- Я просто хотела познакомить тебя с ними и показать тебе свой дом.
- Я тоже этого хочу.
- Послушай, на фоне сегодняшних новостей, никого не будет волновать моя девственность. Если мама спросит, насколько серьезны наши отношения, я позволя тебе ответить.
- Великолепно!
Пол скорчил гримасу.
Патриция поднесла его руку ко рту и издала губами неприличный звук, затем открыла дверцу.
- Подожди.
- Что еще?
- Я не… Я имею в виду, ты знаешь, что я люблю тебя.
- Пол…
- Я только…
- Заходи в дом, познакомься с моей семьей. Успокойся. И не надо волноваться.
Они заперли машину и открыли багажник, доставая продукты. Патриция с коробкой в руках направилась по дорожке к дому; в холодном вечернем воздухе из ее рта вырывались клубы пара. Она вытерла ноги о коврик у порога, широко распахнула дверь, придержала ее локтем и крикнула:
- Мама! Это я. И я привела с Пола.
Рита Васкес взяла у дочери коробку и поставила ее на кухонный стол. В свои сорок пять лет она была лишь чуть полновата, но ее одежда явно не соответствовала моде даже с точки зрения равнодушной к таким вещам Патриции.
- Что это, гуманитарная помощь? - спросила Рита, протягивая руки и обнимая дочь.
- Мама, где ты откопала костюм из синтетики? Я не видела таких уже много лет.
- Я нашла его в гараже, в чемодане. Твой отец подарил мне его еще до твоего рождения. Так где Пол?
- Он тоже несет коробки. - Патриция сняла пальто и вдохнула запах тамалес, дымящихся на кукурузных листьях, копченого окорока и сладкого картофельного пирога. - Пахнет, как дома, - заявила она, и мать засияла от радости.
В гостиной стояла алюминиевая елка с еще голыми ветвями - украшение елки в канун Рождества было фамильной традицией, - и ярко горел огонь в газовом камине. Патриция улыбнулась, глядя на знакомые барельефы под карнизом, в виде виноградных гроздьев, и тяжелые деревянные балки под потолком. Здесь она родилась, и куда бы она ни уезжала - неважно, насколько далеко, - это был ее дом.
- Где Джулия и Роберт?
- Роберт сейчас служит в Омахе, - ответила Рита из кухни. - В этом году он не смог приехать.
- О, - разочарованно сказала Патриция, возвращаясь в кухню. - А где папа?
- Смотрит телевизор.
В кухню вошел тяжело нагруженный Пол. Патриция взяла у него одну из коробок и поставила ее на пол рядом с холодильником.
- Мы ожидали встретить здесь целую армию, так что привезли кучу продуктов, - сказала она.
Рита взглянула на содержимое коробок и кивнула.
- Съедим. К нам придут наши соседи, мистер и миссис Ортис, и кузен Энрике со своей новой женой. Значит, это Пол?
- Угу.
Рита крепко обняла Лопеса, с трудом обхватив его спину. Потом взяла обе его руки в свои и отступила на шаг, разглядывая молодого человека. Высокий, стройный, с темными волосами и светлой кожей, Пол выглядел еще более англосаксом, чем другие. Тем не менее, разговаривая с ним, Рита улыбалась. Пол умел держаться с достоинством.
Патриция прошла через холл и прошла в небольшой кабинет, где перед телевизором сидел ее отец. В семье никогда не водились большие деньги, и телевизор у них был двадцатипятилетней давности. На экране во время стереопередач постоянно появлялись радужные помехи.
- Папа! - тихо позвала Патриция, останавливаясь в полутьме позади него.
- Патти!
Из-за высокой спинки кресла показалось лицо Рамона Васкеса с широкой улыбкой под пепельно-серыми усами. Он был частично парализован после инсульта, случившегося три года назад. Патриция присела на диван рядом с отцом.
- Я пригласила к нам Пола, - сказала она. - Жаль, что Джулия на этот раз не приехала.
- Мне тоже. Но ВВС - это ВВС.
Рамон прослужил в авиации двадцать лет, прежде чем уйти в отставку в 1996 году. За исключением Патриции, вся семья имела отношение к самолетам. Джулия познакомилась с Робертом на вечеринке на военно-воздушной базе Марч шесть лет назад.
- Я хочу кое-что сообщить тебе и маме.
- О? Что же? - Стала ли его речь лучше с тех пор как они разговаривали в последний раз? Похоже, что так. Она надеялась, что это так.
Из кухни послышался голос Риты:
- Дочка! Помоги нам с Полом убрать весь этот хлам.
- Что ты смотришь? - спросила Патриция, которой не хотелось уходить.
- Новости.
Комментатор - и его весьма внушительное изображение - рассказывал о Камне. Патриция задержалась, хотя мать позвала ее еще раз.
- В то время, как все новые и новые исследователи отправляются к Камню, общественность и ученые требуют проведения открытого форума. Сегодня, через четыре года после начала объединенных исследований под эгидой НАТО и Еврокосмоса, Камень все так же окутан покровом тайны, и…
Значит, никакие это не новости.
- Требования секретности особенно огорчают русских участников проекта. Тем временем протестующие представители Планетарного общества, Общества Л-5, Друзей Межпланетных Связей и других групп собрались около Белого дома и так называемого Голубого Куба в Саннивейле, Калифорния, выступая против военного вмешательства и требуя предать гласности основные открытия, сделанные в Камне.
На экране появился серьезный, аккуратно подстриженный, строго одетый молодой человек. Он стоял перед Белым домом и говорил, преувеличенно жестикулируя:
- Мы знаем, что это искусственное тело инопланетного происхождения, и мы знаем, что внутри него находятся семь огромных камер. В каждой камере расположен город - необитаемый город, - во всех камерах, кроме седьмой. Там имеется нечто невероятное, нечто такое, что невозможно себе представить.
- Что это, по вашему мнению? - спросил интервьюер.
Молодой человек воздел руки к небу.
- Мы полагаем, они должны рассказать об этом. Что бы это ни было, мы как налогоплательщики имеем право знать!
Комментатор добавил, что представители НАСА и Объединенного космического командования воздержались от комментариев.
Патриция вздохнула и положила руки на плечи Рамона, машинально массируя их.
За обедом Пол внимательно наблюдал за ней, ожидая, когда она найдет подходящий момент, но она молчала, чувствуя себя неуютно в обществе друзей и соседей. Ее новость была предназначена лишь для ближайших родственников, и даже им Патриция не могла сказать всего.
Рита и Рамон, похоже, благосклонно приняли Пола. Это хорошо. В конце концов, они должны узнать об их отношениях, если уже не поняли того, что Патриция и Пол не просто назначают друг другу свидания, но живут вместе - насколько позволяют условия аспирантского общежития.
Столько секретов, предосторожностей… Возможно, родители не будут так шокированы, как она ожидала - или хотела? Ее немного смущала мысль о том, что отец и мать могут считать ее взрослой. Патриция не была с ними столь откровенна, как большинство ее друзей и знакомых.
В конце концов, они с Полом поженятся - в этом она была уверена. Но оба они молоды, и Пол не собирается делать ей предложение, пока не почувствует, что может содержать семью. Или пока Патриция не убедит его, что сможет это делать сама. Но даже после защиты это будет маловероятно еще несколько ближайших лет.
Не считая, конечно, платы, которую она должна получить от группы Джудит Хоффман. Эти деньги пойдут на отдельный страховой счет, пока она не вернется.
Когда посуда была вымыта и все собрались вокруг елки, и принялись наряжать ее, Патриция сделала знак матери, чтобы та вышла на кухню.
- И приведи отца.
Рита помогла Рамону добраться до кухни на костылях, и они расселись вокруг потертого деревянного стола, принадлежавшего семье, по крайней мере, шестьдесят лет.
- Я хочу кое-что вам сказать, - начала Патриция.
- О, madre de Dios, - воскликнула Рита, всплеснув руками, и восторженно улыбнулась.
- Нет, мама, это не по поводу нас с Полом.
Лицо матери застыло, затем расслабилось.
- Так что же?
- На прошлой неделе мне позвонили, - начала Патриция. - Я не могу сказать тебе всего, но мне придется уехать на два-три месяца, может быть, даже больше. Пол знает об этом, но я не могу сказать ему больше, чем только что сказала вам.
В кухню вошел Пол, толкнув качающуюся дверь.
- Кто тебе звонил? - поинтересовался отец.
- Джудит Хоффман.
- Кто это? - спросила Рита.
- Женщина, которую показывали по телевизору? - задал новый вопрос Рамон.
Патриция кивнула.
- Она - советник президента. Мне предложили поработать с ними, и это все, что я могу вам сказать.
- Почему они предложили это именно тебе? - спросила мать.
- Я думаю, они хотят, чтобы она построила машину времени, - улыбнулся Пол.
Каждый раз, когда он говорил это, Патриция приходила в ярость, но сейчас лишь пожала плечами. Она не могла ожидать, что Пол разберется в сути ее работы. Это было понятно очень немногим, и, уж конечно, не ее родителям и друзьям.
- У Пола есть и другие сумасшедшие теории, - бросила Патриция. - Но мои уста на замке.
- Она такая скрытная, - заметил Лопес. - С ней было трудно последние несколько дней.
- Если бы ты не пытался заставить меня говорить!.. - Она притворно вздохнула - в последнее время ей приходилось делать это достаточно часто - и посмотрела на молочно-белый потолок, потом повернулась к отцу. - Это должно быть очень интересно. Непосредственно связаться со мной будет невозможно. Можно писать по этому адресу. - Она пододвинула к себе телефонную книгу и написала данные абонементного ящика.
- Это важно для тебя? - спросила мать.
- Конечно, - ответил за нее Рамон.
Но Патриция этого не знала. Даже сейчас это казалось ей безумием.
Когда гости разошлись, она вытащила Пола на ночную прогулку по окрестностям. В течение получаса они молча шагали мимо уличных фонарей.
- Я вернусь, ты же знаешь, - сказала наконец Патриция.
- Знаю.
- Я должна была показать тебе мой дом, поскольку для меня это очень важно. Рита, Рамон, дом…
- Да.
- Я думаю, что не смогу без них. Я столько времени провела в мире собственных мыслей и то, чем я там занимаюсь, столь непонятно и странно для большинства людей, что если бы у меня не было какого-то центра притяжения, какого-то места, куда можно вернуться, я не смогла бы жить.
- Я понимаю, - сказал Пол. - Очень приятный дом. Мне понравились твои старики.
Патриция остановилась, и они повернулись друг к другу, держась за руки.
- Я рада.
- Я тоже хочу, чтобы у нас с тобой был свой дом, - проговорил он. - Еще одно место, куда мы оба могли бы вернуться.
На лице девушки отразилось столь пылкое чувство, что, казалось, она готова прыгнуть на него.
- У тебя кошачьи глаза, - улыбнулся Пол.
Они повернули обратно и поцеловались на крыльце, прежде чем отправиться пить кофе и какао с корицей в компании ее родителей.
- Подожди, я сейчас, - бросила Патриция, когда они уже собрались ехать обратно в Калтех.
Она прошла через холл к ванной, мимо выпускных фотографий и окантованной страницы с оглавлением из журнала "Физикал ревю", где была опубликована ее первая статья. Она остановилась перед журнальной обложкой и пристально посмотрела на нее. Внезапно Патриции показалось, что сердце ее пропустило один удар, оставив своеобразную пустоту в груди - короткое, почти приятное ощущение падения, полета в никуда, - а потом все пришло в норму.
Она уже ощущала это раньше. Ничего серьезного - просто дуновение холодного ветра в груди, каждый раз, когда Патриция Васкес полностью отдавала себе отчет в том, куда она направляется.
4. 1174 год Путешествия, Аксис Надер
Премьер-министр Аксиса Ильин Таур Ингл стоял в просторном наблюдательном куполе, глядя на Путь, сквозь голубое сияние города, на дороги, ярко освещенные непрерывным движением между воротами. Позади него застыли два официальных фантома и делегат Нексуса Гексамона.
- Вы хорошо знаете Ольми, сер Франко? - изобразил премьер-министр на графоречи.
- Нет, сер Ингл, - ответил делегат, - хотя в Нексусе он известен.
- Три воплощения. На одно больше, чем допускает закон - за выдающиеся заслуги. Ольми - один из наших старейших граждан, все еще сохраняющий материальность, - заметил Ингл. - Загадочная личность. Он давно лишился бы привилегий и отправился на пенсию в Память Города, если бы не был столь полезен Нексусу.
Премьер-министр дал команду распылителю выдать его любимую разновидность тальзита. Туман заполнил куб, окруженный слегка светящимся пурпурным полем. Ингл зашел внутрь и глубоко вдохнул.
Фантомы не шевелились; их изображения не двигались без вызова и существовали лишь для того, чтобы подтвердить, что личности, находящиеся в Памяти Города, сейчас видят и слышат все происходящее.
- Он, кажется, из надеритов? - сказал материализованный помощник.
- Да. - Премьер кивнул. - Но он служит Гексамону независимо от того, кто находится у власти, и у меня нет оснований сомневаться в его лояльности. Крайне необычный человек. Он пережил великие перемены, великие страдания. Я помню его по событиям на отметке один и три экс девять. Ольми руководил там нашим наступлением на джартов. Но здесь он будет гораздо полезенее. Он - один из тех, на кого мы должны возложить эту миссию. Аксис Надер не может не согласиться с этим или обвинить нас в партизанских действиях; доклады, которые поступали от него, всегда отличались подробностью и точностью. Сообщите президенту, что мы понимаем задачу и потому посылаем Ольми.
- Да, сер Ингл.
- Я полагаю, фантомы получили ответы на свои вопросы?
- Мы слушаем, - сказал один из фантомов. Другой не пошевелился.
- Прекрасно. Теперь я намерен встретиться с сером Ольми.
Фантомы исчезли. Делегат Франко вышел, дотронувшись пальцем до ожерелья и создав над левым плечом флаг официальной службы.
Премьер-министр выключил поле, и помещение заполнилось тальзитом. Запах был своеобразным - резким, как старое вино. Вошел Ольми.
Он тихо приблизился, не желая прерывать состояние задумчивости, в котором находился Ингл.
- Входите, сер Ольми, - сказал Премьер-министр, поворачиваясь к Ольми, поднимавшемуся по ступеням платформы. - Сегодня вы хорошо выглядите.
- Вы тоже, сер.
- Да. Жена в последний раз устроила мне прекрасную чистку памяти, стерев кучу неприятностей из двадцатого года моей жизни. Это был не слишком удачный год, и, забыв его, я испытал облегчение.
- Прекрасно, сер.
- Когда вы женитесь, Ольми?
- Когда найду женщину, которая сможет стереть двадцать первый год моего первого воплощения.
Ингл добродушно рассмеялся.
- Я слышал, вы поддерживаете теплые отношения в Аксис Надере с… Как ее зовут?
- Сули Рам Кикура.
- Да, конечно… Она в свое время активно сглаживала конфликт между горячими головами Нексуса и фракцией Корженовского, верно?
- Мы редко говорили на эту тему.
Премьер глубоко вздохнул и сосредоточенно уставился на платформу.
- Значит, так. Вам предстоит трудная миссия.
- Рад служить Гексамону.
- На сей раз вряд ли. Это не обычное расследование по поводу контробандной торговли через ворота. Каждые несколько десятилетий мы посылаем кого-нибудь на Пушинку, чтобы проверить, как там обстоят дела. На сей раз это вдвойне необходимо. На Пушинке появились обитатели.
- Кто-то пересек Запретную Зону?
- Нет. Еще загадочнее. Никто не проходил через наши посты у первого барьера. Видимо, они каким-то образом проникли туда извне; что еще более удивительно - это люди. Их немного, но они организованы. Бесполезно рассуждать о том, откуда они взялись - информация слишком противоречива. У вас, конечно, будут все необходимые полномочия и средства передвижения. Об остальном вам сообщит сер Алголи. Ясно?
Ольми кивнул.
- Хорошо. - Ингл перегнулся через ограждение и взглянул на простиравшуюся в двадцати километрах под ним поверхность, где бурлил водоворот света. - Похоже, у этих ворот затор. Время такое - сплошные беспокойства. Месяц Добрых Людей. - Он повернулся к Ольми. - Желаю успеха. Или, как говорили древние, да будут благосклонны к тебе Звезда, Судьба и Сила Духа.
- Спасибо, сер.
Ольми сошел с платформы и покинул купол. Поднявшись на лифте вдоль длинного узкого пилона в Центральный Город, он начал приводить дела в порядок перед длительной отлучкой.
Новое назначение было привилегией. Возвращаться на Пушинку запрещалось, если только этого не требовал Нексус. Ольми не был там больше четырехсот лет.
С другой стороны, конечно, это могло стать очень опасной миссией - особенно учитывая столь противоречивую информацию. Он мог бы увеличить вероятность успеха, взяв с собой франта.
Если на Пушинке были люди, и не ренегаты из Города - а это наиболее правдоподобное объяснение, - то откуда же они появились?
Это не давало ему покоя.
Глава 1
Апрель 2005 года
На первом этапе путешествия - в пассажирском салоне шаттла - Патриция Васкес видела окутанный туманом диск Земли на экране монитора. А чуть раньше установленные снаружи камеры показали ей механических чудовищ, передававших огромный груз в поджидающие руки ОТМ - орбитального транспортного модуля. Это напоминало двух пауков с упакованной в кокон мухой. Операция заняла около часа, и захватывающее зрелище отвлекло ее от мыслей о том, где и зачем она оказалась.
Когда подошла ее очередь и она облачилась в "пузырь", чтобы преодолеть десять метров до шлюза ОТМ, ей с трудом удавалось сохранять спокойствие. Пузырь был сделан из прозрачного пластика, так что Патриция не страдала от клаустрофобии. Скорее, даже наоборот. Она ощущала бесконечную черноту за пределами корабля, хотя и не могла разглядеть звезды - их затмевало сияние Земли и ярко освещенная поверхность ОТМ, цепочки цилиндров, шаров и призм, соединенных алюминиевыми балками.
Экипаж модуля, состоявший из трех мужчин и двух женщин, тепло приветствовал девушку в узком туннеле, когда она "вылупилась" из оболочки. Затем ее проводили к креслу, расположенному прямо за местами команды. Эта позиция давала хороший и ясный обзор, и она могла видеть отчетливые точки звезд.
Теперь, когда космос был прямо перед Патрицией и их не разделял экран монитора, казалось, что она находится в бесконечном усыпанном звездами зале. Она чувствовала себя так, словно могла войти туда и заблудиться среди созвездий.
На Патриции все еще был черный комбинезон, который ей выдали во Флориде всего шесть часов назад. Она чувствовала себя грязной; волосы, даже туго стянутые, торчали раздражающими клоками. Ей казалось, будто она ощущает запах собственного беспокойства.
Экипаж плавал вокруг, заканчивая последние проверки и вводя необходимые данные в компьютер. Патриция разглядывала разноцветные комбинезоны - красный и голубой у женщин, зеленый, черный и серый у мужчин - и лениво размышляла, кто из них кому подчиняется и кто кем командует. Субординация никак не проявлялась ни в голосе, ни в манере поведения, словно экипаж состоял из гражданских лиц. Но это было не так.