Ответила Кейт:
- Через три дня.
IV. Не торопитесь млеть от восторга
Прошло шесть дней, а я все ждал, пока проходчики туннеля докопаются до стены. Вся тягомотина вышла из-за склок между четырнадцатью профсоюзами никак не могли решить, к какой отрасли относится эта стройка. Я временно оставил изучение биографии Гарри Гэтлона - все равно оно зашло в тупик за недостатком информации, Да и голова моя была доверху забита мыслями о раскопках.
Я сидел в брюхе туннеля, наслаждаясь тенью и ожидая, пока из глубин объявят, что цель достигнута. Туннель был круглым, как труба. Далеко-далеко в недрах холма огромный проходческий комбайн медленно вгрызался в камень, выплевывая осколки на широкую ленту конвейера, которая везла их наружу. Похоже, у профессора Фентона есть влиятельные друзья на шахтах.
По толстому рукаву в глубь туннеля накачивали свежий воздух, постепенно вытесняя наружу затхлый. И потому у входа, где я сидел, пахло горячим камнем и железом. Шланги потоньше подавали комбайну цементирующую субстанцию, чтобы он тут же укреплял стенки туннеля.
Наконец какой-то рабочий возвестил, что проходчики подошли достаточно близко и переходят к более тонким методам. Я вышел из туннеля, уступая дорогу комбайну, который выкатывали наружу. Его миссия была закончена. К делу приступила бригада ручной проходки.
Миновало еще несколько часов.
- Наверное, уже близко, - произнесла Кейт из-за моей спины. Я и не слышал, как она подошла. Хочешь пойти со мной внутрь? - Сегодня она была одета чуть теплее, чем обычно.
- Нет возражений, - сказал я, заглянув в сумрак туннеля.
По мере нашего продвижения вглубь воздух, похоже, становился все прохладнее.
- Ты рада? - спросил я.
- Еще бы. Вдруг это окажется пиком моей карьеры. - Она заправила волосы за уши.
- А потом только вниз, босиком? И никаких других блестящих шансов?
- Не всякому дано спланировать свою жизнь так, что звездный час наступает за тридцать дней до ухода на пенсию. Разве плохо немножко посидеть на лаврах, поразмыслить о достигнутом? Если звездный час случится прямо перед твоей смертью, так и не успеешь собой полюбоваться.
Я задумался над ее словами:
- Не знаю, у меня по-другому. Но ведь в нашей профессии закон - чем ближе ты к этой самой великой славе, тем крупнее риск вознестись на небеса.
- Мне очень жаль, если размышления о прошлых успехах не доставляют тебе удовольствия. Знаешь, я, может быть, потому и занялась археологией, что не могу жить лишь настоящим и будущим.
Может, на самом деле ты дерджониец, только тебя в роддоме подменили?
- Думаешь, мои родители не заметили бы? И кроме того, я действительно ощущаю некоторую гордость, когда уношусь воспоминаниями к лучшим минутам моей жизни. Вот интересно, почему мы, земляне, больше всех думаем о прошлом?
- Может, дух соперничества? Мы хотим знать, что делалось до нас, чтобы наверняка сделать лучше.
- Это скорее здравый смысл, чем соперничество. Или способ выживания цивилизации.
- Звучит логично, но почему мы в этом одиноки? Почему другие известные нам цивилизации этого способа не знают?
Мы зашли уже глубоко. Далеко-далеко позади висела сияющая монетка вход в туннель.
- Значит, у них просто другие способы выживания. Возьмем вомперийцев. По сравнению с нами они невероятно сильны. Их спокойствие духа уже граничит с апатией. И умирают они разве что от старости. Ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь вомпериец умер не своей смертью. Так зачем им наши способы выживания?
- Верно, - согласилась Кейт, отфутболив камешек.
Наконец впереди замаячили гроздья прожекторов - конец туннеля. Дальше мы шли молча: я пытался вообразить, что там, за стеной, да и у Кейт, вероятно, тоже разыгралось любопытство.
Прожектора давали яркий, почти не уступающий дневному свет. Туннель упирался в стену - сразу было видно, что не в каменную и не в земляную, а в самую настоящую. Можно даже было бы сказать, "обыкновенную", но в обыкновенных стенах не бывает таких огромных дверей.
То, что перед нами именно дверь, не вызывало никаких сомнений. Дверь занимала примерно восемьдесят процентов площади расчищенного участка. Она чуть-чуть выдавалась над поверхностью. Слева виднелись петли. Время не оставило на ее плоскости ни малейших следов. Дверь была тусклочерная, без единой надписи. И без малейшего подобия дверной ручки.
Прожектора загорелись еще ярче, кучка людей у двери расступилась началась видеосъемка для истории.
Я долго смотрел на черную дверь:
- Как, по-твоему, следует понимать этот цвет "Добро пожаловать" или "Просителям вход воспрещен"?
- Пока не могу сказать, - ответила Кейт. - Но для "Добро пожаловать" как-то слишком уныло.
- Может, это черный ход?
Видимо, наш разговор привлек внимание профессора Фентона.
Отделившись от группы видеооператоров, он направился к нам. Его рот прикрывало что-то темное ага, респиратор.
- Наденьте респираторы, - распорядился он, указывая на контейнер. Скоро будем бурить пробное отверстие.
Сквозь защитную ткань его голос звучал гнусаво. Кейт показала мне, где лежат респираторы. Пока мы с ними возились, громкий голос прокатился по туннелю, повторяя это распоряжение для всех присутствующих.
Рабочие подвезли к двери мощный бур на тяжелой подставке. Один пощелкал регуляторами - вероятно, задал глубину и мощность бурения.
- А почему нельзя просто открыть дверь? - спросил я у Кейт.
- Рискованно. Одна экспедиция потеряла несколько человек. Они отворили дверь склепа, который, как оказалось, был доверху наполнен водой.
Мне живо представился аквариум ростом с Вандиктов Холм. И что останется от туннеля, когда вода вытечет.
Бур заработал. Сверло было установлено в центре двери. Рабочие действовали куда медленнее, чем я ожидал, - вероятно, из осторожности. Со стороны даже было незаметно, входит ли сверло внутрь.
Спустя десять минут тайна раскрылась. Бур не смог проникнуть в дверь. Когда его отодвинули, на гладкой поверхности виднелось лишь несколько линий. Кто-то дунул - и линии исчезли, улетели вместе с пылью. Обшивка так и осталась гладкой, как зеркало телескопа.
Как и следовало ожидать, это вызвало настоящий фурор. Вскоре к двери подкатили громадный лазерный резак и, нацелив его под углом к дверной поверхности, приказали всем временно удалиться. Вернувшись, мы обнаружили в середине двери красное пятнышко, которое медленно тускнело, пока не растворилось в окружающей черноте. Кейт показала мне солидную дырку в стене туннеля, которую проделал отраженный луч. Ну а двери хоть бы хны.
В этот момент профессор Фентон решил, что пора объявить перерыв на размышление.
V. Мертв по прибытии
На следующий день были приняты решительные меры. К тому времени я уже ясно понимал все сложности этого нестандартного для археологии случая. Обычно архитектурные памятники освобождают из-под земли с помощью компрессоров-пылесосов. На сей раз к двери подкатили уродливую пушку, стреляющую тяжелыми частицами, а туннель забили земляной пробкой, создав надежный барьер между входом и орудием.
Выстрел до нас с Кейт не донесся - мы находились в нескольких километрах от пушки, что меня вполне устраивало. После долгих вычислений и замеров инженеры уверили профессора Фентона, что пушка сама собой отключится при условиях, знаменующих успех начинания. Я доверял им не больше, чем трехлетнему шалуну с ружьем в руках. А скорее еще меньше.
Когда мы вернулись к туннелю, рабочие уже заканчивали расчистку. Нервно переминаясь с ноги на ногу, мы ждали, пока из-под земли доложат, что путь безопасен.
На сей раз мы не стали возиться с респираторами. Приборы показали отсутствие вредных газов. Но респиратор все равно не помешал бы - в воздухе висело столько пыли, что просто при дыхании я проглотил не меньше килограмма.
Профессор Фентон возглавлял процессию. За ним шли мы с Кейт, а также Сэм Лунд и полдюжины археологов.
Ближе к концу туннеля нам пришлось одолеть высокий завал. Отсюда пол туннеля был завален щебнем, облепленным хлопьями пены, - проходчикам пришлось заново обработать поврежденные стенки цементирующей эмульсией.
При первом взгляде на дверь мне показалось, что она опять осталась невредимой. Но, подойдя поближе, я понял, что вместо ровной черной поверхности передо мной несколько рваных черных плоскостей, расположенных на некотором расстоянии друг от друга. В двери зияла неровная дыра, за которой виднелась стена, очевидно, изготовленная из того же материала, что и дверь. Внутренние стены тоже были повреждены.
Профессор шагнул в дыру первым. Спустя несколько секунд Кейт, Сэм и я стояли внутри рядом с ним. Руммель Хурдт и несколько археологов в нерешительности остановились перед дырой. Только теперь до меня дошло, как здесь ценится Кейт.
Я почувствовал себя изгоем - у всех, кроме меня были поясные сумки.
- Невероятно, - произнес профессор благоговейным шепотом.
Я разделял его мнение. Внутренние перегородки оказались не такими прочными, как дверь, хоть с виду и не отличались от нее по материалу. Взрыв разметал и исковеркал их. В одном из проломов виднелся коридор, уходящий вдаль. Такой длинный, что конца и края не видно.
Но что самое удивительное - коридор был освещен. У меня нежданно засвербило в копчике.
Переглянувшись, мы с Кейт осмотрелись по сторонам. Сэм Лунд устремился в соседнее помещение. Тут же мы услышали его голос:
- Идите-ка поглядите!
Завернув за угол, мы оказались в большом зале, разрушенном взрывом.
Сэм указал на привлекший его внимание объект:
- Похоже, у вас будут настоящие трупы для работы.
И верно. В дальнем конце зала лежало тело. Судя по габаритам, тело вомперийца.
Сэм сказал:
- Профессор, как, по-вашему, он смог сохраниться? Может быть, у них здесь была какая-нибудь чума?
Мое любопытство взяло верх над осторожностью. Я устремился к телу, наклонился к нему и тут же сделал ошеломляющее заявление:
- Забудь о своей теории, Сэм. Тут свежие пятна крови. Это существо погибло не более часа назад наверняка от нашего взрыва.
8. ДЕЛО ОТКРЫТО - ДЕЛО ЗАКРЫТО
I. Предусмотрительность - лучшее оружие
Осознав смысл моих слов, сотоварищи по разведке столпились вокруг меня. Кейт, Сэм, профессор Фентон - все они смотрели на меня недоверчиво.
Профессор выказал наибольшее упрямство. Нахмурившись, он глянул на меня сощуренным глазом - попугай да и только.
- Быть того не может. Это помещение просуществовало уже с десяток тысячелетий. Если тут и был кто-то живой…
- Профессор, при всем моем к вам уважении, твердо заявил я, - этот господин умер совсем недавно. На воздухе кровь вомперийцев окисляется. Когда кровь вытекает из тела, она красновато-бурая. Примерно за сутки ее цвет медленно изменяется до почти безупречно белого. Кровь, которую мы видим здесь, еще не успела окончательно побелеть. И вот… - Встав, я всколыхнул лужицу крови носком ботинка. Под более светлой поверхностью оказалась темная кровь - блестящая, вязкая.
Я перевернул мертвеца на спину. Безусловно, он очень походил внешне на вомперийца мужского пола: весьма тучная фигура, причем в талии шире, чем в груди, выпуклые щеки. На руках, как и положено, по шесть пальцев, но два средних длиннее остальных. А ведь у всех моих знакомых вомперийцев пальцы примерно одной длины.
- Думаю, вам стоит вот на это посмотреть, - тихо проговорил Сэм Лунд, маня нас из-за другого угла.
Соседняя исковерканная взрывом комната стала усыпальницей для других мертвых вомперийцев минимум троих, максимум шестерых. Точнее пока сказать было нельзя, так как ударная волна разметала клочья тел по всей комнате. Просто-таки распродажа в нелегальном банке органов для пересадки - только прибраться чуток…
Профессор ошарашенно замер, беззвучно шевеля губами, точно у него язык отнялся. Очевидно, весь опыт раскопок давно погибших городов никак не подготовил его к подобным картинам. Впрочем, даже я поймал себя на том, что не очень-то верю своим глазам. Мы застыли на пороге комнаты, вероятно, в различных стадиях обалделости и могли бы так стоять очень долго, если бы не чей-то крик:
- Профессор Фентон? Сэ-эм?!
Мы разом повернулись на голос, и Сэм отозвался:
- Сюда.
То был Руммель Хурдт, охранник-вентамец, которого поставили сторожить дверь. За ним шествовал Зелдон Тал.
- Надо срочно отсюда выбираться, - выпалил, задыхаясь, Руммель. Чтобы его так расшевелить, должно было стрястись что-то ужасное. Огромные глаза Зелдона вдруг стали еще шире - он увидел содержимое комнаты. Каково ему знать, что мы только что убили нескольких его соплеменников?
- В чем… - начал Сэм.
- Бегите! Скорее! - вскричал Руммель. - Дыра в двери сама собой затягивается.
Мы побежали. Все, кроме профессора, который так и не вышел из оцепенения, так что мне пришлось его тащить. Мы неслись изо всех ног, но опоздали.
Теперь в дыру мог бы протиснуться только один человек. Мог бы, если бы она не продолжала съеживаться прямо на глазах. У меня не хватило безрассудства в нее лезть - вдруг застрянешь, и тогда тебя разрубит надвое. Очевидно, остальные пришли к тому же заключению. Собственно, для Зелдона с его объемистой вомперийской фигурой уже ходу не было.
Оставалось стоять и смотреть, как сужается и сужается наш выход.
- Почему ты нас не вызвал по микрокомпу? спросил я Руммеля.
- Пробовал, - и усмехнулся зубастой вентамской усмешкой. - Никого дома не было.
И тут меня осенило - чуть ли не слишком поздно:
- Давайте что-нибудь туда засунем. Может, останется отверстие, чтобы переговариваться.
Мы с Руммелем выудили из обломков какие-то четыре прута и всунули их в дыру.
- Будем переговариваться стуком! - заорал я тем, кто остался снаружи, за отверстием, которое быстро затягивалось.
Мы, все шестеро, смотрели, как дыра сужается, сдавливая прутья. Наконец раздался тихий треск, и обрубки прутьев упали к нашим ногам. С каким-то пластмассовым дребезжанием, точно и не из металла были сделаны, они невысоко подпрыгнули на полу. Дыра окончательно затянулась, и теперь черная субстанция заливала впадину на ее месте. Не думаю, что за это время кто-то из нас проронил хоть слово. Если кто-то что и сказал, я не слышал.
- Может, здесь есть черный ход? - пробурчал я. Никто не улыбнулся только Кейт, выйдя из ступора, глянула на меня - как плетью хлестнула.
- Ваше мнение, Сэм. Что нам делать? - спросил профессор.
Сэм покосился на меня, словно гадая, стоит ли принимать на себя роль главного советника, затем сказал:
- Думаю, надо бы придумать, как нам себя защитить.
- А вы, Бен? - спросил профессор. - Что вы думаете? - Похоже, он собрался опросить таким манером всех присутствующих.
- Я согласен. Мы только что взорвали стену чьего-то дома и убили нескольких членов семьи. Будь это мои родичи, я бы разозлился.
- У меня есть иглострел, - объявил Сэм. - У кого еще?
Больше никто не был вооружен, но я, преодолев брезгливость, присмотрелся к близлежащему мертвецу…
- Вот я и при оружии, - сказал я, вынимая из руки покойника предмет зловещего вида, очень похожий на бластер.
Руммель ринулся на розыски и вскоре обрел два ствола - для себя и для профессора. Я раскопал оружие для Кейт. Рукоятка была немного липкой, так что я отдал ей бластер, который нашел первым.
- Ты тоже себе подбери, Сэм, ~ посоветовал я. - Может, они лучше твоего.
Сэм последовал совету.
Вскоре бластеры висели за поясом у всех. Вероятно, с нашей огневой мощью мы могли бы запросто вскипятить крупное озеро.
Руммель окликнул нас из дальней части комнаты:
- Эй, похоже, один еще жив.
Мы пошли к нему, старательно обходя лужи крови и истерзанные тела. Руммель освободил живого вомперийца из-под тяжелой балки и, наклонившись к нему, заговорил, поясняя на ломаном вомперийском (хорошо хоть, не по-вентамски), что он друг и хочет помочь.
К ним двинулся Зелдон - вот кто сумеет пообщаться с сородичем.
Я чуть-чуть отставал от Сэма. В тот самый момент, когда я увидел, что это не вомпериец, а вомперийка, ее руки вздернулись, сжав шею Руммеля своими мускулистыми, мясистыми пальцами. Руммель захрипел и вдруг умолк его горло сжимали все сильнее.
Сэм, не колеблясь, нацелил свой новообретенный бластер ей в голову и спустил курок.
Белое сияние озарило комнату, я зажмурился… А открыв глаза, узрел обезглавленное тело вомперийки. На месте ее головы плескалась блестящая лужа бурой крови. Руммель высвободил шею из обмякших мертвых пальцев.
- Спасибо, - сказал он Сэму. Он выговорил это слово со второй попытки - в первый раз из горла вырвался лишь неясный писк. Да и так его голос звучал еще более хрипло, чем у Сэма. Бледное лицо Руммеля, казалось, побелело еще больше.
- Я же говорил, они разозлятся, - заметил я.
Мы постояли над убитой вомперийкой, глядя друг на друга. У Зелдона изменился взгляд, глаза загорелись каким-то непривычным огнем. Может, то был гнев на Сэма, убившего его соплеменницу. Или гнев на меня первопричину всех этих смертей.
Наконец профессор Фентон проговорил:
- Сэм, возможно ли было обойтись без убийства?
Сэм сунул Фентону вомперийский бластер:
- Вы поглядите на шкалу и скажите, как она вам нравится.
- Стрелка стоит… Стоит на самой нижней отметке, - проговорил Фентон. ежась, точно в ознобе.