- Это что, вопрос с подвохом? Всем известно, что учителей не впускают в закрытые классы.
- Кого же тогда впускают?
- Детей, конечно.
- Но кто их учит?
- Об этом заботится правительство.
- Естественно. Но кто конкретно ведет занятия?
- Не имею понятия, сэр. Меня это не касается. Закрытые классы - старое и уважаемое учреждение. Возможно, они связаны с религией. В любом случае не мое это дело. И не ваше, молодой человек, будь вы хоть трижды Опросчик.
- Благодарю вас.
(Гражданин Эдгар Ниф, возраст 107 лет, занятие - отставной военный. Высокий лысый мужчина с холодными голубыми глазами.)
- Пожалуйста, немного громче. Что вы сказали?
- О вооруженных силах. Я спрашивал…
- Теперь вспомнил. Да, молодой человек, я был полковником Двадцать первой Североамериканской Космической Группы, регулярной части Земных Вооруженных Сил.
- Вы вышли в отставку?
- Нет, служба отставила меня.
- Простите, сэр?
- Я не оговорился. Это произошло шестьдесят три года тому назад. Вооруженные Силы были распущены.
- Почему?
- Не с кем стало сражаться. Во всяком случае, так нам объяснили. Глупость! Старым солдатам известно: никогда невозможно предсказать, откуда появится враг. Он может появиться и сейчас. И что тогда?
- А заново сформировать армию?
- Хорошо бы! Но нынешнее поколение не знает, что такое служба. И командиров не осталось, кроме таких старых ослов, как я. На создание реальной силы уйдут годы.
- А пока что Земля совершенно беззащитна перед вторжением?
- Да. Есть полицейские соединения, но я самым серьезным образом сомневаюсь в их надежности, если пойдет пальба.
- Не могли бы вы рассказать мне о полиции?
- Ничего о ней не знаю. Меня никогда не волновали вопросы невоенного характера.
(Гражданин Мартин Хоннерс, возраст 31 год, занятие - глаголизатор. Худой вялый мужчина с честным мальчишеским лицом и пшеничными волосами.)
- Вы глаголизатор, гражданин Хоннерс?
- Да, сэр. Хотя, пожалуй, больше подойдет слово "автор", если не возражаете.
- Конечно. Гражданин Хоннерс, вы сотрудничаете в периодической печати?
- О нет! Там подвизаются некомпетентные бездари, которые пишут для сомнительной услады низшего среднего класса. Все рассказы, да будет вам известно, составляются строка за строкой из произведений популярных писателей двадцатого и двадцать первого веков. Эти бумагомаратели просто меняют порядок слов. Изредка кто-нибудь сочинит глагол или даже существительное. Но, повторяю, крайне редко.
- Вы этим не занимаетесь?
- Абсолютно! Моя работа не коммерческая. Я - Созидающий Специалист по Конраду.
- Поясните, пожалуйста.
- С удовольствием. Я пересоздаю работы Джозефа Конрада, автора, жившего в доатомном веке.
- А как вы пересоздаете эти работы, сэр?
- В настоящее время я занят пятым пересозданием "Лорда Джима"-как можно глубже вчитываюсь в оригинал, а затем переписываю книгу так, как сделал бы сам Конрад, живи он сегодня. Это занятие требует величайшего усердия и артистичности. Одна описка может испортить всю работу. Необходимо в совершенстве знать словарь Конрада, темы, характеры, настроения… И книга будет не простым повторением, а внесет что-то новое.
- Каковы ваши дальнейшие творческие планы?
- После пересоздания "Лорда Джима" я собираюсь отдыхать. Затем я пересоздам одно из менее заметных произведений Конрада, "Малатского плантатора".
- Понимаю… Является ли пересоздание правилом для всех видов искусства?
- Это цель каждого истинного художника независимо от того, какую область он выбрал для своей деятельности. Искусство - жестокая возлюбленная.
(Гражданин Уиллис Уэрка, возраст 8 лет, занятие - учащийся. Жизнерадостный черноволосый мальчик.)
- Простите, мистер Опросчик, моих родителей нет дома.
- Вот и хорошо, Уилли. Ты не против, если я задам тебе несколько вопросов?
- Конечно. А что это у вас выпирает под пиджаком, мистер?
- Спрашивать буду я, Уилли, если не возражаешь. Ты любишь школу?
- Так себе.
- Чему ж ты учишься?
- Ну, чтение, язык, оценка статуса, потом курсы по искусству, музыке, архитектуре, литературе, балету и театру. Все как обычно.
- Вижу. Это в Открытых классах?
- Естественно.
- Ты ходишь в закрытый класс?
- Каждый день. А это у вас пистолет выпирает?
- Нет, просто мой костюм плохо сидит. Слушай, ты не хотел бы рассказать мне, что вы делаете в закрытом классе?
- Почему ж нет?
- Ну и что же там происходит?
- А я не помню.
- Уилли…
- Честное слово, мистер Опросчик. Мы все заходим в класс, а затем выходим через два часа. Но это все. Больше я ничего не могу вспомнить. Я говорил с другими ребятами. Они тоже забывают.
- Странно.
- Нет, сэр. Если бы нам надо было помнить, класс не был бы закрытым.
- Пожалуй. А не помнишь ли ты, как выглядит комната или кто ваш учитель в закрытом классе?
- Нет, сэр, я в самом деле ничего не помню.
- Спасибо, Уилли.
(Гражданин Кучлан Дент, возраст 37 лет, занятие - изобретатель. Преждевременно полысевший человек с ироничными глазами.)
- Да, верно. Я специализируюсь на играх. В прошлом году я изобрел "Триангулируй - а не то…". Не видели? Она была очень популярна.
- Боюсь, что нет.
- Это, знаете ли, интеллектуальная игра. Имитирует потерю ориентации в космосе. Игрокам даются неполные данные для компьютеров и, при удачной игре, добавочная информация. Опасные ситуации штрафуются. Куча сияющих огней и прочая мишура. Прекрасная вещь!
- Больше вы ничего не изобрели, гражданин Дент?
- В юные годы я придумал улучшенную жатку. Она превосходила по эффективности предыдущие модели в три раза. И, верите ли, я действительно думал, что имею шансы ее продать.
- Продали?
- Конечно, нет. Тогда я не знал, что в патентном бюро открыто только отделение игр.
- Вы огорчились?
- Сперва - да. Но потом я понял, что существующие модели достаточно хороши. В изобретении более эффективных или простых устройств нет нужды. Мы довольны своим сегодняшним днем. Кроме того, новые изобретения бесполезны. Уровень рождаемости и смертности на Земле стабилен, и всего хватает. Чтобы выпустить новый аппарат, надо переоборудовать целый завод. Это почти невозможно, так как все заводы автоматические и саморегулирующиеся. Вот почему наложен мораторий на все изобретения, кроме сферы игр.
- И что вы об этом думаете?
- А что тут думать? Так уж получилось.
- Вы не хотели бы изменить этот порядок?
- Может быть, и хотел бы. Но как изобретатель, я все равно отношусь к нестабильным элементам.
(Гражданин Барн Третей, возраст 41 год, занятие - инженер-атомщик, специалист по конструированию космических кораблей. Нервный интеллектуал с печальными карими глазами.)
- Вы хотите знать, чем я занимаюсь на работе? Бездельничаю. Мне некуда приложить силы, я просто хожу кругами. Правилами предусматривается один человек на каждую автоматическую операцию. Вот что я делаю - присутствую.
- Вы, кажется, недовольны, гражданин Трентен.
- Да. Я хотел быть инженером-атомщиком и для этого учился. А после выпуска обнаружил, что мои знания устарели на пятьдесят лет, да и никому не нужны.
- Почему?
- Потому что все автоматизировано. Не знаю, известно ли это большинству населения, но дело обстоит так. От добычи сырья до получения конечного продукта - автоматизировано все. Человек нужен лишь для контроля над количеством производимого продукта, а оно определяется численностью населения. И даже здесь участие человека сводится к минимуму.
- А что, если часть оборудования выйдет из строя?
- На то есть ремонтные роботы.
- А если и они сломаются?
- Проклятые железяки - саморемонтирующиеся. Мне остается только стоять в сторонке. Весьма странно для человека, считающего себя инженером.
- Почему бы вам не поменять работу?
- Нет смысла. Я проверял, остальные в таком же положении - присутствуют при автоматических процессах, которых не понимают. Назовите любую отрасль - либо "инженер наблюдатель", либо никого.
- Такая же ситуация и в космонавтике?
- Безусловно. За последние пятьдесят лет ни один пилот не покидал Земли. Скоро они разучатся управлять кораблями.
- Понимаю, все автоматизировано… Ну а если случится нечто непредвиденное?
Трудно сказать. Если корабль попадет в незапрограммированную ситуацию, он будет парализован, по крайней мере временно. Я думаю, там стоят селекторы оптимального выбора, но вряд ли испытанные. В лучшем случае он будет действовать замедленно. В худшем - вообще не будет действовать. По мне - так пусть! Надоело ошиваться вокруг машин, день за днем наблюдая безотрадное однообразие операций. Большинство моих коллег чувствует то же самое. Мы хотим дела, любого дела! Вы знаете, что сотни лет назад пилотируемые корабли исследовали планеты других звездных систем?
- Да.
Вот это нам необходимо сейчас. Двигаться вперед, исследовать, изучать!
- Согласен. Но вы не думаете, что говорите довольно опасные вещи?
- Кажется. Но, если говорить честно, я уже не боюсь. Пускай отправляют на Омегу, если хотят. Хуже мне не станет.
- Вы слышали об Омеге?
- Про нее знает каждый, кто связан с космическими кораблями. "Земля - Омега" - единственный сохранившийся маршрут… Страшная планета. Лично я во всем виню церковь.
- Церковь?
- Только ее. Проклятые ханжи, только и знают, что канючат про всякий там Дух Человеческого Воплощения. Одного этого достаточно, чтобы человека потянуло ко злу…
{Гражданин Отец Бойрен, возраст 51 год, занятие - священнослужитель. Коренастый мужчина в шафрановой рясе и белых сандалиях.)
- Верно, сын мой, я аббат местного отделения Церкви Духа Человеческого Воплощения. Церковь является официальным религиозным выражением правительства Земли. Наша религия едина для всех народов и состоит из лучших элементов старых исповеданий, искусно скомбинированных во всеобъемлющую веру.
- Гражданин аббат, а разве нет противоречий между доктринами религий, составляющих вашу веру?
- Были. Но мы стремились к согласию и сохранили лишь отдельные яркие детали некогда великих религий, детали, знакомые людям. В нашей церкви нет сект и расколов, так как мы всеприемлющи. Личность может веровать во что угодно, если только несет священный Дух Человеческого Воплощения. Ибо наш культ есть культ Человека. И дух его есть дух божественного и священного Добра.
- Не могли бы вы определить понятие "добро", гражданин аббат?
- Пожалуйста. Добро есть сила внутри нас, вдохновляющая людей на общение и содружество. Культ Добра является культом самого себя и потому единственно верным культом. Личность, которой мы поклоняемся, есть идеальное социальное существо; человеческое содержимое в нише общества, готовое ухватить любую возможность продвижения. Добро есть действительное отражение любящей и лелеющей Вселенной. Добро непрерывно изменяется во всех своих аспектах, хотя его проявления… У вас странное выражение лица, молодой человек.
- Простите. Мне кажется, что-то похожее я уже слышал.
- Сие всегда остается правдой.
- Безусловно. Еще один вопрос, сэр. Не могли бы вы рассказать мне о религиозном воспитании детей?
- Эту обязанность несут роботы-исповедники, в соответствии с духом древнего трансцендентального фрейдизма. Робот-исповедник наставляет ребенка так же, как и взрослого. Он их постоянный друг и учитель. Будучи роботом, исповедник дает точные и недвусмысленные ответы на любые вопросы. Это большая помощь в воспитании ортодоксальности.
- А что делают священнослужители-люди?
- Наблюдают за роботами-исповедниками.
- Присутствуют ли эти роботы в закрытых классах?
- Не могу вам ответить… Нет, я в самом деле не знаю. Закрытые классы закрыты для аббатов так же, как и для всех остальных.
- По чьему приказу?
- По приказу Шефа Секретной Полиции.
- Понимаю… Благодарю вас, гражданин аббат Бойрен.
(Гражданин Энайн Дравивиан, возраст 43 года, занятие - государственный служащий. Узколицый мужчина, усталый и преждевременно постаревший.)
- Добрый день, сэр. Так вы состоите на государственной службе?
- Совершенно верно.
- Давно?
- Около восемнадцати лет.
- Ясно; А не могли бы вы сказать, в чем конкретно заключаются ваши обязанности?
- Пожалуйста. Я - Шеф Секретной Полиции.
- Вы? Понимаю, сэр, это очень интересно. Я…
- Не тянитесь к иглолучевику, экс-гражданин Баррент. Заверяю вас, он не будет действовать в зоне вокруг этого дома. А попытка вытащить его лишь причинит вам вред.
- Каким образом?
- У меня есть свои средства защиты.
- Как вы узнали мое имя?
- Я знал все, как только ваша нога коснулась поверхности Земли. Мы еще кое на что способны. Впрочем, войдем-те-ка лучше в дом и побеседуем.
- Я бы предпочел воздержаться от беседы.
- Боюсь, что это необходимо. Входите, Баррент, я не кусаюсь.
- Я арестован?
- Конечно, нет. Мы просто немного потолкуем. Сюда, сэр, сюда. Устраивайтесь поудобнее.
28
Дравивиан провел его в просторную комнату, обшитую панелями орехового дерева и обставленную массивной лакированной мебелью. Одну стену закрывал тяжелый выцветший гобелен с изображением средневековой охоты.
- Вам нравится? - спросил Дравивиан. - Все здесь сделано руками членов моей семьи. Гобелен вышила жена, скопировав его с оригинала в музее "Метрополитен". Мебель смастерили два моих сына. Они хотели что-нибудь старинное и в испанском стиле, но более удобное; отсюда некоторая модификация линий. Мой собственный вклад увидеть нельзя - я специализируюсь по музыке периода барокко.
- В свободное от работы в полиции время? - спросил Баррент.
- Именно. - Дравивиан отвернулся от Баррента и задумчиво посмотрел на гобелен. - Мы еще коснемся этого вопроса. Скажите сперва, что вы думаете о комнате?
- Она очень красива, - произнес Баррент.
- И?
- Ну… я не судья…
- Вы должны быть судьей, - подчеркнул Дравивиан. - В этой комнате - вся цивилизация Земли в миниатюре. Скажите прямо, что вы о ней думаете?
- Она кажется безжизненной, - проговорил Баррент.
Дравивиан улыбнулся.
- Вы выбрали удачное слово. А ведь это комната людей высокого статуса. Сколько творческих усилий было затрачено на артистичное улучшение древних стилей! Моя семья воссоздала кусочек испанского прошлого, как другие воссоздают кусочки истории майя или Океании. И все же налицо пустота. Наши автоматические заводы производят одни и те же продукты. Так как товары у всех одинаковы, нам приходится изменять их, улучшать, украшать и такими способами выражать себя. Вот что происходит на Земле, Баррент. Наши энергия и способности уходят на никчемные цели; личность замкнулась на себе. Мы мастерим старинную мебель в соответствии с рангом и статусом, а тем временем нас тщетно ждут неисследованные планеты. Мы давно кончили развиваться. Стабильность принесла застой, и мы ему подчинились.
- Не ожидал я услышать такие слова из уст Шефа Секретной Полиции.
- Я необычный человек, - произнес Дравивиан с тонкой улыбкой. - И Секретная Полиция - необычное учреждение.
- Но, очевидно, очень эффективное! Как вы узнали обо мне?
- Ну, это было просто. Почти все встретившиеся вам люди распознали в вас чужака. Вы выделялись, как волк среди овец, и мне немедленно сообщали.
- Ясно, - сказал Баррент. - Что же теперь?
- Хотелось бы послушать ваш рассказ об Омеге.
Баррент рассказал Дравивиану о своей жизни на планете преступников.
- Так я и думал, - со слабой улыбкой произнес Шеф Секретной Полиции. - То же самое происходило в свое время в Америке и Австралии. Конечно, разница есть: вы совершенно изолированы от родины. Но у вас та же яростная энергия, та же жестокость.
- Что вы собираетесь со мной сделать?
Дравивиан пожал плечами.
- Какое это имеет значение? Предположим, я убью вас. Но вашу Группу на Омеге не удержать от засылки других шпионов или захвата одного из тюремных кораблей. Как только омегиане начнут действовать, они неизбежно обнаружат правду.
- Какую правду?
- А вы еще не догадались? На Земле около восьми столетий не было войн. Мы не знаем, как сражаться. Сторожевые корабли вокруг Омеги - чистое надувательство, одна видимость. Они полностью автоматизированы и запрограммированы на условия, которые существовали сотни лет назад. Решительная атака и корабль ваш, а за ним и все остальные. После этого ничто не в состоянии остановить приход омегиан на Землю; а Земля не в состоянии с ними бороться. Вот почему у заключенных смывают память. Уязвимость Земли должна быть скрыта.
- Если вы все это осознаете, то почему ваши руководители ничего не предпринимают?
- Сначала у нас было такое намерение, но лишь одно намерение. Мы предпочитали не задумываться всерьез. Казалось, что статус-кво сохранится навеки… Я тоже лишь видимость, - сказал Дравивиан. - Пост Шефа Полиции - почетная синекура. Вот уже почти век, как Земле не нужна полиция.
- Она вам потребуется, когда омегиане вернутся домой, - заметил Баррент.
- Да. Опять начнутся беспорядки, преступления. Однако я верю, что конечный сплав получится удачный. У омегиан есть энергия, воля, стремление достичь звезд. А Земля придаст вам спокойствие и стабильность. Каковы бы ни были результаты, объединение неизбежно. Мы слишком долго жили во сне. Но вы пробудите нас, пусть это будет и не безболезненное пробуждение. - Дравивиан поднялся на ноги. - А теперь, когда судьбы Земли и Омеги решены, - по глотку освежительного?
29
С помощью Шефа Полиции Баррент с очередным кораблем всю информацию отправил на Омегу. Послание сообщало о положении на Земле и требовало немедленных действий.
После этого Баррент мог приступить к выполнению своей собственной задачи - найти солгавшего информатора и судью, приговорившего его к наказанию за преступление, которого он не совершал. Баррент явствовал, что, когда он найдет их, у него восстановится утраченная часть памяти.
Ночным экспрессом он прибыл в Янгерстаун. Аккуратные ряды домов казались такими же, как и везде, но для Баррента они были по-особому, щемяще знакомыми. Он помнил свой город, и его однообразие казалось ему особым, полным значения. Здесь он родился и рос.
Вот магазин Гротмейера, а напротив через дорогу - дом Хавнинга. А там жил Билли Хавлок, его лучший друг; они вместе мечтали стать звездоплавателями.
Дом Эндрю Теркалера. А рядом школа; Баррент помнил ее. Он помнил, как каждый день заходил в закрытый класс, но не мог вспомнить, чему там учился.
Вот здесь, у двух исполинских вязов, произошло убийство. Баррент подошел к этому месту и вспомнил, как все случилось. Он возвращался домой. Откуда-то сзади донесся крик. Баррент обернулся и увидел, как по улице побежал человек - Иплиарди - и что-то бросил ему. Баррент инстинктивно схватил этот предмет и обнаружил, что держит запрещенное оружие. Через два шага он наткнулся на мертвого Эндрю Теркалера.