У Кендрика, конечно, было удостоверение еврогражданина, но измененное незаконным образом для сокрытия его прошлого лаборокрыса - в противном случае его передвижения были бы строго ограничены. Это удостоверение не обязательно даже было с собой носить; на самом деле граждане Европейского Легислата не были обязаны это делать. Но в некоторых обстоятельствах - например, тревога из-за бомбы, - проверки биографии могут быть куда глубже обычных. Будь у него даже удостоверение из АЛ, которое обещал Малки, даже оно могло бы не выдержать полной проверки, устрой ее какой-нибудь комитет по расследованию Легислата в желании искоренить терроризм.
Добравшись до стены опустевшего бара, Малки наклонился через стойку и взял длинную палку от метлы, закрепленную на стене. На конце ее был железный крюк. Малки отодвинул стол и пару стульев, и тогда Кендрик увидел в полу люк. Аккуратно зацепив крышку люка за железное кольцо, Малки оттащил ее в сторону.
- Камеры есть? - спросил Кендрик. - И что-нибудь, что полиция сможет против меня использовать?
- И то есть, и другое. Но как только ты смоешься, я попрошу Тодда немедленно поменять память системы наблюдения. Ты не поверишь, но он умеет работать быстро, когда ему надо.
В открытом люке виднелась уходящая в темноту лестница Малки быстро спустился, Кендрик без колебаний полез за ним.
Они оказались на полу погреба. Здесь было темно, но включились усиленные органы чувств Кендрика, и вокруг сразу прояснилось. Он увидел грубо оштукатуренные стены, голые половицы, большие металлические гробы, штабелями сложенные у стен. Когда Малки открыл дверь в дальнем конце погреба, в нос ударил запах выдохшегося пива.
- Сюда.
Владелец бара шагнул в темноту. Кендрик за ним, идя по липкому от струек пива полу. Пройдя через дверь, он оказался в запущенном саду, выходящем в узкий переулок, блестящий инеем.
Холодный ветер резанул лицо. Уже не один десяток лет как Гольфстрим был отведен, и лето в Шотландии тянулось едва лишь полтора месяца. Глобальное потепление изменило ход воздушных течений над тропиками так, что экваториальное тепло до северной Европы уже не доходило. В высоких северных широтах температуры рухнули вниз, и люди мрачно гадали, не начало ли это нового ледникового периода.
Малки ждал Кендрика.
- А теперь скажи, что там случилось? - с заинтересованным лицом спросил он.
- Бомба была в баре.
- Откуда ты узнал? Ты ведь не сам ее подложил?
- Да ладно, брось, я… - Но что он мог сейчас сказать? Уж точно не правду. Малки решит, что это ложь, и Кендрик его поймет лучше всякого другого. - Узнал, как любой лаборокрыс узнал бы, - сымпровизировал Кендрик. В общем-то вполне правдоподобное объяснение.
Малки уставился на него, недоверчиво раскрыв рот.
- Ты хочешь сказать, что ты ее учуял? Прямо с другого конца бара? Брось, Кендрик, на такое даже лаборокрыс не способен. Тебя ведь кто-то предупредил?
- Слушай, сейчас нет времени. Пока никого нет, мне надо исчезнуть, о'кей? Держи меня в курсе.
Кендрик поднял руку в прощальном жесте и поспешил прочь, физически ощущая спиной подозрительный взгляд Малки.
Кендрик не видел, как эта фигура вышла из темноты возле припаркованных машин, но что за ним пристроился хвост, понял сразу. Он свернул в конце квартала за угол и там подождал секунду, пока появился преследователь. Кендрик схватил его за плечо и развернул лицом к себе.
- Полегче! - сказал человек, и по акценту в нем безошибочно можно было узнать американца. - Полегче, я только поговорить с тобой хочу.
- О чем? Это ты бомбу в бар подложил? Незнакомец вытаращил глаза:
- Так вот что это было? Господи, а я-то голову ломал, что там случилось.
- Ты тоже там был?
- Да, тебя искал. А потом всех вытолкали на улицу. - Он улыбнулся. - Ты меня не помнишь?
- Нет.
Это было неправдой. Что-то знакомое было в лице этого человека. Но совсем не так, как когда он в баре увидел призрака: на этот раз не было ни тошноты, ни ощущения нависшего ужаса, ничего из симптомов-предвестников приступа. Кем бы этот человек ни был, видением он не был точно.
- Лабиринт, ну? Хотя давно было.
- Боюсь, не припоминаю. Незнакомец засмеялся:
- Ну, мы никогда на самом деле не разговаривали. Я Эрик Уитсетт.
- Но вы же были…
- Ага, в коме. Но пришел в себя через год после того, как меня из Лабиринта вытащили. Когда ты не появился на улице, я подумал, что, значит, вышел каким-то черным ходом. И вот я здесь.
Кендрик покачал головой:
- Мистер Уитсетт, я прошу прощения, что вас не узнал. Просто…
- Просто много времени прошло, понимаю. Послушай, я за тобой не шпионю или чего-нибудь в этом роде. Но мне нужно с тобой поговорить.
За несколько кварталов послышался приближающийся звук сирен.
- Наверное, Эрик, придется нам сперва пройтись.
Они перешли улицу и пошли дальше - Кендрик впереди, Эрик за ним. Кендрик срезал по диагонали через Парламент-сквер и остановил Уитсетта, упершись ему ладонью в грудь.
- Я не знаю, Эрик, зачем ты здесь и что тебе от меня нужно, но ты должен знать: мне очень не нравится, что меня раскрыли.
Он говорил тихо, потому что вокруг было много людей, они входили и выходили в яркие мерцающие трехмерные проекции из витрин лавок, танцующие и мерцающие для привлечения внимания. Тихая какофония звоночков продаж воспринималась еле-еле. Уитсетт покачал головой:
- Я не шантажировать тебя приехал. Я просто надеюсь, что способен тебе помочь. Меня послал Бадди, а его ты вряд ли забыл.
- Ладно, ты меня заинтересовал. Так что тебе нужно?
- Ты слыхал о гибели? О гибели лаборокрысов? Кендрик открыл рот, но закрыл его, ничего не сказав.
Были сообщения о смерти одного или двух человек, много лет назад свидетельствовавших против режима Уилбера; в частности, против Антона Зирацки, хотя тут процесс был посмертным.
- Слыхал я про Адамса и Галагера, что их убили. И кто - неизвестно.
- Это правда, но были и другие, о которых ты мог не слышать: Перес, Захс, Гауптманн, Стиллвелл. Они все мертвы.
Пока Уитсетт говорил, Кендрик его рассматривал. Маленький, кругленький, с пышной бородой. В воспоминаниях Кендрика он был почти неодушевленной тенью, можно считать, предыдущей стадией перед мертвецом. Но вот он, жив-здоров, и это давало Кендрику основания для надежды. Если мог поправиться Уитсетт, то, может быть, любому это доступно?
- Их я помню, - медленно сказал Кендрик, - но уже несколько лет ни от одного ничего до меня не доходило. Ты хочешь сказать, что их кто-то убил?
- Именно это я и хочу сказать. Но охотятся не за всеми лаборокрысами, а только за участниками экспериментальной программы, в которой были ты и я. Определенно что-то происходит.
- Ты хочешь сказать, что кто-то подложил бомбу, чтобы убить меня?
- Я не вижу иного объяснения, а ты? Похоже, что, хоть ты и пытался жить инкогнито, кто-то тебя расшифровал.
- Это не объясняет, откуда ты, Эрик, узнал, где меня искать.
- У тебя те же координаты, что были, когда ты в прошлый раз виделся с Бадди?
- Ага, и это он тебе сказал, где меня искать, - кивнул Уитсетт. - Но тебе стоит знать, что я уже несколько лет Бадди не видел. Мы уже не общаемся как раньше.
Сирены зазвучали очень близко, а двое собеседников еще были недостаточно далеко от "Святого". Не сговариваясь, они снова пошли бок о бок.
Пройдя еще один переулок и перейдя широкую улицу за ним, они продолжали идти, в целом держа направление на центр города. Кендрик заметил, что Уитсетт поднял воротник пиджака, туго обмотал шею шарфом. Ночь выпала холоднее обычной, но Кендрик подозревал, что у Эрика есть и другие причины так тщательно себя закрывать.
- Вы с Бадди были оба в Семнадцатом одновременно со мной. Я очень слабо все это помню и потому могу считать себя одним из счастливцев.
- Счастливцы - это те, кого там не было. Если ты или Бадди знаете, кто хотел бы подложить бомбу, очень мило с вашей стороны было бы просто мне сказать.
- Это… а, черт!
В дальнем конце улицы вспыхнули фары, и мимо медленно проехал полицейский автомобиль-робот, щетинясь объективами и сенсорами. Двое переждали его в тени и двинулись дальше, быстро свернув за угол и выйдя из его поля зрения.
- Что сейчас куда важнее, - продолжал Уитсетт, - это знать, что не только тебе мерещатся странные вещи.
- Откуда ты?..
Уитсетт остановился в темном дверном проеме и размотал шарф. Кендрик увидел десятки темных выпуклых шрамов, выходящих из-под рубашки, как темные ветви, сходящиеся к основанию черепа. Подбородок и щеки распухли, искривились.
Сколько еще осталось жить Уитсетту, Кендрик угадать не мог, но, судя по виду, меньше года.
- Послушай, мне жаль, что с тобой так получилось. И у меня тоже усиления одичали. Так что я тебе сочувствую.
Уитсетт рассмеялся низким горловым смехом, от которого затряслось его небольшое тело.
- Тебе неприятно было смотреть, прости. У меня много было времени, чтобы свыкнуться с тем, что случилось со мной, - как и у всех у нас. Что будет - то будет. Знаешь, здесь, наверное, не лучшее место, и не пойти ли нам куда-нибудь, где можно пропустить по стаканчику? Нам многое нужно обсудить.
- Может, сначала ты мог бы ответить на мой вопрос? Если ты знаешь, если у тебя есть хоть какая-то догадка, кто подложил бомбу, ты должен мне сказать.
Уитсетт огляделся и покачал головой.
- Ладно. Почти наверняка это "Лос Муэртос", но точно сказать я бы не решился.
Кендрик рассмеялся:
- Так далеко от Лабиринта? За каким бы чертом им…
- Послушай, все-таки не лучшее место и время для обсуждения подобных вопросов. Давай лучше увидимся в ближайшее время. Завтра, скажем?
- Возможно.
- Всего лишь "возможно"?
- Я не понял, почему Бадди сам не может приехать и поговорить со мной лично.
Уитсетт вздохнул и достал мобил.
- Послушай, пока тут еще какой-нибудь полицейский автомобиль не проехал, первым делом я хочу сделать так, чтобы мы могли связаться друг с другом.
Кендрик поколебался, потом пожал плечами и достал свой мобил. Они включили приборы, дали им связаться друг с другом и обменяться контактной информацией.
Уитсетт улыбался, но лицо у него стало более закрытым. Он застегнул пальто, сперва тщательно завернув шарфом шею.
- Я рад, что сейчас холодно, а то куда труднее было бы это скрыть. Отвечаю на твой вопрос: у Бадди сейчас полно хлопот, он тут организует… - пауза, - …разные вещи. Тут скорее другое… я думаю, он удивился, что ты на него не стал выходить.
Уитсетт помолчал и вернулся к прежней теме:
- А что ты видел - в своих видениях? Кендрик тоже помолчал, формулируя ответ.
- Прости, я еще не готов об этом говорить. Что-то видел. Какая разница?
Но Уитсетт настаивал:
- Зеленое вокруг, да? И крылатый…
- Прошу тебя, оставь. Я буду рад это с тобой обсудить в другой раз, но не сейчас.
Кендрик подумал, не выразил ли он на лице страха. Уитсетт смотрел на него изучающими спокойными глазами, заставляя Кендрика чувствовать себя так, будто его оценивают и судят. Он отвернулся.
- Скоро поговорим, - сказал он Уитсетту, и получилось резче, чем он хотел. - До свидания.
Уитсетт кивнул:
- Я буду на связи.
Кендрик быстро пошел прочь, не желая обернуться и увидеть, что никого там нет.
Вернуться домой - это был не вариант. По крайней мере сегодня. Если Малки с Тоддом не смогли убрать его с записей наблюдения в "Святом", если кто-то знает, кто он, и хочет его убить по каким-то непонятным причинам, то безмятежно шагать к себе домой - вряд ли хорошее решение. Кендрик замедлил шаг, сообразив, что больше идти некуда.
Через минуту какой-то инстинкт направил его к дому Кэролайн. Вряд ли она будет счастлива его видеть, но куда еще? Кроме того, хотелось сейчас видеть кого-то знакомого, кого-то, испытавшего то же, что и он.
Отойдя всего на полквартала, Кендрик обернулся и увидел, что Уитсетта нет. Рассматривая то место, где они только что разговаривали, Кендрик непроизвольно сжал кулаки. "Настоящий, - решил он. - Он был настоящий".
Дорога через центр по направлению к Стокбриджу заняла у него тридцать пять минут. Быстрый шаг и холодный воздух помогли снова обострить чувства, до того заглушённые едва прошедшей тошнотой. Сжав ладонью мобил, он шагнул ко входу модернизированного жилого дома, где на верхнем этаже жила в собственной квартире Кэролайн Винченцо. Лестничная клетка, хорошо просматриваемая сквозь закаленное стекло входа, была ярко освещена. Тщательно и уверенно он заглушил голоса в мозгу, выкрикивающие ему все причины, почему ему здесь быть нельзя.
Можно было воспользоваться шифровальным ключом Кэролайн - все еще хранимым после стольких лет в памяти мобила, но вряд ли Кэролайн бы это понравилось. Поэтому Кендрик коснулся мобилом уха и стал ждать ответа Кэролайн.
Резко вспыхнула боль в затылке, и Кендрик покачнулся, свалился спиной на стенку вестибюля.
"Только не это, - подумал он. - Только не второй раз за один вечер".
На грани истерики он тяжело и быстро задышал, сползая вдоль стенки, упираясь спиной в дверь, опустился ягодицами на холодный бетон. Яркие вспышки сверкали стробоскопом на краю поля зрения. Желчь поднималась к горлу.
Он глянул на мобил, лежащий в ладони, и тот тихо дзинькнул. "Давай, - подумал Кендрик. - Может, ее просто нет дома. Наверное…"
Цунами боли накатило на него, и он поддался, как раз когда улица скрылась с глаз. И тут произошла невероятная вещь… боль исчезла мгновенно.
Он перенесся куда-то в иное место, и теплый ветер обдувал голову. Воздух вокруг был густи сладок, как мед. И было то же, что и раньше: фигура, порожденная глубинами его разума, колыхалась на легком ветерке на сверкающих под золотым солнцем крыльях.
Эти крылья росли невозможным образом из плеч крошечного гомункулуса, быть может, с ладонь ростом. Они были широко раскрыты, переливались и играли, ловя какое-то невидимое течение. Безмятежное лицо создания - слишком похожее на человеческое - смотрело на Кендрика с веселым презрением.
Ощущение было такое, будто он сам сжался к точке простого осознания, подвешенной в воздухе, а мысли будто заперли в каком-то плотном текучем янтаре. Вдруг у мальчика с паутинными крылышками сделался скучающий вид, и он метнулся прочь с невероятной быстротой. Кендрик смотрел вслед фигурке, летящей над пейзажем, рожденным из снов.
Он стоял в каком-то саду, окружающем группу низких зданий офисного вида, и белые стены их светились, будто излучали внутренний свет. А еще дальше сад окружали высокие деревья. Земля с двух сторон закруглялась внутрь, вверх, и края ее сходились далеко в вышине над головой, так что Кендрик стоял внутри огромного цилиндра.
Он бывал уже здесь, всегда в судорогах сильного приступа, выворачивающего тело и нервы, всегда оставляющего ощущение разбитости, тошноту и изможденность. Этого мальчика с паутинными крылышками он тоже видел… и этот странный сад, и дома посередине него.
Мальчик в воздухе лениво шевелил крыльями, паря над высокой некошеной травой.
Кендрик поднял голову, посмотрел на окружающие этот мир стены, гадая, почему из всех мест на свете ему приснилось именно это…
И снова оказался в Эдинбурге, и хриплое дыхание болезненно ощущалось воспаленным горлом, а над ним склонилась Кэролайн - он сразу же понял, что она втащила его из вестибюля туда, где он сейчас лежит у подножия лестницы. Гнев и беспокойство сменяли друг друга у нее на лице, и он закрыл глаза, ожидая, пока пройдет боль.
13 октября 2096 года. Квартира Кэролайн Винченцо, Эдинбург
Кендрик снял футболку через голову и стал рассматривать свою голую грудь в зеркале ванной, отмечая линии, пересекающие бедра, загибающиеся вокруг грудной клетки, продолжающиеся под левой рукой и на спине, потом резко поднимающиеся у основания черепа, чтобы уйти еще глубже под кожу. Эти линии остались у него с дней Лабиринта, и теперь, когда его усиления одичали, их скоро станет больше - это вопрос времени. Они сейчас стали тверже на ощупь, будто стальные тросы, перекрещенные под кожей.
Потом он поднес два пальца к запястью и нащупал пульс, но вместо знакомого всю жизнь ритма ощутил ровное биение, будто у машины, а не у живого.
Он подался ближе к зеркалу, рассматривая легкое покраснение щек - ему были видны детали, о которых человек без усилений даже не догадался бы. Что-то поддерживало жизнь в его теле, качало кровь по артериям. Но это не было сердце - оно замолчало.
- Кендрик? - донесся голос Кэролайн снаружи. - Ты там не утонул?
- Все в порядке.
Он снова натянул футболку и вышел в гостиную Кэролайн. Не так уж давно это была их общая гостиная, но около полугода назад все это кончилось. Кендрик смотрел, как Кэролайн сворачивает сигаретку - бессмысленный акт, потому что усиления выгонят наркотик из крови раньше, чем он близко подберется к мозгу. Но это у Кэролайн было тщательно культивируемое чудачество. Она говорила, что любит вкус курева.
Густые черные волосы тяжелыми кудрями спадали у нее по спине. Кендрик заметил, что она по-прежнему носит костюм, а разбросанные по всему полу бумаги и электронные листы свидетельствовали, что она только что вернулась с переговоров с клиентами и сейчас искала вдруг понадобившиеся записи.
- Спасибо, что впустила.
Кэролайн слегка пожала плечами, на лице ее было выражение прохладной отстраненности. Протянув ногу, с которой она еще не сняла дорогую кожаную туфлю на низком каблуке, Кэролайн подтянула к себе пепельницу и сбросила пепел. Сигарета все еще служила ей щитом, дым - маской поверх мыслей.
- Я могла бы тебя там оставить, Кендрик, но ты же знаешь, как мои соседи на такое реагируют. - Она тяжело вздохнула. - Что с тобой сегодня случилось?
- Очередной приступ. Она покачала головой:
- И ты поэтому пришел ко мне? Чтобы я что-то сделала?
- Не поэтому.
Он рассказал ей, что случилось в "Святом".
- Боже ты мой, - сказала она тихо. - И тебе пришлось беседовать с полицией?
- Я ушел раньше, чем они приехали. - Кендрик сел напротив нее и несмело улыбнулся. - Приступ начался, когда я уже здесь был. Сегодня уже второй, а первый - за пару часов до того.
- Два приступа в один день? Он кивнул.
- Прости, Кендрик. - У нее был смущенный вид. - Я понятия не имела. Я…
Она замолчала. Черты ее лица расплывались за синим дымом. Кендрик рассматривал едва заметные приподнятые линии у нее на коже, едва заметные - там, где была расстегнута верхняя пуговица. Когда она бывала на людях, привычка заставляла ее ходить застегнутой. В окне за ее спиной сияли под лунным небом крыши города.
Кендрик почти читал мысли Кэролайн. Они оба были лаборокрысами, и то, что случилось с ним, могло в любую минуту случиться с нею. Наверное, она была испугана - все шансы за то, что ее ждет тот же конец.