- Полно, полно, дорогой барон, не огорчайтесь вы так… Потомок столь древнего рода и такой доблестный солдат, как вы, не должен обращать внимания на такие в принципе мелочи… Да неужели вы не все еще вспомнили?
Иван сделал неопределенный жест рукой и скорчил еще более неопределенную гримасу. Барон, говоришь… ну-ну.
- Собирайтесь, наш дорогой герр Кляйн уже ждет. Пока мы тут за вами ухаживали, он провел кое-какое расследование - по поводу вас… уж извините его: служба такая. Так что если события прошлого еще не полностью восстановилось вас в памяти, то он сейчас освежит ее. В смысле - память.
Последняя фраза прозвучала несколько зловеще: Иван внимательно посмотрел на профессора, но тот улыбался все так же ласково.
Деваться было некуда, и Иван принялся мрачно напяливать на себя одежку, готовясь к новым неприятностям.
Он быстро облачился; форма пришлась точно впору Взяв ремень с висевшей на нем кобурой, Иван почувствовал, что в ней что-то есть: он открыл кобуру и извлек оттуда офицерский П-38.
Не меняя выражения лица, Иван проверил оружие, вытащил обойму, действуя как бы машинально. Все оказало вроде в порядке. Иван слегка повеселел.
Он затянул ремень, поправил фуражку- раз выдали, надо надевать, - и молодцевато щелкнул каблуками до блеска начищенных сапог, оттопырив локти и прижав ладони к бедрам. Получилось неплохо и даже браво: да здравствует советский кинематограф, усмехнулся про себя Иван.
Профессор с явным удовольствием оглядел новоиспеченного гауптштурмфюрера и сказал:
- Настоящего арийского солдата всегда видать за целую милю. Пойдемте, капитан.
Они вышли из палаты и долго бродили по тускло освещенным коридорам, то спускаясь по лестницам, то поднимаясь снова. На каждом повороте или лестничной площадке обязательно торчал эсэсовец с автоматом и притом в чине, как заметил Иван, не ниже унтерштурмфюрера, то есть лейтенанта: что бы это ни был за объект, он очень серьезно охранялся.
Иван машинально поглядывал по сторонам, а сам при этом думал нелегкую свою думу. Как бы то ни было, ситуация, в которой он очутился, была весьма непростой: можно даже было сказать, что она представлялась безвыходной. Вот разве только пистолет есть… а что пистолет, в конце концов?.. Втянули в какую-то непонятную игру… и еще бароном зачем-то обзывают.
Будем действовать по обстановке, решил Иван, потому что' больше ничего придумать не смог: тут они как раз и пришли.
Профессор остановился возле массивной двери, нажал кнопку в стене, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Кугельсдорф сделал приглашающий жест, пропустил Ивана вперед и вошел следом. Дверь за ними закрылась.
В помещении стоял большой стол, заваленный какими-то папками и бумагами. Еще там были три стула, на одном из которых восседал оберштурмбаннфюрер Кляйн. Он курил, пуская дым колечками. Иван вскинул руку и гаркнул:
- Хайль Гитлер!..
- Хайль, - несколько небрежно отозвался оберштурмбаннфюрер.
Профессор обошел Ивана и тоже уселся на стул.
- Присаживайтесь и вы, капитан, - любезно сказал он.
- Гауптштурмфюрер, - поправил его Кляйн и затушил сигарету в массивной пепельнице, выполненной в виде черепа. - Мы все-таки в СС…
Он вдруг усмехнулся.
- Кстати, - произнес он, глядя на Ивана, - могу вас поздравить: очевидно, совсем скоро вы будете уже штурм-баннфюрером…
- Да неужели? - обрадованно воскликнул профессор. - Документы уже представили?
Кляйн кивнул.
- Это за экспедицию?..
Кляйн еще раз кивнул.
- И за нее тоже… Впрочем, - он посмотрел Ивану прямо в глаза, - обо всем по порядку, если не возражаете.
Иван не возражал. Он просто стоял себе и никого не трогал.
- Вы знаете, - доверительно наклонился к эсэсовцу профессор, - наш дорогой барон так и не оправился, по-моему, от амнезии…
- Да? - слегка приподнял бровь Кляйн, - Ну, тогда тем более начнем сначала.
Он выудил из пачки новую сигарету, прикурил, выпустил клуб дыма и, сказав: "Да садитесь же, барон", откинулся на спинку стула.
Ивану закурить он не предложил, зараза такая.
Иван помедлил, не решаясь присесть, но потом подумал, что дожидаться третьего приглашения просто глупо, и поэтому опустился на стул, решив начать привыкать к новому непривычному титулованию.
- Итак, - заговорил Кляйн, - что вы помните из своего прошлого?
- Ничего, - почти что честно сказал Иван.
- Детство, юность?..
- Нет…
- А недавнее прошлое?..
- Ну, - осторожно произнес Иван, - я помню, что был офицером СС… кажется, гауптштурмфюрером… и…
Он умолк. Кляйн и профессор выжидательно смотрели на него.
- И?..
- И все, - решительно сказал Иван. - Больше ничего.
Немцы переглянулись.
- Н-да, - с сожалением произнес Кляйн. - А я-то на вас надеялся, профессор.
Тот смущенно пожал плечами.
- Мы пока не всесильны, дорогой оберштурмбаннфюрер, - сказал он. - Видимо, шок был очень силен… но это пройдет, уверяю вас.
Эсэсовец молчал, пуская паровозные струи дыма из ноздрей.
Молчал и Иван, чувствуя свою полную непричастность к происходящему… и в то же время ощущая, что каждое его движение, каждый жест или взгляд весомы, от них зависит многое в этом чужом мире, что все предопределено ранее в той же степени, в какой решается и сейчас…
Это было очень неприятное ощущение: как будто все внутри зачесалось, засвербило и сместилось куда-то в сторону: однако приходилось терпеть.
- Ладно, - произнес наконец Кляйн. - Тогда я буду рассказывать, а вы меня поправите, если что вспомните. Иван несколько уныло кивнул.
- Вас зовут Курт фон Штайнхорст, - сказал Кляйн. - Вы родились в октябре одна тысяча девятьсот семнадцатого года в знатной семье… по материнской линии вы, кстати, приходитесь дальним родственником Кларе фон Унрух, матери генерал-майора Генриха фон Люттвица, однако близких родственников у вас, увы, не осталось. В СС вы с тридцать восьмого года, в партии - с тридцать седьмого: в работе проявили себя с самой лучшей стороны. Шутка ли - многочисленные личные благодарности фюрера… в двадцать три года из рук вождя нации вы получаете рыцарский крест… и вообще!..
Кляйн покрутил головой и потушил сигарету. Иван смотрел на него, открыв рот. Он ничего не понимал.
Кляйн перехватил его взгляд.
- Вы спросите, конечно, откуда мне все это известно? - усмехнулся он. - Это было несложно… Когда вы упомянули об экспедиции во льды… мы тоже о ней кое-что знали… и поэтому просто воспользовались архивом. Вот, - сказал он, открыл одну из лежащих перед ним папок, достал оттуда пачку фотографий и передал их Ивану.
Тот взял их с некоторой дрожью в руках. Дрожь появилась не зря; сюжет оказался лихо закручен.
Иван перебирал снимки, не веря своим глазам. Вот он сам, собственной персоной, стоит на мостике субмарины - улыбка до ушей, в руках - бинокль; вот он на фоне какого-то красивого замка, при полном параде, а руку ему пожимает морской чин с брюзгливым выражением лица и с многочисленными нашивками на рукавах; вот он возле танка, в камуфляже, с автоматом на шее… танк немецкий, кажется, Т-4… а рядом некий здоровяк с маленькими усиками и каким-то нарочитым шрамом на щеке; вот уже Ивану сам фюрер пришпиливает к мундиру какую-то железку… а вот - вешает на шею другую; Иван, кажется, доволен, и железок у него уже много; вот он в компании каких-то хмырей в черной эсэсовской форме, а рядом - пулемет… и трупы; а вот Иван опять на мостике субмарины, в обнимку с неким ухарем: ухарь и Иван - оба в форме капитан-лейтенантов Кригсмарине…
- Но ведь я-не моряк, - слабым голосом проговорил Иван.
Кляйн посмотрел на снимок.
- Ах это… - сказал он. - Это вы в гостях у Гюнтера Прина. Только что получили Дубовые листья к Рыцарским Крестам. Последний ваш снимок, кстати.
- Но почему?..
- Конечно, вы не моряк, - терпеливо сказал Кляйн. - Однако перед походом в Антарктику вам пришлось кое-чему поучиться…
У Ивана голова пошла кругом.
- Какая Антарктика? - чуть было не застонал он. - Чего я там забыл? Как я туда попал?.. Кляйн и профессор переглянулись.
- Вы что же, ничего не помните? - недоверчиво спросил оберштурмбаннфюрер.
- Ничего…
- И про плавание все позабыли, и про экспедицию? - продолжал допытываться Кляйн.
- И про то, и про другое…
- Ну хоть базу-то вы помните? - уже несколько раздраженно спросил Кляйн.
- Какую базу? - обреченно произнес Иван.
- Да база Юбург же, в Антарктиде! Вас же лично фюрер потом благодарил!..
Ивану только и оставалось, что развести руками. Кляйн посмотрел на Ивана, потом на профессора. Тот лишь сокрушенно покачал головой.
- Да, - произнес Кляйн. - Это плохо. Конечно, вам надо бы отдохнуть по такому поводу, но… увы, время, к огромному сожалению, не терпит. Потом мы еще вернемся к вашему прошлому… а пока только скажу: вы были участником и одним из руководителей секретнейшей и имеющей огромное значение для рейха и нации экспедиции в Антарктиду. В принципе занимался ею другой отдел, не наш, но результаты этой экспедиции нас тоже живо интересовали… Короче: вы туда сплавали, все сделали как надо, вернулись в рейх, а потом отправились назад, чтобы продолжать исследования. Во время проведения планового эксперимента там произошла авария, и вы погибли…
Иван издал горловой звук.
- То есть, конечно, как теперь мы понимаем, вы пропали без вести, - поправился Кляйн. - Наша… то есть профессора фон Кугельсдорфа… лаборатория проводила параллельный, так сказать, то есть что это я… подобный, в смысле, эксперимент, во время которого также произошла крупная авария: погибли несколько человек, все сгорело, буквально ничего не осталось, но зато посреди огня и обломков обнаружился некто без сознания и одежды, то есть - вы.
Кляйн сделал эффектную паузу. Иван молчал, пытаясь понять его.
Эсэсовец увидел, что пауза не возымела должного эффекта, и решил продолжить.
- Поначалу, конечно, мы всполошились, - сказал он. - Шутка ли - такие неувязки. Но потом, как вы уже знаете, я просто догадался обратиться в архив, и - фотографии перед вами.
Он снова замолчал и посмотрел на Ивана. Иван пока говорить не собирался.
- К сожалению, с Юбургом связаться мы не можем, во всяком случае, в ближайшее время, которое, как я уже сказал, не терпит. Поэтому вы будете участвовать в нашем эксперименте…
- А что за спешка? - задал Иван резонный вопрос. - Почему нельзя подождать?
Кляйн покивал.
- Ваше любопытство объяснимо, - сказал он. - Все остальное расскажет профессор… Прошу вас, герр фон Кугельсдорф.
Тот откашлялся, посмотрел на Ивана своими пустыми глазами и заговорил:
- Дело в том, дорогой Курт… вы разрешите вас так называть?.. спасибо… так вот, дело в том, что десять лет назад одно из подразделений наших специальных служб обнаружило старинный архив… очень необычный архив, если его так вообще можно назвать. Но это сейчас не важно… как и обстоятельства находки. Там было много всего любопытного… но особенно нас заинтересовал текст одного автора десятого века, который незадолго до того, как стать римским папой, и за четыре года до своей смерти опубликовал свой труд, где подробно описывался некий талисман: откуда он, зачем он, как им завладеть и как его применить… Жутко, знаете ли, интересно читать - особенно если вверх ногами… датировка хороша. Кстати, - профессор хмыкнул, - текст этот был напечатан на превосходной бумаге, которую мы и сейчас не в состоянии сделать… Так что вполне возможно, что и не будущий папа его писал…
- Ну и что? - не выдержал Иван. - Может, и правда новодел. Мистификация.
- Архив был захоронен не позднее первого века нашей эры, - веско сказал профессор.
- А как же… - начал Иван, но тут же замолчал. - Продолжайте, - попросил он.
- Архив был захоронен не позднее первого века нашей эры, - повторил профессор, - хотя большинство из составляющих его трудов созданы значительно позднее. Нашли архив в Палестине. Там было много рукописей, в том числе и на языках, современной науке неизвестных. Когда архив вывозили в рейх, четыре человека погибли при странных и страшных обстоятельствах. Один, к примеру, начисто сгорел, не осталось даже пепла; другой ни с того ни с сего на глазах у своих товарищей сгнил заживо в течение нескольких секунд, а бренные останки его тут же начали пожирать невесть откуда взявшиеся огромные черви; третий истек кровью, которая сочилась у него из носа, ушей, глаз, прямо через кожу… а четвертый просто исчез, успев лишь крикнуть.
Профессор умолк. Иван терпеливо ждал продолжения, хотя рассказ ему показался не слишком убедительным. Вдобавок ему почудилась какая-то издевка в голосе профессора, однако он совершенно не мог понять ее причины; Ивану даже показалось, что профессор издевается не только над ним, но и над Кляйном, который слушал совершенно серьезно, хоть и со свойственным ему несколько брюзгливым выражением на холеном лице.
- Так вот, - продолжал профессор, - в этом самом отпечатанном тексте говорилось о многих сакральных вещах, но нас заинтересовал только этот талисман. Когда-то он был единым целым, но потом был разъят, и девять его частей передали девяти различным людям: люди эти были славнейшие из рыцарей. Как это там сказано… "…и был день, и была ночь: и не было ночи, и не было дня… И была звезда, земная и небесная, и рога ее, и стрелы ее, и сердце ее сотканы будут; и была она в руках ангела, и сошед воитель воинства горнего… рыцари земные же ее разъяли, и победа с тех пор их не покидала… А кто вновь отдаст ей плоть небесную, тот победой в битве грядущей на полях огненных осиян будет; и святой Георгий да поможет ему…"
- А перевод чей? - поморщился Иван.
- Мой, - слегка удивился профессор. - А что?
- Да так, ничего, - сказал Иван. - Простите, я перебил вас. Продолжайте, пожалуйста.
Кляйн укоризненно посмотрел на него, а фон Кугельсдорф невозмутимо продолжил:
- Так вот. Для того чтобы тысячелетний рейх одержал победу в величайшей войне в истории, для того чтобы весь мир стал Священной национал-социалистской империей германской нации, нам нужен этот самый талисман. Мы должны собрать девять его частей в единый кулак… то есть в одно целое. Собственно; нам требуются даже не все девять частей: девять славнейших, носители малых талисманов, группируются в три триады, каждая из которых обладает определенным качеством, а один из рыцарей триады является носителем этого качества. Таким образом, изъяв части талисмана у этих носителей, мы будем иметь силу всей триады.
- И кто ж такие эти ваши рыцари? - с некоторым интересом спросил Иван.
- К примеру - невозмутимо произнес профессор, - Иисус Навин, потом Александр Македонский…
- Подождите, подождите, - ошеломленно произнес Иван. - Какой такой Македонский?..
- Обыкновенный, - пожал плечами профессор. - Царь.
- Не понял, - сказал Иван и посмотрел на Кляйна. Тот утвердительно кивнул - все, мол, чистая правда. "Они психи", - решил Иван, но все же спросил:
- И как же вы собираетесь утащить у них этот самый талисман?
- Наша лаборатория, - веско сказал профессор, - занимается абсолютным вакуумом… и путешествиями во времени.
Вот те раз. Иван откинулся на спинку стула. А впрочем, почему именно психи? Сам-то он… а?
- Ну хорошо, - сказал он, решив не удивляться. - А я, собственно, тут при чем?
Профессор подтянул к себе один из фолиантов, лежащих в куче бумаг и папок на столе, и стал его перелистывать, при этом бормоча:
- Понимаете, Курт… да где же это?.. мы очень тщательно производим отбор в группу, которая отправится за талисманом… Нам не хватало только одного человека… а, вот!.. Посмотрите…
Он открыл какую-то страницу и пододвинул фолиант к Ивану. Тот взглянул.
Да, это была бумага… хоть и какая-то необычная. Странный шрифт… ничего не понять - что за язык, интересно?..
- Ничего не понимаю, - сказал Иван. - Что это такое?
- Это тот самый текст, - терпеливо сказал профессор.
- Ну и что?..
- Вы на картинку посмотрите…
Иван посмотрел.
Картинка, похожая на миниатюру из средневековых рукописей, изображала всадника в рыцарских доспехах, но без шлема и меча, на вороном коне. Белые длинные волосы всадника развевались по ветру, на лице, обращенном к зрителю, застыло холодное и даже несколько жестокое выражение, взгляд синих глаз был совсем уж ледяной. Здоровенный детина не вызывал приязни.
Иван пожал плечами.
- Ну и…
Он осекся.
- Это тот, без кого нам не обойтись, - сказал профессор. - Посмотрите - у него даже шрамик… такой же…
Иван машинально потрогал веко. Действительно…
- Кстати, на последних фотографиях у вас этого шрама нет, - подал голос Кляйн. - Видимо, он появился у вас недавно, так?
- Да нет, - механически произнес Иван, - это…
Он умолк и посмотрел на немцев.
Профессор ласково кивал, Кляйн вид имел торжественный.
- Вы это… серьезно?..
- Да, - решительно сказал Кляйн. - Мы… всего нас будет двенадцать… отправляемся в прошлое.
- И когда же? - безнадежно спросил Иван. Кляйн посмотрел на часы.
- Да вот… уже через час. Все готово.
- Однако у вас… быстро.
- А чего ждать? - спросил Кляйн и поднялся. - Отечество в опасности.
- Действительно, - поддержал его профессор. - Чего ждать? Переоденемся вот, сандалии только наденем - и вперед.
Иван посмотрел на него, однако фон Кугельсдорф не шутил.
- А когда мы вернемся? - спросил Иван.
- Когда соберем весь талисман, - ответил профессор и тоже поднялся. - Наша машина, так сказать, времени… хотя она на машину вовсе даже и не похожа… так вот, она запрограммирована следующим образом: как только кто-то из нас прикоснется к части талисмана, все… кроме мертвых конечно… отправляются в следующий пункт по программе - и так далее…
- А талисман куда денется? - спросил Иван, вставая со стула. - С собой его будем таскать, или он сюда переносится?
- Видите ли… - в затруднении начал профессор. - По всем нашим расчетам часть талисмана, пока не собраны все эти части, должна повиснуть в пустоте, в абсолютном вакууме, хотя это состояние и не совсем вакуум… впрочем, я вам не буду морочить голову рассказами об эфирном ветре и реликтовом излучении. Так вот, только потом, когда уже все будет сделано, талисман целиком вернется вместе с нами сюда.
- И насколько вы уверены в успехе? - поинтересовался Иван.
- Совершенно, - решительно сказал оберштурмбаннфюрер. - Солдаты фюрера не могут потерпеть поражения в решительной битве!
У Ивана были сильные сомнения и по этому поводу, и по всем остальным, однако он счел за благо промолчать.
- Пойдемте же, - поторопил профессор. - Нам скоро отправляться.
Они вышли в коридор.
Запрограммирована, думал Иван, шагая вслед за немцами. Слова-то какие… машина времени… Я вам покажу…
- Вы что-то сказали? - внезапно обернулся профессор. Иван даже растерялся.
- Нет…