- Когда-то мог, - ответил старик. - Я прекрасно с нею справился всего лишь пять месяцев назад. Но это была последняя операция.
- Пять месяцев? Тогда вы можете это сделать! Только один раз. Вы должны!
- Да не могу я! - Он поднялся, ноги у него дрожали. - Не могу! Никогда больше! С этим покончено.
В дверях из соседней комнаты появилась женщина, одетая в черное.
- Мэнфорд, - сказала она очень тихо.
- Э?
- Мэнфорд, - повторила она, с сожалением глядя на Нэву и Кола, - скажи им правду.
Нэва обернулась к ней.
- Какую правду? Что вы имеете в виду?
- Он не может сделать операцию, - холодно ответила она. - Он больше не знает, как ее делать.
- Больше не знает?
- Скажи им, Мэнфорд, - с горечью воскликнула женщина. - Скажи им, за что ты получил свои тридцать сребреников.
- Я имел право! - завопил старик. - Да, имел! Я теперь стар. Я заслужил отдых…
- Вы продали, - сказал Кол. - Я вас правильно понял, доктор?
- Да! И не стыжусь этого. Я продал свои знания.
- Кто их купил?
- Человек по имени Уэри, - сказала женщина.
Когда все устроилось, в доме Донхью наступило облегчение. Было похоже, что бури, инфекционные заболевания остались позади, и теперь болезнь сломлена. Они спокойно говорили о завтрашнем дне. Им хотелось только одного - чтоб он поскорее наступил, чтоб с ним поскорее покончить.
Кол дописывал последнюю часть своей статьи по психосемантике, с головой уйдя в работу. Нэва полностью окунулась в изучение начальных глав учебника стенографии.
Утром в четверг, через две недели после их визита к доктору Уикрайту, приземистый черный лимузин с мяскпм рокотом подкатил к стоянке у их дома. Шофер в ливрее, по-военному быстрый и распорядительный, позвонил в дверь, помог Нэве усадить мужа-инвалида в машину.
Через полчаса они подъехали к лаборатории "П-3", Тил-Шерман на Верхней парк-авеню. Эмерсон Уэри был уже там, он непринужденно болтал с техническим персоналом, который должен был проводить трансформацию знаний "от мозга к мозгу".
Здесь он чувствовал себя как дома и ослабил контроль над собой. Но сопровождавший его седовласый уравновешенный человек был сосредоточен и насторожен.
- Это доктор Лоуренс Мозес, - Уэри указал на своего спутника. - Мой личный врач. Более того - телохранитель. Я без него и шагу ступить не могу.
Уэри по очереди улыбнулся Колу и Нэве.
- Можно моей жене остаться здесь? - спросил Кол.
- Безусловно, - отозвался Уэри. - Итак, если вы готовы, начнем…
- Минутку… - Голос Кола сорвался. - Я хочу четко определить наши условия, мистер Уэри. Вы поняли, что мне не нужно ни цента из вашего кармана? Только гарантия, что вы вернете доктору Уикрайту знания, которые вы у него купили. И надеюсь, что вы уладите все остальное.
- Не беспокоитесь, доктор Уикрайт все сделает. Но вы не можете требовать, чтоб я гарантировал успех его операции.
Нэва вздрогнула, и Уэри отечески взглянул на нее.
- Пусть это вас не беспокоит, моя дорогая. Он не подкачает. Через несколько месяцев вы сможете совершать прогулки с вашим мужем. Итак, джентльмены…
- Один момент! - Сосредоточенный доктор Мозес поднялся со своего кресла. - Пока вы окончательно не договорились, я хочу кое-что сказать.
- Но, Лоуренс…
- Не пытайтесь остановить меня, Эмерсон. Говорить на эту тему с вами бесполезно. Теперь я обращаюсь к мистеру Донхью.
Кол вопросительно взглянул на доктора.
- Что вы хотите этим сказать?
- А вот что: как врач мистера Уэри, я запрещаю ему производить "П-3"-трансформацию. И хочу, чтобы вы об этом знали. Более того, я собираюсь просить вас самого отказаться от трансформации.
- Что?!
- Я хочу, чтобы вы и ваша жена отказались от трансформации и вернулись домой. Я понимаю, как это важно для вас. Но теперь речь идет кое о чем, не менее важном. Речь идет о душевном здоровье человека.
- Не понимаю вас.
- Лоуренс - паникер, - усмехнулся Уэри. - Он недооценивает возможности человеческого разума.
- Я знаю, в каком состоянии ваш мозг! - огрызнулся Мозес. - И знаю, что вы переступили грань возможного, Эмерсон. Вы до того напичканы приобретенными через "П-3" знаниями, что ваш мозг может не вынести еще одной трансформации и…
- Это мой мозг! - резко обрубил Уэри. - Все ваши диаграммы и осциллограммы не скажут вам того, что знаю я.
Пальцы Кола, сжавшие поручни кресла, побелели.
- Послушайте, если есть какой-то риск…
- Только для мистера Уэри, - сказал Мозес. - Я полагаю, что эта трансформация переполнит чашу…
- У тебя все, Лоуренс? - Тонкая усмешка заиграла на лице Уэри. - Тогда не будем терять зря время. У меня важные дела сегодня вечером. И, конечно же, мистер Донхью не меньше моего хочет поскорее покончить с этим.
Он махнул рукой операторам.
- Мы готовы, - сказал он.
Два кресла, обтянутых мягкой кожей, почти соприкасались спинками. Они выглядели точно корешки книжек, засунутых на полку с электронным оборудованием. Сзади них мигала лампочка и потрескивала электронно-вычислительная машина, готовая моделировать биотоки молодого и старого мозга. Одно из кресел отодвинули и поместили там кресло-каталку Кола. Когда к вискам Кола Донхью и Эмерсона Уэри прикрепили электроды, Уэри самонадеянно улыбнулся, а на лице Кола застыла напряженная гримаса. Им подали успокаивающую микстуру, они выпили ее. Включили электронную машину, и она деловито загудела. Оператор спокойно следил за вращающимися дисками записи, сверяя данные по выносному табло, которое он держал в руке. Загорелись новые лампочки, и перо самописца зацарапало по бумаге. Где-то между креслами взвыла машина. Щелкнул тумблер. Вой машины усилился и неожиданно превратился в душераздирающий визг. Среди всей этой какофонии отчетливо стало слышно рыдание Нэвы Донхью.
Вдруг Уэри, усыпленный в своем кресле, что-то пробурчал и рассмеялся. Операторы задвигались быстро, но без суеты. На вычислительном табло замигал ряд красных лампочек, затем лампочки ярко вспыхнули и погасли. Уэри снова засмеялся и что-то сказал громко, но бессвязно. Нэва схватила доктора Мозеса за руку, он не отстранил ее. Секунды, казалось, длились вечность, потом стало тихо.
Почти тихо.
Тишину нарушал смех Эмерсона Уэри.
Скорее это было кудахтанье, довольное кудахтанье. Даже после того, как их освободили от ремней, Уэри продолжал смеяться.
- Эмерсон! - прошептал доктор Мозес.
- Боже мой! - произнесла Нэва.
Уэри смеялся. Донхью сжал руками пульсирующие виски.
- Эмерсон, что с вами? - спросил доктор Мозес.
- Умница моя, крысенок, - захлебывался смехом Уэри. - Думаешь, что ты такая уж хитрая бестия. Зарылся носом в толстые книги - и что ты от этого имеешь? Двадцать зелененьких в неделю да глоток содовой. Вот и все, Ричи…
- Что с ним? - спросила Нэва.
- Он говорит о своем брате…
- Что с ним? - удивился Кол. - Что он такое бормочет?
- Я его предупреждал, - сказал доктор. - Я говорил ему, что он слишком далеко зашел…
- Шакал жрет шакала! - визжал Уэри. - Мразь это, а не жизнь! Что она тебе даст, Ричи? Эй, мама, Ричи увяз носом в книге! Что я хотел сказать тебе, умник? Кто теперь на коне? Двадцать тысяч в месяц - вот это да! Крупнейшее предприятие в городе, и никакому колледжу я ни черта не платил. Эй, Ричи, хочешь быть дворником?
- Остановите его! - вскричала Нэва, закрыв лицо руками.
- Слишком поздно, - сказал Мозес, - если вы не…
- Денежки, денежки - это все! - смеялся Уэри. - Это говорю вам я! Никогда в жизни не читал ни одной книги, только объявления "куплю-продам" - вот и все мое чтение. А посмотри на себя и посмотри на меня. На чьей стороне удача? На чьей стороне?
- Что мы должны сделать? - обратился Кол к Мозесу.
- Вернуться к исходному, - ответил Мозес. - Возьмите обратно ваши знания, Донхью. Это единственно возможный путь. Его мозг обессилел, он требует отдыха.
- Но как же с доктором Уикрайтом, как быть с операцией? - спросила Нэва.
- Это я беру на себя, я обещаю проследить, чтобы он выполнил свой договор с вами и возвратил знания доктору Уикрайту. Но это возможно, лишь если мы сделаем все немедленно.
- Хорошо, - сказал Кол. - Тогда быстрее.
Доктор Мозес дал указания операторам. Когда они сменили электроды, он подошел к своему пациенту и положил руку ему на плечо. Мозес строго посмотрел в пустые глаза Уэри и сказал:
- Мы все повторим, Эмерсон. Вы понимаете меня? Первый раз ничего не вышло, мы собираемся повторить.
- Удача, - пробормотал Уэри, но подчинился.
Через полчаса все было окончено.
Уже стемнело, когда лимузин доставил их домой. Нэва остановилась на углу и купила вечернюю газету. Когда они пришли домой, она предложила ее Колу. Но он улыбнулся и отказался. Вместо этого он подкатил к пишущей машинке, вставил лист бумаги и написал":
ПСИХОСЕМАНТИКА И ОБЩЕСТВО. Часть первая".
ГАРРИ ГАРРИСОН
БЕЗРАБОТНЫЙ РОБОТ
Джон Венэкс вставил ключ в дверной замок. Он просил, чтобы ему дали большой номер - самый большой в гостинице, и заплатил портье лишнее. Теперь ему оставалось только надеяться, что его не обманули. Жаловаться он не рискнет, а о том, чтобы попросить деньги назад, конечно, не могло быть и речи.
Дверь распахнулась, и он вздохнул с облегчением: номер был даже больше, чем он рассчитывал, - полных три фута в ширину и пять в длину. Места для работы было вполне достаточно. Вот сейчас он снимет ногу, и к утру от его хромоты не останется и следа.
На задней стене был стандартный передвижной крюк. Джон просунул его в кольцо под затылком и подпрыгнул так, что его ноги свободно повисли над полом. Он отключил энергию ниже пояса, и ноги, расслабившись, стукнулись о стенку.
Перегревшемуся ножному мотору надо дать остыть, и только потом уже браться за него, а пока можно будет просмотреть газету. С нетерпением и неуверенностью, обычными для всех безработных, он раскрыл газету на объявлениях и быстро пробежал колонку "Требуются (роботы)". Ничего подходящего в разделе "Специальности". И даже в списках чернорабочих-ничего. В этом году Нью-Йорк был малоподходящим местом для роботов.
Отдел объявлений, как всегда, наводил уныние, но можно было получить заряд бодрости, заглянув в колонку юмора. У него даже был свой любимый комический персонаж, хотя он стыдился себе в этом признаться: "Робкий робот", неуклюжий механический дурак, который то и дело попадал в дурацкое положение по собственной глупости. Конечно, отвратительная карикатура, но иногда такая смешная! Он начал читать подпись под первой картинкой, но тут плафон в потолке погас.
Десять вечера, комендантский час для роботов. Свет гаснет - и сиди взаперти до шести утра. Восемь часов скуки и темноты для всех, кроме горстки ночных рабочих. Но существовало немало способов обходить закон, который не содержал точного определения, что именно понимать под видимым светом. Отодвинув один из щитков, экранировавших его атомный генератор, Джон повысил напряжение. Когда генератор чуть-чуть нагрелся, он начал испускать тепловые волны, а Джон обладал способностью зрительно воспринимать инфракрасные лучи. Используя теплый ясный свет, струящийся из его живота, он дочитал газету.
Тепломером в кончике левого указательного пальца он проверил температуру ноги. Нога уже достаточно остыла, и можно было приниматься за работу. Водонепроницаемая оболочка снялась без всякого труда, обнажив энерговоды, нейропровода и поврежденный коленный сустав. Отсоединив проводку, Джон отвинтил коленную чашечку и осторожно положил ее на полку рядом с собой. Из набедренной сумки он бережно, с нежностью достал сменную деталь. В нее был вложен трехмесячный труд - деньги, которые он заработал на свиноводческой ферме в Нью-Джерси.
Когда плафон в потолке замигал и разгорелся, Джон стоял на одной ноге, проверяя новый коленный сустав. Половина шестого! Он успел как раз вовремя. Капля масла на новое сочленение - вот и все. Он спрятал инструменты в сумку и отпер дверь.
Шахта ненужного лифта использовалась вместо мусоропровода, и, проходя мимо, он сунул газету в дверную щель. Держась поближе к стене, он осторожно спускался по закапанным смазкой ступеням. На семнадцатом этаже он замедлил шаг, пропуская вперед двух других роботов. Это были мясники или разделыватели туш - правая рука у обоих кончалась не кистью, а остро отточенным резаком длиной в фут. На втором этаже они остановились и убрали резаки в пластмассовые ножны, привинченные к их грудным пластинам. Вслед за ними Джон по скату спустился в вестибюль.
Помещение было битком набито роботами всех размеров, форм и расцветок. Джон Венэкс был заметно выше остальных и через их головы видел стеклянную входную дверь. Ночью прошел дождь, и под лучами восходящего солнца лужи на тротуарах отбрасывали красные блики. Три робота белого цвета, отличающего ночных рабочих, распахнули дверь и вошли в вестибюль. Но на улицу никто не вышел, так как комендантский час еще не кончился. Толпа медленно двигалась по вестибюлю, слышались тихие голоса.
Единственным человеком здесь был ночной портье, дремавший за барьером. Часы над его головой показывали без пяти шесть. Отведя взгляд от циферблата, Джон заметил, что какой-то приземистый черный робот машет ему, стараясь привлечь его внимание. Могучие руки и компактное туловище указывали, что он принадлежит к семейству Копачей, одной из самых многочисленных групп. Пробившись через толпу, черный робот с лязгом хлопнул Джона по спине.
- Джон Венэкс! Я тебя сразу узнал, как только увидел, что ты зеленым столбом торчишь над толпой. Давненько мы с тобой не встречались - с тех самых дней на Венере!
Джону незачем было смотреть на номер, выбитый на исцарапанной грудной пластине черного робота. Алек Копач был его единственным близким другом все тринадцать нудных лет в поселке Оранжевого Моря. Прекрасный шахматист и замечательный партнер для парного волейбола. Все свободное время они проводили вместе. Они обменялись рукопожатием особой крепости, которая означала дружбу.
- Алек! Старая ты жестянка! Каким ветром тебя занесло в Нью-Йорк?
- Захотелось наконец увидеть что-нибудь, кроме дождя и джунглей. После того, как ты выкупился, не жизнь стала, а сплошная тоска. Я начал работать по две смены в сутки в этом чертовом алмазном карьере, а последний месяц - и по три смены, только бы выкупить контракт и оплатить проезд до Земли. Я просидел в шахте так долго, что фотоэлемент в моем правом глазу не выдержал солнечного света и сгорел, едва я вышел на поверхность.
Алек придвинулся к Джону поближе и хрипло прошептал:
- По правде говоря, я запрятал за глазную линзу алмаз в шестьдесят каратов. Здесь, на Земле, я продал его за две сотни и полгода жил припеваючи. Теперь деньги кончились, и я иду на биржу труда. - Голос его снова зазвучал на полную мощность. - Ну, а ты-то как?
Джон Венэкс усмехнулся - такой прямолинейный подход к жизни его позабавил.
- Да все так же: брался за любую работу, пока не попал под автобус - он разбил мне коленную чашечку. Ну, а с испорченным коленом мне оставалось только кормить свиней помоями. Но тем не менее я заработал достаточно, чтобы починить колено. Вот и все.
Алек ткнул пальцем в сторону трехфутового робота ржавого цвета, который тихонько подошел к ним.
- Ну, если ты думаешь, что тебе туго пришлось, так погляди на Дика - это на нем не краска. Знакомьтесь: Дик Сушитель, а это Джон Венэкс, мой старый приятель.
Джон нагнулся, чтобы пожать руку маленького робота. Его глазные щитки широко разошлись, когда он понял, что металлическое тело Дика покрыто не краской, как ему показалось вначале, а тонким слоем ржавчины. Алек кончиком пальца процарапал в ржавчине сверкающую дорожку. Он сказал мрачно:
- Дика сконструировали для работы в пустынях Марса. О влажности там и не слыхивали, и поэтому его скаредная компания решила не тратиться на нержавеющую сталь. А когда компания обанкротилась, его продали одной нью-йоркской фирме. Он стал ржаветь, работать медленнее, и тогда они отдали ему контракт и вышвырнули беднягу на улицу.
Маленький робот заговорил скрипучим голосом:
- Меня никто не хочет нанимать, пока я в таком виде, а пока я без работы, я не могу сделать себе ремонт. - Его руки скрипели и скрежетали при каждом движении. - Я сегодня думаю опять заглянуть в бесплатную поликлинику для роботов: они сказали, что попробуют что-нибудь сделать.
Алек Копач прогрохотал:
- Не очень-то ты на них надейся. Конечно, капсулу смазки или бесплатный кусочек проволоки они тебе дадут. Но на настоящую помощь не рассчитывай.
Стрелки показывали уже начало седьмого, роботы один за другим выходили на тихую улицу и трое собеседников двинулись вслед за толпой. Джон старался идти медленнее, чтобы его низенькие друзья от него не отставали. Дик Сушитель шел, дергаясь и спотыкаясь, и голос у него был такой же неровный, как и походка.
- Джон… Венэкс… А что значит… эта фамилия? Может быть… как-то связана… с Венерой…
- Правильно. "Венеро-экспериментальный". В нашем семействе нас было всего двадцать два. У нас водонепроницаемые тела, выдерживающие большое давление - для работы на морском дне. Конструктивная идея была правильной, и мы делали то, что от нас требовалось. Только работы для нас всех не хватало - расчистка дна не приносила больших прибылей. Я выкупил мой контракт за полцены и стал свободным роботом.
Ржавая диафрагма Дика задергалась.
- Свобода - это еще не все. Я иногда жалею, что Закон о равноправии роботов все-таки введен. В… в… владела бы мной сейчас какая-нибудь богатая фирма с механической мастерской и… горами запасных частей…
- Ну, это ты несерьезно, Дик, - Алек Копач опустил тяжелую черную руку ему на плечо. - Многое еще скверно, кто этого не знает, но все-таки куда лучше, чем в старые времена, когда мы были просто машинами. Работали по двадцать четыре часа в сутки, пока не ломались. А тогда нас выбрасывали на свалку. Нет уж, спасибо. Нынешнее положение меня больше устраивает.
Перед биржей труда Джон и Алек попрощались с Диком, и маленький робот медленно побрел дальше по улице. Они протолкались сквозь толпу и встали в очередь к регистрационному окошку. Доска объявлений рядом с окошком пестрела белыми карточками с названиями компаний, которым требовались роботы. Клерк прикалывал к доске новые карточки.
Венэкс скользнул по ним взглядом и сфокусировал глаза на объявлении в красной рамке:
ТРЕБУЮТСЯ РОБОТЫ СЛЕДУЮЩИХ КАТЕГОРИЙ:
КРЕПИЛЬЩИКИ
ЛЕТЧИКИ
АТОМНИКИ