Второй учебный год прошел для Семена легче. То ли потому что он втянулся, то ли потому что у него появились помощники. Никакой учебной программы, которую надо выполнить любой ценой, у него, конечно, не было и в помине, так что он со спокойной совестью заставил "второклассников" вести большую часть уроков у "первоклассников". Первые занимались этим с огромным удовольствием, тем более что новички далеко не всегда были младше.
Поначалу Семена сильно беспокоила дисциплина – "давить" личным авторитетом такое количество народу он, конечно, не мог. "Наказывать новичков, приучая к порядку, придется в любом случае – с этим ничего не поделаешь. Но кто будет этим заниматься? "Второклассники"? Спасибо, "дедовщину" мы уже проходили в другом мире". С проблемой удалось справиться: пример старших учеников, демонстрирующих почти полное послушание, оказался для "первоклашек" очень действенным. Кроме того, на дисциплину сильно повлиял весьма неприятный эксцесс, случившийся поздней осенью.
Мальчишку-имазра Семен решил отправить домой с караваном сородичей, доставившим в форт мясо. У парнишки явно было то, что в будущем назовут "гипердинамия" и "рассеянное внимание". Он был в общем-то неглуп, но выделялся и подавал плохой пример одноклассникам. Семен лично привел ребенка на стоянку и, как смог, объяснил трем пожилым охотникам, что парень хороший, но возиться с ним персонально учитель не может. Охотники выслушали и сказали, что все поняли. На другой день они навьючили на лошадей снаряжение и ушли. Труп бывшего ученика остался висеть между деревьев чуть в стороне от стоянки.
Дети еще плохо понимали, что такое смерть, и почти не боялись ее. Однако известие, что "отчисленного" ученика сородичи не приняли, стало для них потрясением. Оказывается, кроме школы, у них нет теперь другого рода-племени…
Зубами Семен скрипнул, но рвать на себе волосы не стал – к трупам в этом мире он уже притерпелся. Наоборот: он организовал экскурсию к месту "воздушного погребения" и, стоя возле трупа, назвал имена тех, кто при малейшем нарушении будет отчислен следующим. Это подействовало. Сильно.
В тот год Семен занимался в основном с "второклассниками". Без его "суггестии" "первоклашки" освоили за год меньше половины того, что учитель сумел запихать в мозги детям первого "призыва". Семен с этим смирился – не разорваться же ему! Впрочем, он заметил, что и "второклассники", обучая младших, пытаются действовать его методами, стараются заменить зубрежку полугипнотическим внушением. У некоторых, кажется, даже что-то получается…
Вести старших летом в "поход" Семен категорически отказался и приказал им отправляться до осени по домам – своим или чужим в зависимости от желания. Сам же он занялся "первоклассниками". В итоге летом произошло событие, недооценить значение которого было трудно.
К поселку лоуринов прибыл караван из четырех всадников и шести вьючных лошадей. Оказавшись в пределах видимости, самый маленький всадник начал раз за разом повторять знак из языка жестов лоуринов: "Я – свой". После гибели союзных племен этот знак не использовался – его заменил жест "я – лоурин". Подросток-дозорный не смог опознать путников, за что, конечно, заработал увесистую оплеуху от старейшины, которому пришлось лично подняться на "место глаз" над поселком. Прибывшие оказались имазрами – трое охотников и мальчишка, который, кажется, побывал здесь прошлым летом. Старейшины в сопровождении воинов отправились навстречу гостям, дабы не подпускать их слишком близко к поселку. Взрослые вступили в переговоры, а мальчишка куда-то убежал, поскольку внимания на него никто не обращал.
Медведь и Кижуч довольно быстро поняли, что бывшие враги пришли с миром. Однако уяснить, зачем они это сделали, старейшины не смогли и решили прибегнуть к испытанному средству: в поселок был отправлен "гонец" за закуской и волшебным напитком. Приняв по "граммульке" почти чистого спирта, старейшины слегка воспарили духом и стали понимать с полуслова друг друга, но не гостей. Пришлось налить и чужакам – а что делать?! Гости выпили, прослезились, закусили и возобновили свои объяснения. Взаимопонимание улучшилось – стало ясно, что имазры чего-то хотят от лоуринов. Ободренные успехом старейшины разлили всем "по второй" и поняли, что имазры им что-то предлагают. После третьей дозы разговор стал совсем непринужденным, но быстро ушел очень далеко от главной темы. Имелся, конечно, только один способ вернуть его в нужное русло, но… Но оказалось, что кувшин почти пуст. Это было совершенно неприемлемо, и "гонец" вновь отправился в поселок. Заодно ему было приказано отловить и доставить обратно чужого мальчишку. Для шпиона он, конечно, маловат, однако – непорядок.
Ловить мальца не пришлось – он явился сам даже раньше, чем вернулся "гонец". При этом его сопровождали два лоуринских пацана, проведших две зимы в школе Семхона. Они оживленно болтали между собой на совершенно непонятном языке и не обращали на взрослых никакого внимания. Кажется, они собрались кататься на лошадях…
Волшебный напиток не подвел: когда новая доза перекочевала из кувшина в организмы великих воинов, Кижуча осенила идея:
– А ну, подь сюда! – поманил он пальцем одного из своих мальчишек.
– Чего еще? – неохотно приблизился малолетка. – Нам на речку ехать надо!
Это прозвучало, конечно, невежливо, но лоуринские дети – они такие. Остальные, впрочем, не лучше…
– Щас ты у меня съездишь! – пригрозил старейшина. – Хочешь, чтоб ухи оборвали?
– Не, не хочу – больно будет.
– То-то же! Ты знаешь, зачем эти приперлись?
– Чего тут знать-то?! Посуды хотят нашей. И ткани – ихнему вождю на рубаху. Ну, я пошел…
– Стоять!
– Стою… – Парнишка вздохнул и с тоской посмотрел на двух сверстников, которые возились с лошадиным седлом.
Затею чужого старейшины имазры подхватили и развили. В результате никуда мальчишки не поехали, а приняли активное участие в переговорах. Самогонки, правда, им не дали…
Как выяснилось, дело обстоит таким образом. Глава клана имазров посылает вождю лоуринов подарок: двух верховых лошадей и мешок кремневых желваков высокого качества. Посылает все это он, конечно, совершенно безвозмездно – в знак уважения и дружбы. Однако главный имазр не обидится, если вождь лоуринов в свою очередь захочет ему подарить несколько керамических сосудов и кусок шерстяной ткани. Более того, мальчишка-имазр извлек из кармана довольно обтрепанный обрывок бересты и передал его сверстнику-лоурину. Тот развернул и, глядя на мелкие значки, довольно четко доложил, сколько и каких именно сосудов желает получить Ващуг, а также размеры куска ткани.
Изрядно уже окосевшие старейшины принялись хохотать. Но не над способом передачи информации, а над ней самой – предлагаемый обмен "подарками" показался им совершенно неравноценным. В итоге началось то, что люди будущего назовут словом "торг".
Этот торг закончился только к вечеру следующего дня. Хозяева и гости остались довольны друг другом, хотя последние дали значительно больше, а получили меньше, чем хотели. Зато они увезли с собой целый кувшин (довольно маленький) волшебного напитка – от нашего вождя вашему вождю. В последний момент старейшины вспомнили о магическом сражении, случившемся когда-то в форте Семена, и самогон слегка разбавили: во-первых, чтоб не горел, а во-вторых, нечего баловать!
Когда Семен узнал об этой истории, а случилось это довольно быстро, он оказался буквально в шоке.
"Как это понимать?! То есть, с одной стороны, конечно… Но с другой?! Да-а-а…
Последние несколько тысяч лет людям моего мира торговля кажется чем-то совершенно естественным. Считается, что она была всегда, а это далеко не так. Предыдущие десятки тысячелетий никто ничего не продавал и не покупал – люди вели натуральное, самодостаточное хозяйство и полагали, что все чужое опасно. Археологи, правда, фиксируют иногда на палеолитических стоянках предметы, чуждые той или иной "культуре". Однако если бы обмен и торговля были бы тогда обычным явлением, то никаких "культур" потомкам выделить бы не удалось. Впрочем, в этих вопросах я не специалист и судить могу лишь из общих соображений.
Что же произошло здесь и сейчас? Колдун и глава клана имазров возжелал получить предметы, которые являются продуктами чужой (и очень сильной!) магии. Он что, страх забыл?! Или просто очень сильно хочет? Последнее вероятней, потому что без страха он попытался бы просто отнять желаемое. Будучи колдуном, он совершенно справедливо считает, что добровольно (в обмен) отданные вещи значительно менее опасны. А что будет дальше? Если Ващуг не отравится едой из нашего горшка, если не покроется прыщами от новой рубахи, то… То его сосед-аддок тоже захочет и горшков, и тканей! Это что же начнется?! Вообще-то, считается, что торговля – путь к взаимопониманию. Увы-увы, не только к нему… Так или иначе, но главное событие уже свершилось – Рубикон, как говорится, перейден. Остается ждать последствий и пытаться контролировать ситуацию".
Ожидание оказалось недолгим: меньше чем через год Семену пришлось озаботиться введением некоей валюты.
"Что такого могут дать лоуринам соседи? Чего у нас нет или чего мы не можем добыть сами? Неандертальцы, допустим, получают посуду в обмен на керамическую глину – искать месторождение возле поселка я не стал из стратегических соображений. А остальные? Продукты питания и прирученных лошадей? Совсем не факт, что лоуринам нужно становиться всадниками – североамериканские индейцы дорого заплатили за такой шаг. Да и превращать степных охотников в гончаров и ткачей тоже не стоит – это утрата "экономической" независимости. Значит, не мясо и не лошади. Что же? О, придумал! Это достаточно безумно, чтобы сработать, – так почему нет? Сено!
Да-да, плотные связки сухой травы примерно одинакового размера. Зачем? Для жертвоприношений, конечно, потому что лоурины – очень религиозные люди. А попросту – подкармливать зимой мамонтов. Если этим животным помощь не понадобится, то сено благополучно сожрут олени и бизоны – охотникам только на пользу, если они будут держаться ближе к поселку".
Смешно, конечно, но затея с сеном прижилась и начала приносить свои плоды. Кижуч с Медведем заделались крутыми торгашами и даже самостоятельно изобрели некое подобие весов для оценки достоинства предлагаемых им "монет". К недовольству Семена, величайшей (можно сказать: сакральной!) ценностью среди кроманьонских племен сделался "волшебный" напиток, а попросту самогон. Семен ругательски ругал себя за то, что выпустил его производство из рук. Утешало только два обстоятельства: увеличивать производство, кажется, лоурины не собирались – высокие "цены" их устраивали. Соответственно, спирт оказался доступен лишь "главным людям", да и то в очень ограниченном количестве. Неандертальцы же его вообще не употребляли – оказалось, что алкоголь вызывает у них лишь токсикоз и сонливость.
Глава 2
УЧЕНИК
Четвертый школьный год оказался трудным – Семен решил, что дошел, пожалуй, "до ручки". "Я теперь принимаю в школу по пять человек от племени или клана. Пять умножить на четыре будет, как известно, примерно двадцать. Если же двадцать, в свою очередь, умножить на четыре, то вообще получится восемьдесят! А вместе с детьми питекантропов и того больше. Способен ли один человек управлять такой толпой малышни? Нет конечно – смешно даже!"
Семен исхитрялся как мог: классы разделил на группы, для каждой из них назначил руководителя-старшеклассника, сформировал штат обслуги из местных неандертальских женщин, которые кормили и обстирывали детей. Последнее, впрочем, было необязательно, поскольку одежду, ставшую совсем уж грязной, во всех племенах было принято просто выкидывать. Тем не менее Семен настоял на том, чтобы шерстяные рубахи учеников время от времени стирались – ткань слишком ценный товар, чтобы им разбрасываться. Неандерталки этим делом, конечно, никогда раньше не занимались, но научились довольно быстро.
В общем, большинство проблем так или иначе решалось, смущало Семена другое: "Доколе?! Год от года количество учащихся возрастает. Вся территория форта уже застроена деревянными бараками. Прекратить набор новых учеников вроде как нельзя – руководители племен сочтут себя оскорбленными. Это во-первых, а во-вторых… Ученики быстро теряют интерес к жизни и быту своих сородичей, однако возраст старших уже соответствует тому, в котором обычно начинается подготовка к обряду инициации. В той или иной форме эта подготовка происходит у всех, даже, кажется, у неандертальцев. Без нее не будет и посвящения, а без такового парень никогда не станет полноценным членом своего племени. Что делать? Махнуть на это рукой? Но тогда школьники окажутся изгоями… Может быть, начать формировать из них новую общность – клан или племя? Ведь получится, если времени хватит! Соблазнительно, однако…"
Некоторое время Семен рылся в памяти, пытаясь подобрать примеры из истории родного мира. Подобрал и вздохнул: "Новая общность окажется всем чужой и, значит, враждебной. ЭТО ЛОВУШКА, В КОТОРУЮ НУЖНО СУМЕТЬ НЕ ПОПАСТЬ! Вся моя затея со школой имеет смысл лишь в том случае, если ученики будут жить среди "своих", если не оторвутся от сородичей. В общем, получается, что нужно делать "выпуск". Заодно он решит и проблему количества учащихся".
О своем решении Семен объявил старшеклассникам заранее. Новость детей не обрадовала, но он был тверд: вы должны стать полноценными членами общества – воинами и охотниками.
Последний урок в четвертом классе Семен закончил тем, что поздравил всех с окончанием школы. За поздравление дети поблагодарили, поскольку были этому обучены. Они совсем не выглядели узниками, которых выпускают на свободу – скорее наоборот. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Семен сказал, что, пройдя посвящение в своих племенах или кланах, желающие могут вернуться, и "мы поговорим, как жить дальше". Сейчас это бесполезно – кто знает, что за обстановка будет в родной степи через пару лет.
Класс опустел, Семен уселся прямо на стол и начал прикидывать, сколько же выходных дней он сможет себе позволить. Размышления его были прерваны "ритуальным" стуком в набранную из толстых жердей дверь.
– Войдите! – без особой радости разрешил Семен.
Дверь приоткрылась, и в комнату проникли два человека: заместитель Семхона по неандертальским вопросам по имени Хью, и один из лучших учеников выпускного класса, которого Семен наградил когда-то кличкой Дынька.
За годы знакомства Хью успел превратиться из тощего мальчишки в матерого мужика, хотя и не вырос ни на сантиметр. Принадлежи он к виду Homo sapiens, ему можно было бы дать на глаз лет 30-35, но Семен был уверен, что парню не больше двадцати. Несмотря на свое высокое положение в обществе сородичей, Хью продолжал неустанно тренироваться, совершенствуя свое воинское искусство, и лично участвовал во всех мало-мальски значительных охотничьих экспедициях. От морозов и до морозов он ходил босиком в одной ритуальной набедренной повязке. Недостаток одежды компенсировался обилием оружия, без которого он на людях не появлялся. Пару лет назад к его арсеналу – двум металлическим "бумерангам" и пальме – прибавилась тяжелая треххвостая бола, явно предназначенная не для охоты на птиц, и… арбалет. С последним была связана отдельная история.
С неандертальцами-хьюггами союзные племена людей воевали веками. Правда, война была в основном вялотекущей – хьюгги обитали в горной местности далеко на западе, а кроманьонские племена предпочитали открытую степь. Боевые действия представляли собой вылазки немногочисленных отрядов охотников за головами или соискателей вражеских скальпов. Через несколько месяцев после прибытия в этот мир Семену "повезло" – он оказался в эпицентре довольно редкого и загадочного мероприятия – Большой охоты. Это когда неандертальцы в массовом количестве выходят в степь и, не считаясь с потерями, атакуют кроманьонские поселки. В плену Семен оказался почти добровольно – выкупил собой жизнь кроманьонского мальчишки-вундеркинда по имени Головастик. Ему пришлось познакомиться с неандертальским бытом, верованиями и узнать, что такое "ложе пыток". Жертвоприношение не состоялось – друзья подоспели вовремя. Заодно воины союзных племен устроили резню в Земле хьюггов.
Год спустя на лесной тропе Семен и питекантроп Эрек были атакованы группой неандертальских охотников. После плена и пыток никаких теплых чувств к представителям "альтернативного человечества" Семен не испытывал, однако добить малолетку, оглушенного ударом его посоха, он не смог. Вождь и старейшины племени лоуринов не стали настаивать на казни юного Хью. Более того, свирепый старейшина Медведь – наставник и тренер молодежи – со временем принял его в свою команду и стал тренировать с особой жестокостью. Старый вояка решил сделать из маленького "нелюдя" супербойца – и своего добился. Дело в том, что неандертальцы значительно превосходят обычных людей в физической силе, их зрение и слух гораздо острее, они легче переносят холод и голод. Правда, они не пользуются обычным метательным оружием и не приспособлены к бегу на длинные дистанции. Бегать по степи Хью так и не научился, а вместо лука или дротика Семен изготовил для него два "бумеранга" – две остро заточенные изогнутые металлические пластины. Эти бумеранги, конечно, после броска никуда не возвращались, но в руках Хью стали страшным оружием.
На границе земли охоты лоуринов появились чужие племена. Они использовали одомашненных лошадей, активно охотились на мамонтов и истребляли последних оставшихся в живых неандертальцев. Пролилась и кровь лоуринов. Отряд мстителей Семен возглавил лично – он состоял из него самого и неандертальского мальчишки. Лучшего воина клана имазров Хью зарубил на глазах у толпы его сородичей… Тот зимний рейд мстителей получил непредвиденное завершение: Семену и Хью пришлось спасать от голода, уводить из-под удара чужаков целый караван неандертальских беженцев. В знакомом месте на правом берегу реки возник поселок. Неподалеку был расположен зверовый солонец, и Семен рассчитывал, что люди смогут прокормиться. Они бы и прокормились, но подходили все новые и новые группы полуживых от голода неандертальцев…
Тогда, четыре года назад, Семен использовал любые способы, чтобы не дать людям умереть от голода и прекратить людоедство. Среди прочего неандертальцам были переданы два простейших арбалета-самострела со стальными луками. Никакого другого дистанционного оружия у них не было. Оказалось, что взводить самострелы они могут без всяких приспособлений – просто сгибая лук голыми руками. Несколько человек довольно быстро научились прилично стрелять, а позже нашлись и умельцы для изготовления болтов с кремневыми наконечниками. В итоге оба арбалета сделались едва ли не основными инструментами для добычи мяса – природных ловушек и мест для "контактной" охоты в округе не было. Позже неандертальцы освоили забой животных с воды во время переправы через реку, загон в степи с использованием заборов-дарпиров и еще некоторые способы степной и лесной охоты. Арбалеты же были всегда в работе – вернувшиеся с промысла передавали их уходящим.