Глава 24
Они составляли замечательно забавную пару. Формально, судя по всему, командовал Тестафер, но стоило ему увидеть меня, как он передал все полномочия Джою. Кенгуру только ухмыльнулся. Я прекратил ржать и попытался нырнуть между ними к моей машине, сразу же поняв, что идея не сработает. И правда, не успел я вставить ключ в замочную скважину, как услышал за спиной шаги, а между луной и ее отражением в окне машины проскользнула какая-то тень.
- Привет, Гровер, - сказал я, оборачиваясь.
Но передо мной стоял кенгуру, и в лапе его снова виднелся маленький черный пистолет.
- Привет, Меткалф, - несколько вяло произнес Тестафер.
Ему явно не хотелось ввязываться в эту историю. Он подошел ближе, но держался все равно за спиной кенгуру с пистолетом.
- Убери кенгуру, и мы поговорим, - предложил я.
- Пошел ты, тупица, - сказал Джой. - Никто меня не уберет. Я сам решаю, уйти мне или остаться. И никто другой.
- Ладно, - сказал я. - Убери только пушку.
- Мне кажется, пистолет не помешает, Меткалф, - сказал Тестафер. - Вы - опасный человек.
- Продукт своего времени, - вздохнул я. - Сами понимаете.
Я прислонился спиной к машине и убрал ключи в карман. Если уж нам придется говорить, я хотел по крайней мере чувствовать себя поудобнее. Холодало, и воздух был влажный, хотя и без тумана. Я отходил от приключений на втором этаже. Понюшка мне не помешала бы, но во всех других отношениях я чувствовал себя нормально.
- Мы ищем Челесту, - заявил Тестафер. - Лучше скажите, если знаете, где она.
- Здесь ее нет, - ответил я, мотнув головой в сторону "Капризной Музы".
За спиной кенгуру Тестафер явно чувствовал себя увереннее.
- Тогда скажите нам, видели ли вы ее сегодня, - сказал он. - И вам не мешало бы объяснить, что это вы делаете здесь.
Он явно научился задавать вопросы, не раня при этом свою чувствительность.
- Это вам не мешало бы объяснить, зачем вы ее ищете, - возразил я. - На мой взгляд, вы могли бы с этого начать.
- Она распустила язык, - ляпнул кенгуру. - Это становится опасным.
- Звучит не так уж страшно, - заметил я. - Пусть себе болтает. Чем это вам может помешать?
Кенгуру засопел и сунул пистолет мне в живот, словно это помешает мне задавать вопросы.
Но он ошибся.
- Чего вы боитесь? - продолжал я. - Или это Фонеблюм боится и выгнал вас на улицу разобраться с его страхами?
В эту секунду из дверей "Капризной Музы" вывалился наконец бармен в обществе здорового игрока в бильярд - рядом с ним он сразу показался маленьким. Но только показался. Они огляделись по сторонам и направились в нашу сторону. Они действовали слаженно, и я подумал, что им не впервой работать в паре.
Ситуация становилась забавной. Вот мы с Джоем и Гровером мило беседуем у машины, а вот два качка из "Музы" хрустят гравием, явно намереваясь разобраться с нами. Луна светила вовсю, но пистолет Джоя был черным, и он держал его достаточно низко. На деле их было четверо против одного, но всем четверым казалось, что расклад совсем другой: двое против троих. А пятый отнюдь не собирался разубеждать в этом остальных.
Тестафер имел крайне несчастный вид. Он не знал, прятаться ли ему за Джоя с его пистолетом - который казался ему теперь слишком маленьким - или бежать к своей машине. Он выбрал первое. Бармен отодвинул его и кенгуру и ухватил меня за воротник. Я и так уже стоял, прижавшись к машине, так что ему не пришлось толкать меня. Второй парень возвышался за его спиной запасной парой широких плеч.
- Сотенные бумажки редко встречаются в этих краях, - сказал я. - На сколько частей ты хочешь порвать ее?
Бармен повернулся к своему дружку.
- Пусть мой приятель с тобой разберется.
- Я инквизитор, - заявил я, умолчав о том, что я частник. - Спросите доктора Тестафера - вот этого. Он здесь отвечал на несколько вопросов насчет комнатки на втором этаже. Как Оверхольту удается уберегать тела от гниения, когда они занозят себе ногу.
Бармен повернулся и уставился на Тестафера. Я взял его за руки и помог ему отпустить мой воротник. Он был слишком занят, глядя на Тестафера, чтобы заметить это.
- Я тебя видел, - произнес он наконец. - Ты приходил сюда с толстяком.
Тестафер как язык проглотил. Он казался даже меньше пистолета в лапе кенгуру. Мне довелось видеть его в привычной ему среде: в доме на холме, в окружении ковров и старых журналов, со шкатулкой зелья на столе - так вот теперь он находился явно не на месте. Уж не знаю, как Фонеблюм убедил его поехать с кенгуру, разыгрывая из себя крутого; в любом случае сейчас Тестафер жалел об этом.
Кенгуру тоже чувствовал себя ненамного лучше, хотя на внешности его это почти не отразилось. Он отступил назад, бестолково поводя пистолетом: он явно не знал, на кого его нацеливать. Здоровяк из бильярдной повернулся к нему, поскольку инстинкт подсказывал, что опаснее всех тот, у кого пистолет.
До меня дошло, что я наблюдаю редкую картину: конфликт между людьми, одновременно работающими на Фонеблюма. То, что они не знали друг друга, означало, что положение Фонеблюма не так надежно, как он утверждал, и что он не посвящал своих подручных из "Капризной Музы" в свои неприятности с Челестой, Отделом и мной.
Они продолжали выяснять отношения, но я не собирался ждать, чем все это кончится. Я достал ключи и начал отпирать машину.
Тестаферу ситуация решительно не нравилась.
- Это бесполезно, - сказал он. - Ее здесь нет. Поехали.
- Скажи этим качкам, чтобы они уходили, Тестафер, - согласился кенгуру. - Они ведь тебя знают.
Он не опускал пистолета, хотя здоровяки казались не слишком напуганными этим.
- Свернуть шею этому прыгуну? - предложил парень из бильярдной.
- Плевать на кенгуру, - ответил бармен. - Он мне не нужен. Возьми у него пистолет и отдай мне. Потом сходи за Оверхольтом. Мне нужен его совет.
Бильярдный шар засмеялся. Они с барменом казались слишком большими даже по отдельности, вместе же они были как две половины того, о чем и думать-то страшно. Он сделал шаг и вынул пистолет из лапы кенгуру. Бедняга Джой. Он плохо знал правила игры. Он таскал пистолет, не используя его по назначению, так долго, что мог считаться безоружным. С животной тупостью он смотрел на свою пустую лапу, словно обвиняя ее в том, что она не выстрелила. Бильярдный шар отдал пистолет бармену, потом снова повернулся к кенгуру, небрежно взял его за плечи - если их можно назвать плечами - и спокойно швырнул на гравий. Потом направился в бар.
Джой встал и отряхнулся. Я вынул из кармана еще одну половину сотни и протянул ее бармену.
- Вот, держи, - сказал я. - Смотри, не потрать ее за два раза.
Я открыл дверцу машины.
Теперь пришла очередь бармена размахивать пистолетом.
- Вылазь, - сказал он. - Все трое, а ну к машине!
Кенгуру пребывал в трансе. Они с Тестафером послушно сгрудились между мной и барменом, и я решил немного усложнить им жизнь. Я взял обоих за шеи и толкнул на бармена с пистолетом, и, когда пыль немного рассеялась, кенгуру и бармен уже боролись за пистолет. Тестафер на карачках отползал за машину. Я так и не решил, кого хочу видеть победителем, поэтому прислонился к машине и стал просто смотреть.
Бармен выбил пистолет из лапы Джоя на землю, и это было очень кстати, поскольку дало Джою шанс расставить свои задние ноги поудобнее, тут мне почти захотелось отвернуться, поскольку я знал, что последует за этим, и, судя по выражению лица, бармен тоже догадывался об этом. Время, казалось, остановило свой бег, когда он потянулся за пистолетом, - с таким же успехом он мог бы тереть две сырые щепки друг о друга перед жерлом огнемета. Прежде чем он успел поднять пистолет, кенгуру нанес серию быстрых, но мощных ударов точно в центр его тела. Бармен сложился пополам, схватился в поисках опоры за ногу кенгуру и рухнул, когда тот убрал ее. Лежа на земле он казался меньше ростом. Ночь накрыла его, словно с ним было покончено.
Демонстрация природных преимуществ Джоя впечатляла. Правда, дожидаться второго действия я все-таки не хотел. Я сел в машину и сунул ключ в замок зажигания. Увы, Джой еще оставался в форме. Он поднял с земли пистолет и нажал на курок. В ветровом стекле у меня перед глазами появилась дырка.
- Вылазь, - коротко сказал он.
Я убрал руки с руля, но мотор глушить не стал.
- Убери пушку, Джой.
- Пошел ты, тупица! - его морда скривилась в недоброй ухмылке. - Меня тошнит от тебя. Вылезай.
Я вздохнул и выбрался из машины. Бармен так и лежал неподвижно на земле, а Тестафер давно уже ушел, поэтому на стоянке мы с Джоем оставались, можно считать, вдвоем. Свет и музыка "Капризной Музы" казались теперь такими далекими. Джой тяжело дышал, бешено выпучив глаза. Разбитое ветровое стекло убедительно свидетельствовало о его готовности нажать на спусковой крючок.
- Ладно, Джой, - сказал я. - Это твой бенефис. Только знай, что, если ты не поторопишься, у тебя будет компания. - Я кивнул в сторону огней бара.
Я не верил своим глазам. Он попался на удочку и оглянулся! Это стало последним штрихом в его портрете как дилетанта. Я достал из кармана ручку-антиграв и легонько толкнул в сторону его морды. Когда он обернулся обратно, и увидел ручку в воздухе между нами, и вычислил ее траекторию, помноженную на вес, которого она не имела, он отмахнулся от нее свободной лапой на уровне груди. Ручка проскользила в воздухе и угодила ему прямо в глаз. Он успел выстрелить в воздух, и тут я врезал ему по челюсти.
Я ударил с такой силой, что почти пожалел об этом. Рука мгновенно вышла из строя. Мне некогда было хныкать по поводу разбитых костяшек. Больной рукой я схватил его за шею, а здоровой двинул в нос. Я проделал это трижды и только потом отпустил его, но к тому времени Джой был уже не тот. Между моей рукой и его пастью протянулась клейкая нить слюны. Он все еще держал свой пистолет, но, когда я двинул по нему коленом, он даже не обернулся посмотреть, куда тот упал. По последней встрече я помнил, что бесполезно пытаться заставить кенгуру упасть. Я отшвырнул пистолет ногой под соседнюю машину, забрал ручку и оставил его стоять, качаясь.
На выстрелы из "Музы" выскочили Бильярдный шар и несколько других парней. Я понял, что мне самое время сматываться, и сел в машину. Мои руки нетвердо держали руль, но мне удалось врубить заднюю передачу и выехать со стоянки прежде, чем они подбежали. Я развернул машину, направил ее от клуба и бросил в зеркало заднего вида последний взгляд на картину. Бармен стоял на коленях. Кто-то полез под машину за пистолетом. Я даже заметил розовое лицо Тестафера, прятавшегося между машинами. Все они казались группой белых марионеток, разыгрывающих какой-то идиотский фарс в ночи. Я нажал на газ и поехал прочь, пока они не нашли пистолет и не выстрелили мне вслед.
Проехав несколько миль, я свернул на боковую улицу и выключил фары. За мной никто не гнался. Я сложил руки, что потребовало от меня некоторого усилия, и массировал кисти до тех пор, пока они не пришли в более или менее рабочее состояние. Я чуть не плакал от боли. Размассировав кисти, я высыпал на зеркальце немного порошка. Мне пришлось подождать еще немного, пока зелье попало в кровь, и тогда боль ушла. Я выждал несколько минут, чтобы унять сердцебиение, а потом поехал к себе в офис.
Глава 25
Я входил в вестибюль, когда из темноты выступила Кэтрин Телепромптер и взяла меня за руку. Она снова распустила волосы - я говорю это, потому что это первое, что я заметил. Она толкнула меня в темноту у стены и прижала палец к губам. Я улыбнулся и поднес к губам свой палец. Так и так мои руки болели меньше в поднятом состоянии. Она прижала губы к моему уху и зашептала. Я с трудом концентрировался на чем-то, кроме ее горячего дыхания у моего лица.
- Они наверху, - говорила она.
- Они, должно быть, хотят поговорить со мной, - прошептал я в ответ.
- Корнфельд стер ваше досье из компьютера, - сказала она. - Я не знаю, что это значит.
Я повернулся, чтобы она видела мою улыбку.
- В мое время это означало конечную остановку. - Я беззвучно рассмеялся. - Впрочем, возможно, это еще ничего не значит. Я работал в Отделе много лет назад, и все могло измениться.
Она не ответила. Она так и не выпускала мою руку. А может, это я не отнимал ее. Я только надеялся, что она не возьмется за мои пальцы.
- Я не хочу, чтобы вы поднимались, - сказала она наконец.
- Идет. Но я хочу поговорить с вами. Разумеется, если вы можете себе это позволить. В прошлый раз вы не были уверены в этом.
Казалось, огромный лепной потолок вестибюля давит на нас всей своей тяжестью. В доме царила тишина, но я чуял запах Корнфельда или кого-то вроде него, ждущего в моем офисе. И точно так же я через полгорода чуял запах тех, кто ждал меня в моей квартире. Ну что ж, пришло мое время. Я бы с удовольствием пошел куда-нибудь с Кэтрин Телепромптер, хотя выбор у нас был невелик.
Поэтому я предложил посидеть у меня в машине.
- Давайте лучше в моей, - сказала она. - Там я смогу слушать Корнфельда по радио.
Я согласился, что это удачная мысль. Она села за руль и настроила рацию на канал Отдела. Из динамика доносился монотонный голос диспетчера, сыпавший кодами и координатами, и это пробудило во мне старые воспоминания о ночных дежурствах, в одиночку или с напарником, когда приходилось прислушиваться к такому же голосу из динамика. Правда, тогда я понимал, о чем идет речь. Сейчас - нет. Я знал, что могу сидеть в ее машине сколь угодно долго и не беспокоиться ни о чем. Во всяком случае, пока они не упомянут мое имя, да и тогда тоже.
Я придерживал дверь ногой, чтобы плафон на потолке не гас, но не смотрел на Кэтрин. Я был за миллионы миль от нее. По дороге из "Музы" трещины в простреленном ветровом стекле разбили мое отражение на тысячу частей. Теперь в машине Кэтрин я снова стал единым целым - единым целым, растянутым, выпуклым плексигласом служебной машины, и я смотрел на это растянутое отражение, пока не стал напоминать толстяка из паноптикума. Или Фонеблюма.
- Расскажите, о чем вы думаете, - тихо попросил я немного спустя.
- Мне кажется, через несколько дней они успокоятся, - ответила она. - Но на вашем месте я бы до тех пор не высовывалась. Я нашла бы себе другое место или другое имя. Корнфельд ненавидит вас.
- Я так и понял.
- Поймите, нет смысла продолжать. Энгьюина нет, Моргенлендера отослали. Дело закрыто.
- Легко сказать, дело закрыто. Инквизиторская мантра: дело закрыто, дело закрыто.
Она почти рассмеялась.
- Как вам визит в Отдел?
- Кто-то из нас изменился с тех пор. Или я, или Отдел. Я пока не решил, кто именно.
- Мне кажется, вы, - произнесла она.
Я повернул голову и посмотрел на нее. Она сидела боком, и я понял, что она не сводила с меня глаз все это время. Раз повернувшись, я уже не мог не смотреть в ее глаза. Я отпустил дверцу, и плафон погас, решив эту проблему на несколько секунд. Я не решил еще, притягивают ли наши взгляды друг друга. Позже узнаю.
- Вы работали с Корнфельдом, - сказал я. - Вы должны много знать об этом деле.
Мои глаза свыклись с темнотой. Сквозь окна в машину проникал уличный свет, очерчивающий ее шею и подбородок. Я увидел, как вздрогнуло ее горло, когда она обдумывала ответ, но изо рта ее ничего не донеслось. "Кроме, - подумал я, - теплого, сладкого тумана, который я несколько минут назад ощущал на своем ухе".
Я вздохнул.
- Ладно, Кэтрин. Смотрите на это так, если, конечно, это не покажется вам слишком смешным: считайте меня совестью Отдела, крошечной частицей совести, которая оторвалась и не остановится, даже если дело закроют, даже если оно станет слегка опасным. Я - ваш шанс, Кэтрин. Снимите груз с души. Расскажите мне все, что знаете о деле. Потом вы можете забыть об этом, забыть даже о том, что рассказали мне это. Вы сможете спать спокойнее.
Мы снова замолчали. Я представил себе маленькие морщинки на ее лбу и напряженный рот. Мне и раньше приходилось произносить эти слова, и, возможно, я и сам в них верил. Так или иначе, мне показалось, что они тронули в ней что-то.
Когда она заговорила, ее голос сделался глубже, словно она говорила под гипнозом.
- Я не против отвечать на ваши вопросы. Сформулируйте только, что именно вы хотите знать.
Я посмотрел на нее, но ее взгляд оставался тверд. Возможно, я продвигался в расследовании ценой того, что ощущалось между нами.
- О’кей, - сказал я. - Первое: в чем обвиняют Энгьюина? Что было в том письме, которое они нашли?
- Я видела письмо только раз. Знаете, до вчерашнего дня я не занималась этим делом. Мне показалось, что Энгьюину нужны были деньги для себя и сестры. Он обвинял Стенханта в моральной нечистоплотности. Энгьюин считал, что защищает интересы сестры и ее ребенка, а когда туда переехала Челеста - и ее тоже. Он обвинял Стенханта в злоупотреблении наркотиками, из-за чего тот, по его мнению, и выгнал жену.
- Я работал на Стенханта. Все было по-другому. Он хотел, чтобы Челеста вернулась.
- Мы полностью убеждены в том, что он встречался в "Бэйвью" с женщиной.
Я покачал головой.
- Он ездил туда шпионить за Челестой. Это у нее был там роман. Поговорите с другим частным инквизитором по имени Уолтер Сёрфейс. Он говорит, что даже видел один раз того парня. Мейнард Стенхант снимал номер, чтобы следить за ней, Ссора из ревности - лучший мотив, чем те, что вешают на Энгьюина.
- Послушайте, - вздохнула она. - Все, что я могу, - это рассказать вам то, что мы имеем. Ваши сведения не укладываются в версию.
- Так что у вас за версия? Я так и не знаю ее.
- Энгьюин угрожал в письме, что будет преследовать Стенханта. Вот он и поехал за ним в "Бэйвью" и убедился, что тот встречается там с его сестрой. Та это от него скрывала. Однако это случалось и раньше, иначе откуда же у нее ребенок? Энгьюин потерял голову и убил Стенханта. Это объясняет все, в том числе и нежелание Пэнси защищать брата.
Признаюсь, что на миг это ошеломило меня. Это было первое внятное объяснение, которое я слышал, и это включало в себя почти все, что я копил в своей памяти. Я бы даже согласился с этим, если бы не цеплялся так за свою идею, что Челеста, а не Пэнси является матерью башкунчика. И потом, Энгьюин не мог быть убийцей. Он так и не доказал мне этого, но убивать он не умел. Я готов был поручиться за это жизнью. Черт, да я уже поручился.
- А как быть с овцой?
- За исключением отпечатков пальцев Энгьюина, у нас нет на него ничего. Возможно, вы сможете снять с него это обвинение.
- Он напоролся на это случайно и сразу же бросился ко мне, - сказал я и сразу же сообразил, как абсурдно это звучит. - Он не совершал этого, Кэтрин. Поверьте мне. Это так просто.
- Иногда простое и означает правильное. Боже, Меткалф. Что я делаю? Мне надо было вести вас в дом или отпустить - что угодно, только не сидеть здесь и подвергаться вашему идиотскому допросу. - Она нахмурилась. - Не судите меня, ладно? Вы ведете свое следствие, я - свое. Я разрешила вам задавать мне вопросы и только. Не пичкайте меня вашими эксцентричными версиями.
Я отвернулся, злясь на себя. Сам хорош: сижу с двадцатью пятью единицами кармы и разговариваю с инквизитором. Дурак, да и только.