И тогда из темноты на поляну вышел серебристый призрак с Дикой Тварью Дикого Леса на плече. Дикая Тварь была беспросветно черна, как и ее собрат космоса. Клок тьмы на плече призрака. Но глаза ее горели живым огнем. Огнем пекла выжигали они душу Капитана.
- Капитан, - сказал серебристый призрак загробным голосом Стрелка, - я вернулся. Но я вернулся другим.
"Я вернулся мертвым", - услышал Капитан.
- Я больше никогда не буду воевать, - продолжал Стрелок. - Я больше никогда не буду убивать.
"Я больше никогда не буду жить", - слышал Капитан.
- Можно ли назвать войну жизнью? - говорил Стрелок. - Мы жили смертью.
"Смерть", - услышал Капитан только последнее слово.
- Удел Человека - мир, - продолжал Стрелок. - Меня научили понимать мир и жизнь. И я научу этому вас.
"Я научу тебя смерти", - понял Капитан.
"Не-ет!" - диким зверем хомов закричало все естество Капитана, но рта он раскрыть не смог. И тогда дуновение смерти достигло сердца Капитана, и оно дрогнуло.
- Не бойтесь, Капитан. Мир прекрасен, - сказал Стрелок, протянул вперед руку и заглянул в душу Капитана желтыми глазами Дикой Твари.
И тогда сердце Капитана остановилось. И гипнотическое наваждение двух лун покинуло мертвое тело, и голова Капитана упала на грудь, и посмертной судорогой сжались кулаки.
И рука трупа нажала на спуск излучателя, и полыхнула молния.
Когда асклепи ожил в четвертый раз, вставало солнце. Перед ним лежало два мертвых тела странных созданий, пришедших с неба и сеявших смерть. Так и не понял их асклепи. Не понял, что ими двигало. Не понял, почему жажда смерти для них была важнее жажды жизни. И почему они отделяли свою жизнь и смерть от чужой жизни и смерти. Анализ их психологии требовал долгих размышлений, но времени на это у асклепи не было. Ему предстояло убрать следы смерти, оставленные пришельцами на планете. А потом его ждала ежедневная тяжелая работа: дарить жизнь и помогать жить всем - от огромной сикойи до одноклеточной пузырчатой плесени. Ибо все хотело жить - на то и Дикий Лес.
И асклепи принялся за работу.
ЧУДО В ЧЕМОДАНЕ
Каштана привел на корабль Владик Лялин буквально за день до отлета. Нашел в лесу - Каштан стоял под деревом и в нерешительности переминался на шести лапах. При приближении Владика он вдруг упал на землю, втянул в панцирь лапы и стал похож на огромный, около полуметра в диаметре, не облущенный каштан.
- Какие мы пугливые, - присел перед ним на корточки Владик. Он осторожно потрогал острые колючки панциря. - Мы всех так боимся?
Каштан не шевелился.
- Любопытный ты зверь, - сказал Владик, - я бы с удовольствием взял тебя в нашу коллекцию, но при мне, к сожалению, нет контейнера, и боюсь, что пока схожу за ним на корабль, ты меня ждать не будешь. Впрочем, - он достал из кармана кольцо-пеленг и нацепил его на одну из колючек Каштана, - надеюсь, ты не быстро бегаешь?
Зверь приподнялся на лапах.
- Бегаешь? - переспросил он голосом Владика, чуть приоткрыв разрез рта.
Владик улыбнулся и встал на ноги.
- Ну вот, между нами и установилось взаимопонимание. Может быть, ты сам пойдешь со мной?
- Пойдешь со мной, - возразил зверь.
- Да ну? - хмыкнул Владик и на секунду представил себе, что было бы, если бы они на самом деле поменялись местами.
- Будь умницей и подожди меня здесь, - попросил Владик.
- Здесь, - согласился зверь.
- Тогда до скорого!
Владик на прощанье махнул Каштану рукой и быстро зашагал из леса к кораблю.
- До скорого, - сказал Каштан и, встав с земли, засеменил за ним.
Так они и вошли на корабль - впереди Владик, а за ним зверь, шлепая лапами по пластиковому полу. Из вольера с пересмешницей навстречу выскочила Леночка Лукашова.
- Ой! - всплеснула она руками. - Кого это ты еще привел?
- Я? Привел?! - Владик повернулся и удивленно округлил глаза. - Ленок, ты гля, что это за чудо в чемодане?
- Перестань дурачиться! - отмахнулась Леночка. - А метку кто ему нацепил?
- Да, - сокрушенно вздохнул Владик и цокнул языком. - Это, пожалуй, мое упущение.
Он нагнулся и снял с колючки кольцо-пеленг.
- Упущение, - горестно подтвердил Каштан.
- Ага, так вы к тому же сговорились!
- Сговорились…
- Кстати, Владлен Аркадиевич, - Леночка уперла руки в бока, - вы не могли бы сказать, кто обучает пересмешницу анекдотам?
Владик заморгал и соорудил на лице удивленную мину.
- Анекдотам? - заинтересовался Каштан.
- Именно! Между прочим, она рассказывает их одним, очень знакомым голосом.
- Знаешь, Ленок, - сразу же заторопился Владик, - у меня, кажется, кислород на исходе… Кстати, куда определить это чудо?
Леночка молча указала на соседний вольер.
- Прошу вас, - гостеприимно распахнул Владик прозрачные дверцы. И хотя Каштан безропотно повиновался, Владик, чтобы раззадорить Леночку, легонько поддал ему в створках двери ногой.
- Ты что, разве можно так?! - возмутилась Леночка.
- Разве можно так? - обиделся Каштан.
- Да ты подумай, Ленок, может быть, для него это самое лучшее, прекраснейшее дружеское приветствие!
- Дружеское приветствие… - с сомнением пробормотал Каштан из вольера.
На следующий день, сразу же после старта корабля с Раймонды, Леночка направилась в отсек, где размещался зверинец. Нужно было проверить самочувствие зверей после старта, накормить их и прибрать в вольерах. Да и, признаться, работать со зверьми Раймонды, прекрасными имитаторами человеческого голоса, доставляло Леночке удовольствие.
В переходном тамбуре она надела кислородную маску, проверила запас кислорода и вошла в отсек. Возле самых дверей ее ждал Каштан.
- Здравствуй! - удивилась Леночка.
- Здравствуй! - поздоровался Каштан.
- Выбрался из вольера? - погрозила ему пальцем Леночка. - Наверное, хочешь есть?
- Есть? - в свою очередь удивился Каштан.
- Проказник! Так-таки и не хочешь есть? Хорошо, идем.
- Идем, - с готовностью согласился Каштан.
Они прошли в оранжерею, но тут дело застопорилось. Чего только не предлагала Леночка Каштану, он от всего отказывался. Синтетическое мясо он тоже есть не стал. Леночка забеспокоилась.
- Что же ты ничего не ешь, а? Ничего не нравится? И что мне с тобой делать в таком случае? - Леночка присела перед ним на корточки. - Может быть, сам скажешь, чем тебя кормить?
Каштан виновато переступил с ноги на ногу.
- Не знаешь? И я вот не знаю. - Она встала. - Ладно, идем сначала накормим зверей, а потом уже решим что-нибудь и с тобой.
- Идем, - согласился Каштан.
Леночка вздрогнула и покосилась на зверя. Этот ответ Каштана мало походил на передразнивание.
- Ты что, умеешь разговаривать?
- Разговаривать? - несказанно удивился Каштан.
- Хорошо, идем, раз уж ты предлагаешь, - улыбнулась Леночка и легонько похлопала его по колючему панцирю.
Вначале они зашли к драконспшу, бывшему не в ладах с фонетикой и коверкающему слова на шипящий манер.
- Здравствуй, - сказала ему Леночка. - Как мы себя чувствуем? Нормально?
- Шташтуй, - прошипел драконспш, но дальше продолжать Леночкину тираду не стал и занялся предложенным ему обедом.
Каштан в вольер не вошел и топтался у самого входа, мешая снующим туда-сюда кибердворникам. Когда в вольере было прибрано, Леночка закрыла двери, оставив драконспша наедине с обедом, и они, пошли дальше. Следующим у них был кудахтающий квохч, затем поющая занзура и, наконец, они зашли в вольер к пересмешнице, огромной жабоподобной образине. Ума в ней не было ни на грамм, но запоминала она буквально все и имела обыкновение выдавать словно записанные на магнитофон тирады на следующий день.
- Здравствуй, - поздоровалась с ней Леночка. - Чем сегодня нас порадует многоуважаемый Владлен Аркадиевич?
- Значит так, - сказала пересмешница голосом Владика. - Заходит один в ресторан и заказывает себе обед. Кибер-официант идет, значит, в подсобку и приносит ему…
Леночка знала этот анекдот с бородой и в другой раз, не сегодня, обязательно прослушала хотя бы из уважения к ходячему магнитофону. Но сейчас ее мысли были заняты другим - чем же все-таки кормить Каштана?
Пересмешница кончила рассказывать анекдот, немного помолчала, фальшиво посвистела как Владик и продолжила:
- А вот еще. У одного магараджи был слон…
- До свиданья, - сказала Леночка пересмешнице, выпустила из вольера кибердворника и закрыла двери.
На обход вольеров Леночка потратила около двух часов. Все звери чувствовали себя нормально, никто не отказался от еды и теперь единственной проблемой оставался Каштан. Но здесь Леночка уже ничего не могла придумать. Разве что поговорить с капитаном…
Леночка прошла через весь зверинец к переходному тамбуру и остановилась. Каштан неотступно семенил за ней.
- Со мной хочешь, Каштанчик? - спросила она.
- Идем, - сказал Каштан, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
- Тебе туда нельзя, - ласково сказала Леночка. - Уж поверь, я бы тебя с удовольствием взяла с собой. Но там для тебя плохая атмосфера.
- Плохая атмосфера? - с сомнением в голосе проговорил Каштан. - Идем.
Леночка улыбнулась, покачала головой и закрыла за собой дверь. В последний момент ей показалось, что в узких прорезях глаз зверя застыла обида.
Леночка связалась с рубкой корабля прямо из коридора.
- Марк Петрович, - позвала она капитана.
- Да, - капитан повернул голову к экрану. - Что там у вас, Лукашова?
- Марк Петрович, Каштанчик ничего не ест.
- Кто такой Каштанчик? - наморщил лоб капитан.
- Это тот шипастый чемодан, которого я вчера привел, - подсказал из угла рубки Владик.
- Не ест, значит, не хочет, - буркнул, не оборачиваясь, Никита Шустов. Он был занят прокладкой курса корабля, и ему мешали.
- Хорошо, Лукашова, - сказал капитан. - Идите в рубку, что-нибудь придумаем.
Но придумать они ничего не смогли. Каштан не ел целую неделю, но, тем не менее, чувствовал себя прекрасно, чего, правда, нельзя было сказать об экипаже корабля. Владик где-то вычитал, что на Земле один паук не ел целых семнадцать лет, и пытался этим успокоить Пеночку. Но она только с сомнением качала головой.
- Каштанчик не паук, - возражала она. - И ты знаешь, Владик, он порой так точно угадывает ответы на вопросы, что оторопь берет. Будет жалко, если мы не довезем его до Земли…
На что Владик только загадочно хмыкнул, и со следующего дня пересмешница стала угощать Леночку анекдотами о псевдоразумных.
Развязка наступила на восьмой день. Не успела Леночка войти в отсек зверинца, как Каштан бросился к ней и чуть не сбил с ног. Леночка еле удержалась на ногах и быстро захлопнула за собой дверь тамбура.
- Что с тобой, Каштанчик? - с тревогой спросила она.
- Плохая атмосфера, - прохрипел зверь и снова бросился на дверь. - Идем!
- Ну что ты, миленький, успокойся, - пыталась увещевать его Леночка, но это не помогало. Каштан продолжал твердить "идем!" и прыгать на дверь.
И тогда Леночка решила, что большого вреда не будет, если она впустит Каштана в корабль. Пусть попробует кислорода, и тогда уж наверняка не захочет высовывать свой любопытный нос из отсека зверинца. И, конечно, вовсе не потому, что нос у него отсутствует.
К ее удивлению кислород никак не подействовал на Каштана. Он вовсе не собирался метаться по коридору и бросаться на дверь тамбура уже с другой стороны. С минуту он стоял, словно в нерешительности переминаясь с ноги на ногу, и вдруг его панцирь лопнул пополам, как скорлупа настоящего каштана, и свалился на пол. Пеночка вскрикнула. Из скорлупы выскочил блестящий коричневый шестиног с огромными белесыми глазами и принялся весело прыгать вокруг Леночки.
- Атмосфера! - радостно возвестил он. - Плохая не атмосфера!
У Леночки подкосились ноги, и она схватилась рукой за стенку. Из разломившегося панциря выглядывали какие-то разноцветные трубочки и металлические застежки.
"Мамочка, - растерянно подумала она. - Да что же это такое?" На непослушных ногах Леночка аккуратно обошла странную скорлупу и, добравшись до переговорного устройства, связалась с рубкой.
- Марк Петрович, - позвала она дрожащим голосом, не отрывая взгляда, от скорлупы, - Каштан-то наш… разумный!
- Так… - протянул занятый чем-то своим капитан. - Каштан разумный… Хорошо… Что? Что за чушь, Лукашова? - Капитан прокашлялся. - Извините, Елена Павловна. Вы, наверное, переутомились?
- Скорее всего, наслушалась россказней пересмешницы о псевдоразумных, - хмыкнул Владик.
- Лукашова, - назидательно сказал капитан, - на Раймонде нет никаких признаков цивилизации. А для своих розыгрышей вы могли бы выбрать кого-нибудь помоложе.
- Да нет же! - закричала Леночка. - Никакой Каштан не раймондец! Он сейчас в коридоре, дышит нашим воздухом и… - у Леночки перехватило дыхание, - и здесь лежит его скафандр…
- Что?!
В рубке случилось маленькое столпотворение, которое могут создать три человека в обширной комнате только при большом желании, и тотчас же их всех будто ветром сдуло с экрана. Через мгновение они вихрем ворвались в коридор, чуть не сбив с ног Каштана, но он вовремя успел отпрыгнуть к стене.
- Да… - протянул Владик и, присев, осторожно потрогал какую-то металлическую бляху в скорлупе. - Неужели? Вот тебе и чудо в чемодане…
И тогда сзади к нему подскочил Каштан и прямо-таки мастерски, как футболист, пнул его левой задней лапой.
- Дружеское приветствие! - радостно провозгласил он голосом Владика.
И это было самым веским аргументом.
СТОРОЖЕВОЙ ПЕС КОРПОРАЦИИ
Днем.
И ночью.
В пятидесятиградусную жару и в шторм, когда соленая пыль прибоя повисает над тропой, протоптанной им в прибрежных скалах, не спеша и не останавливаясь, шагал он вокруг острова.
Два часа - круг.
Восемь километров - круг.
А круг - десять тысяч шагов.
Его тяжелые остроносые полусапожки с самонарастающей металлической подошвой мерно крушили попадавшиеся на пути консервные банки из стекла, пластмассы и жести. Из стеклянных с хрустом выпрыгивали маринованные огурцы, громко взрывались пластмассовые банки с пивом и лимонадом, а из жестянок, ржавых и новеньких, тоненькими струйками брызгали томатный сок и прованское масло.
Часто на его пути попадалась жестяная банка с желтой наклейкой, и тогда где-то в подсознании неясно шевелилась мысль: "Ананасы?! Почему я до сих пор не ел ананасов?!" Но он наступал на банку и, хлюпая раздавленными дольками, шел дальше.
Два часа - круг.
Восемь километров - круг.
А круг - десять тысяч шагов.
Барт лежал ничком на широкой скалистой площадке, теплой и шершавой. Всей поверхностью своей кожи он чувствовал, как улетучивается пропитавшая его насквозь морская вода и утихает зуд в царапинках и ранках; впервые за семь дней он по-настоящему обсыхал и от удовольствия постанывал.
Барт поднял голову.
Прямо перед ним, шагах в четырех, на самом краю гранитной площадки стояла банка персикового сока. Самая обыкновенная литровая банка, жестяная, с синей этикеткой. Персики и бокал с желто-рыжим густым соком были нарисованы на этой этикетке. Барт привстал и на четвереньках подполз к банке. Он уже протянул руку, но тут чья-то тень пронеслась над ним, и нога, обутая в остроносые полусапожки, вышибла банку из-под рук Барта.
Банка ударилась об один уступ, второй… На третьем брызнула соком и покатилась дальше, становясь все меньше и меньше. Барт в оцепенении проводил ее медленным взглядом и только потом повернул голову. Над ним, широко расставив ноги, стоял какой-то человек. Если не считать полусапожек и тряпки вокруг бедер, совсем голый. "Абориген", - понял Барт.
- Зачем ты это сделал? - спросил Барт.
Туземец не пошевельнулся. Смуглая кожа его отливала каким-то металлическим блеском; глаза смотрели в одну точку стеклянно и тускло, а на его животе - едва заметный овал туго натянутой кожи - Барт заметил очертания эволюционного ящика.
"Симбиот!" - вздрогнул Барт и непроизвольно отодвинулся в сторону. Ему стало дурно, будто он увидел протез на голом изуродованном теле. "Форма, - подумал Барт, - форма… Единственное, что в тебе осталось от человека. Да еще тень…"
- Что ты здесь делаешь, на острове? - снова спросил Барт.
- Охраняю продукцию Объединенной консервной корпорации, - равнодушно ответил симбиот и указал куда-то вниз, в котловину.
Барт тоже заглянул вниз. То, что он вначале принял за рябь в глазах, оказалось огромной фантастической грудой консервных банок. Барт, несомненно, пробирался по этой груде вверх, на скалы, но тогда он брел подальше от вдребезги разбитой лодки, от океана; соленой медузой плескались в его животе эти семь дней безумия и жажды; тогда Барт видел только круги, расплывающиеся перед глазами… Но теперь…
На скалах и в котловине, среди камней и на камнях, и рядом, в двух шагах от него, прямо на гранитной площадке, лежали банки, разбитые, раздавленные, ржавые, целые, блестящие. А над всем этим сине-зеленой метелью кружили миллиарды мух. Здесь они жирели на лучших консервах мира.
Сухим жестким языком Барт облизал губы.
- Послушай, - сказал он симбиоту и замолчал. "Бесполезно все это", - защемило сердце. - Послушай! Я возьму одну банку сока, только одну?
Симбиот молчал.
- Я заплачу, - продолжал Барт. - Хорошо заплачу!
Барт лгал. В карманах не было ничего, кроме чудом уцелевшего перочинного ножа.
Робот не реагировал. Он неподвижно стоял, подставив солнцу блестящую спину Подзаряжался.
Барт знал - производство симбиотов из людей запрещено повсеместно сотнями конвенций и федеральными законами; здесь, на острове, эти конвенции и законы нарушены дерзко и навсегда. Ему стало страшно: умереть от жажды и голода здесь, среди такого изобилия…
Барт вздрогнул и посмотрел на симбиота. Мерной дробью забила кровь в висках, руки Барта дрожали.
- Ты один здесь, на острове? - спросил Барт как можно спокойнее.
- Да.
Отлегло. "Не спеши!" - приказал себе Барт, но тело его била нервная лихорадка.
Барт сорвался с места и бросился к целой консервной банке, стоявшей на краю гранитной площадки. Симбиот успел раньше: молнией метнулся к обрыву и ударом ноги вышиб ее из рук Барта. Ударил мастерски, видно, в бытность свою человеком отлично играл в футбол. Носком полусапожка он поддел банку так, что она закрутилась вокруг оси, а сам резко остановился на самой кромке обрыва. И тогда Барт совсем несильно, чтобы не свалиться самому, толкнул его в спину. Симбиот дернулся, попытался вновь обрести равновесие, но все же не удержался и, как-то странно сложившись, покатился в пропасть.
Барт отвернулся и, схватив первую попавшуюся банку, воткнул в нее свой перочинный нож.
Это были консервированные яблоки, залитые терпким и вязким сиропом. Барт пил его жадно, не замечая рваных краев банки, порезал губы, но продолжал глотать, придерживая выпадающие яблоки ладонью. Отбросил банку и сразу же почувствовал неутоленную жажду. В углу на солнцепеке увидел треугольную пластиковую пирамидку с пивом.
Пиво было ледяным, и Барт пил медленно, глоток за глотком.