Нет, возразил Гатри: риск слишком велик, а шансов на успех практически никаких. С чего она взяла, что на другом конце линии связи поверят ее словам? Наверняка потребуется подтверждение, то есть дело затянется, и о нем, быть может, станет известно анти-Гатри, который подкорректирует свои планы и прибудет в Кито на несколько дней раньше, чем собирался (а в том, что он там появится, можно не сомневаться). Его приезд произведет куда более сильное впечатление, нежели голословные обвинения какой-то девицы. Вдобавок, любая попытка установить контакт наведет Сепо на след. Гораздо безопаснее – если это слово в заварившейся каше еще не утратило всякий смысл – обратиться за помощью к преданным друзьям и постараться покинуть Союз. Зерна же истины можно посадить по дороге, не заботясь о том, каким может быть урожай.
Кира согласилась с его доводами, а потому провела ночь в ожидании поезда. С помощью информатора она прикинула маршрут – предусматривавший две пересадки с тем, чтобы миновать крупные станции. Ведь не могут агенты Сепо торчать на каждом полустанке от Квебека до Мехико, верно? Поезд, на который она попадала после второй пересадки, шел до Портленда. М-м… далеко не лучший вариант… Однако он останавливается в Сейлеме, на границе комплекса; можно сойти там.
Едва устроившись в купе, девушка, неожиданно для себя самой, мгновенно заснула. Ей приходилось спать и на более жестких постелях, чем это кресло, которое даже слегка откидывалось. Поезд на воздушной подушке двигался мягко и бесшумно.
Кира проснулась, изнемогая от голода и жажды, моргнула, поглядела в окно, за которым тянулась обширная равнина. Деревьев почти не было, зато всюду, куда ни посмотри, зеленели всходы; иногда попадались овраги, мелькали холмы. Интересно, что здесь выращивают – продукты или наркотики? Между рядами растений сверкали трубки оросительной системы. Вдалеке Кира заметила две машины, которые то ли следили за микроклиматом, то ли обрабатывали плантацию. На горизонте вонзались в безоблачный небосвод – а почему, кстати, нигде не видно птиц? – башни какого-то провинциального городка.
– Где мы? – спросила Кира.
– Достань меня, и я попробую угадать, – проворчал Гатри. Ночью девушка не отважилась вынуть шефа из рюкзака. – В настоящий момент вокруг похабно, как в башке политика. Я думал, ты прохрапишь весь день.
– Я не храплю. – Покрасневшая Кира проверила, заперта ли дверь купе, опустила стол и поставила на него модуль.
– Откуда ты знаешь? Не переживай, меня это не касается. Ты разве что слегка похрапывала, чисто по-женски и, между прочим, достаточно сексуально.
"Старый козел!" – мысленно выругалась девушка, но вслух ничего говорить не стала, чтобы не обидеть шефа.
– Bueno, и где же мы?
– В Индиане или Иллинойсе, – откликнулся Гатри, посмотрев в окно. – Небось, таких названий ты и не слыхала? Когда-то существовала Федеративная Республика, а люди были побогаче нынешнего, поскольку имели собственное имущество, а не только национальное достояние. Ладно, давай послушаем, что творится в мире.
– С вами все в порядке, сэр?
– Не мешало бы перезарядить батареи, не говоря уж о прочих естественных надобностях. Займись… Хотя нет, сперва узнаем новости.
Находившийся в купе мультивизор с трудом оправдывал свое название: он представлял собой крохотный плоский экран с одним-единственным динамиком. Кира включила прибор. Выяснилось, что выпуск новостей будет через двадцать минут. Сейчас по этому каналу передавали учебную программу о мыслителях – предшественниках Ксуана (Кире сразу вспомнились годы, проведенные в колледже). Ученые политики, начиная от захваленного Платона и поносимого Макиавелли, историки-систематики, вроде Шпенглера и Тойнби, психологи, Павлов и остальные, рассматривавшие сознание как функцию организма, Моравек, Типлер и другие кибернетики-визионеры… Текст, который звучал с экрана, представлял собой набор банальностей, лишенных какого бы то ни было смысла.
– Мудрецы, – проворчал Гатри. – Честные, гениальные. Человечество им стольким обязано… Черт возьми, даже у Ксуана попадаются здравые мысли. Не их вина, что потомки все извратили. Пожалуй, Иисус и Джефферсон им наверняка бы посочувствовали.
Кира вышла из купе, заперла за собой дверь и направилась в конец вагона по коридору, в котором стояла отвратительная вонь. Поезд двигался быстро и бесшумно, однако внутри вагонов царил настоящий бардак: кругом грязь, металл местами проржавел, обивка протерлась или порвалась – словом, далеко не то, что было раньше (и сохранилось по сей день – в других странах). Чтобы попасть в туалет, где вонь была еще омерзительнее, а из крана, над которым висела табличка "Не пить!", вода текла тоненькой струйкой, девушке пришлось целых семнадцать минут прождать в очереди.
Очередь к продовольственному автомату, несмотря на то, что была длиннее, двигалась быстрее. Из тех блюд, которые предлагались в меню, большинства, естественно, не было в наличии. Кира заказала кофе (точнее, некое его подобие), кальциево-протеиновый напиток, соевое рагу, хлебцы и эрзац-мед. Получив заказ, она – быть может, излишне торопливо – вернулась в купе. Пускай оно представляло собой всего-навсего крошечное пространство за перегородкой, вокруг двух кресел, зато обеспечивало уединение, которое для обычного землянина стало такой же роскошью, как настоящее мясо, прогулка в лес… или книга, старая, со своим, особенным запахом. Разумеется, можно было взять билет в спальный вагон, но Ли посоветовал не привлекать к себе внимания.
Ли… Кира неожиданно споткнулась, чуть было не выронив поднос с едой. Сердце бешено заколотилось. Нет, не он… Мужчина в кресле у прохода совершенно не похож на Боба. Просто ей на мгновение показалось, что она узнала Ивара Страндинга. Те же светлые волосы, те же черты лица, та же вальяжность движений… Нет, не та.
Браня себя последними словами, девушка прошла мимо. Что за глупости! Они расстались больше двух лет тому назад. А за три года перед тем все выглядело замечательно, они мечтали о детях, любви до гроба и тому подобном, хотя, если быть честной до конца, уже тогда у них не все было гладко. И потом, насколько серьезными могут быть отношения между космическим пилотом и инженером, который мотается по астероидам? Как часто они могут встречаться, и надолго ли? Чрезвычайно дорогие лазерограммы, которыми обмениваются влюбленные, и прочие сверхсовременные средства утешения лишь ухудшают дело. Кира вспомнила, как начала подыскивать Ивару замену, перестала отказывать не только добрым друзьям, которых не хотелось обижать… Ивар тоже наверняка не терял времени даром Он упорно не соглашался стать ее товарищем по скитаниям в космосе, а она не желала пожертвовать ради него своим кораблем. Да, в работе среди летающих гор есть свои прелести, но это не Долгий Путь, там не увидишь, как сверкает диск Земли над гребнем Коперника, не полюбуешься вблизи Юпитером, не натолкнешься на комету, прилетевшую из неведомой дали, не услышишь песен и баек; там нет той дружбы…
Сейчас некогда предаваться воспоминаниям. Да, но как неожиданно все получилось… Естественно, она изрядно понервничала из-за Гатри, поэтому ей хочется уюта и покоя, но – с Иваром не было ни того, ни другого, разве что сразу после близости… А вот с Эйко, Эйко Тамурой, которая работает на Л-5… У нее, безусловно, хватало своих проблем, однако она умела отрешаться от них, и ее безмятежность не была наигранной. Кира однажды послала ей стихотворение, не объяснив, впрочем, кому оно посвящается.
Угас закат, и озерцо
Янтарным зеркалом лежит.
Сосновый бор на берегу
Высок и недвижим стоит.
А над водой, крыло к крылу -
Огни оттенка бирюзы, -
Парят в вечерней тишине
Космической три стрекозы.
Кира нажала большим пальцем на замок двери, вошла в купе, закрыла дверь и сразу же повернулась к экрану. Начало она пропустила, но ничего… Девушка вновь едва не уронила поднос.
С экрана вещал высокий, широкоплечий мужчина средних лет с обветренным лицом, светло-голубыми глазами, кустистыми бровями и редеющими рыжими волосами. Из-под расстегнутого ворота рубашки виднелись волосы на груди. На мужчине был китель от той формы, которую служащие "Файербола" не носили уже несколько поколений. Кира мгновенно его узнала, ибо видела далеко не единожды; вдобавок, бас, которым говорил мужчина, она слышала каких-нибудь полчаса назад.
– …Я проник на территорию Северной Америки, не будем уточнять, каким образом, чтобы наблюдать за событиями и принимать решения на месте. То, что я здесь обнаружил, меня просто потрясло.
Кира посмотрела на Гатри. Тот прижал щупальце с линзой к своему "рту": дескать, помолчи. Девушка опустилась в кресло.
– Подробно я все объясню впоследствии, в своем заявлении, – продолжал мужчина в облике Энсона Гатри той поры, когда к нему впервые пришла известность. В таком виде Гатри выступал с рождественскими приветствиями партнерам компании и, изредка, с публичными обращениями. – С ним придется подождать несколько дней. Мне необходимо вернуться в Кито и переговорить с директорами компании. Однако меня просили высказаться по поводу принятых правительством мер, на что я охотно согласился. – Псевдо-Гатри сардонически усмехнулся. – Вернее, не слишком охотно. Не надо думать, что я вдруг стал правоверным ксуанистом. Все дело в том, что я лично убедился: опасность существует, она вполне реальна. Кучка desperados, которые стремятся получить доступ к компьютерным сетям и оборудованию, может причинить вреда больше, чем падение метеорита.
Удачный образ, подумалось Кире. В наши дни все опасаются метеоритов, хотя вероятность их падения невелика, и одобряют решение Всемирной Федерации поручить "Файерболу" патрулирование космоса Кстати, чем не ирония судьбы?
– Разумеется, я предпочитаю свободу и всячески ее добиваюсь. Но мои друзья не раз слышали от меня, что революция – не лучший способ. Попытки уже были – в 1789 году во Франции, в 1917-м в России; стоит ли продолжать? Правительство Северо-Американского Союза может признать собственные ошибки, в отличие от военной диктатуры, которая погубит двадцать, а то и тридцать миллионов человек, Я не желаю, чтобы их гибель была на моей совести. А вы? Некоторым из вас, возможно, известно, что я ответил сторонникам сокращения численности населения – давным-давно, когда казалось, что кривая прироста будет постоянно ползти вверх. "Вы правы, – сказал им я, – планета перенаселена, и нужно что-то срочно предпринимать. Дать вам пулемет или начнем с вас самих?" В ту пору я боролся за экологию – любовь к природе, и все такое, – и ненавидел экофанатиков. Сегодня я призываю к свободе – и ненавижу ее фанатиков, иначе говоря, фашистов.
Последнее слово было Кире незнакомо. Гатри имел привычку, произнося речи, употреблять архаизмы и отвлекаться от темы.
– Вы знаете, о какой опасности одет речь, – в голосе с экрана зазвучала сталь. – Среди служащих компании оказались замаскированные террористы. Позже я объясню, почему убежден, что это – правда, а не пропагандистская "утка". В настоящий момент времени на объяснения нет, необходимо действовать. Я отдал распоряжение всем сотрудникам "Файербола" оказывать посильную помощь правительственным агентам, чтобы как можно скорее устранить нависшую над нами угрозу, и настаиваю на его неукоснительном исполнении. – Псевдо-Гатри улыбнулся. – Теперь хорошие новости. Как я уже сказал, меры правительства – временные. Также довожу до вашего сведения, пока есть такая возможность, что меня убедили не твердолобые авантисты, не "ястребы", а сторонники умеренной политики, которые понимают, что если систему не изменить, она рухнет, рассыплется в прах. Наше сотрудничество усилит их позиции внутри движения. Вот почему я решил выбраться из своей берлоги. На сегодня все, остальное – из Кито Я убежден, что в течение месяца власти вернут нам нашу собственность, а деятельность компании возобновится через неделю-другую. Спасибо всем здравомыслящим людям за их добрую волю и терпение. Adios.
Вместо псевдо-Гатри на экране появилась дикторша, которая произнесла: – Вы только что видели Энсона Гатри, cacique компании "Файербол Энтерпрайзиз"…
– Выключи, – велел Гатри. – Сейчас опять примутся болтать.
– Шеф, это был… ваш двойник? – прошептала девушка, выключив мультивизор. – Или запись?
– Нет, запись здесь не прошла бы, не тот эффект. Мы и впрямь видели моего двойника, и он на самом деле направляется в Кито, чтобы оттуда руководить компанией.
– Каким образом? – Кира озадаченно покачала головой. – Ведь его не активировали двадцать с лишним лет… – Она втянула в себя воздух. – Muy bien, я говорю не об исторических событиях, информацию о которых можно без труда загрузить в память модуля. Как быть с личными впечатлениями, с теми бесчисленными мелочами…
– Да, он рискует, но, судя по всему, уверен, что сумеет запудрить мозги. – Линзы Гатри повернулись к окну, а голос вдруг напомнил девушке рокот прибоя. – Я надеюсь опередить его. Елки-палки, что за гнусное положение! Поневоле позавидуешь врагу.
– Даже если у него ничего не выйдет, – проговорила Кира, – авантисты мало что теряют.
– Верно. Правительство село в лужу – подумаешь, эка невидаль! Никто не наседает друг на друга, пока не возникает более-менее серьезная угроза. Наша власть будут утверждать, что стремились предотвратить катастрофу и что отдельные чиновники просто-напросто переусердствовали. Тем временем с "Файерболом" отношения станут вась-вась, в чем здешняя экономика нуждается как продырявленный звездолет в кислороде. Компания не откажется от мира и дуться тоже долго не будет. Бойкот не пройдет, потому что Союз начнут снабжать другие страны, наши отношения с которыми серьезно осложнятся. Разумеется, – прибавил Гатри, – если анти-мне удастся поймать меня и если он не допустит какой-нибудь грубой промашки, авантисты могут торжествовать победу. Точнее, им покажется, что они победили. Чтобы превратить "Файербол" в активную политическую силу, потребуется время, но времени у моего двойника достаточно. И каков будет конечный результат, лично я предсказать не берусь. – Он посмотрел на девушку. – Эй, подруга, кофе стынет. Господи, как мне хочется кофе!
Кира принялась за еду. Утолив голод, она почувствовала, что немного успокоилась, и спросила:
– А что было в официальном сообщении?
– Все то же самое. Экстремисты проникли в государственный аппарат, окопались в "Файерболе" и других фирмах, словом, залезли куда только можно. Ничего конкретного, зато много шума. Те страхи, которые не конкретизируются, – наихудшие. Что касается действий… Перечислить?
– Угу. – проговорила девушка с набитым ртом.
– Что ж, насчет реквизиции собственности тебе известно. Помнится, ты предположила, что будет усилен контроль в аэропортах. Молодец, правильно догадалась. Мелкие попросту закрыли. Частные самолеты тщательно досматривают и лишь потом выдают им разрешение на вылет. Нарушителя, если таковой появится, немедленно отловят с помощью спутников и аэростатов. На границах – поголовные проверки, на протесты никто не обращает внимания. Ищут "опасные для жизни устройства", но мы-то с тобой понимаем, кого Сепо рассчитывает найти. Обыкновенным полицейским о том, разумеется, не сообщают. Скорее всего, им приказано конфисковывать все мало-мальски подозрительные приборы и арестовывать владельцев. Проверяют и морские суда, которые уходят в международные рейсы. Если думаешь, что дипломаты подняли по этому поводу шум, то сильно заблуждаешься. В конце концов, чтобы удостовериться в том, есть на борту электронный прибор или нет, много времени не требуется. Полиция вскрывает все адресованные за границу посылки и соответствующих размеров бандероли. За каналами электронной связи следит гиперкомпьютер, – а в стране пускай все катится псу под хвост. Про письма ничего не говорилось; впрочем, их в наши дни мало кто пишет, да и идут они медленно, что весьма печально. Не забывай, мой двойник скоро начнет командовать "Файерболом".
– У меня такое ощущение, будто потолок опускается, – заметила Кира, состроив гримасу.
– Милая, я с этим ощущением родился, – отозвался Гатри. – Вот, кстати, одна из причин, по которой мне захотелось увести людей к звездам. Чтобы выбраться отсюда.
– А что внутри страны?
– Всесоюзный розыск. Кого именно, не уточняется, однако объявлена общая тревога и велено высматривать фанатиков. Если кто-либо заикнется о том, что нашего брата дурят, – догадайся с одного раза, сколько он протянет? Откровенно говоря, подружка, связавшись со мной, ты оказалась в незавидном положении.
– Ну и пусть, – выдохнула Кира.
– Если бы за нами гнались одни авантисты, я бы не слишком беспокоился. Но наш главный враг – вовсе не они. Мой двойник знает меня. Он идет ва-банк, однако наверняка хорошенько все просчитал. А североамериканские шавки лают по его указке.
"Еще бы, – подумала Кира. – От добра добра не ищут. Вспомнить, хотя бы, чего шеф добился – при жизни и после".
– Все, что мне сейчас остается, – поставить себя на его место, – произнес модуль. – Попробуем. Я бы постарался как можно скорее поймать беглеца, по крайней мере, не выпустить его из страны. Каждый прошедший день укрепляет мои позиции. Один из способов обеспечить себе полную безопасность – это избавиться от таких, как ты, Кира, от тех, кто знает правду, кто, возможно, прячет моего двойника и не исключено, что захочет заговорить. Впрочем, если подготовиться к подобному повороту событий заранее, мерзавцу легко будет заткнуть рот, а на слухи наплевать.
– Вы уверены? – поинтересовалась Кира.
– Нет, – ответил Гатри. – И он тоже не уверен. В компании вроде "Файербола", где независимость взглядов всегда считалась достоинством, заткнуть людям рты не так-то легко. Но если подумать, можно найти выход. Суть в том, что между мной и им идет игра. Как мне представляется – и как наверняка считает он, – чтобы выиграть, я должен опередить его, попасть в Кито до того, как враг обзаведется свежей информацией и укрепит свое положение.
– Уж больно рискованно, – пробормотала Кира, которую внезапно бросило в холод.
– Ну да. Боюсь, ты рискуешь не меньше моего. – Линзы, блеснув, сфокусировались на девушке.