- Моя жизнь сложна, - пожаловался он. - Инквизиция отняла у меня большую и любимую часть моей собственности. Вся моя жизнь прошла в отрыве от общества. Я изо всех сил стараюсь сохранить хрупкие связи между тем, что было, и тем, что стало, но - увы! - часто мне это не удается… - Он прикрыл глаза, словно от душевной боли.
Актер из него был никудышный. Из меня тоже не ахти какой, но из него - совсем никуда.
- Доктор Тестафер назвал вас гангстером, - сказал я. - Он ведь тоже немолод…
- Доктор Тестафер может не принимать мое участие, - сердито перебил он, - но, поверьте, он живет только благодаря моей любезности.
Я забросил крученый мяч.
- Я был там сегодня вечером. Кто-то зарубил его овцу.
Фонеблюм встрепенулся. Он выпрямился и отставил стакан.
- Не беспокойтесь, - утешил я его. - Они повесят это на Энгьюина. На то есть приказ.
- Вы теряете клиента, - заметил он.
- Именно так. Возможно, цели у вас и у Отдела полностью противоположны, но, с моей точки зрения, и вы, и они в выигрыше оттого, что его подставили.
- Я никогда не встречался с Энгьюином.
- И не встретитесь. Его время вышло. Вы с Отделом пируете за его счет.
- Тогда позвольте спросить, какой вам смысл продолжать расследование?
- Я любопытен. Я вижу, что обвинение шито белыми нитками. И если я найду, за какую нитку потянуть, все это может обрушиться на вас.
- Прекрасное сравнение. Желаю вам удачи. Уж не думаете ли вы серьезно, что Отдел заинтересуется вашими подозрениями после того, как сам закрыл это дело? Кстати, как у вас с кармой?
- Моя карма вас не касается. Мне хватит.
- Ну-ну. - Он снова взял стакан и философски вздохнул - он мог себе это позволить. - Вы напоминаете мне меня самого. Таким, каким был когда-то. Даже сейчас мы не очень отличаемся друг от друга. Оба нетерпеливы - только вы еще и упрямы. Никакой гибкости. Компромиссы ведут к силе, к власти. А ваш характер не доведет вас до добра.
- Но ведь не я живу под землей, Фонеблюм.
- Вот-вот. Очень вы любите рычать. Это пугает.
- Мне не нужно рычать, чтобы запугать Челесту Стенхант, - возразил я. Я хотел вернуть разговор ближе к делу, к уликам, если их можно так назвать. - Она панически напугалась, приняв меня за одного из ваших парней. Что вы имеете против нее?
- Вы неправильно понимаете наши взаимоотношения. Я познакомил Мейнарда Стенханта с его будущей женой. Можно сказать, их союз - моих рук дело. Челеста очень забывчива, но обязана мне многим, и, надеюсь, она еще вспомнит об этом.
- Творение ваших рук под конец никуда не годилось. Стенхант нанимал меня следить за Челестой, когда она сбежала на Кренберри-стрит.
- Да, - мрачно согласился он. - Она такая. Нам все время приходилось приглядывать за ней.
- Пэнси Гринлиф - ее подружка?
Его брови почти завязались в узел.
- Нет, нет. Ничего такого. Просто друг семьи.
- Еще один друг, живущий только благодаря вашей любезности?
- Как вам будет угодно считать.
- Ну, малютке Пэнси ваша любезность не идет впрок. Я обнаружил ее в отключке после дозы запрещенного порошка. Чего-то под названием Вычиститель - для тех, кому недостаточно просто забывать. Если верить порошечнику, с которым я беседовал, Пэнси чистит свою голову изнутри словно тыкву на Хэллоуин.
- Ее брат совершил убийство. Я могу понять, почему она хочет…
- Ага, - перебил я. - Кстати, кто снабдил ее этим зельем?
- Вы меня в чем-то обвиняете?
- Как вам угодно считать.
Он улыбнулся и отпил еще из своего стакана. Я использовал паузу, чтобы распрямить спину и перевести дыхание. Мне это было очень кстати. Я не привык к встречным расспросам. Вдобавок я ощущал себя неуютно в этом подземном доме. Я вспомнил о кенгуру и вонючем парне, ожидающих в ярко освещенной бетонной камере, и подумал, так ли легко будет выбраться из этой дыры, как я попал внутрь.
- Я не нюхаю порошок, - заявил Фонеблюм, сделав еще глоток. - Тем более не поставляю его. Мне не первый год известно про пристрастия Пэнси. Жаль, конечно, что она села на иглу, но я знаю, что не в силах остановить это. А вы нюхаете? Сам я никогда этого не понимал.
- У меня есть состав на случай необходимости. - Я выругал себя за то, что сказал это, будто оправдываясь.
- Отдел и изготовление порошков для меня почти одно и то же, - сказал он. - Порошок - это средство контроля над людскими массами. Он ограничивает их способность к сопротивлению, вы со мной не согласны? Вам кажется, что вы одиночка, борец за истину в мире лжи, и тем не менее сами покупаетесь на самую страшную ложь. Вы втягиваете ее носом и позволяете ей попадать в вашу кровь.
- Пошли вы знаете куда?
- Фу!
- Давайте поговорим о деле, - сказал я.
Инициатива в разговоре безнадежно от меня уплывала. Кроме того, Фонеблюм напомнил мне о том, что мне не помешало бы принять понюшку-другую, хотя я не видел для этого подходящей поверхности.
- Вы знакомы с Пэнси несколько лет. Кто отец ребенка?
- Не имею ни малейшего представления.
- Кто заплатил за дом? Это ведь дорогой район.
Он снова вздохнул.
- Вы заставляете меня касаться не самых приятных подробностей, мистер Меткалф. В свое время Пэнси Гринлиф работала на меня. Я помог ей приобрести недвижимость на Кренберри-стрит два с половиной года назад.
- Два с половиной года назад. Как раз тогда Челеста вышла за Стенханта.
- Правда? Как занятно.
- Ага. Занятно. Челеста с Пэнси уже тогда были подругами?
- Я рекомендовал Пэнси на работу в офисе Мейнарда, - объяснил Фонеблюм. Это начинало смахивать на импровизацию, но его искусство рассказчика компенсировало логические погрешности. - Тогда это не получилось, однако женщины остались дружны.
- Несколько лет назад офис не принадлежал Мейнарду Стенханту, - поправил я. - Он принадлежал доктору Тестаферу. Насколько я понял, вы помогли в этой передаче.
- Разумеется.
- Какое вам дело до их практики? Что вы с этого имели?
- Я пользуюсь услугами врачей, - ответил он.
Я ждал, что он продолжит, но он молчал.
Я допил стакан и поставил его на пол между нашими ногами.
- Вы говорили о детективе, который понял намек лучше, чем я.
- После того как вы отказали Мейнарду в услугах, он обратился ко мне, чтобы я нашел ему кого-то для слежки за Челестой. Я нанял другого специалиста, чтобы тот начал с того места, с которого ушли вы. Мейнард предоставил выбор мне: после неудачи с вами сам он не хотел видеться с новым детективом, так что я ему в этом помог.
- Как его зовут?
- У меня есть подозрение, что вы собираетесь побеспокоить его.
- Совершенно верно.
- Видите ли, он занимался делом совсем недолго. Его уволили за шесть дней до убийства.
- Отлично. Так как его зовут?
Толстяк хихикнул.
- Не вижу, с чего бы мне называть его вам.
- Очень просто. Я так и так узнаю. Или вы сами назовете его, или мне придется побеспокоить ваших протеже.
- Отлично. Знаете, мне даже нравится оставлять вас в убеждении, будто ваши угрозы меня трогают. Нет, вы мне решительно симпатичны. Его зовут Уолтер Сёрфейс. Но вы обнаружите, что ему ничего не известно.
- Мне все-таки любопытно. Кто следил за Челестой после Сёрфейса?
- После двух неудач я смог убедить Мейнарда в бесполезности слежки со стороны. Он попросил, чтобы за ней приглядывали мои люди, и я согласился. Вот и все.
- Кто-нибудь следил за ней в момент убийства?
Фонеблюм помрачнел. Я задел его за живое, хотя не знал как. Он надул щеки, потом спустил их, как сдутые шарики. Свободной рукой он теребил бороду, а брови так и порхали по лбу.
- Увы, нет, - мягко произнес он. - У нас нет записей ее выходов.
Может, убийство совершено все-таки Челестой? Может, Фонеблюм пытается прикрыть ее? Версия не внушала доверия, но другой у меня не было.
- Что делал Стенхант в "Бэйвью"? - спросил я.
- Хотелось бы мне знать.
- Вас еще не допрашивал Отдел? Вы ведь в этом деле по уши.
- Отдел меня не допрашивал, - невозмутимо ответил он, и мне показалось, что он говорит правду. - Так или иначе, мои руки чисты. Думаю, это понятно даже вам.
- Непохоже, чтобы вы боялись Отдела - и все же тогда в разговоре вы подпрыгнули при упоминании Моргенлендера. Чем он отличается?
- Моргенлендер - чужак. Этакий крестоносец, только его здесь не хватало.
- Вы сами себе противоречите, Фонеблюм. Отдел либо друг вам, либо нет. Но не то и другое одновременно.
- У нас с Отделом взаимопонимание. А иконоборец вроде Моргенлендера угрожает стабильности. Он сует нос в дела, которые ему вовсе незачем знать. Вроде вас.
- Спасибо. Я испытываю мгновенное чувство признательности к парню, давшему мне в зубы.
- Вы ворчун, мистер Меткалф. Мне казалось, такие оказии для вас уже в порядке вещей.
Я слишком устал, чтобы придумать достойный ответ. Я подобрал стакан и встал из кресла.
- Виноват, - спохватился Фонеблюм. - Мне стоило предложить вам еще.
- Нет, спасибо. Я пью на пустой желудок. - Я поставил стакан на полку к бутылкам и вытер влажную ладонь о штаны. - Я думаю, не стоит больше вас задерживать. Простите за беспокойство.
- Минуточку. Как вы думаете, почему я позволил вам допрашивать меня?
- Так скажите.
- Вы мне нравитесь. Я верю в чистоту ваших намерений. Мне приятно избавить вас от неприятностей. Откажитесь от дела, и я прослежу, чтобы вашу недостающую карму возместили. У этого дела нет будущего, мистер Меткалф. Никакого будущего.
- Вам нравится смешивать угрозы с посулами, Фонеблюм.
- Я никому не угрожаю. Я только хочу возместить нанесенный ущерб.
- Ущерб, нанесенный Энгьюину, вот-вот сделается невосполнимым. За его телом никто не будет следить. Он затеряется в недрах морозильника и сгинет навсегда.
Фонеблюм странно улыбнулся. Мне вновь показалось, будто я затронул что-то, не знаю что, и Фонеблюм не может ответить мне прямо.
- У вас очень циничный взгляд на нашу пенитенциарную систему, мистер Меткалф, - мягко произнес он. - Циничный и несколько наивный. С чего вы взяли, что тела без присмотра остаются замороженными?
- Вы имеете в виду невольничьи лагеря? - переспросил я и вздрогнул.
Надеюсь, он этого не заметил. Мне показалось, что Фонеблюм просто не в силах совладать с собой, чтобы не побахвалиться хоть немного.
- Да.
- До меня доходили эти слухи. - Я немного оправился. - Что до меня, я не вижу особой разницы между заморозкой и псевдожизнью с блоком раба под черепом. Впрочем, если мне доведется увидеть Энгьюина, я спрошу, что он предпочитает, и передам вам ответ. Может, вы подсобите.
Я готов был уходить и собрался уходить. Я уже стоял перед дверьми лифта и только тут заметил, что на том месте, где положено находиться кнопке, расположена замочная скважина.
- С вашей стороны невежливо предполагать, что я могу подсобить вам в этом, - сказал Фонеблюм почти весело. Но когда я обернулся, он больше не улыбался. - Впрочем, я мог бы этого от вас ожидать. Вы абсолютно невоспитанны.
- Спасибо.
- И теперь вы хотите уйти.
- Совершенно верно.
- Мне хотелось бы услышать от вас, что вы бросаете дело.
- Мне хотелось бы сказать это.
Фонеблюм нахмурился. Он поднял телефонную трубку и нажал на единственную кнопку.
- Да, - произнес он почти сразу же. - Пошлите Джоя вниз, мистер Роуз. Наш гость готов уходить.
Он положил трубку на место.
- Пожалуйста, угощайтесь, пока он спускается.
У меня не было возможности отказаться. Лифтовые двери за моей спиной разошлись, и прежде чем я успел повернуться, что-то тяжелое и твердое ударило меня по затылку. Я успел еще подумать: кенгуру нашел-таки возможность отплатить. Потом пол изогнулся, охватывая мою голову, а ворсинка ковра оказалась у меня в ноздре. Ощущение было любопытным.
Глава 17
Я пришел в себя, сидя в машине. Я не могу благодарить их за это. Ключи оказались не в том кармане, из чего я заключил, что они обыскали меня с ног до головы. Во всем остальном могло бы показаться, что я просто уснул в машине, когда бы не боль в затылке и звон в ушах.
Я был один. Я осторожно покрутил головой, проверяя шею, потом выглянул в окно. Голографический дом все стоял тихо и торжественно такой, каким я увидел его в первый раз. С тех пор я познакомился кое с какими его секретами, но на внешности дома они не отражались. Если повезет, этот голографический дом будет стоять на холме и после конца света, такой же тихий и торжественный. Эта мысль почти успокаивала.
Я посмотрел на часы. Девять. Я провел два часа с Фонеблюмом, да еще около получаса без сознания в машине. Мне хотелось есть и хотелось понюшки, а потом, возможно, выпить - я пока не знал точно. Мне нужно было обдумать все, что я узнал от Фонеблюма, и определить, что это мне дало. Все дело было с ног до головы в отпечатках пальцев толстяка, и все равно я не видел никаких явных поводов для убийства.
Все, что я знал, так это то, что мне необходимо вернуться на два с половиной года назад, когда Челеста повстречала Мейнарда Стенханта, а Пэнси Гринлиф получила ребенка и дом. То, что случилось тогда - что бы это ни было, - заложило основу всего, что происходило потом.
Кроме того, мне стало любопытно, чем же именно промышляет Фонеблюм. В случае, если Вычистителем Пэнси снабжает именно он, это может объяснить одну из линий его влияния. И если у него действительно такие шашни с Отделом, мне необходимо знать точно - для безопасности.
Остальные, куда более важные вопросы так и остались без ответа. Что делал Мейнард Стенхант в этом номере? Я бы посмеялся над собой, да только мне сейчас не до смеха.
Еще минуту я помассировал затылок, потом завел машину и бесцельно поехал вниз. У меня сложилось ощущение, что дома меня будут ждать инквизиторы, а я был не совсем готов к встрече с ними. Они захотят получить ответы, которых у меня нет, - ответы на вопросы, которые я предпочел бы задавать сам. Я оставил им Энгьюина на блюдечке с голубой каемочкой, но даже так вряд ли все пройдет гладко.
Что-то имелось между Моргенлендером, Фонеблюмом и сферами их влияния, и, пока я не выясню, в чем же тут дело, мне лучше держаться подальше от Отдела. Насколько я знал механизм Отдела, они используют убийство овцы как последний гвоздь в гроб Энгьюина, и все равно мне лучше подождать до утра и официальных сообщений по радио. Закрытое дело будет труднее расследовать. Ничего, бывало и хуже.
Все подсказывало мне, что лучше всего провести некоторое время у себя в офисе. Я смогу заказать сандвич, и пропустить понюшку-другую, и подождать, пока сторожевые псы у меня дома устанут и уйдут спать. Если инквизиторы захотят найти меня, они меня найдут - скрываться я не собирался, только отдохнуть. Мне нравилось в офисе ночью: прохладно, темно и - главное - никакого дантиста. Может, там мне будет думаться лучше.
Мне бы давно усвоить, что ничего так просто не бывает. Еще выходя из лифта, я уловил запах духов, и по мере моего приближения к двери запах усиливался. В коридоре никого не было, но дверь в приемную оказалась не заперта, и там на диване сидела, закинув ногу на ногу, Челеста Стенхант. Должно быть, я застал ее врасплох, поскольку она поспешно спустила ноги на пол и оправила юбку. Какая разница. У меня неважная зрительная память, но ее колени и пара соблазнительных дюймов повыше колен великолепно запомнились за то короткое мгновение, пока я входил. При необходимости я мог бы даже нарисовать их.
- Меткалф, - сказала она, и сказала так, словно уже давно повторяла это слово.
- Как вы вошли?
- Я пришла раньше.
- Дантист…
- Да. Не сердитесь.
- Я не сержусь, - сказал я, пересек комнату и отпер дверь в офис. - Я устал и голоден, и у меня голова трещит. Я устал от разговоров.
Она вошла следом за мной.
- Пэнси сказала, вы были у нее дома.
- Верно. Заезжал по делу.
Я сел за стол, протер деревянную поверхность рукавом, достал новый флакон порошка и высыпал добрую порцию. Я давал Челесте понять, что в данный момент она не находится в центре моего внимания. Она молча сидела в кресле по ту сторону стола и ждала, пока я нанюхаюсь.
- Голодны? - спросил я.
Она мотнула головой так, будто вопрос напугал ее. Я позвонил вниз и заказал пиццу. Мне пришлось поспорить, чтобы они согласились положить грибы в маленькую пиццу, но в конце концов они уступили. Я отодвинул телефон, откинулся в кресле и стал наслаждаться ощущением, производимым зельем. Словно смотришь на мир сквозь розовато-кровавую пелену. Челеста уселась поудобнее и в конце концов снова закинула ногу на ногу, что быстро переключило мое внимание на нее.
- Где вы были, когда я заезжал к вам? - спросил я.
- Вы задаете слишком много вопросов. Я пугаюсь.
- Попробуйте ответить на один. Я слышал, это помогает.
Она посмотрела на меня.
- Я… мне позвонил Гровер Тестафер. Мы встречались за ленчем.
- Зачем?
- Он хотел поговорить о своей практике - насчет доли Мейнарда. Он хотел поговорить о брате Пэнси и о вас…
- Вы выигрываете что-нибудь от смерти Мейнарда?
Она резко глянула на меня, и я на мгновение увидел перед собой ту волевую женщину, с которой впервые встретился на Кренберри-стрит. Потом она снова пригладила перья, и ее голос зазвучал спокойно, как всегда.
- Не совсем. Мне, наверное, надо будет обратиться к адвокату. Я не хочу иметь к этому отношения. У Мейнарда был стабильный доход, но мало расходов…
- Звучит так, будто вы неплохо в этом разбираетесь.
- Я не разбиралась, пока Гровер не просветил меня сегодня.
Я прикинул хронологию. Гровер был дома, пугая меня своим электропистолетом в одиннадцать - а ко времени, когда я подъехал на Кренберри-стрит, Пэнси Гринлиф уже валялась одна, накачавшись Вычистителя.
Это означало, что Тестафер сможет ссылаться на Челесту в качестве алиби по убийству овцы. Это означало также, что Челеста была где-то, занимаясь чем-то еще, перед ленчем с Тестафером.
Ход моих мыслей был прерван стуком в дверь. Я крикнул, что открыто, и мальчишка-разносчик из пиццерии с белой картонной коробкой вошел и положил ее на стол. Пока я рылся в карманах в поисках чего-нибудь мельче энгьюиновых сотен, он не сводил взгляда с Челесты Стенхант. Я заплатил, и он отчалил. Пицца была горячей, но, судя по корочке, ее подогревали второй раз, а грибы были не втоплены в сыр, а просто накиданы сверху. Я откусил пару раз и отложил ее обратно, потеряв к ней интерес.
- Ну, что вам? - спросил я. - Дело закрыто.
- Я… я не знаю, как это делается, - ответила она. - Я хочу нанять вас.
- Это еще зачем?
- Я не верю, что Мейнарда убил брат Пэнси. Мне страшно. - Она растянула последнее слово так, чтобы оно включало в себя все возможные двусмысленные обещания. - Мне нужна ваша защита.
- Вы обращались в Отдел?
- Не понимаю.
- Энгьюина обвинили во всех смертных грехах. Если бы вы заявили Отделу, что считаете его невиновным, это могло бы возыметь некоторое действие. В конце концов вы жена.
- Я вдова. - Она улыбнулась, но невесело.
- Вдова, - повторил я. - И вам нужна защита. От кого?