежи случались кстати?
Как надеялся на него дядя Юстин! Он обещал дяде восстановить великую империю в полном блеске и величии, сполна отплатив немытым варварам за гибель великого Рима.
Словно захлопала крыльями большая птица, ветер взметнул пыль и какой-то мусор с пола. Надо будет велеть высечь поломоек, распустились… Мало ли что дворец в осаде - об этом должна болеть голова у него, императора. Дело рабов - работать.
Воздух словно вскипел, запузырился, и будто из этого кипения вдруг возникла фигурка мальчика лет десяти. Совершенно голого, кстати, только на плечи едва наброшена какая-то белая тряпка. Странно, он никого не заказывал… Нет, и старшего евнуха надо будет велеть высечь. Потом, когда будет подавлен мятеж.
- Кто такой? Имя!
- Меня зовут Резвящийся в восходящих потоках, Юстиниан.
И только тут императора пробрала дрожь. Дошло… Где стража? Как он вошёл сюда?
- Вся стража спит. Я усыпил её, нам никто не помешает. Я послан тебе небом, император.
Огромные крылья распахиваются, сверкая радужно-белым оперением, уничтожая последние сомнения Юстиниана. Ангел… Ангел господень… А он-то считал эти россказни глупыми байками - будто ангелы небесные летают меж людей…
- Ты послан Господом забрать меня в рай?
Ангел чуть улыбается.
- Вот так сразу и в Рай? Тебе хватает дел на земле, Юстиниан. Что ты намерен делать дальше?
Хороший вопрос. Вообще-то всё уже готово - лодка в потайном месте, невидимая со стороны города, золото, резвые кони… Он крепко держится в седле в свои пятьдесят лет, и за ночь можно оторваться от любой погони.
- Как раз это нетрудно - бежать, всё бросив. А что потом?
Да. Да, это правда. Ему уже пятьдесят лет, и скорее всего никакого "потом" просто не будет. Ему подчиняются, перед ним преклоняются потому, что чувствуют силу. Как только он даст слабину, эти твари разом забудут про него и полезут на трон, давя друг друга. Нет, не забудут - убьют, отравят скорее всего, чтобы не путался бывший император под ногами.
- Я должен подавить бунт, - хрипло произнёс Юстиниан.
Ангел долго молчал, внимательно глядя на императора своими огромными пронзительными глазами.
- Ты подавишь его. Ни у венетов, ни у прасинов нет никаких конструктивных идей, если не считать идеи прорваться во власть и нажраться всласть. Главари бунтарей давно готовы к предательству, дело лишь в сумме.
Юстиниан выпрямился. Само небо за него…
- Ты не ответил мне, Юстиниан. Ты подавишь бунт. Что дальше?
Император встал во весь рост.
- Я подавлю все бунты. Я восстановлю великую империю, я загоню всех варваров обратно в их дикие степи и тёмные леса. Я освобожу великий Рим!
- Развалины великого Рима.
- Они заплатят за это, грязные варвары. Верь мне, посланец божий! - император порывисто шагнул к ангелу, но на полдороге остановился, одумался - можно ли?.. - Я смогу сделать это. У Велизария наготове семьдесят пять тысяч воинов, и есть ещё немалые резервы…
- Прошлое не возвращается, Юстиниан. Тот ли путь ты выбрал?
Император погрустнел. Не верит… Не верит ему божий посланник. А может, не божий? По спине пополз холодок.
- Это мечта всей моей жизни, восстановить былую мощь и славу великой империи. Что может быть благороднее этого?
- Тебе не удастся. Прошлое не возвращается никогда. Всё, что ты сможешь - разрушить оставшееся.
- Чего ты хочешь?
- Не пытайся цепляться за прошлое. Надо смотреть вперёд, император. И прежде всего остановить развал. Отмени рабство.
- То есть? - Юстиниан опешил.
- В прямом. Издай указ об освобождении всех рабов, причём сразу и без всякого выкупа.
Император снова почувствовал, как по спине пробежал холодок. И это велит ему посланец божий?
- Не велю. Советую. И не бойся, что всё рухнет. Да, многое рухнет, но оно и так уже рушится. И не бойся тотального бунта. Вслушайся в те выкрики, за стенами твоего дворца - кто там? Городская беднота, которую науськивают на тебя политические разбойники, главари венетов и прасинов, выбивая из тебя уступки. Дай людям свободу, и эта толпа, что сейчас клянёт тебя, будет тебя прославлять. А главарей… Что ж, они не нужны никому, кроме себя самих. Можешь их уничтожить, чтобы не путались под ногами.
Император задумался. Стоящая идея… Насчёт венетов и прасинов… Нет!
Он уже понял. Никакой это не божий посланник. Это посланец сатаны, рядящийся в белое. Если не сам сатана, искуситель рода человеческого. Надо же выдумать такое - освободить рабов, причём разом! "Да, многое рухнет…" Рухнет всё. Кто будет ломать камень, строить дороги, гнуть спину на плантациях и рудниках, выполнять массу других работ, на которые свободных людей не заманишь и мёдом, но делать которые надо?
- Подумай хотя бы о том, что в твоих владениях началась чума. Если ты сейчас начнёшь войну, она на твоих кораблях расползётся по всему Средиземноморью.
- А разве нельзя остановить чуму?
- Она исчезнет сама, угаснет. Если не будет войны.
- Я понял, - Юстиниан выпрямился, и голос его загремел. - Нет, ты не посланник Господа нашего. Чума - бич божий, и тебе она не подвластна, сатана! Ты пришёл в минуту сомнений моих, надев личину, чтобы погубить меня и великое дело, которое я задумал. Но я не боюсь! Я не боюсь тебя, исчадие ада! Убирайся в свой ад! - и Юстиниан широко осенил себя крестом. Подумал секунду и осенил крестом исчадие ада.
Ангел стоял, чуть склонив голову набок.
- Идиот. В аду остаёшься ты, Юстиниан. Прощай!
Воздух будто вскипел, и крылатый пришелец исчез. Только ветер вновь взмёл мелкий мусор.
Император постоял, прислушиваясь. Всё тихо, если не считать воплей бунтовщиков, доносящихся с улицы. Он судорожно вздохнул, переводя дыхание. Жив. Жив, назло всем врагам с сатаной в придачу. Нечистый испугался крёстного знамения и сбежал.
Вот что крест животворящий делает!
Двери в покои императора распахнулись, и в комнату стремительной, летящей походкой вошла императрица Феодора.
- Добрые вести, мой господин! Венеты согласны идти на попятную. Что с тобой? Ты так бледен…
Она подошла вплотную, мягко прильнула. Она всегда чувствовала, когда надо прильнуть, а когда лучше скромно отойти, потупив очи, его Феодора. Он взял её в жёны совсем юной циркачкой, но и сейчас, в тридцать два года, тело императрицы сохраняло тугую цирковую упругость - следит за собой… На мгновение в нём вспыхнуло желание, и женщина прижалась плотнее, почувствовала.
Нет, не сейчас. Уже давно она для него не просто женщина - она его боевой товарищ, испытанный и верный. Самый верный из всех, его глаза и уши, его язык, а порой, чего греха таить, и его голова. А для глупостей полно девочек и мальчиков в гареме…
И вообще - да было ли что-то?
- Я видел страшный морок, Феодора. Сатана явился ко мне и искушал меня.
- Но ты его изгнал, не так ли? - мягко засмеялась Феодора.
И Юстиниан засмеялся в ответ.
* * *
- … Нет, какой дурак всё-таки, а ещё император!
Ангел, говоривший с Юстинианом Первым, повелителем Византии, сидит на полу, покрытом пушистым ковром, расстроенно болтает ложкой в стакане с молоком (ангелы вообще любят коровье молоко, я заметил).
- Я предупреждал тебя, это не тот человек. Он весь в прошлом.
- Может, я зря применил этот небольшой гипноз?
Сидящий напротив собеседник - здешний координатор, понимаю я - вздыхает.
- Не вини себя, Резвящийся. Если бы ты оставил его полностью в ясном уме и твёрдой памяти, он тут же рехнулся бы. Это тебе не Спартак и даже не Александр Македонский.
- Теперь он наломает дров. Может, всё-таки надо было его… А?
- Нет. Если нет добра, приходится выбирать наименьшее из зол. Юстиниан - зло наименьшее из возможных. Без него Восточную империю ждёт та же участь, что и Западную. А если учесть ещё и распространяющуюся сейчас чуму… Нет, Резвящийся, оставь эту тему.
* * *
Экран стягивается в точку, гаснет.
"Ты всё понял?"
Я киваю головой.
"Есть вопросы? Опять нет?"
Нет. Ну нету у меня вопросов! Всё ясно.
"Ну тогда расскажи, что именно тебе ясно"
"Этот Юстиниан - мужик крепкий, но не орёл. И вообще, для того, чтобы привить ему правильный образ мыслей, надо бы его определить в каменоломни, годика на два. Он бы понял"
Ирочка делает большие глаза. Переходит на звук.
- Нет, ты серьёзно? Он и так родом из крестьянской семьи, пусть и зажиточной. А из рабов, Рома, выходят самые злобные и жестокие тираны, стоит им только добраться до трона. Люди, прошедшие через ад, обычно разносят его повсюду. И не только люди, кстати.
- А если совсем серьёзно, то после Спартака и Иисуса ни одной выдающейся личности нужного масштаба вам на глаза не попадалось. Наверное, это и вправду случается редко. Или вы плохо искали.
- Искали как могли, но на вашей дикой планете и сейчас зачастую самые талантливые люди в загоне, а уж тогда… Ну вот как бы я могла узнать, что ты есть моя судьба? - она прижимается ко мне - Службы соединённых судеб у вас нет, диаграммы нет… Если бы не тот несчастный случай…
- Ладно, погоди… Мне тут в голову пришла одна мысль. А что, если бы вместо этого Юстиниана использовать биоробота? Он бы издал нужные указы…
- Не поняла…
- Ну сделать копию с дистанционным управлением…
Ирочка валится от хохота на пол. В моей голове возникает мыслеобраз - император в парче, механически двигаясь, идёт по огромному залу, все ему кланяются. А на втором плане толстый кот в каске лихо орудует рычагами - управляет владыкой, как подъёмным краном…
- Ой, не могу… Нет, ты просто фонтан гениальных идей. Завтра обязательно поделись с коллегами, они здорово повеселятся… Хотя не надо, не рассказывай, иначе прибавки к зарплате тебе долго не дождаться. Если вообще не покажут, откуда удобнее взлетать. Император с дистанционным управлением… - она снова хохочет, и я смеюсь.
- Нет, Рома, - она вытирает слезу. - Я чувствую, тебе ещё дозревать и дозревать. Я с тебя не слезу. Папа прав - хватит придуриваться. Что там у тебя ещё?
Экран снова вспыхивает.
* * *
Небо над головой переливалось мириадами крохотных огоньков. Вершина горы уже остывала, и камень, на котором он сидел, стал прохладным, приятным на ощупь.
Мухаммед повернул голову. С вершины Хиры город был как на ладони - тёмная масса глинобитных домишек, кое-где перечёркнутая разлапистыми силуэтами пальм, и над всем этим возвышается тяжёлый куб - древний храм Кааба, святыня всех святынь. Во дворе этого храма стоят триста идолов, триста изображений богов разных племён, населяющих эти места. Мухаммед усмехнулся. Триста богов толпятся вокруг храма, как толпа нищих, жаждущих подаяния… Разве это боги?
Раздался шум, как будто захлопала крыльями огромная птица. В лицо Мухаммеду пахнуло ветром, в глаз попала песчинка, и он несколько секунд ничего не видел, выковыривая её пальцем. А когда открыл глаза, он уже стоял перед ним. Ангел…
Мухаммед почему-то даже не очень удивился. У него было предчувствие, что ли, что примерно так всё и будет. Нет, не зря он ночь за ночью проводил на этой горе…
- Привет тебе, Мухаммед, - голос ангела был глубокий, густой, не вяжущийся с его внешней хрупкостью.
Мухаммед пал на колени.
- Я знал, я знал, ты придёшь! Как прикажешь называть тебя, небесный посланник?
- В переводе на ваш язык меня зовут Летящий через горы. Но ты можешь звать меня просто Гаурил.
- Прикажи… Джабраил, - Мухаммед с запинкой выговорил нездешнее имя. - Что должен я сделать?
Глаза ангела чуть светились в темноте. Сияющая, затягивающая бездна…
- Я не буду тебе приказывать. Не раб бессловесный нужен мне для великого дела, а сподвижник. Ты согласен?
- Да… - от волнения язык во рту пересох. - Да, я согласен.