ОТКРОЙ ГЛАЗА, МАЛЫШ!
- А у меня сегодня день рождения!..
- Сколько же тебе?
- Ровно пять исполнилось.
- Фу, килька!
Малыш непонимающе посмотрел на своего собеседника - рыжего Антошку, первого задиру из старшей группы.
- Что это - килька? - спросил он.
- Рыбка такая маленькая.
- Значит, это хорошее слово, - облегченно вздохнул Малыш. - Рыбкой меня мама называет.
- А у тебя где мама?
- Не знаю, - растерялся Малыш. - Она приходит…
- А моя мама улетела.
- Как улетела?
- А так. В космос.
- Вернется, - сказал Малыш. - Тетя Поля говорит: все улетающие обязательно возвращаются.
- Конечно, вернется. Только я тогда буду старый.
- С бородой?
- Не-ет, - неуверенно протянул Антошка. - Когда мама вернется, мне будет целых восемь лет.
- А я бы маму не пустил, - сказал Малыш.
- Как это?
- А так. Покрепче обнял бы за шею и заплакал.
- Я не ты, я уже большой, чтобы плакать. Мне шесть лет.
- А ты понарошку. Когда я плачу, мама не уходит.
- Это она тебя обманывает, а потом все равно уходит. Когда засыпаешь. Она когда-нибудь тебя будила?
Малыш задумался.
- Меня никто не будит, я сам просыпаюсь.
- Как бы не так. Когда надо, твоя тетя Поля включает музыку, и вы все просыпаетесь, кильки безголовые.
- Не ругайся, пожалуйста.
- "Какой хороший мальчик!" - пропел Антошка, подражая голосу воспитательницы.
- Ты чего тетю Полю передразниваешь?
Они сидели на бревнышке на берегу быстрой речушки, болтали ногами в воде.
- Тетя По-ля! - насмешливо сказал Антошка. - Знаешь, кто твоя тетя Поля? Врушка она.
- Сам ты врушка! - крикнул Малыш. Еще никогда не слышал он, чтобы так говорили о взрослых. А тетю Полю в их малышовой группе все особенно любили. "Велела тетя Поля", "Сказала тетя Поля" - этих слов было достаточно, чтобы угомонить самых непослушных.
- А я говорю - врушка. Все взрослые обманщики…
- Сам ты обманщик! - взвился Малыш. - Самый, самый, пресамый!..
Они оба вскочили на ноги и стояли друг перед другом раскрасневшиеся, возбужденные.
- Я обманщик? - угрожающе спросил Антошка. Темные конопушки на его носу еще больше потемнели. - А хочешь, докажу! Я знаю такое!..
- Ничего ты не знаешь.
- Знаю. Вот это что по-твоему?
- Где?
- Все это. Все вокруг?
Малыш рассмеялся.
- Такой большой, а не знает!
- Все это ненастоящее.
- И речка?
- Какая это речка!
- И лес?
- Разве это лес? Одна видимость.
- И птички?
- Птички вроде настоящие…
- Ага, - обрадовался Малыш. - Не знаешь!
Антошка растерялся.
- А ты в лес ходил?
- Ходил.
- С тетей Полей? По тропиночке?
- Ага.
- Цыплята желтоносые! Ни на шаг от курицы. Самое интересное там и начинается, куда вас не пускают.
- Тетя Поля говорит: придет время, и мы все узнаем.
- А сейчас тебе неинтересно узнать?
- Интересно.
- Тогда слушай, что я скажу…
- Не хочу слушать, - заупрямился Малыш.
- А если сам увидишь, поверишь?
- Поверю.
- Тогда пошли.
Они перепрыгнули через речку и побежали по полю к лесу. Трава мягко стегала по щиколоткам. Жуки и бабочки торопливо разлетались из-под ног. Полуденное солнце жгло голову, и Малыш на бегу поплотнее натянул панаму.
Возле леса Антошка остановился.
- Ты дождя боишься?
- Дождя? - удивился Малыш. - Так же солнце.
- Ты на небо не смотри. Когда мы войдем в лес, все равно польется дождь. Я знаю.
- Встанем под дерево.
- Ага, они только того и хотят, чтобы мы никуда не ходили. А надо по дождю идти, не останавливаясь.
- Тетя Поля рассердится.
- Опять тетя Поля! Ты сам что-нибудь значишь? Если хочешь узнать, надо ничего не бояться. Там, за лесом, еще будет пустыня и ветер знаешь какой? Но если не бояться, можно быстро дойти до горизонта.
- До горизонта разве можно дойти? Тетя Поля говорила…
- Может, где и нельзя, а за лесом можно. Ты меня слушай.
Замирая сердцем, Малыш следом за Антошкой вошел в лес. Здесь трава была по пояс, и в этой траве что-то шуршало, шевелилось, бегало.
- Звери… тама, - зашептал Малыш.
- Наслушался сказок, - насмешливо фыркнул Антошка. - Самые большие звери в этом лесу - кролики.
- Зайчики?
- Кролики. Слушай, что говорят.
Только что светлый, залитый солнцем лес вдруг потемнел, короткой судорогой пробежал по верхушкам берез порыв ветра, и ослепительно белые стволы их словно погасли.
- Идем, идем, я же говорил - дождь будет.
И едва он это сказал, как зашуршало в листве и первые большие капли упали на панаму.
Теперь Малыш боялся Антошки. Рыжий и конопатый, знающий все наперед, он казался ему маленьким колдуном из сказки. Еще вчера Малыш был уверен, что не боится ничего на свете. Сколько они играли в смелых индейцев и космонавтов, сколько фильмов смотрели о бесстрашных исследователях чужих миров! Бывало, что и сами участвовали в фильмах, ползали по затаившимся джунглям. И никогда, ни единого разу Малыш не пугался. А тут было ему не по себе. Потому что одно дело, когда ты влезаешь в фильм, и совсем другое, когда все непонарошку.
Они пересекли тропу, по которой не раз ходили с тетей Полей, черную тропу, скользкую от дождя, незнакомую, и скоро оказались на опушке. Это удивило Малыша: ведь от их детсадовских домиков лес казался таким огромным!
Дождь кончился, и туча, только что закрывавшая солнце, куда-то исчезла с голубого неба. Впереди полого уходила вверх песчаная пустыня, поросшая редкой клочковатой травой.
- Ага, что я говорил?! - торжественно сказал Антошка. - Сейчас и ветер подует.
И в самом деле, они не сделали по песку десяти шагов, как навстречу ударил порыв ветра, засвистел в стеблях сухой травы.
- Давай руку, - крикнул Антошка, - а то еще унесет! Ты, главное, шагай и ничего не бойся. Там говорящие камни будут, так ты и их не бойся…
- Говорящие камни? - изумился Малыш, судорожно сжимая руку своего проводника. - Таких не бывает.
- Я тебе такое покажу, что слово "не бывает" совсем забудешь. Камни чего, дураки они, спрашивают одно и то же: сколько будет дважды два? Только ты не вздумай сказать - четыре, враз поймут, что из младших, не пропустят. Отвечай как взрослый.
- А по-взрослому дважды два сколько будет?
- Они же этим вопросом мальцов ловят. Отвечай что-нибудь позаковыристей. Я, когда в первый раз шел, сказал им формулу подсчета энергоматерии в метагалактике.
- Ты знаешь? - изумился Малыш.
- Сказал первое, что придумалось. Мозги-то у камней каменные. Пока соображали, я и прошел.
Все в этой дороге казалось бесконечно далеким, а на самом деле было очень близким. Они и прошли-то всего ничего, а уж увидели впереди гряду острых камней. Между ними был узкий проход. Когда подошли к нему, из-под камней послышалось кряхтение и медлительный сонный голос:
- А сколько будет дважды два?
Малыш замер на месте. Он морщил лоб. Все формулы, как назло, вылетели из головы, и вспоминалась только глупая детская скороговорка.
- Давай же! - торопил Антошка.
- Две да две, да две на дне, сколько будет в голове? - выпалил Малыш.
Камни кряхтели и не шевелились. Ребятишки нырнули в узкий проход и кинулись наперегонки по плотному песку. Малышу показалось, что у него закружилась голова: горизонт странно приблизился, и все в глазах вдруг заструилось, заколебалось.
- Теперь пошли потихоньку, а то налетим на небо, носы расквасим, - сказал Антошка.
- На что? - Малыша поташнивало от круговерти в глазах, но он сразу забыл об этом, услышав такое.
- На стену, которая небом называется.
Малышу хотелось смеяться: небо - это же пустота! Но не смеялось: все ведь получалось по-Антошкиному.
- Я боюсь! - сказал он и зажмурился.
- Разнюнился, - презрительно протянул Антошка. - Лучше бы я пошел с Кешкой Беззубым. Уж он-то ничего не боится.
Кешка, тоже воспитанник тети Поли, выдернул свой качающийся зуб на спор. Очень ему захотелось иметь розовый кристаллик, который Малышу подарила мама. Мама сказала, что он привезен с Удивительной планеты кристаллов, на которую она летала в командировку, и Малыш дорожил подарком больше всего на свете. Но Кешка пристал, и Малыш согласился, совершенно уверенный, что выспорит. Проспорил. И со зла наградил Кешку кличкой - Беззубый.
- А я уже не боюсь, - сказал Малыш, не открывая глаз. - Что я, неба не видел?
Ему вдруг подумалось, что хорошо бы залезть на небо, раз оно такое твердое, и крикнуть сверху тете Поле, всем мальчишкам и девчонкам. Вот бы удивились. А Кешка пускай бы себе все зубы повыдергивал от зависти…
- Я ничего не боюсь! - твердо сказал Малыш и открыл глаза. Перед ним по-прежнему все плыло и качалось, откуда-то возникали белые облака и неожиданно исчезали в пульсирующем сине-бело-розовом пространстве. А то совсем близко появлялся лес, а то поле и знакомая речка, а то их детский сад с бегающей по двору ребятней. Появлялись и терялись, как в калейдоскопной игре цветов и форм.
- Уже пришли, - сказал Антошка. - Тут где-то дверь.
- Дверь в небе? И мы увидим, что за небом?
- Все увидим. Вот гляди - ступени.
Ступени были точно такие же, как в детском саду, из желтого шершавого пластика, только совсем новые, неисхоженные. Их было восемь. Над ступенями в зыбком мареве виднелось что-то похожее на дверь трудноразличимой формы: то ли квадратная, то ли овальная.
Дверь открылась сама собой, едва они ступили на верхнюю площадку. С порога Малыш оглянулся и ничего не разобрал - было сплошное переливчатое сине-бело-розовое сияние.
За дверью начинался короткий коридор, упиравшийся в другую дверь. Справа и слева тянулись то ли плафоны, то ли иллюминаторы, из которых лился ровный свет. Из-за стен слышалось тихое, монотонное гудение. Малыш разглядел, что один иллюминатор не светится, подошел, привстав на цыпочки, заглянул в него. За твердой прозрачной пленкой в ярком свете виднелись какие-то огромные цилиндры, трубы, таинственные агрегаты.
- Небесная механика! - насмешливо объяснил Антошка. - С помощью этих агрегатов малышне головы морочат.
- Кто морочит? - удивился Малыш.
- Кто-то, не я же.
- А что это за коридор?
- Почем я знаю?
Это было не похоже на Антошку: то все знал, а то вдруг сам признается, что не знает.
- Коридор и коридор. Главное, что дальше.
- А что дальше?
- Иди - увидишь. Такое увидишь - умрешь от удивления.
- Умру?
- Не по-настоящему, конечно.
- А как это "не по-настоящему"?
- Надоел ты мне: что да как? Иди знай.
Они разговаривали полушепотом, словно боялись, что их подслушают, удивляясь необычной тишине, в которой даже шепот странно позванивал.
- Иди, чего встал.
- Иди ты вперед.
- Опять испугался?
- Ничуточки.
- Тогда иди.
- А почему не ты?
- Она передо мной не откроется. Там дверь, которая открывается только перед теми, кто первый раз идет.
- Откуда она знает?
Антошка пожал плечами.
- Проверено.
С опаской Малыш подошел к двери, и она бесшумно скользнула куда-то вбок, открыв черный провал.
- Иди! - зачарованно шепнул за спиной Антошка.
Малыш не боялся темноты, но впереди, как ему вначале показалось, была не просто темнота, а пустота, ничто. Словно там, за дверью, сразу начинался черный-пречерный, беззвездный космос, о котором так много рассказывала тетя Поля.
- Ты хотел быть космонавтом?
- Хотел.
- Ну так иди.
Только присмотревшись, Малыш разглядел, что за дверью есть небольшая, слабо освещенная площадка. Он шагнул на нее, потом еще шагнул и уперся лбом в холодную, совершенно невидимую стену. Дверь сзади закрылась, и они с Антошкой остались вдвоем на темной площадке, зачарованные безбрежностью пустоты, раскинувшейся перед ними. Глаза уже привыкли к темноте, и теперь ребятишки видели бесчисленные разноцветные звезды, усыпавшие беспросветную черноту.
- Ух ты! - воскликнул Малыш.
- А ты думал! - тоже восхищенно сказал Антошка. - Еще и не то увидишь.
Звездное небо было совсем не таким, какое привык видеть Малыш над своим детским садом. Там он знал многие созвездия, мог отыскать и Большую Медведицу, и Льва, и Кита, и Рыбу. А тут все было незнакомое - бессмысленный хаос звезд.
Они долго смотрели на звезды и не могли оторваться от величавой картины этого чужого неба, пугающего и манящего.
- Послушай, Антошечка, - ласково сказал Малыш. - Ты ведь все знаешь. Расскажи, что это такое, а? Знаешь ведь?
- Давно бы спросил. А то идет и не спрашивает. А я что - не спрашиваешь, и не надо…
- Расскажи, пожалуйста. Может, это нам снится?
- Что нам, один сон снится?
- Это мне снится. А ты в моем сне. А?
- Как бы это я привел тебя в твой собственный сон? - заинтересовался Антошка.
- Как, как, очень просто.
- Я вот тебе сейчас дам в бок, а ты соображай - во сне это или не во сне.
- Ты лучше так расскажи.
Антошка отступил на шаг и в звездном полумраке показался Малышу большим, совсем взрослым.
- Тебе тетя Поля рассказывала о космосе? - спросил он.
- Сколько раз.
- И все хвалила да хвалила?
- Конечно.
- Знаешь, зачем она это делала? Чтобы вы, кильки малолетние, забыв про свою манную кашку, с утра до вечера глядели в небо.
- А зачем?
- Чтобы мечтали о космосе.
- А зачем?
- Ну чтобы хотели полететь.
- А зачем?
- Заладил. Да затем, чтобы радовались, узнав, что уже летите.
- Кто летит?
- Все мы. И наш детский сад вместе с лесом, полем, речкой.
- А, знаю, - обрадовался Малыш. - Тетя Поля говорила: вся Земля - все равно что космический корабль, только большой.
- Тетя Поля, тетя Поля, - передразнил Антошка. - Я говорю о настоящем космическом корабле, на котором мы с тобой находимся. А на Земле мы никогда и не жили. Вот.
- Врешь ты все.
- Вру? А это что? - Антошка широко показал на черный звездный простор, подался вперед, хлопнул ладошкой по невидимой холодной сфере. - А это? Тебе мало? Пошли дальше, еще покажу.
- Куда дальше? - Малыш огляделся. Ему казалось, что отсюда одна дорога - обратно. И вдруг в темном углу он увидел такой же темный провал туннеля, а возле него поблескивающие глаза робота-десятинога.
- Там Киса! - испуганно вскрикнул Малыш.
Точно такой же робот был у них в детском саду, бегал днем и ночью по коридорам, всегда чем-то занятый, все знающий, все замечающий. И если шаловливая ребятня изобретала сотню способов разжалобить, а то и просто обмануть тетю Полю, то десятинога провести еще никому не удавалось. Он терпеливо сносил проделки ребят, их шуточки, даже издевательства и упрямо делал то, что велела тетя Поля. У десятинога было много прозвищ и кличек. Малышня звала его Кисой за упругие усики-антенны на сером носу. Те, кто был постарше, почему-то ругали робота Сороконожкой.
- Подумаешь, Киса! - сказал Антошка. Он смело подошел к десятиногу и пальцем принялся щекотать ему усы. Робот вытянулся на всех своих ногах и стал похож на высокую тумбочку с выпуклой крышкой. Три пары его розовых глаз замутились, словно он жмурился от удовольствия.
- Киса? - сказал Малыш, погладив гладкую мягкую кожу робота. - Ты почему ребят оставил? Как они без тебя?
Робот молчал. И тут Малыш увидел, что это совсем другой робот. У их, детсадовского, не хватало слева четырех усинок-антенн - повыдергала ребятня, а у этого все были целы.
- Пошли, - сказал Антошка.
- А Киса?
- Кису только пощекотать. Полчаса будет жмуриться. Пошли.
Робот и в самом деле не двинулся с места, когда они шагнули мимо него в темный провал туннеля. Но потом покатился следом за ребятами. Туннель был длинный, где-то далеко, в конце его, светлел выход.
Мальчишки запыхались, пока добежали до этого выхода. Выскочили в ослепительный сияющий простор и заморгали, привыкая к яркому свету. Свет лился, казалось, отовсюду. Когда пригляделись, поняли: и в самом деле отовсюду. Матово подсвечивал пол площадки, на которой они оказались. И высокие перила ограждения, и стены, и близкий потолок над головой - все это словно было выткано из света. Потому и казалось, что впереди воздушный, залитый солнцем простор. И только переливающиеся тенями полосы на полу и перилах напоминали о границах этого светового мира.
Зачарованно оглядываясь, Малыш подошел к ограждению и задохнулся от красоты увиденного, от ликующей радости, охватившей его. Внизу огромным полем простиралось калейдоскопное разноцветье. Красные, желтые, зеленые, голубые квадраты, полосы, овалы, переходившие один в другой, лежали перед Малышом, шевелились, жили. Жили! Малыш разглядел и людей, двигавшихся посреди этой пестрой красоты, мужчин и женщин. Не видел только детей.
Одна женщина подняла голову, внимательно посмотрела вверх, помахала рукой.
- Мама! - ликующе закричал Малыш. И, забыв обо всем, полез на прозрачную решетку ограждения…
Воспитательница детского сада Полина Аркадьевна, молодая красивая женщина с добрыми глазами, ахнула, увидев Малыша на ограждении, и подалась к экрану, по которому вот уже два часа наблюдала за ребятами.
- Не волнуйтесь, робот успеет, - сказал присутствовавший в кабинете главный психолог детсадовской зоны Валентин Оразов, невысокий черноволосый мужчина. Он приблизил изображение, и стало видно, что робот уже начеку, уже обхватил тонкими гибкими щупальцами талию мальчика.
Малыш замахал руками, пытаясь освободиться, но, сообразив, что это невозможно, обернулся и принялся щекотать Кисе усы. Десятиног поблескивал глазами-кристаллами, но щупальца не разжимал.
- Жалко Малыша, - сказал сидевший возле экрана молодой стажер Костя Рудин. - Пусть бы прыгнул. Представляете?..
- А вы представляете? - прервал его Оразов. - Узнает, расскажет всем детишкам. Ведь они в другой раз, не задумываясь, начнут десантировать с этого балкона. И не только с этого. Нет уж, давайте без молодых эмоций. Тем более что вам по роду будущей работы надо учиться предусмотрительности.
- Я понимаю, - вздохнул стажер. - Только какой был бы след на всю жизнь! Я свою первую экскурсию так помню! А если бы еще и это?!
- Всему свое время.
- Все равно рано или поздно…
- Лучше поздно, - прервал его Оразов. - Вы этого не понимаете?
Он посмотрел на стажера сердито и внимательно, и Рудин понял: еще немного, и главный психолог усомнится в его способности работать в детсадовской зоне. И тогда! Сколько тогда понадобится усилий, чтобы доказать обратное?