Да нет, ерунда какая-то. Машина делает лишь то, что ей приказывают. В нее вводят уравнения и символы, она их заглатывает, переваривает, деловито пощелкивая, пыхтя и гудя, а затем выдает заданное сновидение.
Остается только один ответ - подмена. Ведь сновидение, сфабрикованное машиной, просматривают здесь, в этой проверочной кабинке, и ни одно из них не отдают заказчику, не убедившись, что оно полностью соответствует его пожеланиям.
Коллинз прожил пять веков в мире, не подозревающем о концепции выгоды. А красно-желтая пустыня - что это за мир? Норман Блейн пробыл там недостаточно долго, чтобы прийти к каким-то определенным выводам, но одно он знал совершенно точно: никто по доброй воле не захотел бы жить в таком мире. И в том, куда попал Коллинз, тоже.
Деревянные колеса, верблюд в качестве движущей силы - может, это мир, которому чужда идея механического транспорта? Хотя бог его знает, что у них там за цивилизация.
Блейн отворил дверь и вышел из кабинки. Положил катушку на полку и застыл посреди ледяной комнаты. Через пару мгновений он осознал, что ледяной была вовсе не комната, а он сам.
Еще сегодня утром, разговаривая с Люсиндой Сайлон, он упивался чувством преданности Центру, с умилением распространялся о безупречной репутации Сновидений, о том, как неукоснительно выполняет гильдия свои обязательства, стремясь завоевать доверие общества и потенциальных клиентов.
Где теперь эта преданность? И как быть с доверием общества?
Сколько клиентов погружались в подмененные сны? Когда это началось? Пятьсот лет назад Коллинз попал в сновидение, которого не заказывал. Значит, обман длится как минимум пять веков.
И сколькие еще будут обмануты?
Люсинда Сайлон - в какое сновидение попадет она? Будет ли это плантация девятнадцатого века или что-то совсем другое? Сколько же сновидений, в фабрикации которых Блейн принимал участие, было затем подменено?
В памяти всплыл облик женщины, сидевшей сегодня утром напротив него за столом. Волосы цвета меда, синие глаза, молочно-белая кожа. Он вспомнил ее голос, интонации, вспомнил, что она говорила, о чем предпочла умолчать.
"И она тоже!" - подумал Блейн.
Нет, этого он не допустит! И Блейн поспешил к выходу.
8
Взбежав по лестнице, он позвонил в дверь. Женский голос пригласил его войти.
Люсинда Сайлон сидела в кресле у окна. В комнате горела только одна лампа в углу, так что фигуру женщины окутывала полутьма.
- Ах это вы! - сказала она,- Стало быть, вы тоже занялись расследованием.
- Мисс Сайлон!..
- Проходите, садитесь. С удовольствием отвечу на ваши вопросы. Видите ли, я по-прежнему убеждена...
- Мисс Сайлон! - прервал ее Блейн.- Я пришел, чтобы убедить вас отказаться от заказа. Я хочу предостеречь вас. Я...
- Вы дурак! - сказала она. - Безнадежный дурак.
- Но...
- Убирайтесь отсюда!
- Но я...
Она встала из кресла, каждой складкой своего платья излучая презрение.
- Значит, по-вашему, мне не стоит и пытаться? Продолжайте же! Скажите, что это опасно, что это сплошное надувательство. Вы дурак! Я знала все до того, как пришла к вам.
- Вы знали...
Они застыли в напряженном молчании, пристально глядя друг другу в глаза.
- А теперь и вы знаете,- И она вдруг задала вопрос, который он сам себе задал каких-нибудь полчаса назад: - Где теперь ваша преданность?
- Мисс Сайлон, я пришел, чтобы сказать вам...
- Ничего не надо говорить,- оборвала его женщина,- Идите домой и забудьте обо всем. Так куда удобнее. Былой преданности, конечно, не вернуть, но жить будете спокойно. А главное - долго.
- Не пытайтесь меня запугать...
- А я и не пытаюсь, Блейн, просто предупреждаю. Стоит Фаррису прослышать о том, что вы в курсе, и можете считать себя покойником. А намекнуть об этом Фаррису для меня раз плюнуть.
- Но Фаррис...
- Что, он тоже беззаветно предан гильдии?
- Нет конечно. Я не...
Об этом даже думать смешно. Преданный Пол Фаррис!
- Когда я приду в Центр,- сказала она спокойным ровным голосом,- мы продолжим нашу беседу так, словно этого визита не было. Вы лично проследите за тем, чтобы моим заказом занялись без проволочек Потому что иначе Фаррису кое о чем доложат.
- Но почему вы так настойчиво стремитесь погрузиться в сон, зная, чем это грозит?
- А может, я из Развлечений. Вы ведь не обслуживаете Развлечения, верно? Недаром вы утром так выпытывали, из какой я гильдии. Вы боитесь Развлечений, боитесь, что они своруют ваши сновидения для своих солидиографий. Как-то раз они уже попытались, и с тех пор вы постоянно начеку.
- Вы не из Развлечений.
- Но вы же сами так предположили сегодня утром. Или все это было игрой?
- Игрой,- покаянно признал Блейн.
- Сейчас-то вы уж точно не играете,- холодно сказала она,- Вы напуганы до потери пульса. И правильно: вам есть чего бояться.- Она с отвращением взглянула на него и добавила: - А теперь выметайтесь!
9
Фило не встретил его у ворот. Пес выскочил из кустов, звонким лаем приветствуя Блейна, только когда машина, свернув на подъездную дорожку, остановилась у дома.
- Хватит, Фило! - угомонил собаку Блейн,- Молчать! Он вылез из машины; притихший пес подбежал и остановился рядом. Такое безмолвие царило кругом, что было слышно даже, как собачьи когти постукивают о бетонное покрытие дорожки. Дом казался огромным и темным, хотя за дверью горел свет. Странно: ночью дома и деревья всегда выглядят больше, чем днем, словно с наступлением темноты приобретают какие-то иные размеры.
На тропинке у кого-то под ногой скрипнул камешек. Блейн обернулся. Возле дома стояла Гарриет.
- Я ждала тебя,- сказала она,- Думала, ты уже никогда не придешь. Мы с Фило ждали, ждали...
- Ты меня напугала. Я считал, что ты на работе.
Она шагнула вперед, свет от лампы над дверью упал ей на лицо. На ней было декольтированное платье с искорками, на голове - блестящая паутинка вуали. Казалось, она вся окутана мириадами мерцающих звездочек.
- Здесь кто-то был,- сказала она.
- Кто?
- Я подъехала к дому с задней стороны. У передней двери стояла машина, Фило лаял. Я увидела, как из дома вышли трое, они тащили за собой четвертого. Он сопротивлялся, отбивался, но они выволокли его и запихнули в машину. Фило бросался на них, но они так спешили, что даже не замечали его. Сначала я подумала, что они тащат тебя, но потом разглядела, что это какой-то незнакомый мужчина. Трое были в форме охранников. Я испугалась. Выехала и рванула на шоссе...
- Погоди минуточку,- прервал ее Блейн,- Ты слишком торопишься. Успокойся и расскажи...
- Потом, позже, я подъехала к своему дому, выключив фары, и оставила там машину. Прошла через лес и стала тебя ждать.
От скороговорки у нее перехватило дыхание, и она замолчала. Блейн приподнял пальцами ее подбородок и поцеловал. Она оттолкнула его руку.
- Сейчас не время!
- Для этого всегда время.
- Норм, у тебя неприятности? Кто-то охотится за тобой?
- Возможно.
- А ты стоишь здесь и лезешь ко мне с поцелуями!
- Я как раз пытаюсь сообразить, что мне делать.
- И что надумал?
- Пойду навещу Фарриса. Он меня приглашал, а я и забыл.
- По-моему, ты забыл, о чем я тебе рассказала. Охранники...
- Это не охранники. Они просто одеты в форму Охраны.
Норман Блейн вдруг ясно увидел всю картину целиком - словно разрозненные куски мозаики сложились в единое целое. Все несообразности, мучившие его с утра, заняли в этой картине свое место и обрели определенный смысл.
Сначала был липучка, вцепившийся в него на стоянке; затем Люсинда Сайлон, заказавшая сновидение, исполненное покоя и достоинства; потом Гиси - мертвец за обшарпанным столом; и, наконец, "размороженный" - человек, проживший пять столетий в обществе, которое не имело представления о выгоде.
- Но Фаррис...
- Мы с Полом Фаррисом друзья.
- У Пола Фарриса нет друзей.
- Вот такие! - Блейн вытянул вперед два крепко прижатых друг к дружке пальца.
- Я бы на твоем месте все же поостереглась.
- Начиная с сегодняшнего дня мы с Фаррисом в одной упряжке. Гиси умер...
- Я знаю. Но какая связь между его смертью и вашей с Фаррисом внезапной дружбой?
- Перед смертью Гиси назначил меня начальником Архива.
- Ох, Норм, я так рада!
- Я надеялся, что ты обрадуешься.
- Но я не понимаю, что происходит. Объясни мне. Кто этот человек, которого тащили охранники?
- Я же тебе сказал - они не охранники.
- Кто он? Не увиливай от ответа.
- Беглец. Человек, удравший из Центра.
- И ты его укрывал?!
- Ну, не совсем...
- Норм, почему кто-то вообще мог удрать из Центра? У вас что, заключенные там сидят?
- Он "размороженный".
Блейн тут же понял, что сболтнул лишнего, но было уже поздно. Глаза у Гарриет загорелись знакомым блеском.
- Эта история не для печати,- сказал он,- Если ты используешь...
- Почему бы и нет?
- Я доверил секрет тебе лично, как близкому человеку.
- От прессы не может быть секретов. Я все-таки репортер, не забывай!
- Но ты же ничего толком не знаешь! Одни намеки и догадки.
- А ты мне расскажи,- сказала она, - Я ведь все равно узнаю.
- Старая песня!
- И тем не менее это в твоих же интересах. Да и мне хлопот поменьше. К тому же в статье тогда будут не сплетни, а факты.
- Я не скажу больше ни слова.
- Глядите, какой стойкий! - Гарриет встала на цыпочки, чмокнула его и нырнула во тьму.
- Постой! - крикнул Блейн, но она уже скрылась в кустах.
Он шагнул за ней и остановился. Бессмысленно. Он ее не поймает. Все тропинки в лесу, разделяющем их коттеджи, известны ей не хуже, чем ему.
Надо же было так оплошать! К утру вся эта история появится в газетах.
Блейн прекрасно понимал, что Гарриет не шутила. Черт бы ее побрал, эту фанатичку! Почему она не может хоть раз в жизни быть не репортером, а просто человеком? Должна же преданность гильдии иметь какие-то границы!
Впрочем, он и сам не лучше. Он тоже беззаветно предан Сновидениям. Как там говорил давешний комментатор? "Опираясь на фанатичную преданность своих служащих, гильдии годами накапливают силы".
Блейн подошел к двери и поежился, представив себе завтрашние газеты. Статьи на первых страницах, кричащие заголовки, набранные 96-пунктовым шрифтом...
"Малейший намек на скандал..." - сказал он сегодня утром Люсинде Сайлон. Ведь репутация Сновидений зиждется на абсолютном доверии общества. Стоит лишь запахнуть скандалом, и доверие рухнет. А скандал неминуем... и шума от него будет много.
Есть всего два выхода. Во-первых, можно попытаться остановить Гарриет. Только как ее остановишь? А во-вторых, можно попытаться сорвать покровы со всей этой истории и обнажить ее суть. Ибо суть ее - заговор, направленный против Сновидений. Заговор, созревший в недрах Центрального Профсоюза в процессе той борьбы за власть, о которой вещал сегодня уверенный в собственной непогрешимости комментатор.
Блейн не сомневался, что теперь ему ясно видны главные нити заговора, соединяющие на первый взгляд разрозненные и невероятные события. Но чтобы подкрепить свои подозрения доказательствами, нужно спешить. Гарриет отправилась охотиться за фактами, на которые он имел неосторожность намекнуть. Возможно, к утренним выпускам она не успеет, но в вечерних газетах статьи появятся обязательно.
И к этому времени гильдия Сновидений должна суметь опровергнуть разрастающийся шквал домыслов и слухов.
Ему осталось проверить только еще один факт. Вообще говоря, человек должен знать историю своих предков. Не рыться в книгах, когда приспичит, а держать ее в уме как готовый к употреблению инструмент.
Люсинда Сайлон сказала, что она из Просвещения, и это, скорее всего, правда. Такие вещи слишком легко проверить. Коллинз тоже из Просвещения. Профессор социологии, выдвинувший оригинальную теорию.
Разгадка кроется где-то в истории гильдий, в истории взаимоотношений, связывавших когда-то Сновидения и Просвещение. Да-да, именно там!
Блейн быстро прошел через переднюю, спустился в кабинет. Фило не отставал от него ни на шаг. Блейн нащупал выключатель, бросился к полкам. Пальцем пробежал по корешкам и наконец нашел нужную книгу.
Усевшись за стол, он включил лампу и принялся листать страницы. Вот оно - то, что смутно забрезжило в памяти: факт, когда-то давно вычитанный из этой книги и забытый с годами за ненадобностью.
10
Дом Фарриса окружала стальная стена - слишком высокая, чтобы перепрыгнуть, слишком гладкая, чтобы забраться. У ворот и дальше, у входа в дом, стояло по охраннику.
Первый охранник обыскал Блейна; второй потребовал удостоверение личности. Убедившись в его подлинности, охранник велел роботу отвести гостя к хозяину.
Пол Фаррис опустошал бутылку. Опорожненная больше чем наполовину, она стояла на столике рядом с креслом.
- Долго же вы добирались,- пробурчал Фаррис.
- Я был занят.
- Чем занят, друг мой? - Фаррис ткнул пальцем в бутылку.- Угощайтесь. Стаканы в баре.
Блейн налил себе бокал почти до краев.
- Гиси был убит, верно? - проронил он небрежно.
Виски в бокале у Фарриса слегка колыхнулось, но больше он ничем не выдал своих эмоций.
- Следствием установлено, что это самоубийство.
- На столе стоял стакан,- продолжал Блейн.- Гиси перед смертью налил в него воду из графина. В воде был яд.
- Зачем вы рассказываете мне то, о чем я и без вас прекрасно знаю?
- Вы кого-то покрываете.
- Возможно. Возможно также, что это не ваше собачье дело.
- Я кое-что понял. Просвещение...
- О чем вы?
- Просвещение давно уже точит нож на нашу гильдию. Я покопался в истории. Сновидения начинали свою деятельность как один из отделов Просвещения. Отдел, занимавшийся методикой обучения во сне. Потом отдел разросся, появились некоторые новые идеи. Все это было тысячу лет назад. Сновидения отпочковались от...
- Погодите минуточку. Повторите еще раз, помедленнее.
- У меня есть версия...
- И голова у вас тоже есть. Плюс хорошее воображение. Я еще днем заметил: котелок у вас варит быстро,- Фаррис поднял бокал, опустошил его одним глотком и бесстрастно произнес: - Мы вонзим этот нож им в самую глотку.
Так же бесстрастно он швырнул бокал в стенку. Тот разлетелся вдребезги.
- Какого черта никто не додумался до этого раньше? Все было бы гораздо проще... Сидите, Блейн. Надеюсь, мы с вами понимаем друг друга.
Блейн сел и вдруг почувствовал приступ дурноты. Какой же он осел! Просвещение не имеет никакого отношения к убийству Гиси. Патрона убил Пол Фаррис - Фаррис вместе с сообщниками. Сколько их? Бог его знает. Но один человек, даже занимающий столь высокий пост, не мог так четко все организовать.
- Меня интересует только одно,- сказал Фаррис.- Откуда вы взяли бланк с назначением? Вам не могли прислать его с почтой: это не входило в наши планы.
- Я нашел его на полу. Он упал со стола Гиси.
Врать больше не имеет смысла. Ни врать, ни притворяться. Все вообще потеряло смысл. Прежняя гордость и преданность растаяли, словно дым. Даже сейчас, подумав об этом, Блейн ощутил саднящую горечь. Бессмысленность прожитых лет терзала душу, как орудие пытки терзает беззащитную нагую плоть.
Фаррис хихикнул.
- А ты молоток,- сказал он,- Мог ведь и промолчать, никто тебя за язык не тянул. Ты мужик отчаянный. Думаю, мы поладим.
- Еще не поздно,- резко ответил Блейн,- Вы еще можете выпихнуть меня из седла. Если сумеете, конечно.
Бравада чистой воды. Бравада и горечь. Зачем он это говорит? На кой ему теперь должность начальника Архива?
- Успокойся,- сказал Фаррис,- Назначение остается в силе. Я даже рад, что все так обернулось. Очевидно, я недооценивал тебя, Блейн,- Он взял в руки бутылку,- Дай-ка мне другой стакан.
Блейн протянул ему бокал, Фаррис налил им обоим.
- Ты, наверное, много чего разнюхал?
Блейн покачал головой:
- Не очень. Я знаю про аферу с подменой сновидений...
- Попал в десятку! - заявил Фаррис.- В самое яблочко. В этом вся суть. Рано или поздно нам пришлось бы тебя посвятить, так почему бы не сейчас?
Он откинулся в кресле, растянувшись поудобнее.
- Все началось давным-давно, семьсот лет назад, и держалось в строжайшем секрете. Проект был задуман как долговременный, естественно, поскольку мало кто из клиентов заказывает сон продолжительностью меньше столетия. Сначала работа велась чрезвычайно осторожно и медленно; в те времена руководству Сновидений приходилось действовать с оглядкой. Но в последние столетия репутация гильдии стала безупречной, и масштабы эксперимента расширились. Мы уже осуществили значительную часть проекта, по ходу дела внося в него изменения и дополнения. Через сто лет, а может, даже раньше, мы будем готовы. По сути дела, мы готовы уже сейчас, но мы решили, что лучше выждать еще сотню лет. В нашем распоряжении находятся такие средства, в которые просто невозможно поверить. Но они реальны! Ибо наша информация достоверна и получена из первых рук.
В груди у Блейна похолодело от горького разочарования.
- Значит, все эти годы...
- Вот именно! Все эти годы,- Фаррис рассмеялся.- И притом в глазах общественности мы чисты, как лилия. Сколько сил мы положили на то, чтобы создать себе подобную репутацию! Мы тихие, мы скромные. Другие союзы орали во всю глотку, поигрывали мускулами - мы помалкивали. Одна за другой гильдии постепенно усваивали ту истину, которую мы поняли с самого начала. Что рот нужно держать на замке, а силу свою скрывать вплоть до решающего момента.
Со временем эту истину поняли все, хоть и не без труда, но поняли слишком поздно. Наша гильдия приступила к осуществлению проекта еще до создания Центрального Профсоюза. И все это время мы тихонечко сидели в углу, смиренно сложив на коленях руки, склонив головы и потупив очи долу,- этакие скромники! Никто даже не замечал нашего присутствия. Мы ведь такие робкие и тихие. Общество пристально следит за Связью и Транспортом, Питанием и Промышленностью - они большие ребята, видные. А на Сновидения никто не обращает внимания, хотя именно мы - и только мы - обладаем реальным оружием для захвата власти.
- Я не понимаю лишь одной вещи,- сказал Блейн,- Или, может быть, двух. Откуда вы знаете, что события в подмененных сновидениях развиваются так, как они развивались бы в реальной действительности? Наши настоящие сновидения, например, были чистой фантазией, они никогда не могли бы сбыться в жизни.
- То-то и оно,- сказал Фаррис.- Как раз эта проблема пока мешает нам выступить в открытую. Когда мы сможем представить убедительные доказательства, мы будем непобедимы.
Поначалу гильдия проводила эксперименты на собственных служащих-добровольцах. Их погружали в сон ненадолго - лет на пять-десять, не больше. И оказалось, что их сновидения сильно отличаются от того, что они ожидали увидеть.