* * *
На другой день Леона возвратилась в Алма-Ату. Академик Кранц встретил ее своей обычной колючей усмешкой.
- Ну-с, что думаем делать?
- Работать.
- Гм… Так-так… Ну, а что там слышно? Что Таджибаев? Хоть один сигнал принял?
- Вероятно, нет, а впрочем, не знаю.
- Так, так!.. Даже тебе ни слова. Молодец! Раньше таких называли фанатиками. Пожалуй, он добьется.
- Чего добьется? - не поняла Леона.
- Того, что только фотонные корабли будут летать в Большом космосе. Принесет в жертву десять, двадцать экспедиций, но своего добьется.
- Принесет в жертву?
- Это я в переносном смысле, девочка. Не обращай внимания на сварливого деда… Великие перемены не обходятся без жертв… А фотонная ракета величайший перелом в истории техники. Мне вот казалось, что время еще не пришло… Слишком многого не знаем. Но, быть может, твой отец опередил время или… я стал отставать… Интересно, интересно…
- Что мне надо делать? - спросила Леона.
- А что бы тебе хотелось?
Она закусила губы, пытаясь собрать разбегающиеся мысли:
- Не знаю… Может быть, взяться за более поздние тексты? С ранними не получается… А поздние - сопоставить с древнегреческими, с шумерскими. А еще я думала о ранних иероглифических текстах. Но не знаю, как лучше все программировать… Новые машины… - Она сбилась и умолкла,
- Ты о чем это? - поднял взъерошенные седые брови Кранц.
- О письменности атлантов. Моя работа… Но, быть может, вы хотите, чтобы я занялась сейчас чем-то другим? Говорите, что мне надо делать?
- Тебе? - Кранц устремил на нее проницательный взгляд, перед которым она опустила глаза. - Тебе? - повторил он, покачивая головой и глядя на похудевшее лицо Леоны и тонкие морщинки в углах губ. - Да-да, конечно, я скажу. Сейчас… Тебе необходимо сделать следующее: поезжай в старую Вену, потом в Париж, потом в Лос-Анжелос, в Джакарту, потом… в Каир, Постарайся забыть на время о космосе и фотонных кораблях, выкинь из своей рыжей головки все черные мысли, слушай шум моря и старинную музыку. И обязательно проведи ночь у пирамид. Подумай там о вечности и безграничности мира. Потом…
- Но я не хочу… - тихо начала Леона.
- А я не спрашиваю, хочешь ты или нет, - птичье лицо Кранца вдруг стало багровым. - Я не спрашиваю, я велю… Понятно?
- Вы гоните меня?..
- Гоню? - старик откинулся на спинку кресла и вдруг тихо рассмеялся. Глупая девочка! Просто я не могу сейчас заниматься… твоей стажировкой… Занят… Твоя поездка… нужна и мне… для нашей работы… В Вене ты должна будешь покопаться в старых архивах, поговорить с этим… ну… забыл его имя. Потом в Париже… Впрочем, ты получишь подробную инструкцию… Сюда вернешься, - Кранц умолк и устремил вопросительный взгляд на сверкающие снега Заилийского Алатау. - Сюда вернешься через… полгода. Ровно через полгода. Тогда продолжим работу… - Письменность атлантов! Да-да… Это очень важно. Сейчас особенно важно. И обязательно посмотри старые тексты - самые старые, открытые недавно в подземельях пирамиды Джосера. Джосер… Впрочем, поговорим, когда возвратишься…
* * *
Леона не раз с благодарностью вспоминала старого академика. Поездка позволила уйти от самой себя, немного забыться… Леона не торопилась. Нарочно выбирала самые медлительные виды транспорта, еще сохраняемые кое-где в Европе. Из Вены в Париж ехала по старинной железной дороге.
Это путешествие заняло много часов. Постукивая, мчалась вереница вагончиков, увлекаемая смешным тупоносым электровозом. Плыла за окном зеленая долина Дуная, сменяли друг друга маленькие старинные городки-музеи. Над разноцветной мозаикой крыш в синее небо были устремлены каменные стрелы древних башен. А рядом - легкие, прозрачные конструкции отелей, словно сотканные из воздуха, стекла и металла. Потом поезд нырнул в Альпы. Мелькали ребристые скалы, тоннели, колеса стучали на мостах, переброшенных через глубокие ущелья. В просветах долин белели близкие снега, синевато сверкали льды.
Высунувшись в окно и подставив лицо прохладному ветру, Леона снова и снова думала о ракете, которая летит где-то там, бесконечно далеко в черной пустоте. Эту гнетущую пустоту Леона ощущала совсем рядом-вокруг и в себе самой-и от этого горько становилось во рту и неуловимая тень бежала за поездом.
"Время, время, - думала Леона, - удивительное и загадочное время, медленное и стремительное здесь на родной Земле, но такое незнакомое и угрожающее в далях космоса… Что ты таишь, время? Догадывается ли он, что сейчас думаю о нем?.. Сейчас… Что такое сейчас? Земное "сейчас" для них может быть уже далеким прошлым. Что, если нас разделяют века? Тогда для них все это, весь этот зеленый мир и люди там в горах и сама я давно мертвы. И ничего этого уже нет…"
Стремительно надвинулся мрак тоннеля. Леоне вдруг стало очень страшно, показалось, что не хватает воздуха, что она задохнется в душной тьме. Она откинулась в угол дивана, закрыла лицо руками.
А поезд уже вырвался из тоннеля к зеленым горбатым холмам, и впереди засверкали голубые, зеркала тихих озер…
В Париже Леона провела несколько недель. Выполнив поручения Кранца, она стала работать в музее, где хранились остатки таинственной культуры атлантов, обнаруженные первыми экспедициями, проникшими на дно Атлантического океана. В тихих залах Леона часами вглядывалась в загадочные письмена, которые сохранились на металле и камне. Удивительная вязь знаков не была похожа ни на один из древнейших алфавитов Земли. Что они такое? Символы, может быть связанные с понятиями, недоступными земному разуму… Что скрывают? Как заставить их заговорить земным языком?
Еще задолго до объединения землян академии многих стран установили медали и премии для ученых, которым удастся расшифровать письменность атлантов. Эти премии и медали никому не были присуждены. Письмена атлантов продолжали оставаться одной из величайших загадок истории Земли.
О древней культуре Атлантиды было известно уже немало. Эта культура достигла необычайной высоты: атланты знали строение атома и геологию, астрономию и медицину, они воспитывали талантливых инженеров и гениальных зодчих. Однако расцвет техники и культуры находился в необъяснимом противоречии с низким уровнем общественного развития, с примитивностью а философии, изощренной жестокостью меньшинства по отношению к большинству. Существовала гипотеза, что первые атланты прибыли на Землю из иной солнечной системы. Они создали могущественную колонию, но, лишенные связей с родиной, замкнувшиеся в своих кастах, постепенно утратили возможности дальнейшего развития; наука их окостенела, стала метафизикой, превратилась в магию и легенды и в конце концов погибла вместе с последними жрецами во время грандиозной тектонической катастрофы. Лишь отблески огромных знаний атлантов унаследовали древнейшие народы Земли, с которыми на протяжении тысячелетий соприкасалось государство атлантов.
Однако все это оставалось гипотезой. Были и другие гипотезы. Чтобы подтвердить или опровергнуть их, шло расшифровать письменность атлантов. Кранц сказал, что это очень важно. Именно сейчас. Почему? Может быть, там скрыта загадка времени? Ведь они могли прийти на Землю из какого-то иного времени…
Бродя вечерами по тихим бульварам и горбатым уличкам старого Парижа, Леона думала, что поставила перед собой неразрешимые задачи. Сколько ученых отступили… Не дерзость ли начинать все сначала? И тайна времени… Просто невыносима эта неизвестность. Последний раз, когда она вызвала Чимтаргинскую радиообсерваторию, отец отказался подойти к видеофону. Кто-то передал ей, что профессор занят, и экран погас. Лучше любая правда, чем вот так…
Леона избегала шумных магистралей нового города с их движущимися тротуарами, потоками стремительных машин, воздушными поездами, проносящимися как тени над головой. Она поселилась в старинном доме с медлительным лифтом и древними каминами, в которых по вечерам горел настоящий каменный уголь. Дом стоял на берегу Сены, невдалеке от квартала, занятого Археологическим музеем атлантического сектора.
В фондах музея Леона познакомилась с маленькой пожилой женщиной-археологом, которую звали Тея. У Теи были совершенно белые волосы, блестящие, молодые глаза, приветливое смуглое лицо без единой морщинки. Она родилась на юго-востоке Азии, но всю жизнь прожила в Париже. Тея помогла Леоне найти нужные материалы, много рассказывала об Атлантиде. Она своими глазами видела развалины городов во время подводных экспедиции.
- Вам, мой друг, надо обязательно встретиться со старым Рутом, - говорила Тея. - Он живет недалеко от Каира и, вероятно, еще работает в Каирском музее, В молодости он пытался расшифровать письмена атлантов… У него тоже были интересные мысли о сопоставимости некоторых знаков атлантов с ранними египетскими иероглифами. Правда, ключа он не нашел. Но его мысли могут помочь вам.
- Я буду в Каире через месяц, - сказала Леона.
- Предупрежу его о вашем приезде, - обещала Тея.
Как-то вечером, возвращаясь вместе с Леоной из музея, Тея тихо спросила:
- Почему вы всегда молчите? Кажется, я догадываюсь о том, что с вами случилось. Надо ли так замыкаться в себе?..
- Вы что-нибудь знаете обо мне? - удивилась Леона.
- Немного… Я ведь тоже пережила подобное. Правда, очень давно, очень…
- Вы, Тея?
- Да… Слышали про Ива Русина?
- Конечно. Он - участник Второй звездной.
- Это был мой… друг. Самый близкий друг, Леона.
- Почему вы не полетели с ним?
- У меня была слишком земная профессия, девочка… Конечно, Ив мог отказаться. Но мы решили, что он не сделает этого… Мы оба так решили… Впрочем, все это было ужасно давно… Да, в молодости все кажется иным. Трудно решить, что главное. Но вы, разве вы не могли лететь с вашим другом?
- Нет, брали только мужчин. И потом, мне самой казалось, что я не гожусь. Я слишком любила Землю.
- Вы говорите - любила. А теперь?
- Не знаю. Это трудно объяснить словами.
- У вас все впереди… Вы так молоды, Леона. Вы еще будете очень счастливы.
- А вы нашли свое счастье?..
- Теперь нашла…
- Нашли?
- В моей работе и… ожидании.
- Понимаю… Вероятно, у меня это… тоже будет, но потом… А пока я еще не могу найти себя…
- Нельзя замыкаться. Ни в коем случае нельзя замыкаться!.. Вам надо окунуться в самую гущу жизни. А вы избегаете людей…
- Не избегаю, но и не ищу.
- Надо искать. Друзья повсюду. С ними станет легче.
- Не знаю. Я хочу все понять сама. И сама решить… Кое-что уже поняла; знаю, что ошибалась. Но теперь об этом поздно говорить… Время не догонишь.
- А может быть, его не надо догонять?
- Кто знает…
- Ваш отец скоро будет знать…
Они долго стояли над тихо струящейся, сонной рекой. Говорили о прошлом и будущем. А над ними темнели громады старых зданий и в далеком небе искрились вечные звезды…
Через несколько дней ранним солнечным утром Тея проводила Леону на западный ракетодром. Последнее дружеское рукопожатие - и вот стремительный стратоплан уже мчится на громадной высоте над поверхностью планеты. Внизу голубоватая мгла Атлантического океана. Наверху яркие звезды. Стратоплан обгоняет солнце, и оно снова садится в оранжево-голубой заре на востоке. Над Американским побережьем стратоплан нырнул в черноту ночи, той самой ночи, которую Леона провела в Париже.
- Догоняем вчерашний день, - смеется кто-то за спиной.
"Это как возвращение в прошлое, - думает Леона. - В то наше прошлое, перед стартом. Но ведь это невозможно…"
Вчерашнего дня они не догнали… Глубокой ночью стратоплан приземлился на центральном ракетодроме Сан-Франциско.
Неделя в Лос-Анжелосе - и следующий прыжок через просторы Тихого океана в Джакарту. Леоне очень хотелось снова побывать на Таэнге в ненастоящем царстве доброго доктора Уэми. Она мечтала о встрече с недавним прошлым и… страшилась ее. В конце концов боязнь затосковать еще сильнее победила. Леона осталась в Джакарте - столице островного мира, ставшей в последние десятилетия крупнейшим городом Юго-Восточ-ной Азии.
Из Джакарты Леона попыталась связаться с отцом. В видеофонном зале пришлось ждать около часа. В открытые окна была видна бело-зеленая панорама удивительного южного города, горбатые кряжи далеких гор, голубая гладь моря, окаймленная золотыми пляжами. Снизу, с тенистых улиц, доносилась мелодичная, спокойная музыка.
"Как все спокойно, - думала Леона. - Когда так спокойно вокруг, время течет невыносимо медленно".
Наконец экран видеофона вспыхнул для Леоны. Она узнала лицо одного из ассистентов отца. Торопливо, срывающимся голосом начала спрашивать. Выслушав, юноша устало улыбнулся.
- Профессор передает привет. Нет, подойти к видеофону он не сможет. Вообще все видеофоны обсерватории сейчас выключены. Для вас центральный пост видеосвязи в Захматабаде сделал исключение. Да, несколько сигналов ракеты принято…
Леоне показалось, что она ослышалась. Ей стало вдруг очень душно, она с трудом перевела дыхание, еще не веря, повторила вопрос.
- Да-да, несколько сигналов принято, - кивнул собеседник. - Ракета продолжает полет на субсветовых скоростях. Несоответствие во времени? Оно, конечно, есть. Оценить его еще трудно. Профессор думает, что пока оно невелико…
Больше Леона не могла слушать. Она прижала к губам тонкие пальцы и послала далекому собеседнику самый благодарный поцелуй, который когда-либо передавали волны видеосвязи. Странная пелена подернула резкие контуры экрана. Леона едва разглядела, как юноша на экране поднял руку, прощаясь с ней.
Потом Леона стремительно бежала вниз по бесконечным белым лестницам, на которых стояли высокие вазоны с букетами пурпурных роз. Ее обгоняли мчащиеся вниз лифты, лифты неслись навстречу ей, а она все бежала, плача и смеясь, что-то говорила незнакомым людям, которые поспешно уступали ей дорогу и понимающе улыбались, встретив взглядом ее залитые слезами, счастливые глаза…
И потом была горячая тропическая ночь, полная музыки, людей и песен. Леона пила вместе со всеми прохладное местное вино, пела удивительные песни, которые она впервые услышала в эту ночь, и танцевала на освещенной луной площадке под неподвижными кронами широколистных пальм.
* * *
Каир. Старинный, насчитывающий не одну сотню лет Институт египтологии. Вереницы гулких залов. В прозрачных витринах ряды золотых саркофагов, резные троны, папирусы, мумии, совершеннейшие памятники из песчаника и диорита, созданные руками неизвестных скульпторов древности. С террасы на крыше главного здания видны желтоватые громады пирамид, вздымающиеся над бескрайней зеленой равниной. Десятилетия назад зелень пришла на место песков. Пустыня отступила далеко на запад и восток от Нильской долины и продолжает отступать. Голубые озера родились в скалистых котловинах Нубии. Их блестящие глазки видны далеко на востоке среди зелени полей, исчерченных тонкой сетью каналов.
Полированная плита из красного песчаника. На плите простая надпись: "Рут Синг - археолог" - и две даты.
"Он отдал всю жизнь египтологии, - думает Леона, - и завоевал право покоиться здесь возле пирамид, на древнем кладбище древних владык этой страны".
Старый Рут прожил очень долгую жизнь. Он умер за рабочим столом в один из тех летних дней, когда Тея и Леона говорили о нем в Париже. Теперь Леона работает в его архиве, знакомится с его ранними рукописями, слушает его голос, записанный на магнитной ленте. Какая жалость, что она не успела встретиться с ним. Не успела задать ему своих вопросов… Каждый вечер Леона приносит цветы на могилу старого археолога.
Кранц посоветовал провести ночь у подножия пирамид, подумать о вечности и безграничности мира. Что ж - послушная ученица, она выполнит и этот совет. Если бы здесь была еще Тея. Но Тея далеко. А старый Рут заснул навсегда.
Медленно опускается на туманный горизонт горячее оранжевое солнце. Вспыхивают огни над блестящими лентами дорог, протянувшихся к Каиру. В Нильскую долину приходит ночь.
Леона присела на шероховатую теплую плиту известняка. За спиной-темная громада пирамиды, вдали - искристая россыпь огней Каира, у ног - могила археолога Рута. Ветер приносит пряный запах цветов, влажную прохладу нильских вод. Млечный Путь раскинулся над головой. В нем большой крест Лебедя.
"Едва различимый светлый пунктик в россыпи звезд - это, вероятно, 61 Лебедя - огромное солнце, подобное нашему, - думает Леона. - К нему сквозь пустоту космического пространства уже много лет стремятся ракеты Второй звездной. Теперь их догоняет, а быть может, уже и обогнал фотонный корабль Юра. Где ты теперь, Юр?.. Вспоминаешь ли сейчас Землю и… меня? Сейчас?.. На Земле скоро минет год. А сколько дней отмерил таинственный счетчик времени на твоем корабле, Юр?! Что же ты такое, время? Люди постигли безграничность и многие тайны пространства, а время продолжает задавать свою вечную загадку. Не может же так быть всегда. Человек силен и настойчив… Сколько раз здесь, у подножия пирамид, он поднимал глаза к звездам и хотел понять, как устроен мир. Сам придумывал вопросы и искал ответ. И находил… Вот и она… Жизнь поставила перед ней трудные вопросы… Главное, не ошибиться… А она уже ошиблась… Или то была не ошибка? Ведь полет людей на фотонной ракете когда-то должен был состояться. И время обязательно разлучило бы кого-то… Что такое чувства человека перед бесконечностью звездного мира?"
Ветер дохнул прохладой в разгоряченное лицо. Леона поднялась с шероховатого камня, поправила растрепавшиеся волосы.
- Кажется, я пытаюсь обмануть себя, - прошептала она, сжимая пальцы. - Что мне эта безграничность большого мира, если мой внутренний мир опустел… Я люблю тебя, Юр, - крикнула она далеким звездам, сложив рупором маленькие руки. Слышишь ли? Люблю!.. На всю жизнь! До такой же плиты, как эта у моих ног! И не хочу ждать, как Тея. Не хочу! Я не уступлю нашу любовь времени. Нет… Нет… Нет!
Не оглянувшись на темные громады пирамид, она быстро пошла навстречу ветру и сияющим огням дорог.