4
События в Петербурге первоначально не казались сколько-нибудь значительными. Они безнадежно меркли на фоне тех пертурбаций, которыми был охвачен глобальный мир. И только позже, когда огонь распространился уже по всей стране, когда поплыл едкий дым и завертелась головокружительная карусель, стало ясно, что зародилось все именно здесь.
Началось, как это обычно случается, с пустяков. В одном из районов города решили произвести очередную уплотнительную застройку. Надо, видимо, пояснить, что означает данный специфический термин. Уплотнительная застройка – это когда внутри городского квартала по разрешению правительства города уничтожается сад или сквер и на освободившейся территории возводится новый многоэтажный дом.
Конечно, жителей, квартала это вовсе не радует. Они теряют место, где можно хоть как-то было отдыхать в выходные дни, сидеть на скамейках, прогуливаться, играть с детьми. К тому же уничтожается множество деревьев, кустарников, клумб, а новый дом, как правило, заслоняет свет в десятках, если не сотнях квартир.
Протестовать, тем не менее, бесполезно: тут же появляются документы, где сказано, что все санитарные нормы строго соблюдены, строительство осуществляется исключительно в законном порядке – приезжает милиция и силой обеспечивает начало работ.
Новый дом, разумеется, можно было бы возвести и на другой территории: несколько в стороне, так чтобы он никому не мешал, но тогда бы пришлось тянуть к нему новые коммуникации, рыть траншеи, прокладывать трубы, кабели, провода, а это, естественно, удорожает строительство и, соответственно, уменьшает прибыль застройщика на определенный процент.
Любая компания старается этого избежать.
Прибыль – это святое.
Ничего выше прибыли нет.
А то, что ухудшится жизнь тысяч людей, – наплевать.
В конце концов, кто в этих домах живет: лузеры, социальный отстой, биомасса, способная лишь жрать, гадить и размножаться, тот, кто не сумел вырвать себе из жизни вкусный кусок, и теперь копошится, как насекомое, среди грязи и нищеты.
На них можно просто махнуть рукой.
Однако в этот раз налаженный механизм дал осечку.
Когда зарычали бульдозеры, срезая кустарники и цветы, когда заворочался кран, выставляя вокруг будущей стройплощадки бетонное ограждение, когда полетели искры от сварщиков, прихватывающих это ограждение на скобу, то из ближайших домов начали подтягиваться к строительству группы людей. Сначала их были десятки, потом – несколько сот. Некоторые медийные издания утверждали впоследствие, что собралось около тысячи человек. Снимки, выложенные в интернете, этот факт вроде бы подтверждают. Подъехали, как водится, наряды милиции. Выставили посты. Обстановка медленно накалялась. Около семи вечера, когда было еще совсем светло, митингующие, устав от бесплодных переговоров, пошли на штурм. С десяток мужчин, притащив откуда-то длинный бетонный брус, как средневековым тараном, ударили им в створки ворот. Петли с замком слетели. Под ликующие крики "ура-а-а!…" толпа хлынула внутрь. Милиция отреагировать не успела. Сотрудники, частного охранного предприятия, нанятые строительной фирмой, были оттеснены. Люди мгновенно распространились по всей площадке: были поставлены две палатки, зажжен костер. Избранный тут же гражданский комитет из десяти человек постановил, что будет дежурить всю ночь.
Впрочем, пока это не выходило за обычные рамки. Таких случаев лишь в одном Петербурге было не счесть, а уж по всей стране, просевшей в дикий капитализм, они проступали, наверное, как тифозная сыпь. И митинги уже собирались, и стройплощадки захватывали, и пытались блокировать к ним подъездные пути. В общем, ничего такого, чтобы – из ряда вон. И способ разрешения подобных конфликтов тоже был хорошо известен. На следующее утро, когда большинство жителей микрорайона, уехало на работу, сотрудники охранного предприятия, к которым подвезли подкрепление примерно из двадцати человек, вежливо, но непреклонно вытеснили гражданский комитет за ограду, ворота снова были повешены, существенно укреплены, а поверх самого ограждения пущена колючая проволока – проникнуть внутрь без специального оборудования теперь было нельзя. Милиция, видимо, получила соответствующие указания: группа женщин, пытавшаяся не пустить на площадку второй строительный кран, тоже была с проезжей части вежливо оттеснена. Милиционеры дали понять: их дело маленькое, они выполняют приказ.
Тем бы, наверное, история и завершилась.
Как завершалась, повторяю, уже не раз – и в Петербурге, и во многих других городах.
Однако тут действительно что-то засбоило.
Быть может, петербуржцы вспомнили о традициях, которые культивировала еще советская власть.
Все-таки Петербург – город трех революций.
И потрясли они не только Россию, но в прямом смысле слова – весь мир.
А быть может, дело обстояло иначе.
Есть предел, который никакая власть не может переступать.
Дальше – взрыв.
Дальше – извержение протестных страстей.
Историки, вероятно, еще будут спорить о хронике этих дней: выяснять детали, уточнять последовательность событий.
На мой взгляд, это не имеет значения.
Гораздо важнее то, что ночью на стройплощадке раздалось несколько негромких хлопков, и затем ярко-огненные языки охватили бульдозер и оба крана. Пресс-служба милиции на другой день заявила, что "хулиганствующие элементы использовали бутылки с зажигательной смесью: "коктейль Молотова", известный еще со времен Великой отечественной войны".
Телевидение, видимо, было предупреждено: в интернете появились эффектные ролики, явно снятые мониторами, а не на сотовый телефон.
Их видела вся страна.
Вся страна восприняла это как революционный призыв.
И тогда – началось.
Следующей ночью вспыхнули еще три стройплощадки в Санкт-Петербурге, именно те, которые можно было квалифицировать как уплотнительную застройку, одновременно – четыре стройплощадки в Москве, две – в Саратове, три – в Ярославле, опять четыре – в Перми…
Выяснилось, что "коктейль Молотова" здесь не причем. Неутомимая народная мысль уже продвинулась далеко вперед. Интернет-блоги были забиты описаниями рецептов, как такое устройство можно изготовить в домашних условиях. Объяснялось все это очень подробно: берется бутылка из-под сока или из-под молока, бензином заполняется на две трети, чтобы оставалось над жидкостью для взрыва пространство паров, в горлышко втискивается петарда китайского производства, запал ее подрезается, так чтобы горел он не более трех-четырех секунд. Собственно, вот и все. Правда, бутылку лучше брать с узким горлышком, и не стеклянную, а пластиковую – тогда взрыв не поранит людей. И проводить акцию лучше не ночью, а днем – проще исчезнуть, сесть в транспорт, затеряться в толпе…
С этим ничего нельзя было сделать. Блоггеры не призывали ни к каким действиям, за которые их можно было бы привлечь к суду, не выдвигали ни антигосударственных лозунгов, ни экстремистских идей. Они просто обсуждали тему, вызвавшую у них интерес. И хотя Генеральная прокуратура России заявила, что в ближайшее время будет проведено всестороннее и тщательное расследование и что мера ответственности каждого за разжигание социальной розни будет определена, всем было ясно, что это не более чем сотрясение воздуха: нельзя привлечь к ответственности десятки тысяч людей, да и как привлекать, если подавляющее большинство их скрыто под псевдонимами.
Между тем, вспыхивала уже не только, уплотнительная застройка, вспыхивали банки и офисы, вызвавшие чем-то неудовольствие горожан, горели дорогие автомобили, пылали коттеджи чиновников, выстроенные на так называемой "отчужденной земле".
В Новосибирске сгорел ненавистный жителям элитный отель, в Петербурге, аналогично, пострадал и закрылся тот самый, что на Сенной площади, уродливый стекло-бетонный монстр, в Москве загоралось что-либо буквально каждые полчаса, а знаменитый поселок элиты на Рублевском шоссе теперь страшновато ощеривался гнилозубьем многочисленных пепелищ.
Милиция пребывала в растерянности. Нельзя было приставить охрану к каждому дому, к каждому автомобилю, к каждому особняку. Пресса, в том числе электронная, ежедневно с каким-то восторгом вывешивала расцвеченную "карту ненависти": любой мог видеть, как она, будто нарождающаяся галактика, зажигается россыпями новых огней.
Сперва их были десятки, потом – сотни, затем – многие тысячи.
"Россия пробуждается! – восклицал в своей газете известный патриотический публицист.
В тот же день и у него сгорел особняк.
Исчезали охранники, прохаживавшиеся у элитных домов; закрывались, разумеется по чисто "техническим обстоятельствам", дорогие бутики и рестораны; будто щелоком, вымыло с телеэкранов множество щекастых физиономий: засветиться в каком-нибудь роскошном ток-шоу означало вызвать огонь на себя.
Наконец, выступил со специальным обращением президент и, заметно волнуясь (как когда-то его американский коллега), в осторожной речи, которая длилась целых двадцать минут, призвал россиян к сдержанности и благоразумию.
Речь эта транслировалась по всем основным каналам.
Был создан ролик, выложены обширные комментарии в блог.
Эффект, тем не менее, оказался равным нулю.
Ни благоразумия, ни сдержанности у россиян уже не было.
Было нечто иное – властно утверждавшее себя в новой реальности.
Новое небо
1
Вспомним о том, что говорилось в начале.
Я не историк, не философ, не аналитик, умеющий осмысливать меняющееся бытие. Никакого исследовательского значения мои "хроники" не имеют. Они не устанавливают сногсшибательных фактов, доселе скрытых от глаз, не выявляют закономерностей, по которым можно было бы сделать перспективный прогноз, не предлагают концепций, объясняющих то, что с точки зрения ординарного наблюдателя происходило как бы само собой.
Вряд ли они добавят хоть что-нибудь ко множеству публикаций, появляющихся сейчас одна за другой.
И все же, как представляется мне, заметки эти имеют определенный смысл. Что-то, чему названия нет, требует, чтобы увиденное и услышанное было запечатлено.
Дело здесь, вероятно, не только в концепциях и прогнозах.
Дело не в новых фактах и не в сногсшибательных объяснениях их.
Дело, вероятно, в тех ощущениях, которое никакими фактами не передать.
В том необыкновенном воздухе, который все это время, казалось, слегка обжигал гортань, в том сиянии атмосферы, от которого винными пузырьками шуршала и закипала кровь, в тех необыкновенных вибрациях, которые испускал, наверное, каждый атом вселенной.
Многие журналисты пишут сейчас, что преобладающим настроением, воцарившимся в мире, был страх.
Это не так.
Страх, разумеется, был, глупо отрицать очевидное. Мы все помним жутковатые фантастические картины тех дней: безжизненный "марсианский" ландшафт пригородов Лос-Анджелеса, громадные палаточные лагеря, где жизнь поддерживалась лишь редкими гуманитарными транспортами ООН, моторизованные банды "ангелов" и "волков", бесчинствующие на дорогах, военно-сельскохозяйственные анклавы, ощетинившиеся дзотами, надолбами и радарами. Мы видели километры ржавеющих автомобилей, скелеты громадных универсамов, из которых в минуты паники выгребли все, пустынную, словно голливудские декорации, Силиконовую долину, городки Среднего Запада, лихорадочно превращающиеся в средневековые феодальные укрепления.
Одного этого было достаточно.
Страх, что чума техногенного апокалипсиса распространится и по другим континентам, конечно, был очень велик.
Дул страшный ветер, взметая копоть и гарь.
Подрагивала кровля небес.
Эхо американской трагедии гудело в умах и сердцах.
И все-таки главным, на мой взгляд, было не это.
На краю бездны, внезапно разверзшейся перед нами, на смертельной черте, за которой могло прерваться само существование человечества, ощущалась какая-то неслыханная свобода.
Рушились последние бастионы.
Безвозвратно сползали в прошлое реликты старого бытия.
Мир необратимо преображался.
Он становился совершенно иным – как бабочка, вылезающая из кокона.
В пыли чудовищной катастрофы рождалось будущее.
Новое небо уже брезжило синевой над затененными горизонтами…
2
Я живу в новостройках на северо-востоке Санкт-Петербурга. Из моего окна, обращенного к югу, виден столб дыма, переливающийся мрачными торфяными клубами. Это горит "кукуруза", как петербуржцы прозвали офис "Газпрома", который, несмотря ни на какие протесты, начали возводить в прошлом году.
"Кукуруза" горит уже второй раз. Первое возгорание, случившееся неделю назад, погасили, нагнав множество техники, сравнительно быстро. Как сообщалось в прессе, здание практически не пострадало. Однако теперь, судя по мощи дымового столба, от строения, вымахавшего почти на сто метров, вряд ли что-то останется.
А если даже останется, то загорится и в третий раз. И в четвертый, и в пятый – столько, сколько потребуется.
"Кукурузы" в Петербурге не будет!..
Впрочем, это мелочь по сравнению с другими событиями. Новостные каналы захлебываются от поступающей информации. Продолжается "Каштановая революция" на Украине – многотысячная толпа, собравшаяся в центре Киева, непрерывно скандирует: "Вместе с Россией!"… Главное требование – референдум об объединении двух государств: хватит вражды, хватит политических дрязг, народ, разделенный в порыве амбициозных страстей, хочет вновь быть единым. И такие же митинги, ничуть не меньшие по масштабам, полыхают сейчас в центральных, южных, восточных регионах страны…
Третьи сутки в осаде парламент Молдавии. Ночной штурм отбит, но происходит, по-видимому, новая концентрация сил. Временное правительство, занявшее вчера городской театр, заявляет, что блокада не будет снята, пока нынешняя власть не уйдет…
В осаде также парламент Латвии. Русскоязычное население, коего в Риге, столице страны, подавляющее большинство, перегородило баррикадами и нагромождениями машин все основные подъезды. Лозунги: "Нет геноциду!", "Всем жителям Латвии – одинаковые права!"… Два дня назад "горячие латышские парни", в основном добровольцы, из военизированных отрядов "стражей земли", попытались силой восстановить порядок: имеются жертвы, пожар, вспыхнувший в здании мэрии, не удалось погасить до сих пор…
Военный переворот в Грузии. Президент арестован, вся власть перешла в руки "Комитета национальных сил". В Тбилиси идут бои. О выходе из состава страны заявили Аджария, Мингрелия, Имеретия…
Колоссальная демонстрация в Эр-Рияде… Демонстрации в Париже… Стокгольме… Берлине… Амстердаме… Рейкьявике… Требования выдвигаются самые разные, но понятно одно: жить так, как раньше, никто не хочет.
Россия, как всегда – в авангарде. "Гражданские комитеты", новая муниципальная власть, создаваемая прямо на митингующих площадях, образована уже в двадцати восьми городах. Вчера сдались мэрии Саратова, Нижнего Новгорода, Красноярска… Сегодня с утра – Мурманска, Владивостока, Архангельска, Воркуты… Продолжается грандиозный митинг в Москве. Телевидение показывает Красную площадь, во всю ширь заполненную неисчислимой толпой. По подсчетам прессы, собралось от десяти до пятнадцати тысяч людей. Лозунг один – "Уйдите!", и он начертан на множестве транспарантов, плакатов, знамен. Пусть уйдут правительство, президент, депутаты парламента, главы госкорпораций, руководство милиции, высшие чиновники министерств. Вся власть – Гражданскому комитету Москвы, который проведет новые выборы.
Это уже не восстание масс, о чем писал некогда испанский философ. Это нечто совершенно иное, чему пока еще названия нет. Может быть, "гражданская демократия", может быть, "народная власть", аналогичная бывшей когда-то в России "власти советов". Тогда эта гражданская власть была подмята большевиками, превратилась в фикцию, в фарс, в драпировку коммунистического произвола. Теперь она парадоксальным образом возрождается и на новом витке истории становится символом перемен.
Возможно, это и есть будущее.
Новая, неизведанная земля.
Новое небо.
Контуры нового бытия.
То, что неумолимо проступает сейчас сквозь распадающуюся реальность.
3
У меня в электронной почте сразу пять сообщений. Сегодня в семнадцать часов состоится очередной митинг на Знаменской площади. Оттуда колонна проследует по проспекту до Смольного, и там, где жива еще память о сокрушительной революции, потребует отставки губернатора и городского правительства.
Так было вчера и позавчера.
Так будет сегодня, завтра и послезавтра.
На спад эта волна не пойдет.
Будущее наступит – несмотря на все нагромождения прошлого.
Пали монархии, казавшиеся вечными и нетленными.
Пали диктатуры, провозглашавшие свою тысячелетнюю власть.
Падет и эта – последняя – тирания элит.
Мир не погибнет.
Просто он станет иным.
Над нами больше не будет господ.
Мы вернем себе утраченную свободу…