Официантка принесла завтрак и спросила, не хотят ли они еще кофе. Крокермен отказался. Хикс попросил кофе погорячей. Она ушла. Журналист поковырял вилкой омлет. Он более не чувствовал голода - желудок сжался, во рту ощущался кислый привкус. В душе нарастало ощущение панического ужаса.
- Я не склонен к религиозной трактовке событий, - проговорил он.
- Разве мои мысли имеют отношение к религии? Неужели нельзя считать их альтернативным объяснением появления враждебно настроенных существ?
- Я не совсем понял вашу теорию.
- "Перст указующий". Вот и все.
- Ага. "Мене, мене, текел, упарсин[1]" или как там?
- Вот именно. Мы дошли до предела. Развращены, вооружаемся без всякой меры. В двадцатом веке все перевернулось с ног на голову. Самое кровавое столетие в человеческой истории. Больше невинных жертв, чем когда-либо.
- Вы правы, - поддержал его Хикс.
- И теперь пришло время перебираться в другое пространство. Быть может, нам суждено страдать, пока мы живем на Земле. Теперь…
- Мысль не слишком оригинальная, прервал Хикс президента. Чувство неловкости, охватившее его, перешло в раздражение.
- Но значит ли это, что она неправильна?
- Думаю, есть идеи получше.
- А, - протянул Крокермен. Завтрак стоял перед ним нетронутым. - Но ни одна из них не убеждает меня. Я - единственный судья, на которого я могу положиться в этой ситуации, верно?
- Нет, сэр. Есть специалисты…
- Занимаясь политикой, я множество раз пренебрегал советами экспертов - и немалого достиг. Этим я отличался от стандартно мыслящих политиков, стремящихся к вершинам власти. Сейчас, я признаю, такая тактика кажется рискованной.
- Я снова в растерянности. О какой тактике идет речь?
- Не брать в расчет мнение специалистов.
Президент наклонился вперед и положил руки на стол, крепко сжав кулаки. Его глаза влажно блестели. Весь его вид говорил о болезненном отчаянии.
- Я задал Гостю один вопрос и получил на него весьма многозначительный ответ, самый важный из всех… Я спросил его: "Вы верите в Бога?" - и он ответил: "Я верю в возмездие". - Президент откинулся на спинку стула. Потом он разжал кулаки и принялся потирать ладони в тех местах, где ногти оставили глубокие следы. - За его словами, должно быть, многое скрывается. Может статься, он жил в другом, не похожем на наш, мире, где грех сурово карается. Из всех мест они выбрали Фернис, Долину Смерти… Мы получили предупреждение, что Земля превратится в горстку пепла. Тотальное разрушение. Мы получили предупреждение, что нам не избежать конца. Я верю - не избежать.
Хикс собрался что-то сказать, но президент тихо продолжил:
- Бог, Высший Разум, придает нам форму и наполняет ее содержанием. Потом Он видит, что изделия не удались, и отсылает их назад, на кузницу, чтобы перелить в другие формы. Это место. Фернис. Наковальня Господа. Вот с чем нам предстоит столкнуться. Возможно, предстоит.
- А австралийские события - гора, роботы, послания?
- Не знаю, - ответил Крокермен. - Покажется безумием, сли я скажу, что австралийцы имели дело с проявлением мирового зла… Но, тем не менее…
- Проявлением мирового зла? Вы имеете в виду Сатану?
- Я подразумеваю кого-то, противостоящего Создателю. Силы, питающие надежду, что нам будет и дальше разрешено жить во грехе. Тем самым они стремятся развалить мироздание.
- Полагаю, что есть более подходящие объяснения, господин президент, - спокойно заметил Хикс.
- Тогда, будьте любезны, представьте их мне.
- Я недостаточно подготовлен, - ответил журналист. - И я мало знаю о происшедшем - только то, что услышал от вас.
- В таком случае, почему вы критикуете мою теорию?
Крокермен разговаривал, как обиженный ребенок, которому известны всякие умные взрослые словечки. Хикс вздрогнул от ужасного воспоминания: в 1959 году он слышал подобные речи от одной знакомой; месяцем позже женщина наложила на себя руки.
- Ваша теория нереалистична, - сказал он.
- Есть ли вообще что-нибудь реалистичное во всей этой истории? - спросил Крокермен.
Ни один из них не притронулся к завтраку, они лишь поковыряли еду.
Хикс придвинул тарелку. Омлет остыл. Тем не менее, журналист принялся за завтрак, и Крокермен последовал его примеру. Никто не произнес ни слова, пока тарелки не опустели. Казалось, что оба играют в молчанку.
Официантка убрала грязную посуду и долила кофе в чашку Хикса.
- Прошу меня простить, - сказал президент, вытерев губы салфеткой и бросив ее на стол. - Я был груб с вами. Это непростительно.
Хикс промямлил в ответ несколько слов: мол, у всех натянуты нервы и несдержанность вполне объяснима.
- Тем не менее, благодаря вам, я могу хорошо представить себе перспективы. Наблюдая за вашей реакцией, я понял, чего ждать от других. Наступает нелегкая пора, нелегкая по многим причинам. Я нарушил ход избирательной кампании. Выборы состоятся меньше чем через месяц. Важно правильно воспользоваться оставшимся временем. Ясно, что необходимо сгладить шероховатости в некоторых фразах…
- Сэр, это не просто фразы. Это будущее. - Голос Хикса зазвучал решительнее. - Если вы не откажетесь от идеи Божьей кары, я хорошо представляю, какой огромный вред вы можете принести.
- Да. Понимаю.
Понимаешь? - мысленно переспросил Хикс. И потом, увидев недоверчивое выражение лица президента, его полузакрытые глаза, сказал про себя: да, возможно, ты все понимаешь… но это тебя не остановит.
9 октября
Пока самолет выруливал на взлетную полосу, Артур развернул газету. Вдалеке, на бетонированной площадке перед ангаром, выстроились бомбардировщики "Б-1". Их глянцевые желтовато-коричневые, серые и зеленые очертания тонули в утреннем тумане. Артуру потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в смысл заголовков. Он не мог отделаться от мыслей о Харри и о результатах вскрытия Гостя.
Медики не нашли в организме пришельца ни одного внутреннего органа. Его грудную клетку почти целиком заполняла матово-розовая ткань, напоминающая мозговую. Голова состояла из костного материала, сконцентрированного в большие твердые сгустки. Никаких видимых признаков центральной нервной системы. В костную ткань вкраплены маленькие узелки; складывалось впечатление, что они сделаны из какого-то материала, скорее всего - серебра.
Что касается Харри, то ему тоже предстоит пройти обследование - в Лос-Анджелесе.
Самолет развернулся и начал разгоняться на полосе. Небольшие двигатели пронзительно гудели.
Артур заставил себя сосредоточиться на газете. В глаза бросился заголовок на первой странице:
"СЕКРЕТНЫЙ ВИЗИТ ПРЕЗИДЕНТА В ДОЛИНУ СМЕРТИ.
Подробности неизвестны.
Возможно, это связано с последними событиями в Австралии".
Все то же незашифрованное сообщение, погнавшее Тревора Хикса в Фернис-Крик, подсказало другим журналистам, только несколькими часами позже, где стоит копать. Но Хикс первым напал на золотую жилу. Остальным пришлось довольствоваться интервью с жителями Шошоне. Удалось пробиться по телефону в квартирку горничной отеля "Фернис-Крик", но девушка говорила только по-испански. Никто не взял интервью у Бернис Морган. Похоже, Крокермен убедил ее молчать, подумал Артур, перечитывая статью несколько раз.
Генерал Пол Фултон, ответственный за полеты шаттлов на западном побережье, летел вместе с Артуром. Он предстал перед Гордоном, как только самолет взмыл в воздух на высоту двадцать восемь тысяч футов.
- А, милая сердцу свободная пресса! - воскликнул он, занимая соседнее кресло. - Простите, мистер Гордон. У нас до сих пор не хватало времени просто посидеть и поболтать.
- Вы возвращаетесь, чтобы отчитаться?
- Надо выступить перед членами Конгресса, перед сенаторами из комитета по деятельности в космосе - одному Господу известно, что Проксмир собирается извлечь из случившегося. Как он пробрался на место председателя - загадка для меня. Политическая смерть никогда не настигнет этого человека.
Артур кивнул. В его голове все перепуталось. Он надеялся выспаться в самолете, но у Фултона явно было что-то на уме.
- Многих из нас тревожит решение Крокермена относительно Тревора Хикса. Автор научно-фантастических книг…
- Хикс стал им недавно, - оборвал генерала Артур. - Он пишет вполне достойные книги на научные темы.
- Да и мы не против Тревора Хикса как такового. Нас волнует то, что президент обратился к человеку, не входящему в состав… основной группы. Я имею в виду его советников, кабинет, экспертов.
- Ему требуется дополнительные мнения. Он говорил об этом несколько раз.
Фултон пожал плечами.
- Гость потряс его.
- Гость потряс и меня, - заявил Артур.
Фултон перевел разговор на другое.
- В Вашингтоне нас ожидают два австралийцы, занимающиеся тем же, что и мы. Они только-только прилетели из Мельбурна. Подозреваю, это мелкие сошки. Основная фигура - Квентин Бент - скрывается в тени. Вы знаете его?
- Нет, - ответил Артур. - Ученых северного и южного полушария разделяет пропасть. Это, однако, не касается астрономии. Но Бент не астроном. По-моему, он социолог.
- Ваш коллега… доктор Файнман, - неуверенно спросил Фултон, - он в состоянии продолжать работу?
- Думаю, да.
Артур понял, что ему все меньше нравится Фултон, и пытался найти причину такой сильной неприязни - ведь генерал всего лишь интересуется Харри.
- Чем он болен?
- Хроническая лейкемия.
- В последней стадии?
- Доктора полагают, что это излечимо.
Фултон кивнул.
- Интересно, не тот ли диагноз и у Земли?
Артур не понял смысла фразы.
- Рак, - выдохнул Фултон. - Космический рак.
Артур задумчиво кивнул и посмотрел в иллюминатор, думая о том, найдет ли он минутку, чтобы позвонить Франсин, поболтать с Марти, прикоснуться к реальной жизни.
Полковник Элберт Роджерс взял радиотелефон, протиснулся в дверь вагончика связи, спустился по ступенькам из гофрированного металла и утонул в белом песке, заскрипевшем под ногами. Ему абсолютно не хотелось заниматься самоанализом; размышления на эзотерическом уровне никогда не приносили ему пользы. Гость был мертв; Артур Гордон приказал его группе обследовать внутренности горы. Конечно же, Роджерс считал, что должен взять выполнение приказа на себя.
Роджерс хорошо подготовился. В своем блокнотике он нарисовал план таинственного летательного аппарата. такой план, естественно, не более чем гипотеза, основанная на длине, высоте, ширине и величине угла наклона туннеля, проходящего внутри. Проползти по туннелю не составит труда, даже если он идет прямо вверх, Роджерс может пройти там, используя метод трубочистов - прижавшись спиной к одной стене туннеля и ступнями согнутых в коленях ног - к другой. Он возьмет с собой миниатюрный цифровой самописец и видеокамеру размером с палец, прикрепленную к шлему. Снаряжение дополнят "Хассельблад" с высокочувствительной пленкой и более легкий фотоаппарат "Лейка" с тридцатитрехмиллиметровой пленкой. Роджерс предполагал, что исследование займет не больше одного дня. Конечно, он допускал, что внутри объекта может оказаться множество полых пространств, но такое строение казалось ему маловероятным.
Пока сержант и капрал приносили все, что требовалось, из складского вагончика, Роджерс еще раз проверил схему маршрута и обсудил со своим заместителем майором Ритером Келлером меры на случай непредвиденной ситуации. Потом он надел ранец и тяжелые альпинистские ботинки, отрезал три куска каната, обмотал их вокруг пояса и пошел вдоль южной стороны глыбы.
Полковник посмотрел на часы и завел таймер. Шесть часов утра. Пустыня все еще утопала в серебристой рассветной дымке, высокие перистые облака простирались от края до края. Свежий холодный ветер наполнился сухим запахом кустарников.
- Поднимите меня, - приказал Роджерс Келлеру.
Майор сцепил пальцы обеих рук, и Роджерс поставил левую ногу на этот упор. С криком "раз-два-взяли" Келлер поднял Роджерса на уровень отверстия. Оказавшись в наклонной части туннеля, он на секунду застыл, лежа на спине и глядя на первый поворот, расположенный через сорок футов.
- О'кей, - сказал полковник и нажал на кнопку таймера, засекая время. - Я пошел!
Они решили не тащить телефонный шнур и отказаться от непосредственной связи. Маленький микрофон на лацкане куртки позволит записать наблюдения Роджерса, а видеокамера запечатлеет все, что он увидит. Если же представятся время и возможность, он воспользуется фотоаппаратами.
- Ни пуха, ни пера, сэр! - крикнул ему вдогонку Келлер, когда Роджерс начал подъем.
- К черту, - пробормотал Роджерс, учащенно дыша.
Первые тридцать футов он преодолел ползком, не испытывая особых затруднений. Возле поворота остановился и посветил в темноту. Туннель теперь шел прямо вверх. Он громко сообщил об этом в микрофон и посмотрел вниз. В просвете между ногами и животом белело, словно изваянное из камня, лицо Келлер. Тот сжал кулак и отвел большой палец, выражая тем самым одобрение. Роджерс дважды нажал на кнопку фонаря.
- Я пробираюсь в чрево инопланетного корабля, - тихо проговорил он сам. Челюсти и мускулы лица свело судорогой, Роджерс едва избавился от нее. - Я ползу в неизвестное. Такие дела. Не бойся.
И он не боялся: чувство глубокого покоя почти полностью овладело им.
Он подумал о своей жене и пятилетнем сыне, живущих в Барстоу, и в его голове тут же появилось несколько вариантов будущего семьи. Отец, геройски погибший, и пенсия за него. Роджерс плохо разбирался в пенсионных вопросах. Зря. Как только он вернется, следует сразу выяснить все тонкости. А вот более приятная мысль: герой-отец жив, выходит в отставку после двадцати лет службы и начинает заниматься бизнесом - вероятнее всего, в качестве консультанта по военным контрактам, хотя раньше он не задумывался над подобной перспективой. А лучше всего купить дом. Не в Барстоу, нет, а где-нибудь в Сан-Диего - подходящее место для бывших моряков и морских пехотинцев.
Он начал подъем, упираясь резиновыми подошвами ботинок в камень и отталкиваясь руками от стены. Один толчок - и позади один фут. Не повредить бы корабль, не оставить даже царапинки. Он снова подтянулся вверх, бормоча проклятия, снова вжался ногами и руками в гору. Гладкая поверхность. Невыразительная, серая. Ничто не напоминает лаву. Астронавты, готовившиеся к высадке на Луну, штудировали геологию. Нет смысла обучать этой науке армейских офицеров. Кроме того, этот объект - не природное явление. Причем тут геология?
Хорошо хоть не скользко.
Пройдя пятнадцать футов, Роджерс остановился и поднял фонарь. Над головой он увидел еще один поворот. И неизвестно, что за ним: шесты, на которых установлены камеры, слишком коротки. Роджерс вспомнил кадры из научно-фантастических фильмов. Он никогда особо не жаловал фантастику. Большинству его однополчан нравились "Инопланетяне" - они смотрели фильм еще в лагере для новобранцев. Полковник постарался отогнать от себя воспоминания об этой картине.
Гость мертв. Что, если остальные пришельцы разгневаны? Что если они знают о приближении Роджерса и поджидают его?
Он все еще спокоен, все еще в приподнятом настроении, зрачки широко раскрытых глаз поблескивают в темноте, от напряжения пот струится по лицу. Вверх, вверх и - к самому выступу. Преодолев поворот, Роджерс остановился в проходе, идущем почти горизонтально, и направил луч света в кромешную тьму. Потом он достал блокнот и набросал схему, приблизительно отмечая величины углов и расстояние. Он находился в пятнадцати или двадцати футах от поверхности. Освещая фонарем листок блокнота с планом, он нырнул в горизонтальный туннель. Схема его маршрута напоминала головоломку: сначала тридцать футов в глубь горы по проходу, полого поднимающемуся вверх, потом снова вверх двадцать футов по отвесному туннелю и теперь - горизонтальный проход в центр.
Тишина. Ни шума работающих моторов, ни голосов, ни ветерка. Только звук его дыхания. Он отдохнул и пополз дальше. Фонарь, привязанный к руке, освещал туннель при каждом движении разведчика.
Через девяносто футов полковник увидел, что туннель обрывается, а за ним - пустота. Роджерс не колебался ни секунды. Стремясь вырваться из тесного прохода, он уперся руками в стены и высунул голову. В свете фонаря перед ним открылось просторное помещение.
- Я нахожусь в пещере овальной формы, - громко проговорил он, - длиной тридцать и шириной двадцать футов. Это, очевидно, центр горы. - Роджерс сверился со своими набросками. - Может быть, на шестьдесят-восемьдесят футов ниже вершины. Блестящие стены как будто покрыты эмалью, или пластиком, или стеклом. Темно-серые с голубоватым оттенком. Напротив выхода из туннеля я вижу еще одну пещеру, большую по размерам. Она расположена, - он снова заглянул в блокнот, - к северо-западу от центра горы. Непохоже на жилище. Да и обитателей не видно. Никаких признаков жизнедеятельности.
Он встал во весь рост и пару раз шаркнул ботинками. Идти было легко.
- Иду вперед.
Роджерс шел вдоль стены, не переставая освещать путь. Потом он открыл нагрудный ранец, вытащил два сверхмощных фонаря и включил их, следя, чтобы лучи не ослепили его самого.
Широко раскрыв рот, Роджерс осмотрел вторую пещеру, длина которой составляла, по крайней мере, сотню футов, а высота - восемьдесят. Первая пещера примыкала к середине одной из ее стен.
- Пещера покрыта блестящими гранями, - сказал Роджерс, - как драгоценный камень. Похоже на стекло, не зеркальное, но все же сверкающее. Все это напоминает не просто ограненные драгоценные камни, а, скорее, сооружения с балками, опорами, перекрытиями. Будто собор, построенный из сине-серого стекла.
Он сделал несколько снимков "Хассельбладом", потом опустил фотоаппарат и медленно осмотрелся, стараясь запечатлеть в памяти открывшуюся перед ним картину и понять смысл увиденного.
Первая пещера заканчивалась обрывом высотой, по меньшей мере, в тридцать футов. Внизу блестел пол изысканно украшенной пещеры. Спуститься вниз по канату невозможно - не к чему его привязать, а вбить крюк он не рискнет.
- Я не могу продвигаться дальше, - сообщил он. - Здесь нет движущихся предметов. Ничего, что напоминало бы жилое помещение. Нет никаких механизмов и нет света. Я собираюсь выключить фонарь и проверить, не блеснет ли что-нибудь в темноте.
Роджерс оказался в непроницаемой темени. В какой-то момент его горло сжалось и он кашлянул. Со всех сторон завторило эхо.
- Не видно ни зги, - сказал он, простояв несколько минут во мраке. - Я сейчас зажгу фонарь и сделаю еще несколько снимков.
Он потянулся пальцем к кнопке на фонаре, но замер, прищурившись. Прямо впереди, тусклый и неподвижный, блеснул маленький красный огонек - не больше, чем звезда в бескрайнем небе.
- Подождите. Я не уверен, что видеокамера заснимет это. Слишком слабый свет. Просто одна красная точка размером с булавочную головку.
В течение нескольких минут он вглядывался в огонек. Сначала Роджерсу показалось, что звездочка движется; потом он догадался, что это оптический обман. На самом деле огонек оставался по-прежнему тусклым и не менял положения.
- Не думаю, что экипаж бездействует. Он выжидает. - Роджерс покачал головой. - Но не исключено, что я поспешил с выводами.