Прежде чем Тэд успел ответить, раздался звонок видеофона. Тэд протянул руку через стол и нажал кнопку.
– Вас вызывает доктор Вейс из Вашингтона, – сказала телефонистка.
Тэд поморщился.
– Хорошо, соедините меня с ним.
Он уселся в кресло и жестом приказал нам возвращаться на свои места. На экране показалось взволнованное лицо Вейса.
– Я только что видел утренние прогнозы, – сказал он, не тратя времени на приветствия. – Судя по всему, вам грозят неприятности.
– Мы заняты по горло, – спокойно ответил Тэд.
Я направился в свой кабинет. Вдогонку мне несся более резкий, чем обычно, голос доктора Вейса.
– Оппозиция сделала проект "Контур" политическим козырем, а до выборов осталось меньше шести недель. Если бы вы не уверили газетчиков, что сможете остановить любой ураган…
Слова советника президента по науке растворились в гомоне, который наполнял огромное помещение центра управления, занимавшего весь второй этаж нашего административного здания. В комнате царило настоящее вавилонское столпотворение: все смешалось – люди, столы, вычислительные машины, конструкторские доски, шкафы, телетайпы, экраны и бесконечные кипы бумаг. И над всем этим господствовала громадная карта-экран. Я с трудом пробрался сквозь этот бедлам и оказался в огороженном стеклом закутке.
Я закрыл дверь, стало потише. На стене висели видеофонные экраны, а половину стола занимал селектор, который позволял мне мгновенно связаться со станциями поддержки "Контура", которые тянулись от Нового Орлеана по всему побережью, а также с Атлантической орбитальной станцией, находившейся на орбите на высоте двадцати трех тысяч миль над устьем Амазонки.
Я взглянул на экран и увидел, что Тэд все еще говорит с Вейсом. У меня была куча работы. Я начал набирать номера на селекторе, связываясь с морскими и военно-воздушными базами, которые сотрудничали с нами, чтобы предупредить их об урагане и о масштабах угрозы.
Тэд наконец закончил разговор. К нему подошла Барни со стопкой перфорированных лент в руках – видимо, принесла результаты анализа рождавшегося урагана. Как только выдалась свободная минута, я поспешил присоединиться к ним.
– Дело в том, – говорил Тэд, – что если оставить в покое два дальних возмущения, за ночь они разовьются в настоящие ураганы. Сейчас мы еще можем уничтожить их без особых трудов, завтра нам с ними не справиться.
– То же можно сказать и о двух ближайших, – сказала Барни. – Но они ближе к нам и уже активно развиваются.
– Один из ураганов придется пропустить. А вот первый, что подходит к Наветренным островам, слишком близок, его пропустить невозможно. Так что мы ударим по первому, пропустим второй и ликвидируем третий и четвертый.
Барни сняла очки.
– Ничего из этого не выйдет, Тэд, – сказала она. – Если мы сейчас же не остановим второе возмущение, завтра будет…
– Завтра будет не возмущение, а солидный ураган. Я знаю, – ответил Тэд. – Но если мы бросим на него все силы, третье и четвертое возмущения останутся без присмотра. За ночь они разовьются, и нам придется уже бороться с двумя чудовищами.
– Но этот…
– Есть надежда, что, если мы собьем первое возмущение, второе изменит курс и останется в море.
– Надежда столь шаткая, что рассчитывать на нее нельзя. Компьютер показывает…
– Согласен, шанс невелик. Но у нас ничего другого нет.
– Неужели больше ничего нельзя сделать? – спросила Барни в отчаянии. – Если ураган доберется до берега…
– Я думаю, Вейс уже просматривает свою почту, разыскивая мое заявление об отставке, – сказал Тэд. – Признаю, мы попали в беду. И все же лучше в этой ситуации ударить по первому возмущению, пропустить второе, уничтожить третье и четвертое, прежде чем они начнут месить воду.
Барни задумчиво перебирала листки с расчетами.
– Все это значит, – сказала она, – что через двадцать четыре часа сильный ураган приблизится к побережью Флориды.
– Хватит! – взорвался Тэд. – Мы можем сидеть здесь и обсасывать эту проблему до ночи, пока все возмущения не превратятся в ураганы. Пора действовать. Джерри, ты меня слышал? Поднимай самолеты.
Я бросился к себе и дал приказ на взлет.
Через несколько минут в мой кабинет пришла Барни. Остановившись в дверях, она негромко произнесла:
– И зачем только он взял на себя ответственность за проект? Он же отлично знает, что это далеко не лучший способ борьбы с ураганами. Слишком рискованно и слишком расточительно. Мы сами себя загоняем в тупик… Мы не выдержим.
– Экипажи самолетов тоже не выдержат, – ответил я. – А еще не наступил пик.
– Так какого черта он убедил журналистов, что в первый же год мы достигнем стопроцентного результата?!
– Да потому что он Тэд Маррет. Он не только полагает, что способен управлять погодой, но уверен, что она у пего в кармане.
– Он не имеет права совершать ошибок, – сказала Барни. – Если шторм обрушится на берег и если проект закроют… Ты понимаешь, что это для него означает?
– А для тебя? – спросил я.
Она покачала головой.
– Не знаю, Джерри. Но очень боюсь, что через день-два мы все это узнаем.
Тропические штормы возникают из кажущейся ничтожной разницы температур. Разница в шесть градусов на площади в несколько сотен миль способна завести гигантский двигатель урагана. Метод Тэда по ликвидации тропических возмущений как раз и основывался на том, чтобы сгладить разницу в температурах между сердцевиной возмущения и периферией.
Ближайшее к нам возмущение развивалось быстро. К тому времени, когда над ним появились самолеты, оно уже миновало Наветренные острова и ворвалось в Карибское море. Центром возмущения был столб теплого воздуха, поднимавшийся от поверхности моря до тропопаузы, то есть на высоту десять миль. Вокруг столба крутился относительно более прохладный воздух, опускавшийся к морю в зону низкого давления.
Если такое возмущение предоставить самому себе, оно начнет впитывать влагу из океана и конденсировать ее в дождь. Тепло, освободившееся в результате выпадения дождя, будет способствовать усилению ветра. Возникнет замкнутый цикл: ветры впитывают влагу, водяные пары конденсируются в дождь, а тепло, выделяемое при этом, усиливает ветры. Наконец, когда шторм достигает определенной интенсивности, центростремительные силы начинают засасывать воздух с очень больших высот. Этот холодный воздух сжимается и нагревается по мере того, как опускается вниз, а затем переходит в массивную стену облаков, которая формируется вокруг сердцевины шторма, известной под названием "глаз урагана". Высвобождаются тысячи мегатонн энергии, которые уже не поддаются никаким мерам воздействия. Не остановить ураган на этой стадии и проекту "Контур".
Наша задача заключалась в том, чтобы разорвать этот цикл, прежде чем он породит ураган. С этой целью надо было нагреть воздух, устремляющийся в возмущение, и охлаждать столб в центре до тех пор, пока температуры в этой системе не сравняются. Тепловой двигатель, различные части которого имеют одну и ту же температуру, попросту не способен функционировать.
Пока я давал указания для трех отдельных операций, в дверь заглянул Тули.
– Я полетел взглянуть на дракона вблизи, – сообщил он мне, взволнованно улыбаясь.
– На какого из драконов?
– На дракона номер один. Он уже над Карибским морем.
– Желаю успеха. Принеси мне его уши.
Он кивнул и исчез, а я еще долго смотрел вслед этому темнокожему круглолицему Георгию Победоносцу, который отправился на поединок с самым страшным змием из всех, что угрожали человечеству.
После того как я отдал распоряжения, лазерные батареи на борту орбитальной станции в Атлантическом океане начали накачивать энергией северную окраину рождающегося шторма. Лазеры были того же типа, что и установленные на недавно запущенных спутниках ВВС. Их удалось переправить на Атлантическую орбитальную станцию по настоянию Тэда и при поддержке доктора Вейса и президента. К этим лазерам допускались лишь специально подготовленные техники ВВС. Та часть орбитальной станции, где они находились, была отделена от прочих помещений и усиленно охранялась, что осложняло действия ученых.
С десятка аэродромов ввысь устремились самолеты, которые кружили над северным краем возмущения, засеивая воздух вызывающими дождь кристаллами.
– Приходится засеивать по нескольку часов подряд, – как-то сказал мне Тэд. – Ошибка наших предшественников заключалась в том, что они разочаровывались прежде, чем можно было ожидать результатов.
Я наблюдал за возмущением над Карибским морем. Оно представляло самую близкую и реальную опасность. Радиолокационное изображение на экране позволяло видеть, как растут и распространяются дождевые облака, заволакивая все более обширную область. По мере того как водяные пары в засеянном кристалликами воздухе превращались в капли дождя, температура воздуха несколько поднималась. Лазеры с орбитальной станции в свою очередь помогали нагревать воздух в самом возмущении и тем самым нарушали циркуляцию энергии в нем.
На первый взгляд, могло показаться, что мы только усиливаем возмущение. Но Тэд и его помощники точно вычислили энергетический баланс зарождающегося урагана. Они знали свое дело. Что, впрочем, не развеяло моей тревоги.
Тули вылетел на бомбардировщике ВВС, входящем в число тех двух звеньев самолетов, которые приближались к возмущению на различных высотах. Они врывались в столб теплого воздуха и одновременно начинали сбрасывать в него тонны жидкого азота.
Картина атаки выглядела очень внушительно. На телевизионных экранах рядом с картой видно было, как все происходит. Громадные белые шлейфы развевались за каждым самолетом по мере того, как жидкий азот мгновенно замораживал водяные пары в теплом воздушном столбе. Казалось, будто космический ветер ворвался в теплый воздух Земли. Азот быстро испарялся, поглощая огромные количества тепла. Большая часть замерзших частиц воды снова испарялась, но, как показывали радиолокаторы, какое-то количество водяных паров конденсировалось и выпадало в виде дождя.
Я подошел к столу Тэда, чтобы проверить результаты атаки.
– Вроде бы все идет нормально, – говорил Тэд в телефон.
Телетайп, стоявший у стола, пробудился к жизни и начал печатать доклады с самолетов наблюдения, которые следовали за бомбардировщиками.
Тэд наклонился над цифрами.
– Сердцевина разбита, – сказал он. – Так что если она не образуется снова, мы можем вычеркнуть возмущение номер один.
Но только вечером об этом можно было говорить наверняка. Источник энергии возмущения – разницу температур входящих в возмущение масс – удалось у него отобрать. На карте-экране образовался большой узел концентрических изобар неправильной формы, словно нарисованный ребенком бычий глаз с красной буквой "Г", указывающей на центр зоны низкого давления к северу от Ямайки. Цифры на экране указывали, что давление в центре возмущения стоит у отметки 990 миллибар – далеко от показаний, характерных для настоящего урагана. Скорость ветра, достигшая ста пятидесяти миль в час, постепенно спадала. Из Кингстона и Гуантанамо сообщили о средней силы дождях, а над Санто-Доминго, в шестистах милях к востоку, небо уже прояснилось.
Возмущение вылилось в обычный небольшой тропический шторм, и он быстро сходил на нет. Два других возмущения, находившиеся далеко в океане, были полностью уничтожены. Самолеты возвращались на базы. Лазерные команды на орбитальной станции перезаряжали кассеты лазерных батарей.
– Может, дозаправить самолеты и отправить их в полет ночью? – спросил я Тэда. – Вдруг нам удастся настичь дракона номер два?
– Нет, – покачал головой Тэд. – Из этого ничего не выйдет. Погляди. – Он указал на карту-экран. – К тому времени, когда до возмущения доберутся самолеты, оно уже полностью наберет силу и станет могучим ураганом. Здесь мы бессильны.
18. "Омега"
В ту ночь никто из нас не сомкнул глаз. Мы оставались в центре управления и с помощью орбитальной станции следили за тем, как развивается шторм. Когда стемнело, наблюдения вели с помощью инфракрасных камер, отчего изображение казалось размытым и потусторонним. Но все же нам удалось рассмотреть широкую спираль облаков, протянувшуюся в океане на четыреста с лишним миль.
Никто из сотрудников не покидал центра управления, но казалось, что обширная комната почти пуста – так молчаливы все были. Даже треск вычислительных машин и телетайпов стих. Цифры на экранах свидетельствовали о непрерывном ухудшении картины. Давление падало: 980… 975… 965 миллибар, зато скорость ветра увеличивалась и вскоре поднялась со ста десяти до двухсот миль в час. К десяти часам вечера на наших глазах сформировался самый настоящий ураган.
Тэд набрал на пульте название урагана: "Омега".
– Так или иначе, эта девица покончит с "Контуром", – произнес он устало.
Над верхним обрезом экрана загорелись буквы.
В дальнем конце зала одна из девушек вдруг заплакала.
Всю ночь "Омега" набирала размеры и силу. Огромная масса облаков поднималась от поверхности океана на высоту шестидесяти тысяч футов и отдавала ежечасно два дюйма ливневых осадков над площадью в триста тысяч квадратных миль. Атмосферное давление внутри урагана упало до 950 миллибар, а скорость ветра в центре достигла уже четырехсот миль в час и все росла.
– Мне кажется, что "Омега" живая, – прошептал Тули, глядя на экран. – Она растет, она жрет, она двигается.
В два часа ночи по местному времени над ураганом "Омега" забрезжил рассвет. Шесть триллионов тонн воздушной массы с энергией, большей чем у ста водородных бомб, двигатель невообразимых размеров и мощности несся к берегу, к цивилизации, к нам.
Волны, поднятые яростью "Омеги", распространялись по всему Атлантическому океану, и вскоре они ударят высокими валами по берегам четырех континентов. Шторм засасывал птиц и трепал их до тех пор, пока они в изнеможении не падали вниз – птицы инстинктивно пытались прорваться к глазу урагана, где воздух был чист и спокоен. Грузовой теплоход на пути из Нью-Йорка в Кейптаун, в пятистах милях от центра "Омега", подавал отчаянные сигналы бедствия – его заливали гигантские водяные горы и помпы не справлялись с течью. А "Омега" двигалась вперед, каждые пятнадцать минут высвобождая энергию, равную энергии взрыва десятимегатонной бомбы.
Мы наблюдали за разбушевавшейся стихией, мы слушали, мы были потрясены.
Перед лицом неукротимого врага все мы, включая Тэда, чувствовали себя совершенно бессильными.
Вначале глаз "Омеги", наблюдаемый камерами орбитальной станции, имел неясные очертания и все время передвигался, прикрытый перистыми облаками. Но вот он наконец сформировался и открылся в виде столба чистого воздуха – могучего столба в самом сердце урагана, якоря, вокруг которого яростные ветры вели свой бешеный смертоносный хоровод.
Барни, Тули и я сидели вокруг стола Тэда, время от времени отрывая взгляд от экрана, чтобы взглянуть на пего. Он мрачнел с каждым новым порывом ветра. Мы не заметили, как занялось утро, пока нам не позвонил доктор Вейс. Даже на экране видеофона было видно, как он осунулся.
– Я всю ночь следил за штормом, – сказал он. – Несколько минут назад мне позвонил президент. Его интересует, что вы намерены предпринять.
Тэд потер красные глаза.
– Нам его не уничтожить, – сказал он. – Как бы вам этого ни хотелось. Ураган слишком силен. Это все равно что остановить лесной пожар одним ведром воды.
– Так делайте что-то! – закричал Вейс. – Вся наша репутация зависит сейчас от этого шторма. Неужели вы этого не понимаете? И ваша: репутация, и моя, и даже самого президента! Не говоря уж о будущих исследованиях по управлению погодой в нашей стране.
– Я вам еще в марте говорил, – возразил Тэд, – что "Контур" – это тупиковый путь, и он не спасет нас от ураганов…
– Да, но в июле вы заявили журналистам, что ни один ураган не обрушится на Соединенные Штаты Америки! И вместо того, чтобы заниматься наукой, вы превратили ураганы в политическую игру.
Тэд покачал головой:
– Мы сделали все от нас зависящее, – устало сказал он.
– А вам надо было сделать больше! Можете вы попытаться изменить направление урагана и отвести его от побережья?
– Вы имеете в виду изменение климатических условий? – Тэд сразу оживился. – Взяться за погоду над всей страной?
– Я говорю не об управлении погодой! Во всяком случае, не над Соединенными Штатами, – резко ответил доктор Вейс. – Но вы можете делать любые эксперименты над океаном.
– Ничего из этого не выйдет, – ответил Тэд. – Мы сможем слегка сбить его с пути, но он все равно ударит по побережью. К тому же это настолько запутает наши расчеты, что мы уже не будем знать, куда ударит ураган.
– Но вы обязаны что-то сделать! Нельзя же сидеть сложа руки и ждать, пока произойдет непоправимое! Тэд, до сих пор я не вмешивался в ваше руководство проектом "Контур", но теперь я приказываю вам сделать все от вас зависящее, чтобы отвести удар урагана от берега. Если даже из этого ничего не выйдет, мы, как говорится, хотя бы умрем с оружием в руках. А если нам повезет, мы что-нибудь и спасем.
– Пустая трата времени, – проворчал Тэд.
Мне показалось, что Вейс на миг в отчаянии протянул вперед руки, но тут же овладел собой и только тихо произнес:
– И все-таки постарайтесь. Может быть, нам повезет…
– Будь по-вашему, – вяло согласился Тэд, – вы – начальник.
Экран видеофона потемнел. Тэд поглядел на нас.
– Вы все слышали, что он говорил, – сказал он. – Придется умирать, сражаясь.
– Но мы ничего не можем поделать, – сказал Тули. – Это выше наших сил.
– Ничего не значит. Вейс старается спасти свою репутацию. Пора бы разбираться в людях, дружище.
Барни взглянула на экран. Ураган находился к северо-востоку от Пуэрто-Рико и двигался к Флориде.
– Почему ты не сказал ему правды? – спросила она Тэда. – Ты же знаешь, что мы никак не можем повлиять на движение "Омеги". Даже если бы нам разрешили воздействовать на погоду над всей страной, мы не можем гарантировать, что спасем побережье. Ты не должен был ничего…
– Не должен был чего? – рявкнул Тэд. – Не должен был соглашаться на проект "Контур", когда мне предложили это Вейс с президентом? Не должен был говорить журналистам о том, что мы справимся со всеми ураганами? Не должен был говорить Вепсу, что нам не свернуть "Омегу" с ее пути? Я все это сделал, и сделал бы снова. Лучше делать что-то, даже если это не оптимальное решение. Надо всегда двигаться вперед. Стоит нам остановиться – и мы погибли.
– Но почему же, – в голосе Барни прозвучала мольба, – почему ты дал то безрассудное обещание газетчикам?
Он нахмурился скорее в ответ на собственные мысли.
– Откуда мне знать? Может быть, потому что Вейс так уверенно красовался перед камерами. Он чувствовал себя хозяином положения. Может быть, я такой идиот, что и в самом деле решил, будто нам удастся пройти весь сезон ураганов без ошибок. Может быть, я просто псих. На меня иногда нападает. Ей-богу, не знаю.
– Что же теперь делать? – спросил я.
Он покосился на экран.
– Попробуем сдвинуть "Омегу", попробуем спасти драгоценную репутацию Вейса.