Мэр начала свою речь хорошо поставленным голосом, с откровенным акцентом Академии (она одно время служила послом в Мандрессе, но так и не переняла староимперского выговора, что был сейчас в таком фаворе - наглядный пример проимперских настроений во внутренних провинциях):
- Селдоновский кризис миновал, и согласно мудрой традиции не допускается никаких упреков по адресу тех, кто думал иначе, - ни словом, ни делом. Многие честные граждане полагали, что имеют веские причины хотеть того, чего не хотел Селдон. Несправедливо унижать их, заставляя публично признать величие Плана Селдона, дабы они образумились и обрели уважение к самим себе. Кроме того, существует не менее добрая традиция - те, кто поддерживал проигравшую сторону, должны принять поражение как данность и воздержаться от каких бы то ни было дальнейших обсуждений. Эта тема закрыта для обеих сторон навсегда.
Выдержав паузу, Мэр обвела взглядом лица Советников и продолжила:
- Минула половина срока, Советники, пройдена половина пути между двумя Империями - дорога длиной в пять столетий. Трудные были времена, но мы пережили их. На самом деле фактически мы уже стали Галактической Империей, и серьёзных внешних врагов у нас нет. Период Межвластия мог бы тянуться тридцать тысячелетий, если бы не План Селдона. Случись так, могло бы оказаться, что некому было бы заняться воссозданием Империи. Разобщённые, гибнущие миры - вот всё, что осталось бы к тому времени… Всем, что у нас есть сегодня, мы обязаны Гэри Селдону, его почившему гению мы обязаны тем, что, как мы все верим и надеемся, случится с нами в будущем. Следовательно, опасность, Советники, кроется в нас самих - теперь, с настоящего момента, просто не может быть никаких официальных сомнений в верности и ценности Плана. Давайте же теперь придём к согласию - пусть впредь более не звучат публично высказываемые критика, осуждения истинности Плана Селдона. Мы обязаны поддержать его целиком и полностью. За пять столетий он оправдал себя. В нём - безопасность и надежда человечества, и ни при каких условиях он не должен быть искажен. Согласны?
Советники ответили на её вопрос тихим шепотком. Мэру вовсе не нужны были визуальные выражения согласия. Она досконально изучила всех членов Совета и знала, как отреагирует каждый. На гребне победы никаких возражений и быть не могло. Потом - может быть. Но не сейчас. Со всеми проблемами, что возникнут потом, она потом и разберётся.
Итак, общее согласие… Но, как обычно…
- Запрет на высказывания, Мэр Бранно? - громко спросил Голан Тревайз, шагая по проходу. Место его, новоиспеченного Советника, находилось в задних рядах.
Бранно, не поднимая глаз, процедила сквозь зубы:
- Ваша точка зрения, Советник Тревайз?
- Моя точка зрения такова: правительство не имеет права накладывать вето на право свободного изложения мыслей. Моя точка зрения такова: все без исключения - а в первую голову Советники и Советницы, с этой целью избранные, - все имеют право обсуждать злободневные политические вопросы, и ни один политический вопрос не может быть решен в отрыве от Плана Селдона.
Мэр Бранно скрестила руки на груди и посмотрела на Тревайза.
- Советник Тревайз, - сказала она, не изменившись в лице, - вы вмешались в дебаты, нарушив повестку дня. Этого вам делать не следовало. Однако я позволила вам высказать вашу точку зрения и теперь отвечу вам… Никаких ограничений на свободное изложение своих мыслей в рамках Плана Селдона нет. Единственным ограничением является сам План, по его собственной природе. Можно как угодно интерпретировать события до того, как образ Селдона объявляет окончательное решение, но, после того как решение выслушано, в Совете оно более не оспаривается. Не принято его обсуждать и заранее - по типу: если Селдон скажет то-то и то-то, он будет не прав.
- Ну а если кто-то совершенно искренне так думает, Мэр Бранно?
- В таком случае этот кто-то имеет право на высказывание своего личного мнения в частной беседе.
- Следовательно, все ограничения на свободное выражение мыслей относятся исключительно к членам правительства?
- Именно так, и это отнюдь не новый принцип в законах Академии. Его применяли все Мэры в прошлом, от какой бы партии ни выступали. Частная точка зрения ровным счётом ничего не меняет, а вот официальное выступление всегда весомо, а порой и опасно. Сейчас нам не стоит рисковать.
- Позвольте заметить, Госпожа Мэр, что упомянутый вами принцип применялся не так уж часто, да и то по отношению к весьма специфическим действиям со стороны Совета. Никогда и никто не пользовался им в отношении чего-либо столь глобального и безупречного, как План Селдона.
- План Селдона более всего нуждается в защите. Его осуждение может оказаться фатальным.
- А вам не кажется, Мэр Бранно, - произнося эти слова, Тревайз развернулся и обратился ко всем членам Совета, которые, затаив дыхание, ожидали окончания дуэли, - а вам, уважаемые члены Совета, не кажется, что есть все причины предположить, что никакого Плана Селдона вообще не существует?
- Однако все мы сегодня видели его в действии, - возразила Бранно, говоря тем более хладнокровно, чем сильнее распалялся Тревайз.
- Вот именно потому, что все мы видели его сегодня в действии, Советники и Советницы, мы и должны сделать вывод о том, что того Плана Селдона, в который нас приучили верить, не существует.
- Советник Тревайз, вы нарушаете порядок заседания. Я лишаю вас слова.
- Я располагаю официальными привилегиями, Мэр.
- Отныне вы лишены этих привилегий, Советник.
- Вы не имеете никакого права лишать меня привилегий. Ваше заявление об ограничении свободы на высказывание взглядов не может носить характер закона. Формального голосования в Совете по этому поводу не было, Мэр, да если бы и было, я бы первым оспорил легальность такого закона.
- Лишение вас привилегий, Советник, не имеет ничего общего с моим заявлением относительно необходимости защиты Плана Селдона.
- Чем же оно в таком случае вызвано?
- Вы обвиняетесь в измене, Советник. Мне бы хотелось склонить Совет к милосердию и просить, чтобы ваш арест не был произведен в зале Заседаний, но за дверью вас ожидают представители Службы Безопасности, которые сопроводят вас в место заключения, как только вы покинете зал. Теперь я попрошу вас спокойно удалиться. Если вы совершите какой-либо опрометчивый поступок, мне, к великому сожалению, придётся счесть ваше поведение опасным и пригласить представителей Службы Безопасности войти в зал Заседаний. Искренне надеюсь, что этого не потребуется.
Тревайз нахмурился. В зале стояло гробовое молчание. (Неужели все ожидали этого - кроме него самого и Компора?) Он непроизвольно оглянулся на входные двери. Они были закрыты, но он ни на йоту не сомневался, что Мэр Бранно не пошутила.
- Я представляю влиятельную фракцию! - возмущенно воскликнул он.
- Что ж, я искренне сочувствую тем, кто выдвинул вас в Совет. Они будут весьма разочарованы.
- И на каком же основании мне выносится такое нелепое обвинение?
- Обвинение будет предъявлено вам в положенный срок, но не сомневайтесь, оснований для этого у нас вполне достаточно. Вы славитесь легкомыслием, молодой человек, но постарайтесь понять: кое-кто здесь может быть вашим другом, но при этом вовсе не жаждет последовать вместе с вами за решетку.
Тревайз резко обернулся и встретился с непроницаемым взглядом голубых глаз Компора.
Мэр Бранно спокойно проговорила:
- Призываю всех в свидетели, Советники: после моего заявления Советник Тревайз обернулся и посмотрел на Советника Компора. Ну, так вы покинете зал, Советник, или вынудите нас на неприятную процедуру произведения вашего ареста в помещении зала Заседаний?
Голан Тревайз медленно повернулся на каблуках, медленно взошел по ступеням лестницы. У дверей его крепко взяли под руки двое вооруженных до зубов охранников.
А Харла Бранно, проводив его бесстрастным взглядом, одними губами проговорила:
- Дурак!
3
Лайоно Коделл занимал пост Директора Службы Безопасности всё то время, пока правила Мэр Бранно. "Работенка не пыльная", - любил поговаривать он, но врал или нет - этого никому знать было не дано. Нет-нет, на вруна он нисколько не походил - но это опять-таки ничего не значило.
И внешность Коделла, и манера себя вести прямо-таки излучали дружелюбие и мягкость. Очень может быть, что это как нельзя лучше помогало его работе. Рост у него был ниже среднего, вес - гораздо выше среднего. Он носил густые, кустистые усы (исключительная редкость для жителя Терминуса), на вид скорее белесые, чем седые. Очень красили его живые, ярко-карие глаза. Нагрудный карман его блеклой униформы украшала яркая нашивка.
- Присаживайтесь, Тревайз, - сказал он. - Давайте постараемся удержаться в рамках дружеской беседы, если получится.
- Дружеская беседа? С изменником?
Тревайз решительно сунул руки в прорези сумки и не откликнулся на предложение садиться.
- С обвиняемым в измене. Мы пока ещё не дожили до времен, когда обвинение, высказанное даже Мэром, становится эквивалентом приговора. И надеюсь, никогда не доживем. Моё дело - поговорить с вами и всё выяснить. С гораздо большим удовольствием я бы сделал это сейчас, пока не приключилось серьёзной беды и пока, кроме вашего самолюбия, ничто не пострадало. Честное слово, мне гораздо приятнее побеседовать с вами с глазу на глаз, чем доводить дело до открытого судебного процесса. Надеюсь, вас это тоже больше устраивает.
Тревайз не клюнул.
- Знаете что? Давайте не будем в игрушки играть. Ваше дело - обходиться со мной так, как будто я и есть изменник. Поскольку я сам считаю, что это не так, я смиряюсь с необходимостью доказать это вам, чтобы вы остались довольны. А чтобы и я остался доволен, придерживайтесь рамок лояльности. Идет?
- В принципе - никаких возражений. Печальный факт, однако, заключается в том, что на моей стороне - сила, а на вашей её нет. Поэтому вопросы тут буду задавать я, а не вы. Если, не дай бог, на меня падет подозрение в измене, я, скорее всего, потеряю свой пост, и допрашивать меня будет кто-то другой. И я искренне надеюсь, что он со мной обойдётся не хуже, чем я с вами.
- И как же вы намерены со мной обойтись?
- Полагаю - как с другом, как с равным, если вы отплатите мне тем же.
- Может, ещё и выпить дадите? - язвительно усмехнулся Тревайз.
- Отчего же? Можно и выпить, только попозже, а пока садитесь. Прошу, как друга.
Тревайз немного помедлил и сел. Дальнейшие препирательства внезапно показались ему бесполезными.
- Ну и что теперь?
- Теперь позвольте поинтересоваться: готовы ли вы отвечать на мои вопросы честно, ничего не утаивая, без уклонений?
- А если - нет? Что мне грозит в таком случае? Психозондирование?
- Надеюсь, нет.
- Я тоже на это надеюсь. Вы должны понимать, что это - не для Советника. Психозондирование никакой измены с моей стороны не выявит, и, когда я буду оправдан, я получу вашу политическую голову и голову Мэра в придачу. Так что, знаете, в какой-то степени для меня даже лучше было бы, если бы пошли на психозондирование.
Коделл нахмурился и слегка покачал головой:
- О нет. Нет. Что вы! Слишком велик риск поражения мозга. После этого порой слишком долго оправляются, вам это совершенно ни к чему. Вы же знаете - стоит применить психозондирование, когда обследуемый в раздраженном состоянии, и…
- Это угроза, Коделл?
- Констатация факта, Тревайз. Не извращайте смысла моих слов, Советник. Если я вынужден буду прибегнуть к психозондированию, я сделаю это, и, даже если вы окажетесь невиновны, я вам не завидую.
- Что вы хотите узнать?
Коделл нажал кнопку на крышке стола.
- Всё, что я у вас спрошу, и всё, что вы мне ответите, будет записано и визуально, и вербально. Я не хочу от вас никаких добровольных признаний, но также не желаю, чтобы вы что-то утаили от меня. Надеюсь, вы меня понимаете.
- Понимаю я только то, что вы будете записывать исключительно то, что вам нужно, - убеждённо ответил Тревайз.
- Это верно, но опять-таки не выворачивайте мои слова наизнанку. Я не извращу ничего из сказанного вами. Я этим либо воспользуюсь, либо нет. Но вы будете знать, чем именно я не воспользуюсь. Тем самым мы сбережём и ваше время, и моё.
- Посмотрим.
- У нас есть причины полагать, Советник Тревайз, - нотки официоза в голосе Коделла показали, что запись пошла, - что вы не раз открыто утверждали, будто Плана Селдона не существует.
Тревайз медленно, покачиваясь на стуле, проговорил:
- Ну, если об этом я говорил открыто и не раз - чего же вам ещё?
- Давайте не будем тратить время на препирательства, Советник. Поймите, мне нужны ответы, произнесенные вашим собственным голосом. Полученная запись будет исследована в сравнении с эталоном вашего голоса в состоянии, когда вы полностью отвечаете за сказанные слова.
- Понятно. Видимо, применение гипноза, химических препаратов или того и другого вместе исказило бы звучание моего голоса?
- Да, и весьма значительно.
- А вам, конечно, безумно хочется показать, что вы не пользовались при допросе Советника нелегальными методами? Я вас в этом не обвиняю.
- Искренне рад. В таком случае продолжим, Советник. Вы не раз открыто заявляли, будто Плана Селдона не существует. Признаете вы это?
Тревайз ответил, старательно подбирая слова:
- Мое мнение таково: то, что мы привыкли именовать Планом Селдона, не имеет того значения, которое мы ему приписываем.
- Туманный ответ. Не будете ли любезны пояснить, что имеете в виду?
- Я считаю наивным общепринятое представление о том, что Гэри Селдон пятьсот лет назад, занимаясь разработкой математических основ психоистории, учел течение истории человечества до мельчайших деталей, о том, что мы идём по предначертанному пути от Первой Галактической Империи ко Второй по линии максимальной вероятности. Это невозможно.
- Хотите ли вы сказать, что, по вашему мнению, Гэри Селдона на самом деле никогда не было?
- Вовсе нет. Безусловно, он существовал.
- Может быть, вы хотите сказать, что он никогда не создавал психоисторической науки?
- Да нет же! Ничего подобного! Послушайте, Директор, если бы мне позволили, я бы всё объяснил Совету. Могу объяснить и вам. Всё так просто на самом деле…
Директор Службы Безопасности спокойно и откровенно отключил записывающее устройство.
Тревайз умолк и нахмурился:
- Зачем вы это сделали?
- Вы тратите моё время, Советник. Я не просил вас произносить речи.
- Но вы просили меня выразить мою точку зрения, не так ли?
- Не совсем. Я просил вас отвечать на вопросы - просто, прямо, без лишних подробностей. Отвечать только на вопросы и не добавлять ничего такого, о чём у вас не спрашивают. Поступайте так, и тогда наша беседа не займет много времени.
- Хотите выудить у меня заявления, которые помогут вам состряпать официальную версию моей предполагаемой измены?
- Наше единственное желание - получить от вас честные ответы. Уверяю вас, извращать их никто не собирается. Прошу вас, давайте попробуем сначала. Мы говорили о Гэри Селдоне.
Коделл включил записывающее устройство и методично повторил вопрос:
- Может быть, вы хотите сказать, что он никогда не создавал психоисторической науки?
- Несомненно, он создал науку, именуемую нами психоисторией, - отвечал Тревайз, безуспешно пытаясь взять себя в руки.
- Как бы вы определили её сущность?
- Обычно, - отвечал Тревайз, стараясь не скрипеть зубами, - её определяют как отрасль математики, оперирующую понятиями, описывающими общие реакции больших групп людей на заданные стимулы при заданных условиях. Другими словами, предполагается, что с её помощью можно прогнозировать социальные и исторические перемены.
- Вы сказали "предполагается". Ваши сомнения основаны на математической экспертизе?
- Нет, - усмехнулся Тревайз. - Я не психоисторик. Как, впрочем, и ни один из членов правительства Академии, и ни один из граждан Терминуса, и ни один из…
Рука Коделла приподнялась над столом.
- Советник, прошу вас, - укоризненно проговорил он, и Тревайз умолк.
Коделл перешел к следующему вопросу:
- Есть ли у вас причина утверждать, что Гэри Селдон не произвел должного объёма исследований, в которых были бы учтены с наибольшей точностью все факторы максимальной вероятности и минимальной длительности пути от Первой Империи до Второй под эгидой Академии?
- Меня там не было, - съязвил Тревайз. - Откуда мне знать?
- Так известно ли вам, что он этого не сделал?
- Нет.
- Может быть, вы отрицаете, что голографическое изображение Гэри Селдона, являвшееся во время ряда исторических кризисов за истекшие пятьсот лет, представляет собой подлинную видеозапись Гэри Селдона, сделанную в последний год его жизни?
- Нет, пожалуй, я этого не отрицаю.
- "Пожалуй" вы говорите. Как-то неточно. Не утверждаете ли вы, что это подделка, подмена, произведенная ранее или в более позднее время кем-то с какой-то целью?
- Нет, - вздохнул Тревайз, - я этого не утверждаю.
- Готовы ли вы признать, что речи, которые перед нами произносит Гэри Селдон, не сфабрикованы кем-то?
- Готов. У меня нет никаких причин подозревать какую бы то ни было фабрикацию. Не думаю, чтобы подобная подделка повлекла за собой что-либо существенно полезное, да и вообще не считаю такое возможным.
- Понятно. Вы были свидетелем последнего явления Селдона. Заметили ли вы, что анализ ситуации, проведенный им пятьсот лет назад, не совпал с реальными событиями наших дней довольно-таки точно?
- Совсем наоборот! - с неожиданным оживлением отозвался Тревайз. - Очень точно совпал!
Всплеск эмоций собеседника не вызвал у Коделла никакой реакции.
- И тем не менее, Советник, даже после явления Селдона вы продолжаете утверждать, что Плана Селдона не существует.
- Конечно, продолжаю. Я утверждаю, что его не существует, именно потому, что анализ был произведен настолько точно.
Коделл выключил записывающее устройство.
- Советник, - с упреком сказал он, - вы вынуждаете меня стереть ваш ответ. Я спросил вас о том, продолжаете ли вы придерживаться своего странного убеждения, а вы опять начинаете излагать мне его причины. Позвольте, я повторю вопрос: и тем не менее, Советник, даже после явления Селдона вы продолжаете утверждать, что Плана Селдона не существует?
- Откуда вам это известно? Вряд ли у вас была возможность побеседовать с моим приятелем Компором. Вероятно, он ваш осведомитель.
- Скажем так: мы догадались, Советник. Допустим, что на самом деле вы мне ответили: "Да, конечно". Если вы сами произнесете этот ответ без добавления отсебятины, мы покончим с этим вопросом.
- Да, конечно, - послушно, но не без сарказма произнес Тревайз.
- Отлично, - улыбнулся Коделл. - Сюда я вставлю "Да, конечно" из ваших ответов, которое будет звучать наиболее естественно. Благодарю вас, Советник.
Коделл выключил записывающее устройство.
- Это всё? - удивленно спросил Тревайз.
- Всё, что нам нужно.