Если не возникнет привходящих обстоятельств. Кира увеличила изображение и различила поникшие стебли, побуревший торф, мутные ручьи, в которые срывались комья земли. Сверху пораженный участок представлял собой клин около четырех километров в поперечнике, сужавшийся к реке. В траве поблизости тоже виднелись проплешины. Что ж, сообщения спутника подтверждаются. Интересно, что это за гадость?
– Ты можешь сесть на выступ? – спросил Берец.
Кира пригляделась. Узкая площадка на высоте в несколько сот метров, над ней обрывистый склон, за который цепляются редкие растения. За горой темнели тучи, среди которых время от времени сверкали молнии.
– Зачем? Образцов там наверняка немного.
– То-то и оно. Простая биосистема, которую очень легко изучить. Кроме того, мне кажется, что болезнь идет сверху. Я возьму образцы, а потом сравню их с теми, которые соберу в долине.
– М-м… Только побыстрее, ладно? Надвигается гроза, а я предпочла бы переждать ее в более безопасном месте.
– Мне хватит часа. – И столько же уйдет на разгадку, подумалось Кире. У них с собой замечательное оборудование – не такое, конечно, как в лабораториях Порт-Файербола, но все же весьма приличное. Однако если Берец закопается…
– О'кей, – проговорила Кира и удивилась сама себе: надо же, подхватила одно из словечек Гатри.
Посадка потребовала использования всех ее способностей. Нет, мысленно поправила она после того, как флайер замер в грязной луже, всех способностей, какими обладает пилот-человек. У машины – потенциалы, которые благодаря перепрограммированию превращаются в возможности. Кира открыла люк и выпустила трап. Берец выехал наружу. Словно приветствуя эколога, прогремел гром.
Кира наблюдала, как Берец и его помощники-роботы фотографируют и берут образцы пород и одновременно боролась с беспокойством, которое почему-то становилось все сильнее. В грозу этот выступ может запросто оказаться западней. Чем дольше Кира разглядывала тучи, прислушивалась к ветру и шуму дождя, тем острее ощущала опасность. Берец же ничего не замечал. Естественно, ведь он – настоящий Берец – родился на равнине и никогда не испытывал тяги к путешествиям. Кире вспомнились земные и лунные Кордильеры, Олимп, таинственная Миранда, образцы почвы с нагорий Венеры и Меркурия. Ни один мир не похож на другой, везде все по-разному; тем не менее, она чувствовала, что здесь что-то не так.
– Послушай, Гейб, – окликнула Кира эколога, – я поднимусь, полетаю. Вернусь через полчаса. Идет?
– Как хочешь, – отозвался Берец.
– Маленький совет. Образцы клади сразу в грузовой отсек. Возможно, у нас не будет времени их подбирать.
– Неужели? – равнодушно бросил эколог. Ладно, будем надеяться, что он последует совету.
Кира подняла флайер над пиком. По металлическому корпусу забарабанил дождь. Гроза приближалась с запада, свинцовые тучи извергали из себя молнии и гром. Оптические приборы уже не годились, поэтому Кира стала ориентироваться по радару. Ливень обрушился на нижний склон горы. Машина рыскала из стороны в сторону, однако Кире пока удавалось удерживать ее на одном месте.
Черт! Один из валунов на склоне покачнулся – и покатился вниз, туда, где находился Берец. Кира не раздумывая перевела флайер в пике. Нет, она не закричала. Это было не в ее стиле – не в стиле модуля, не в стиле "Файербола".
– Гейб, я лечу за тобой. Сброшу канат, постарайся за него ухватиться.
– Зачем? – поинтересовался эколог. Кира передала ему картину, которую видела собственными "глазами".
Так, где у нас канат? Слава Богу, Гатри настоял, чтобы в каждом флайере имелось все необходимое для подобных случаев. Он как-то сказал, что у лисицы в норе два выхода… Кира резко затормозила. Двигатель машины взвыл от напряжения. С первого захода ничего не вышло: Верен промахнулся. Кира развернула машину. Стальные клешни Береца стиснули канат, и флайер тут же устремился вверх.
Как раз вовремя! Оползень перевалил через выступ и двинулся вниз. Наконец он остановился, похоронив под собой чуть ли не половину зараженного участка. Кира отвела флайер в сторону, опустила Береца, затем посадила машину. И в этот миг разразилась гроза.
Впрочем, ни модулям, ни флайеру она была не страшна. Они не испытывали ни шока, ни потребности в отдыхе. Когда гроза закончилась, Берец вновь принялся за работу, а Кира отправилась на базу за новой партией роботов и заодно передала собранные экологом образцы.
Спустя четыре коротких деметрианских дня они возвратились в Порт-Файербол. К тому времени у Береца возникла гипотеза, которую требовалось проверить в лабораторных условиях. Правда, он ничуть не сомневался в своей правоте.
– У земляных червей, которых мы привезли на Деметру, нет, так сказать, естественных врагов, поэтому их развелось громадное количество. Разумеется, компьютерный анализ предусматривал подобное развитие событий, однако в нем не учитывалась дестабилизация градиентов. С биологической точки зрения это побочный эффект. Отсюда и оползень. Что же касается болезни, смывание плодородного слоя и сопутствующие химические реакции вызвали высвобождение щелочей, в результате чего водородный рН почвы сделался невероятно высоким.
– Значит, случайность, – подытожила Кира. – Надеюсь, первая и последняя.
– Боюсь, все не так просто. В других местах будут действовать другие "яды" – соль, селен, радиоактивные элементы, да мало ли что! К сожалению, планета – не садик при доме, она требует иного отношения. Кто знает, что еще она для нас припасла? Фауна и флора, которые мы внедряем, совершенно здоровы, но как долго они такими останутся? Со временем безвредные бактерии превратятся в смертельно опасные, цепочки ДНК станут вирусами. Роковым может оказаться простое нарушение соотношения численности видов: только представь, как расплодятся олени, если истребить хищников, и какой им понадобится срок, чтобы съесть всю зелень и умереть с голоду? На Земле ученым известно, как тяжело восстановить экологию системы, что развивалась три с лишним миллиарда лет. А на Деметре мы рассчитываем создать новую систему – и всего лишь за пару столетий. Ничего не выйдет. Мы разве что заложим фундамент, а развиваться она должна сама.
– Знаю. И то, что случилось с нами, лишнее тому подтверждение. По-моему, однако, ты слегка преувеличиваешь. Природа, о которой мы грезим, не возникнет, как чертик из коробки, из горстки семян. С самого начала нам следует стать ее частью – нам, нашим машинам и нашим людям.
– Конечно, конечно. Откровенно говоря, я недостаточно умен, чтобы вообразить себе подобное трогательное единство; смоделировать его мы тоже не сможем. Мы с тобой убедились на собственном опыте, что природа – система хаотичная. Значит, нам остается делать то, что делаем, и думать, будто мы ей помогаем.
49
Первой мыслью, которая возникла у Эйко, едва она очнулась, было: "Как там Кира? Как ребенок?" Затем нахлынули воспоминания. Предстартовая суматоха, сообщение о продолжительности полета, Кира… Как говорится: "Банзай!" Беременные, шаг вперед! Боязнь уснуть и не проснуться… Мысли упорно разбегались, подгоняемые смятением и болью. Однако сознание настойчиво возвращало Эйко к действительности.
Через какое-то время, тянувшееся целую вечность, она снова обрела способность мыслить. Женщина испытывала тошноту; в горле пересохло и жутко хотелось пить. С немалым трудом Эйко сообразила, что выжила, а чуть позже поздравила себя с этим фактом.
Разумеется, она далеко не здорова. Кругом какие-то трубки, по которым в нее что-то вливают, и вообще, она не лежит, а плавает в некой жидкости. Несмотря на экраны и электромагнитную защиту, ее организм пострадал от радиации. Значит, надо лечиться… Тут Эйко вновь провалилась в темноту.
Какое-то время спустя забытье сменилось обыкновенным сном. Проснувшись, Эйко почувствовала себя совершенно обессиленной. В палату вошел робот, произнес несколько ободряющих слов, накормил женщину и удалился. Она снова легла и заплакала, догадавшись, что ее отец, который остался на Земле, наверняка уже умер.
Мало-помалу к ней возвращались силы, а вместе с ними хорошее настроение. Жизнь, которую она утратила – нет, отринула, – навсегда останется с ней, как та боль, что, если верить книгам, преследовала в древности людей, лишившихся руки или ноги: болит, хотя болеть нечему. Однако эта жизнь казалась сейчас начисто лишенной смысла; и потом, отец ведь благословил ее…
Эйко принялась болтать с соседями по палате. Роботы сообщили, кто из знакомых проснулся к сегодняшнему дню (естественно, от анабиоза пробуждались далеко не все сразу). Кира Дэвис опередила Эйко на целый месяц, и ее скоро должны были переправить на планету. Неро Валенсия совсем недавно покинул изолятор. Они оба поздравили Эйко с пробуждением. Разумеется, через роботов; личная встреча могла состояться только после того, как Эйко выпустят из медицинского отсека, то есть когда придет в норму иммунная система. Видеофонов же в палате не было. Впрочем, Эйко особенно не переживала.
День, другой, третий… Наконец с корабля на Деметру ушло сообщение, что жизнь Эйко вне опасности. Двое роботов помогли ей перебраться в палату для выздоравливающих, где имелось кое-какое оборудование – мультивизоры и терминал с доступом к базе данных, которая включала в себя почти все достижения человеческой мысли. Короткая прогулка изрядно утомила Эйко. Выйдя на орбиту вокруг Деметры, корабль разделился на две секции, соединенных между собой переходником протяженностью около десяти километров. Обе секции вращались, чем обеспечивалась сила тяжести, привычная для землян; однако Эйко, во-первых, была не с Земли, а во-вторых, ее мышцы за время полета просто-напросто одрябли.
Значит, нужно заниматься физическими упражнениями. Вдобавок, она утратила не только крепость мышц, но и кое-что еще, как выяснилось на следующий день, когда после короткой тренировки и горячей ванны, Эйко привезли на кресле-каталке в кают-компанию.
Та представляла собой просторное помещение с весьма скудной – вполне понятно, на корабле не до роскоши – обстановкой. На большом видеоэкране сверкали Млечный Путь, тусклая альфа, ослепительно яркая бета – и Деметра. Деметра! Белый полумесяц, лишь отдаленно похожий на Землю. Облака над поверхностью планеты вдруг разошлись: мелькнули два пятна, бирюзовое и бурое – должно быть, океан и побережье. Эйко попыталась найти другие корабли экспедиции, но у нее ничего не вышло.
В кают-компании присутствовало человек пять или шесть, все выздоравливающие. К сожалению, знакомых никого. Эйко и еще двоих новоприбывших встретили радостными возгласами. И тут появилась Кира – подбежала к креслу, в котором сидела Эйко, опустилась на колени и обняла подругу. Привыкшая к стерильности изолятора, к тому, что все обращались с ней крайне осторожно, Эйко чуть не испугалась стремительности Киры. Но до чего же приятно, когда к твоей щеке прикасаются теплые губы!
– Bienvenida, милая, bienvemda! – воскликнула Кира. – Мы с тобой снова вместе. – Она встала.
– А ребенок? – прошептала Эйко, оглядев подругу с головы до ног.
– Врачи говорят, что все нормально. – Кира улыбнулась и похлопала себя по животу. – И я ничуть тому не удивляюсь.
– Хорошо. Я боялась за тебя… Думаешь… все обойдется?
– Естественно! Разумеется, с космосом придется повременить, но тут уж ничего не поделаешь. Надеюсь, малыш не заставит меня пожалеть о своем решении. Кстати, я думаю, что недолго останусь единственной матерью на Деметре.
– По-моему, должность координатора позволяет работать дома. – Эйко улыбнулась. – Значит, когда ты не сможешь, присматривать за ребенком буду я… с большим удовольствием.
– Спасибо. Но почему бы тебе не завести парочку своих?
– Перестань. – Эйко подняла было руку, но тут же ее уронила. К ним с Кирой приближался мужчина. Неро Валенсия!
Он двигался медленно и неуверенно и выглядел не вполне здоровым. Биокристалл куда-то исчез, лишь на лбу осталась едва заметная царапина. Валенсия наклонился над креслом Эйко, словно отдавая поклон.
– Buenos dios, сеньорита Тамура, – проговорил он. – Очень рад снова вас видеть.
– Gracias, – отозвалась Эйко. Почему вдруг заколотилось сердце? – Я тоже была рада… узнать, что с вами… все в порядке.
– Buenos dios, – ровным голосом приветствовала Валенсию Кира.
– Buenos anos, – откликнулся он, заломив бровь и поглядев на ее живот. Кира покраснела, однако Эйко его ответ вовсе не показался нескромным.
– Как хорошо, – поторопилась вмешаться она. – Нам есть, о чем поговорить… только дайте мне окрепнуть.
– Я бы сказала, нам есть, о чем узнать, – поправила Кира. Изображение на видеоэкране внезапно изменилось. На нем появился коренастый рыжеволосый мужчина.
– Шеф, – сказала Кира. – Он обращается к каждому, кто просыпается. Наверно, это запись, которую время от времени поправляют: слова-то он произносит почти одни и те же.
– Bienvenida, – поздоровался Гатри. – Вы знаете, кто я такой. Надеюсь, скоро мне станет известно, кто такие вы. Впрочем, все мы теперь – деметриане. – Он помолчал, а затем произнес фразу, которая, как заметила Эйко, потрясла Киру и Валенсию наравне с остальными (выходит, текст обращения каждый раз меняется): – К сожалению, у нас потери. Роза Соареш так и не проснулась. Первая смерть, за которой наверняка последуют и другие. Но хватит о грустном. Те, кто только что проснулся, вряд ли представляют себе, что происходит на Деметре. Bueno, могу сказать, что модули потрудились на славу. В общем и целом работа идет по плану. – Он усмехнулся. – План предусматривает возможность возникновения различных непредвиденных сложностей, вплоть до вселенских катастроф. Что ж, мы готовились не напрасно. Нам необходимы люди в полном смысле слова – то есть вы. Прилетев сюда, вы окажетесь в прелестном маленьком городке…
– Это я уже слышал, – пробормотал Валенсия.
– Я тоже, и побольше вашего, – отозвалась Кира.
– А я нет, – напомнила Эйко.
– Еще наслушаешься, – заверила Кира. – По-моему, слушать все сразу не стоит. Шеф никогда не блистал ораторским искусством.
– Язык героев-первопроходцев. – Валенсия повернулся к Эйко. – Как раз по вашей части.
– Дайте мне сначала прийти в себя. И, ради всего святого, не ждите от меня шедевров. Я же не Гомер… И даже он сочинял не из головы, а на основе фактов.
50
"Средства массовой информации обсуждают в основном политический компромисс, которого наконец удалось достичь путем переговоров. Луна согласилась изменить свое государственное устройство, стать кибернетической демократией и войти в состав Всемирной Федерации. Однако за селенархами сохранят их имущество; кроме того, пока они живут, продолжают действовать все права сеньоров… Численность населения Земли по-прежнему сокращается; в бассейне Амазонки скоро возникнет заповедник; Африка собирается перейти к распределительной системе… Цивилизации, которая возникает сегодня, рационализироваться легче, нежели тем, что появились до нее. Она примет искусственный интеллект. Новые модели подобных систем уже демонстрируют почти человеческую способность к творческому мышлению…"
В дверь позвонили. Кира как раз собиралась выйти, чтобы полюбоваться закатом. На широте Порт-Файербола ясные вечера были не такой уж редкостью, поскольку земная фауна существенно изменила климат Деметры: растения завоевывали континент за континентом, поглощали углекислый газ, выделяли кислород, удерживали в почве влагу, смягчали перепады температур… Тем не менее Кира наблюдала закат всякий раз, когда предоставлялась возможность.
Улица, на которой стоял ее дом, пересекала мыс, что возвышался над городом и бухтой. Вдоль улицы росли деревья, посаженные первым Гатри, – высокие сосны и гималайские кедры, а также совсем молоденькие деревца из породы широколиственных. Задувал прохладный ветерок, который словно мечом рассекал вечернюю духоту. На горизонте, там, где море сливалось с небом, мерцала вечерняя звезда Деметры – Фаэтон. К юго-западу от него виднелась альфа: в вечерней дымке ее диск приобрел оттенок расплавленного золота. Беты видно не было – в это время года она полностью терялась в сиянии альфы. Над волнами кружили чайки, высматривая рыбу, которой теперь в море водилось в изобилии. На клумбах вокруг дома росли красные, белые, лиловые цветы…
Кира замерла. Перед ней стоял Неро Валенсия. Ее рука, словно по собственной воле, потянулась захлопнуть дверь.
– О, – проговорила она. – Saludos. Чем могу служить?
– Я пришел попрощаться. – Валенсия улыбнулся (как показалось Кире, печально).
– Уезжаете? Надолго?
– Да. В Беотию.
– Э… Очень жаль. Извини, что не приглашаю войти, но… Ребенок и все такое прочее… В общем, внутри как в свинарнике.
Она солгала – и подумала, что Валенсия, наверно, понял. Почему она солгала? Да, он убил человека, но это было давным-давно; к тому же, Неро выполнял свой долг; вдобавок, он бросил ту работу, а с ней, несмотря на все ее выходки, держался неизменно вежливо, даже дружелюбно и пару раз, когда предоставлялась возможность, помогал… Эйко он нравился; тем не менее, Кира не желала оставаться с ним наедине.
– Ничего страшного, – отозвался Неро. – Мне все равно некогда. – Кажется, тоже врет. – Просто не мог уехать, не повидав тебя. Мы и так видимся не слишком часто.
– Bueno, у всех у нас хлопот полон рот.
– Я надеялся, что… – Он пожал плечами. – Впрочем, неважно.
Их взгляды встретились. Кира внезапно поняла, что боится Валенсию. Боится оказаться у него в плену. Нет, она не хочет иметь с ним дела, и не только из-за малоприятных воспоминаний. В частности, из-за Эйко.
– Ты прав, я вела себя не очень-то общительно, – сказала она. – Но мне было не до того. Насколько я знаю, ты занимаешься экологией; недавно тебя повысили в должности, поэтому и посылают в Беотию, на другой материк. А что ты там будешь делать?
– Да так, – хмыкнул Валенсия. – Мы должны доставить туда позвоночных – траво– и плотоядных.
– Понятно. Их присутствие необходимо как само по себе, так и для того, чтобы нормально развивались растения, верно? – Пустая фраза, клише, способ продолжить разговор.
– Верно. Задачка, честно говоря, еще та. Все в один голос предрекают нам сплошные неудачи и обещают, что у нас не будет ни минутки покоя.
– Замечательно! – Кира невольно приняла тон Валенсии. – А в чем будут состоять твои обязанности?
– Я люблю дикую природу, особенно леса. И потом, вдруг выяснилось, что я умею обращаться с животными.
– Со слонами, волками, львами?
– Думаю, для них я не гожусь, – рассмеялся он. – Нет, мой профиль – грызуны и птицы. К примеру, те же ястребы.
Да, подумалось Кире, кого-кого, а ястребов ты, скорее всего, понимаешь.
– Удачи, – пожелала она безо всякой задней мысли.
– А у тебя какие планы? Ну, в космос ты не вернешься, пока ребенок не подрастет…
– Не вернусь до тех пор, пока роботы не построят достаточно звездолетов. Я знала это с самого начала.
Судя по выражению лица Неро, он воспринял ее слова как попытку объяснить, почему она завела ребенка.
– А чем ты все-таки занимаешься? В прошлый раз ничего толком не сказала…