Я понимал, что "перс" дал мне новую миссию. Отказ от такого задания был бы ошибкой. В подобных случаях мудрецы говорят, что от судьбы надолго не спрячешься. Мы, геймеры знаем, что игровой сюжет изменить невозможно, даже если сценарий имеет несколько ветвлений. В жизни каждого из нас встречается множество второстепенных миссий, по ходу которых мы накапливаем опыт и улучшаем базовые характеристики. Но моменты чекпоинтов подводят нас к истинным путям – туда и только туда. Или просто время потеряешь. Поэтому я обещал Свояку поддержку и помощь. В эрпэгэшках мы часто сталкиваемся с формированием команды или отряда. Я исполнял роль мага-манипулятора. Мой напарник был воином, с чарами паладина. И меня не удивило, когда он сказал, что его дочурка училась на медика. Клирик-женщина! Обычное дело для реально-пошаговой игры.
Вечером он изложил мне свой план.
– Сначала ты должен понять, что представляет собой институтский подвал. Недели две назад в нашей камере сидел бывший лаборант одного из научных отделов. Парень провинился по какой-то мелочи, и его для острастки поместили к нам. Он мало тут пробыл, но успел рассказать о многом. Если верить его словам, то наши хозяева являются слугами Бафомета. Их привлекает темная сила, которую с древних пор воплощает Мендес – тотем египетского бога Нетер Амона, "того скрытого, что пребывает во всех вещах, как суть явлений". Мендес изображается в виде головы козла, вписанной в перевернутую пентаграмму. Ты знаешь, за что был сожжен Жак де Молей, великий мастер тамплиеров?
Я отрицательно покачал головой.
– За поклонение этому древнему символу. Лоховатые люди считают знак Мендеса сатанинским символом. Они ошибаются. Чтобы вникнуть в его суть, нужно вспомнить о каббалистическом Древе жизни. Я уверен, ты видел эту схему расположения сфир и путей между ними. Каждая сфира является уникальным миром, со своими законами и пространствами. Обычно люди находят в оккультных книгах стандартную схему Древа, с десятью сфирами и двадцатью двумя путями. Однако среди магов популярны другие схемы – усеченные или измененные. Смотри!
Он нарисовал на пыльном полу знакомую мне схему Древа жизни.
– Давай уберем пути, идущие от пятой сфиры к восьмой, от четвертой – к седьмой, от пятой – к четвертой. И отсоединим девятую сфиру от восьмой и седьмой. Вместо них создадим пути от пятой сфиры и четвертой к девятой. Вот он! Генератор темной силы! В этом институте попытались воссоздать такую схему. Мы находимся на уровне искусственной девятой сфиры – мира обреченных жертв. Под нами – где-то на нижних этажах располагаются уровни изолятора, где содержатся провинившиеся служащие и такие заложники, как моя дочь. Фактически, эти два отделения изолятора воплощают в себе искусственные миры под номерами семь и восемь. Мы можем проникнуть туда либо через служебные входы, либо через лабиринты, ведущие к четвертому и пятому миру – на схеме они реализуются самыми нижними уровнями институтского подвала. Говорят, что в тех местах содержатся жуткие создания, и многие из них приучены к каннибализму. Обычные люди по собственной воле туда не заходят. Существ, обитающих там, кормят трупами или живым подопытным материалом, который по каким-то причинам оказался ненужным. Фактически, обреченные жертвы загоняются на нижние уровни, где их оставляют на съедение голодным человекоподобным тварям.
– А зачем институту понадобилось воспроизводить схему Бафомета?
– Вот тут, в искусственной сфире под номером шесть, располагается какой-то накопитель, – ответил Василий Алексеевич. – Не знаю, что там за система, но она позволяет им собирать и использовать темную силу.
– Ага! Подпитка маной?
– Что-то вроде того. Только это не мана, Хорек.
– Я не Хорек, а Жорик.
– Жориком ты станешь после проверки на вшивость. После первого боя и нашей победы.
О как! Ладно, пусть куражится. Я уже привык не обращать внимания на комменты персов. Реплики в играх несут функциональную нагрузку: они либо снабжают геймеров полезной информацией, либо с помощью обидных замечаний и приколов подталкивают нас к необдуманным и рискованным действиям.
– Выходит, что мы можем добраться до самых рогов Бафомета? – спросил я Свояка. – Неужели на этом этаже есть вход в лабиринт, ведущий на нижние уровни подвала?
– Наш отсек подвала занимает три этажа. На каждом из них имеется так называемый "морг". Это небольшое помещение, в котором есть люк, ведущий в наклонную служебную шахту. Когда какой-нибудь бедолага отдает концы, его сбрасывают в шахту, и он скатывается в широкий канализационный коллектор. Коллектор представляет собой ось институтских подвалов – огромную трубу, которая упирается в заостренный цилиндрический купол гигантского сооружения. Говорят, что там находится искусственный разум института – неимоверно большой клон человеческого мозга. Его называют гомункулусом. Я думаю, что он как раз и является накопителем темной силы. Труба коллектора имеет внизу два наклонных стока, которые выходят на нижние уровни – в мир жутких чудовищ!
– Где морг на нашем этаже?
– За душевыми. Только нам этот путь не годится. Я не дурень и не хочу усложнять себе жизнь. Мы все сделаем по легкому. В изолятор можно попасть через медицинский корпус. Там есть лифты, понимаешь? Мой план таков. Завтра будут набирать группы для уборки территории и для научных исследований. Мы напросимся к медикам на опыты. По пути ты включишь свою магию и заставишь охранников провести нас к лифтам. Если возникнут осложнения, и понадобится грубая сила, я разберусь самостоятельно. Короче, проберемся в изолятор, найдем мою дочку и свалим отсюда.
Я с усмешкой покачал головой.
– Мы можем взять ваш план для затравки, но мой опыт говорит, что игра будет развиваться иначе. Если в сюжете упомянуты какие-то элементы – а в данном случае это и накопитель маны и нижние этажи – нам придется пройти через них. Таков закон жанра.
– Запомни, придурок! Это не игра, а боевая операция. Если ты окажешься бесполезной ношей, я брошу тебя на съедение каннибалам. Там внизу моя дочь. Возможно, каждый день какая-то сволочь лапает ее и принуждает к подчинению. Не дай Бог, еще пустят по кругу… Знаешь, какая она у меня красивая. Эх, парень! Все бы отдал, чтобы вытащить ее отсюда. А насчет стратегии ты лучше не заикайся. Я жизнь повидал и воевать умею.
– Как скажете, – ответил я. – Только сейчас мы оба на одной позиции. Какими бы ни были наши пути, они привели нас сюда. На один и тот же уровень! Так что не нужно мериться понтами.
На том мы и порешили. Утром, по заведенному обычаю, дежурный охранник огласил заявки: пять человек на подстанцию, восемь – на уборку территории, шесть – в медицинский корпус, десять – к химикам. Я кастанул на парне чару, и он взял меня и Свояка сверх лимита. По пути ребята рассказали нам, что опыты медиков были нестрашными. Институт тестировал новый томограф. Ученые кололи подопытным психоделики и, комбинируя мощные электромагнитные импульсы, старались наложить какую-то бета-фазу на инвертированное поле.
Когда нас вывели из бетонного куба казарм, где находились служебные входы в наш сектор подвала, я ошалел от запахов свободы. Степь цвела. Аллеи, омытые ночным дождем, благоухали ароматами песка, декоративных красных кирпичей и синих цветов, посаженных по краям дорожек. Высокое небо над головой тянуло к себе. Были бы крылья, улетел бы я к той белой тучке, а потом домой, к мамане и отчиму…
– Хорек, гляди под ноги, – проворчал Свояк. – И приготовься к действиям.
Мы подошли к трехэтажному медицинскому корпусу. С виду мирное строение, но если бы стены могли говорить, они рассказали бы о тысячах сломанных судеб. Здесь разрабатывались и опробовались препараты военной медицины. Сыворотки правды. Эликсиры памяти, выпив которые, разведчики могли запоминать десятки страниц технического текста. А были и лекарства, стиравшие все воспоминания. Каких только баек у нас в камере не рассказывали об этом страшном месте.
Вход, широкий вестибюль, два крепких парня у лифтов. Я сделал шарик и, пока мы подходили к стойке администратора, мне удалось "подцепить" одного охранника. Он быстро направился к нам, указал на меня и Свояка и велел шагать за ним. Василий Алексеевич скосил на меня вопросительный взгляд. Я с усмешкой подмигнул ему: пусть знает, с кем связался. Второй охранник хотел задать вопрос – наверное, "Куда ты их тащишь?" Я кликнул по нему шариком, и он лениво побрел к окну. Вот и ладненько. Полюбуйся природой.
У лифта я дал сопровождающему установку. Он отвел нас в служебную комнату, где мы переоделись в зеленые халаты, шапочки, перчатки и лицевые повязки. Затем я приказал охраннику вернуться к несению службы и не обращать на нас внимание. После этого мы спустились на второй нижний уровень.
– Нам туда, – сказал Свояк, указывая на коридор, перегороженный решеткой.
– А почему не туда? – спросил я, посмотрев на такой же проход, расположенный слева.
– У нас в камере есть дед, наделенный дальним видением. Он описал мне весь путь.
– А если он ошибся?
– Такие люди не ошибаются.
Он подошел к решетке и нажал на кнопку вызова. Окуляр видеокамеры над дверью развернулся в нашу сторону. Из встроенного в стену динамика послышался голос:
– Слушаю.
– Мы пришли забрать человека, – сказал Свояк. – Открывай.
– Что значит "открывай"? – поинтересовался голос. – Вы откуда, клоуны? Конвоирование задержанных производится в особые часы и только силами охраны. Предъявите ваши служебные удостоверения.
– Бегом к лифту, – прошептал я Василию Алексеевичу.
Но он ухватился за прутья решетчатой двери, немного встряхнул механизм запора, и я услышал звонкий щелчок.
– Сейчас посмотрим, кто тут клоуны, – проворчал Свояк.
Его верхняя губа приподнялась. Рот напоминал пасть хищника. Как ловко он разобрался с замком! Теперь мне было понятно, почему парапсихологи проявляли к нему такой интерес.
Из служебной комнаты выбежали два охранника. Я тут же "подцепил" первого парня и заставил его сделать подсечку второму. Выпавший из рук автомат заскользил к ногам моего спутника. Свояк в акробатическом прыжке подхватил оружие и, опускаясь на ноги, нанес удар локтем упавшему охраннику. Тот отключился или умер. Его напарник спокойно стоял, опустив автомат.
– Сколько еще ваших на этаже? – спросил его Василий Алексеевич.
Парень молчал, как будто не слышал вопроса.
– Он под моим контролем, – пояснил я Свояку.
– Тогда выясни, сколько охранников на этаже и где они в данное время. Затем прикажи ему открыть двадцать седьмую камеру. Пусть затащит в каптерку второго пацана и, как следует, свяжет его. Кляп, руки-ноги – чтобы все было с гарантией. Когда он все сделает, погрузи его в сон.
На мой вопрос охранник ответил, что на этом этаже располагался еще один пост – у других решетчатых ворот. Василий Алексеевич кивнул и зашагал по коридору. Я остался выполнять его указания.
Зона изолятора представляла собой большой тор, разделенный на две половины. Точкой соединения был зал с лифтами. Двери камер открывались автоматически – с помощью тумблеров на особом пульте. Две стены дежурного помещения были заставлены экранами. Я видел, как Свояк вошел в двадцать седьмую камеру. В ней находилось восемь женщин – три молоденькие и пять пожилых. Я хотел включить звук, но регуляторы на мониторе не действовали. Прежде чем разбираться с пультом, мне предстояло выполнить другие задания.
Когда один охранник (все-таки живой) был крепко связан, а второй – заснул на небольшой софе, я снова повернулся к экранам. По спине пробежал холодок. Видеокамера в зале с лифтами показывала группу людей, готовившихся к штурму. Респираторы на их лицах свидетельствовали о том, что намечалось применение газов. Я подбежал к аптечке, взял медпак, два стимулятора и склянку противоядия. Свояк по-прежнему торчал в камере. Стратег стоеросовый! Чему их только в армии учат? Готовя шарик, я помчался по коридору мимо одинаковых дверей. Неужели придется уходить через морг и канализационные стоки?
Услышав мой топот, Свояк вышел из камеры.
– Что случилось, Жора?
Жора? То-то же!
– Сейчас нас будут выкуривать газом. Там их не меньше двадцати. Все в респираторах.
– Черт! Доча, живо за мной! Жора, прикрывай отход. В конце коридора есть грузовой лифт. Перед ним решетчатая дверь. Мне понадобится время, чтобы открыть замок. Продержись немного. Когда я свистну, дуй к нам.
Из камеры выбежали три женщины – две девушки и одна лет под сорок.
– Я же сказал, что возьму только Настю! – закричал Свояк.
Однако времени на споры уже не было. Мы услышали топот ног. К нам приближалась группа захвата. Я выпил противоядие. Женщины и Свояк направились к концу коридора. Интересно, куда вел лифт? Сюжет по фактуре был чистой подставой. Лично я на такие варианты не стал бы подписываться.
На изгибе коридора появились первых охранники. Я "подцепил" одного из них и швырнул под ноги остальным… второго повалил в тот самый момент, когда он выстрелил из короткоствольной базуки. Газовая граната разорвалась прямо перед ними, но облако зеленоватого дыма быстро достигло меня. Противоядие оказалось вполне эффективным, но я все равно перепачкался в рвоте. Мне пришлось отступить немного, чтобы прийти в себя. Я свалил на пол еще двух охранников, а затем раздался свист.
В ушах гремели огромные колокола. Я почти не помнил, как добрался до лифта. Тело трясло в лихорадочном ознобе. Голова кружилась, и глаза расходились в стороны, создавая два отдельных поля зрения. Вряд ли это было вызвано газом. Скорее, препарат, который я глотнул, производил побочные эффекты. У меня же не было особого образования. Я не знал, что именно находилось в медицинских склянках и пузырьках. Просто если жидкость имела фиолетовый или синий цвет, то она усиливала магические способности. Если микстура была желтой или зеленой, я считал ее противоядием. Красные и оранжевые составы восстанавливали здоровье. Хотя иногда химикалии вызывали у меня отторжение. К некоторым из них я был не подготовлен. Наверное, не хватало суммы набранных очков. Около створки изогнутой решетки я упал на колени. Василий Алексеевич схватил меня за воротник и втащил в кабину лифта.
– Папа, что с ним? – завизжала девушка с веснушками.
Тоже мне красавица! Таких в любой деревне на каждой лавке по выводку…
– Они траванули его газом, – ответил мой спутник.
Когда двери лифта закрылись, я потерял сознание. Очнулся уже в большом помещении, которое походило на церковный зал. Из центра купола над головой свисала массивная металлическая конструкция. Свояк сбросил меня со своего плеча и настороженно осмотрелся. Его дочь заклинила двери лифта пластиковым стулом. Я кое-как поднялся на ноги. Рядом у стены находился стол с компьютером. На экране застыла какая-то техническая таблица. Меня инстинктивно потянуло к клавиатуре. Неизлечимая зависимость!
На другой стороне зала виднелась еще одна дверь. Когда Василий Алексеевич направился к ней, она открылась, и в помещение ворвались два чудовища. Первое из них было самкой с большой отвисшей грудью. Лысый удлиненный череп, тонкие маленькие руки, которые, казалось, росли прямо из толстой шеи, ребра, впалый живот и дальше тело, как у змеи. Длинный хвост, свитый в пару мощных колец. Ее компаньон походил на ожившего скелета, с костями, прикрытыми полупрозрачной пленкой. Он весь сочился отвратительной слизью. Мерзкое создание. Я таких даже в компьютерных играх не видел.
При виде нас два монстра застыли на месте. Женщины отпрянули за спину Василия Алексеевича. Они находились в центре зала, как раз под металлической штуковиной. Это была опасная позиция, но я ничем не мог помочь им, потому что от парализующего газа у меня пересохло в носу. Материала для шарика не было. Свояк направил автомат на вбежавших чудиков. Вот тебе и кунг-фу-файтинг!
Пробежав пальцами по кейборду, я закрыл техническое приложение и вышел на экран рабочего стола. Уровень доступа был никчемным. Обычная консоль для управления каким-то процессом. Когда я снова глянул на Свояка, из свисавшей с купола железки полыхнула молния. Она с жужжанием заплясала по залу. Жаркая волна воздуха отбросила меня к лифту. Ботинки, штаны и рубашка задымились. Монстры повалились на пол. Свояк и женщины продолжали стоять, но под ногами сорокалетней дамы собиралась лужа крови. Она просунула руку под юбку, ощупала себя и вдруг зашлась безумным смехом. Две девушки сжимали друг друга в объятиях. Я снова начал терять сознание. Из рук Василия Алексеевича выпал автомат. Он покачнулся, но все же удержал равновесие.
– Корки на раз, – завопила раненая женщина. – Раньше надо! Норы бейте!
Она зажмурилась и прохрипела:
– Боже, как больно.
И затем снова перешла на бред:
– Резче! Жмурьтесь тут! Маркампафаротарба!
Меня осенила шальная мысль. Мы находились в зале накопителя! Все было подстроено заранее. Нас, узников с разных уровней, свели сюда, чтобы создать особые условия. Затем накопитель темной силы разрядился. Интересно, в кого? Я, к примеру, не чувствовал никаких изменений. Меня тошнило так же, как и раньше. И голова болела, словно садист-кузнец лупил по ней своим огромным молотом.
– Дай фасад! – кричала женщина. – Оп! Разрешаю! Общий час! Дети первые! Навалом! Шлаки кон!
По ее ногам стекала кровь. Я хотел закрыть глаза, но вдруг увидел в дверях пятнистые фигуры охранников. Все плыло, как в тумане. Я отмечал лишь фрагменты того, что происходило в зале. Взгляд Василия Алексеевича в мою сторону; отчаяние в его глазах. Одежда на мне дымилась. В прожженных дырах рубашки чернела обуглившаяся кожа. Наверное, со стороны я выглядел, как обгорелый труп, гы-гы. "Скелет", как мог, защищал свою спутницу. Он был хорошим бойцом – не хуже Свояка. Они дрались бок о бок, затем спина к спине. Даже когда их накрыло облако парализующего газа, они тянулись к охране скорченными судорогой пальцами. Женщина-змея, похоже, умирала. Она лежала у дверей, прикрыв хвостом отвисшую грудь и лысую голову. Из открытого рта струилась розовая жидкость. Девушки рухнули на пол и, разорвав объятия, изогнулись дугами мучительного паралича. Сорокалетняя женщина ползла на четвереньках к стене, оставляя за собой красный след.
Я кастанул чару вызова. Ко мне подошел охранник в респираторе. По моей телепатической установке он склонился надо мной, пощупал шею и дал знак, что я мертв. Свояка, "скелета" и девушек утащили за дверь. Обезумевшую женщину схватили за руки и поволокли к лифту. Пара парней открыли фальш-панель на стене. Увидев люк, я испугался, что меня швырнут в печь или в чан с кислотой для утилизации трупов. Но в институте от трупов избавлялись иначе. Охранники подняли "змею" и втиснули ее в зев патрубка. Затем настала моя очередь. Я хотел было использовать магию, но сознание все время уходило в темное марево. Они бросили меня в люк, и я покатился вниз – в черноту, наполненную шумом воды и запахом гниения. Исход ситуации зависел от высоты падения на дно утилизационной камеры. Как я понял из слов Свояка, здесь, что упало, то пропало. Но игровой сюжет предполагал какой-то шанс спасения.
Внезапно я налетел на преграду. Нечто мягкое и упругое, преградив трубу, по которой я катился, не позволило мне свалиться с довольно большой высоты на решетку. Самка с отвисшей грудью оказалась не такой простушкой. Она, как и я, лишь прикидывалась мертвой. Я услышал едва понятное шипение:
– Ш-ш-щбоку леш-ш-шница. Ш-шправа. Упирайщя в мой хвош-ш-шт.