Недостающая часть находится на другой пластинке, а ее у меня нет. Думается, если за дело взяться с головой, можно обойтись одной половинкой, а? Ты понимаешь меня, приятель? Игра стоит свеч!
- Кто рассказал тебе эту историю?
- Это к делу не относится!
- А тебе не кажется, Капитан, что все это забавная сказка для детей?
- Докажи, что это сказка, и можешь взять пластинку себе на память.
- Постараюсь доказать, Капитан. Я тоже слышал о таинственной могиле вождя, но она давно не существует. Ее разграбили еще в прошлом веке.
- Ты очень самоуверен, Мартино.
- Все, что мне удастся прочесть, если только здесь действительно что-нибудь существует, будет тебе известно слово в слово. Но, возможно, здесь древний индейский язык, и тогда прочесть его будет нелегко.
- Мне известно, что в Рио живет некий профессор Элиас Гароди, составивший словарь чуть ли не всех индейских языков. Признаться, я одно время даже хотел обратиться к нему.
- Почему же ты не сделал этого?
- Не люблю оставлять свое уютное гнездышко, да и отвык я от людей. Мне так хорошо здесь с моими ребятками.
Мартино понимающе усмехнулся. Разговор заметно взволновал его. Чтобы скрыть свое волнение, он выхватил пистолет и выстрелил, всадив единственный патрон в назойливого жучка, снова пробиравшегося по столу к руке Агурто. Впрочем, Мартино с таким же удовольствием всадил бы сейчас этот патрон и в самого хозяина.
Может, читателю станет яснее вся эта история с прозрачными пластинками, если он узнает о событиях, происходивших лет за десять, а то и больше до этого…
…Человек умирал.
Имя, прозвище этого человека не известны, поэтому так и будем называть его - Неизвестный. Он лежал в тени высокого дерева, истекая кровью. Напрасно умирающий пытался прикрыть слабеющей рукой рассеченную грудь, прикладывал к ране влажные листья. Рядом лежали бездыханные тела его двух товарищей. Это они, собрав последние силы, перенесли его в тень и сами умерли от потери крови. Теперь умирал и он. Неизвестный приподнял голову, посмотрел в чащу. За колючей изгородью кустарника лежало несколько трупов странных белокожих индейцев.
Что же здесь произошло?
Неизвестный был профессиональным искателем кладов. С двумя такими же авантюристами и проводником-индейцем бродил он в джунглях Амазонии в поисках древних городов, храмов, погребений. Случай привел их, изнемогающих от истощения и лихорадки, к храму-усыпальнице какого-то вождя. Здесь они нашли груду золотых вещей и драгоценных камней. У Неизвестного хватило воли и сил убедить своих спутников не отягощать сейчас себя богатством, а взять по две горсти алмазов, и поскорей уходить, иначе они все погибнут.
- Сокровища никуда не денутся, - увещевал Неизвестный. - Мы вернемся сюда с мулами и мешками, заберем отсюда все до последнего камешка…
Спутники вняли благоразумному совету своего вожака. Уходя, Неизвестный взял, кроме причитавшейся каждому добычи - двух горстей алмазов - еще один странный предмет, похожий на книгу в толстом кожаном переплете с двумя прозрачными дощечками, испещренными какими-то непонятными штрихами и линиями. На обложке был выткан диковинный цветок в виде раскрытой человеческой ладони.
Неизвестный не знал, что эта странная книга станет причиной их смерти, так же как не знал, что на протяжении последних дней за ними неотступно следовали трое белокожих индейцев.
Как-то, когда кладоискатели спали, белокожие индейцы подкрались к лагерю и пытались вытянуть у Неизвестного из-под головы сумку. Неизвестный проснулся, поднял тревогу.
Схватка была короткой, но жестокой. И вот сейчас, когда она закончилась, истекающий кровью Неизвестный огляделся вокруг. В его глазах загорелось злорадство: ни один из врагов не остался в живых. Неизвестный даже не подумал, что товарищи его тоже погибли, что умирает и он сам. Не заметил он и того, что среди убитых не было видно тела индейца-проводника по имени Чекаро-Маноко. Его захватила другая мысль: нельзя, чтобы тайна местонахождения сокровищ ушла с ними. Надо записать, сказать тем, кто пойдет по их следам, где находится сокровищница, предупредить их об опасностях.
Зачем это было Неизвестному? На что он надеялся, раскрывая кому-то тайну, заведомо зная, что сам он умрет через несколько минут? Неисповедимы движения человеческой души: на этот вопрос никто никогда не ответит.
Медленными осторожными движениями Неизвестный достал кожаный сверток, похожий на книгу, положил рядом пластинки и долго что-то царапал на них алмазом. Затем он выкопал небольшую ямку, положил туда пластинки, стал сгребать землю, но тут силы покинули его. Пальцы судорожно сжались. Он так и остался лежать…
Неизвестный не умер бы так спокойно, если б знал, что за колючим кустарником находился свидетель схватки, - индеец-проводник. Он выжидал, когда Неизвестный испустит дух, а потом очистил сумки убитых кладоискателей, забрал все алмазы и обе пластинки с какими-то непонятными надписями и ушел бродить по свету, унося с собой огромное богатство и тайну клада, в тысячи раз превосходившего ценность добычи, отобранной у трупов…
Вскоре Мартино встретился с Агурто и сообщил ему, что надпись на пластинке не указатель места сокровищницы, а отрывок из какого-то индейского заклинания, следовательно, пластинка может представлять интерес только для музея.
- Ну, что ж, - разочарованно вздохнул Капитан. - Я сдержу слово: можешь взять эту штуку себе на память.
И вот теперь, спустя два месяца, Агурто совершил дальний путь, чтобы снова встретиться с Мартино и попытаться вернуть свой подарок - прозрачную пластинку.
Только эта поездка оказалась напрасной.
- Прощай, Агурто!
- Нет, почему "прощай"? До свиданья, Мартино! Мы с тобой еще свидимся.
- Как знаешь, - безразлично пожал плечами Мартино.
Железный Капитан долго смотрел на ствол большой пальмы, за которой скрылся Мартино. Его широкие лохматые брови, занимавшие значительную часть лба, двигались, как гусеницы, то сходясь у мясистой переносицы, то отползая к вискам.
Верхняя губа приподнялась, показывая крупные желтые зубы. Все это означало, что Железный Капитан задумался. Солнце, цепляясь за вершины деревьев, вдруг провалилось в какую-то дыру, и сразу же, без сумерек, наступила ночь. Агурто встал и прошелся в том же направлении, куда скрылся Мартино. Вернувшись, он приложил к губам сложенные ладони, издал звук, очень похожий на шипение кобры.
Из глубины леса появился человек.
- Ты все слышал, Фесталь?
- До последнего слова, сеу.
- Ты хорошо его рассмотрел?
- Как свое отражение на лезвии ножа.
- Ты и сейчас утверждаешь, что это он?
- Это он, сеу!
Агурто потер большие волосатые руки.
- Ты убедился, что я доверяю тебе, как и самому себе?
- Фесталь Фалькони ответит тем же, сеу.
- Ладно! Рассказывай все по порядку!
- Так вот как было, сеу, - начал Фесталь. - Когда в драке Сушителю Голов всадили нож, я был в кафезино и помог перенести его в заднюю комнату. Пока бегали за попом, Сушитель шепнул мне, что ему всадил нож парень из ботанического сада - Мартино. Воспользовавшись суматохой, Мартино хотел вытащить у Сушителя пластинку, но это ему не удалось. И он постарался смыться. А я, черт побери, и не знал, что у Чекаро была эта пластинка. Я никак не думал, что Сушитель окажется такой собакой и отдаст ее не мне, а попу. И сообразил об этом, когда поп со свертком уже направился в музей. Тогда, почуяв неладное, я сразу же помчался предупредить вас. Ну, слава всевышнему, теперь-то пластинка в наших руках!
- Ты слишком болтлив, Фесталь.
Темнота стала почти осязаемой, но два человека обладали зрением сов. Они отлично видели друг друга. Снова у реки заплакала обезьяна, ей ответил дикий вой ревуна.
Совершенно немыслимо было представить, что это смешение звуков - воя смертельно раненого тигра и напавшего на добычу льва исходит из одной глотки сравнительно небольшой обезьяны. Из глубины леса донеслось утробное рычание вышедшего на охоту ягуара.
- Значит, индейца прихлопнул Мартино? - переспросил Агурто, тщетно стараясь разжечь в трубке жалкие крупицы табака.
- Да, Мартино, сеу. Неужели вы хотите взять его с собой?
- Помимо того, что ты невыносимый трус, Фесталь, мне иногда хочется треснуть тебя по глупой башке, чтобы ты не задавал идиотских вопросов. Ближе к делу, Фесталь Фалькони! Через месяц мне понадобятся четыре пары хороших выносливых мулов и дюжина негров-носильщиков. Можешь ты подобрать и то и другое?
- Я все могу, сеу.
Агурто и Фесталь точно растворились в чернильной темноте.
Из-за низких туч высунулся острый ломтик оранжевой, как апельсин, луны. Где-то далеко за рекой вспыхнула зарница, другая, и облака повторили ее голубоватые вспышки. Приближалась гроза. Внезапно задрожала бахрома листвы. Слабо хрустнула ветка. На опустевшую тропу вышел человек.
Чуткая ночная бабочка с фосфорически мерцающими крыльями пролетела рядом с неподвижно застывшей фигурой человека. Ослепительная вспышка ветвистой молнии расколола тучи. Бабочка метнулась и исчезла среди зарослей орхидей. Со стороны болота донеслось уханье каймана, пожиравшего свою добычу. В воде плескались гады.
- Будь проклята женщина, породившая этого урода! - беззвучно прошептал человек.
- Зачем ему утверждать, что индейца убил я, когда меня не было в городе?
Притаившийся в ночи человек был Мартино.
Глава 4
Проклятый кофе
На плантациях полковника Гарсия Кольеша росли сотни тысяч кофейных деревцев; густые с тонкими кружевными листьями, они были усыпаны кроваво-красными или черно-пурпурными ягодами. Созревая, ягоды становились черными или темно-коричневыми. Их собирали, очищали от шелухи, просеивали, сортировали и в самотканых мешках из волокон агавы отправляли в Сантус.
На плантациях работало около тысячи сборщиков и сортировщиков кофе - не только бразильцев, мексиканцев, перуанцев, индейцев, негров, но и европейцев - французов, итальянцев, шведов, - тех, кого злая судьба привела на эту опаленную солнцем землю. С раннего утра до позднего вечера эта армия обездоленных людей под наблюдением надсмотрщиков истекала потом возле огромных куч кофейных зерен.
Утром и вечером рабочим выдавалось по три лепешки из топиковой или кукурузной муки и по кусочку твердого, как железное дерево, сушеного мяса. В полдень полагалась миска вареных бобов.
Первые дни Молос Ромади думал, что не выдержит того огромного напряжения сил, которое требовалось для выполнения дневной нормы. К концу дня он едва стоял на ногах. Никогда Молос Ромади не думал, что кофе, которое он в былое время пил, чтобы подкрепиться после игры, добывается таким тяжким трудом.
- Проклятый кофе! - бормотал он, взваливая на плечи насыпанную с верхом корзину.
Болела спина, дрожали руки и ноги, подгибались колени. Каким невероятным блаженством казался отдых! Но теперь Ромади радовался тому, что имеет хотя бы эту работу. Он не бросит ее, как бы трудно ему ни пришлось. Теперь он научился ценить деньги, с которыми когда-то обращался так легкомысленно…
Последнее время Молос все больше и больше приглядывался к работавшему по соседству русскому парню. Кто этот парень, как он здесь очутился? Русского, видимо, стерегли, если один из надсмотрщиков постоянно находился поблизости, не спуская с него глаз. Это еще больше усиливало любопытство Молоса. Простого сборщика кофе не стали бы так стеречь, когда у ворот фазенды люди живут неделями, чтобы получить работу. Впрочем, русский парень честно зарабатывал свою миску бобов, таскал тяжелые корзины наравне со всеми и так же, как все, смертельно уставал. Это было заметно по его дрожащим рукам и ногам, когда после работы он брел в свое сензало.
Молосу захотелось поближе познакомиться с русским. Он выбрал невинный предлог: в короткий получасовой обеденный перерыв подошел к русскому, устало лежавшему на земле, и предложил сыграть в карты.
Русский приподнялся на локте и отрицательно покачал головой.
- Почему ты скучный? - спросил Молос.
- А ты разве веселый? - вопросом на вопрос ответил юноша, - Я не привык унывать.
- Вижу, что тебе хочется со мной поболтать.
- Ты угадал. Давай познакомимся.
- Давай. Мое имя - Сергей, но можешь звать Саором, так звал меня один парень в Алегри.
- А я - Молос, но удобнее просто: Мол.
Юноши и не подозревали, что их разговор слышал надсмотрщик, стоявший за кучей кофейной шелухи. Как только возобновилась работа, он подошел к управляющему и что-то шепнул ему на ухо. На следующий день Молоса вызвал сам плантатор сеньор Гарсия Кольеш.
Но не будем опережать события, расскажем, что случилось на плантации после обеда в день знакомства Молоса и Сергея.
Когда ударил гонг, возвещавший о возобновлении работы, к Молосу подошел мексиканец с худощавым лицом и черными, как тропическая ночь, волосами.
- Ты скоро будешь за воротами, - сказал он.
- Почему?
- Сыпь в корзину эти зерна, - черноволосый показал на кучу неочищенных ягод.
Молос смутился.
- А если обнаружит приемщик?
- Я покажу тебе один фокус. Этот дурень не заметит.
Мексиканец насыпал на дно корзины Молоса неочищенных зерен, старательно присыпал их сверху очищенными. Взвалив корзины на плечи, они оба отправились на приемный пункт.
Все оказалось очень просто. Готовое к отправке кофе пересыпалось точно в такие же корзины, как и те, с которыми работали сортировщики. Корзины с отсортированными зернами стояли тут же. Нужно было незаметно поставить свою корзину рядом с принятой к отправке и обменить. Мексиканец проделал это очень ловко.
Рабочие, пересыпавшие кофе в мешки, конечно, знали, что зерна идут не очищенными, но виду не показывали, только проворнее работали длинными иглами, накладывая швы на запыленные мешки.
- Научи его! - многозначительно показал глазами мексиканец в сторону Сергея, когда тот наполнял корзину.
- Нет, Мол, я не буду подменять корзины, - отказался Сергей, когда Молос объяснил, как можно надуть приемщика.
- Почему? - изумился бразилец.
- Это обман.
- А разве нас не обманывают плантаторы, разве они не наживаются на наших шкурах?
- разгорячился Молос.
- Но я не плантатор и обманывать не хочу.
Молос пожал плечами: человеку предоставляется возможность облегчить свой труд, а он отказывается, не глупость ли это? Но часа через два Молосу пришлось удивляться еще больше.
Рядом с ним работал старик-негр. Как и большинство сортировщиков он также вниз корзины клал неочищенные зерна. И надо же было случиться несчастью. Только старик опустил свою корзину на землю, чтобы подменить ее, как проходивший мимо надсмотрщик споткнулся и опрокинул корзину. Он выругался, стал подниматься на ноги, но вдруг наклонился, внимательно рассматривая рассыпанные зерна.
У всех, кто находился поблизости, замерло дыхание. Надсмотрщик обнаружил в корзине неочищенные зерна кофе. Если сейчас он начнет проверять все корзины, половина сортировщиков окажется за воротами. Это станет известно полковнику, и тот заставит проверить все мешки. Достанется упаковщикам. У старика-негра от страха дергалось лицо, глаза буквально вылезли из орбит.
В этот момент к надсмотрщику подошел русский. Он наклонился и что-то сказал вполголоса. Надсмотрщик странно усмехнулся, молча кивнул головой. Сергей поспешно собрал рассыпанные зерна и поставил корзину на место. Молос, наблюдавший эту сцену, недоумевал: почему надсмотрщик не поднял шума? Что сказал ему Саор?
Остаток дня прошел спокойно. Вечером Молос присел на койку Сергея и спросил, чем он утихомирил надсмотрщика.
- Я сказал ему, что не стоит поднимать шума из-за горсти неочищенных зерен. Вот и все, - ответил Сергей, давая понять, что продолжать разговор он не намерен.
Молос чувствовал, что Сергей чего-то не договаривает. Вряд ли надсмотрщик послушается рабочего. Ему тоже может влететь, если узнает управляющий. И все это из-за проклятого кофе!
- Скажи, Саор, у вас в России коммунисты тоже пьют кофе? - неожиданно спросил Молос.
- Конечно, пьют, - улыбнулся Сергей. - А почему бы не пить?
- Будь оно проклято! Я решил больше никогда не брать кофе в рот.
- От этого хуже будет только тебе.
Молос потрогал серьгу, задумчиво почесал за ухом.
- Если все люди нашей страны сговорились бы в один день не пить больше кофе, то наш хозяин разорился бы и прикрыл свою плантацию.
- А мы остались без работы, - в тон бразильцу договорил Сергей.
- Это, конечно, скверно. Но послушай, какая у нас получается карусель. Бразильцы выращивают кофе, наш хозяин отправляет его американской компании. Гринго везут кофе в свою страну, а потом продают нам же, только в десять раз дороже.
- Мне думается, лучше, если бы бразильцы сами покупали у себя свое кофе.
- В том-то и дело, что бразильцы не имеют своего кофе. Все урожаи в стране скупают гринго, устанавливая цены, какие им вздумается. В Сан-Пауло есть кофейная фабрика сеньора Карвера, она простаивает из-за отсутствия сырья, а наш хозяин не имеет права продавать кофе Карверу, так как оно закуплено на корню компанией Самюэля Макенди. В прошлом году этот Сэм, чтобы не сбить цены на кофе, утопил в море урожай с десятка, если не больше, таких плантаций, как наша.
- Да, невеселая картина, - задумчиво протянул Сергей.
- Это еще не все, Саор. Я тут прочел у парня газету "Класс оперрарий". Там написано, что за последние десять лет выброшено на дно океана и сгорело в топках пароходов восемьдесят миллионов мешков первосортного бразильского кофе!
Представляешь, сколько работы было матросам и кочегарам? А у себя в Штатах гринго уничтожают картошку, мясо, хлеб, чтобы не уронить цен, тогда как мы голодаем.
- Плохо, Мол, очень плохо!
- Это так плохо, Саор, что я решил, не стоит больше выращивать проклятое кофе. Я объявляю ему войну! Если все порядочные люди хотя бы два-три года не будут пить кофе, то все компании вылетят в трубу. На месте кофейных деревьев они вынуждены будут сажать пшеницу и бобы, разведут скот. Подумай только, Саор. Мы покупаем пшеницу у гринго, когда можем снимать урожаи ее по три раза в год!
- Э, да ты, Мол, я вижу, не только футболист и сортировщик кофе, но и великий реформатор, - улыбнулся Сергей.
- Не смейся, злодей! Отныне всякий, кто пьет кофе, мой личный враг.
- Тогда у тебя окажется слишком много врагов. Нет, Мол, дело не только в кофе.
Дело обстоит куда сложнее, нежели тебе кажется. Однако хватит! Давай спать, завтра поговорим…