- Лучше, чем на Земле! Нас здесь не так много, и мы гораздо лучше ладим друг с другом!
- Знаю.
Деккер действительно это знал. Каждому на Марсе раз за разом объясняли, зачем им нужно занимать все эти деньги, чтобы получить все эти кометы. Вода для посевов, вода, чтобы создать кислород для животных и самих людей. Озера. Быть может, даже дождь. Согревающий парниковый эффект, который обеспечат водяные пары. Кинетическая энергия каждой ударяющей в планету кометы трансформировалась в жар, внося свой вклад в повышение температуры на планете.
Подумав немного, мальчик спросил:
- Как ты думаешь, мы доживем, чтобы это увидеть?
Мать помедлила.
- Ну, пожалуй, нет, Деккер. По крайней мере, я всего этого или лучшей его части не увижу, поскольку на это потребуются многие годы. Но может быть, увидишь ты или твои дети, или дети твоих детей…
- Черт, - разочарованно протянул Деккер. - Я не хочу так долго ждать!
- Ну тогда, - с доброй улыбкой сказала мать, - когда ты вырастешь, то тебе лучше отправиться туда, помогать этому свершиться скорее!
- Знаешь, - начиная зевать, отозвался Деккер, - думаю, я так и сделаю.
13
Самое забавное было то, что Деккер Де Во говорил совершенно серьезно. Он сделал то, что говорил - в некотором роде - хотя это и не сработало в точности так, как он планировал, и пожалуй даже казалось, что план его вообще не сработает, по крайней мере, в ближайшем будущем.
Начал он неплохо. На той же неделе, перед тем, как люди из Сагдаева собрались назад к своим совершенно невредимым домам, Деккер сделал первый шаг. Совершенно самостоятельно он совершил путешествие в штаб-квартиру проекта Оорт в Санпойнт-Сити. Но когда он заявил клерку, что хочет заполнить формуляр заявления для поступления в академию на Земле, она естественно ответила:
- Ты еще слишком мал.
- Но это же не всегда так будет, - резонно возразил он.
Женщина только покачала головой.
- Но сейчас это именно так. Пока это бессмысленно. Приходи, когда тебе будет - сколько это?
Поскольку, конечно, клерк, была с Земли, и поэтому ей пришлось вычислять.
- Ну, когда тебе будет двенадцать или тринадцать.
- Приду. Но заявление мне хотелось бы заполнить сейчас.
- Предполагается, что ты сделаешь это, когда достигнешь соответствующего возраста.
В конце каждого предложения она поджимала губы, как будто закрывала тем самым тему разговора. Но разговор был не окончен. Деккер не сдавался. Он остался в офисе, разумно уговаривая женщину и наконец, быть может, потому, что она была в хорошем настроении, или потому, что даже женщина с Земли где-то да обнаружит слабость к решительному парнишке, она спросила его имя и занесла его в "запасной" файл. Она даже дала ему список предметов - всех предметов, которые понадобятся ему, чтобы пройти тест на вступление в академию. Более того, не смотря на то, что она несколько раз повторила, что его шансы пройти этот тест, крайне невелики, она даже пожелала ему удачи.
Это его удивило.
- К чему мне удача? - спросил он. - Если я пройду тест, они должны меня принять.
- Но я думала, ты знаешь. Приемные испытания проводятся в самой академии, там, на Земле.
- Вот как?
Она рассмеялась почти дружески.
- Так как же ты собираешься попасть туда, чтобы пройти испытания, Деккер Де Во? Неужто ты сам заплатишь за проезд?
В том-то, конечно, и было дело. Деккер размышлял над этим всю дорогу назад до своей комнаты и, как только ее увидел, обсудил это со своей матерью.
Корень проблемы - как впрочем корень всех проблем Марса - заключался в деньгах. У марсиан их не было. У них не было земной валюты, чтобы оплатить проезд абитуриента на землю, разве что изъять стоимость этого проезда - значительно завышенную стоимость, которая была значительно выше, чем оправдывал бы износ космических средств - из иных вещей, в которых планета нуждалась гораздо больше.
Не в том дело, что Герти Де Во - да и сам Деккер, когда он достаточно вырос, чтобы попытаться сделать что-нибудь - не могла бы сэкономить деньги, дело было в том, что сэкономленные деньги нисколько для этой цели не годились. Их деньги были не в земной валюте. Если бы им позволили покупать куэс по официальному курсу обмена, им бы может быть это и удалось, но у Марса имелось значительное количество проблем, требующих каждого свободного куэ и гораздо более важных для его населения, чем послать еще одного молодого человека работать в Скоплении Оорт.
- Но оказавшись там, я же смогу оплатить проезд! - жаловался Деккер. - Они ведь платят взрывателям в Оорте в куэс. Они даже платят стипендию в академии. Я мог бы даже посылать деньги домой!
- Да платят; - соглашалась мать. - Мог бы. Доставить тебя туда, вот что сложно, Дек.
- Хорошо, проезд. Но я не понимаю. Смотри, предполагается, что мы выплачиваем Боны, отправляя на Землю продукты питания, так? Так почему же отправить на Землю, ну не знаю, пять, десять тонн пшеницы дешевле, чем отправить меня?
- Очень просто, - трезво отозвалась мать. - Землянам нужна пшеница, Дек. Им не особенно-то нужен ты.
Единственной лазейкой в этом непроницаемом барьере оставалось то, что самому Марсу требовались марсиане в Оорте, и не только по причине того, что их заработки помогут сбалансировать выплаты. Так что учебные места существовали. Их было немного, но вполне достаточно для того, кто был достаточно умен и готов работать достаточно много.
Таким образом, Деккер учился вдвое упорнее остальных, что и показывали его оценки. Учеба означала, что Оорт выглядел вполне возможным, а тем временем у Деккера появилась работа - поскольку даже будущему взрывателю в Оорт необходимо прокладывать свой путь на Марс.
Профессией Деккера стала работа третьего пилота на междемном малом дирижабле, хотя на этой стадии Деккеру нечасто удавалось подержать в руках штурвал. "Бортпроводник" было более точным описанием его занятия, поскольку главной его задачей было удостовериться, что все пассажиры в порядке и не причиняют неприятностей. Однако он получил квалификацию, чтобы взять в свои руки контроль за дирижаблем, если по чистой случайности первый и второй пилоты посреди полета упадут замертво. И тем не менее это была достаточно ценная работа: она хорошо оплачивалась, даже если и платили за нее в марсианской валюте; она позволила ему объездить - или точнее облететь - весь Марс от Северного Полюса до самых дальних демов на замерзающих южных плато; и она позволяла ему встречать значительное количество интересных людей, многие из них были молодыми женщинами, которые были счастливы познакомиться с ним поближе.
Этим преимуществом Деккер наслаждался. Нельзя сказать, что у него была девушка в каждом порту, но портов он посещал немало. Кроме того, эта работа давала ему неплохой начальный опыт по пилотированию корабля-корректировщика в Оорте.
А потом шанс его сократился почти что до невидимости.
Случилось так, что на земном рынке произошла мелкая паника. Ничего серьезного, по крайней мере, для большинства землян. Несколько спекулянтов разорилось, несколько других внезапно сильно разбогатели, но подобные вещи случаются сплошь и рядом.
Однако когда Земля чихает, у Марса начинается воспаление легких. Паника пришлась на неудачное время. Как раз должен был выйти новый выпуск Бонов, и на временно нестабильный земной рынок они попали по заниженной подписной цене. Земные куэс всегда были скудны, а теперь поток их почти совсем иссяк. Импорт был резко урезан, с собственного рынка Марса исчезли любые предметы роскоши - хотя колония землян процветала, как и прежде, а от одного из самых ценных излишеств, программы обучения, пришлось просто отказаться.
В чем Деккер действительно мог считаться мастером, в чем еще могут быть мастерами все марсиане, иначе как бы они выжили на такой планете? - было умение извлекать лучшее из того, что у него есть, и не тратить времени оплакивать то, чего у него нет.
Потеря надежды на Оорт естественно оказалась ударом, но у Деккера была совсем иная жизнь, чтобы ее прожить, и все силы он на это и тратил. К тому времени, как ему исполнилось одиннадцать - девятнадцать или что-то около того по земным стандартам - он не только продвинулся до второго пилота, но и заслужил медаль. По крайней мере, то, что марсиане давали друг другу в качестве медалей. Это была небольшая зеленая розетка, и присуждалась она за храбрость.
На Марсе немного можно было найти обладателей медали за храбрость по двум причинам. Во-первых, для того, чтобы жить здесь, требовалось столько мужества, что казалось бессмысленным суетиться еще и из-за дополнительной храбрости. Другой причиной было то, что каждый раз, когда кому-то приходилось проявлять это небольшое количество дополнительной храбрости, происходило вследствие того, что кто-то другой делал что-то особенно глупое и опасное. Как например, забыть закрепить перед полетом вентиль бака с кислородом на дирижабле Деккера. Так вот они и парили на высоте трехсот тысяч метров над Валлес Маринерис, а их драгоценный водород пузырьками улетал прочь. Кроме возможной опасности для самого корабля, проблема заключалась и в самом водороде. Слишком трудно он доставался марсианам, чтобы позволить ему так испаряться впустую.
Так что оставалось делать амбициозному третьему пилоту, стремящемуся подняться на ступеньку повыше? Это стоило ему уха, потому что пришлось прижиматься к - наружному баку и проклятая обжигающе-холодная субстанция летела мимо его ранимой головы, но ухо в конце концов можно заменить. Это принесло ему повышение и розетку - разумно удачный обмен.
Но до Оорта все же было невероятно далеко.
Иногда во время ночных полетов, когда пассажиры спокойно спали, и капитан позволял другому пилоту заступить на вахту у штурвала, Деккер забирался в купол дирижабля и просто смотрел на кометы, дюжины и дюжины комет, которые начинали заполнять небеса и светиться меж звезд. Он не испытывал жалости к себе, не углублялся в жалобы на упущенные возможности, а просто смотрел на кометы и думал о том, как интересно должно быть там в Оорт ловить ценные кометы и отправлять их падать по направлению к Марсу.
На Марс теперь еженедельно приземлялось по несколько комет, иногда даже по две в день. Об атмосфере планеты говорить пока еще не стоило, хотя пыльные бури становились гораздо плотнее и чаще, но каждый раз, когда дирижабль Деккера проходил над тем местом, куда незадолго до того упала комета, он видел огромные кратеры, возникшие при ее ударе о землю. И иногда ему даже удавалось уговорить себя, что да, действительно видится что-то вроде тончайшей дымки на дне этих кратеров. И пилоты в такие дни утверждали, что дирижабль плывет чуть выше обычного. Атмосферное давление, уж конечно, должно было повыситься на миллибар-другой.
А потом однажды, когда Деккер болтал с хорошенькой пассажиркой в холле небольшого дема в Улис Патера под названием Коллинс, ему позвонила мать.
- Мне нужно поговорить с тобой, - сказала она. - Возвращайся домой.
И ничего больше не добавила.
Таким образом Деккер взял пятидневный отпуск и направился в Сагдаев. В последнее время он нечасто виделся с матерью, поскольку ее выбрали представлять Сагдаев в Ассамблее - скучная и при этом тяжелая работа, заключающаяся в попытках заставить дела планеты течь плавно - а это означало, что она никогда не бывала дома. Он надеялся, что она его встретит, но первый, кого увидел Деккер у выхода из шлюза для пассажиров, был Тинкер Горшак. Тинкер казался обеспокоенным и, только завидев Деккера, расплылся в приветственной улыбке.
- Привет, парень, - сказал он. - Мать хотела бы поговорить с тобой.
- Это я знаю. О чем?
Тинкер напустил на себя загадочность.
- У нее есть право самой рассказать тебе об этом. Слушай, я хотел спросить, Тсуми прилетел ведь не на твоем корабле?
- Тсуми? Нет. Я не видел его уже несколько месяцев. Разве он здесь?
- Будь он здесь, разве я бы тебя спрашивал? Считалось, что маленький негодяй в школе в Санпойнте, но они позвонили позавчера, чтобы сказать, что он пропускает занятия. Он водится с компанией, которая мне не нравится, Деккер. Я позвонил всем его друзьям, - всем, о ком я знал, - и просил их сказать ему, чтобы он немедленно приехал, так чтобы я его выпорол, но…
Старик вздохнул, но потом вновь повеселел.
- Но иди к матери, Дек. Она тебя ждет.
Так Деккер и сделал. К тому времени, когда он добрался до небольшой комнатки Герти Де Во, Тинкер уже позвонил ей, чтобы сказать, что он в пути, и мать уже ждала его. На плитке даже стоял кофейник с какао.
Деккер обнял, ставшую вдруг такой маленькой мать за плечи, а она потянулась, чтобы поцеловать его, но потом оттолкнула, чтобы посмотреть ему в глаза.
- У меня для тебя новости, Дек. Ты все еще хочешь работать в Оорте?
- Да, - ответил он, - конечно. - Тут до него дошло: - А что появился шанс? Они снова разрешили учебу?
- Не стоит надеяться, - покачала головой мать. - Разве ты не смотрел новости? Земляне снова что-то крутят… забастовки, крушение банков и… - на самом деле, нам снова придется искать какие-то обходные пути, нет, нечто совсем иное.
Она помедлила и посмотрела на него с почти извиняющимся видом.
- Дело в том, что я связалась с твоим отцом.
Деккер изумленно воззрился на мать.
- Моим отцом?
- А почему бы и нет? - спросила она, как бы защищаясь. - Я уже давно дала ему знать о твоих планах, как только они закрыли эту программу обучения. Деккер, я ни о чем его не просила, просто не могла. Он живет на свою пенсию по инвалидности, и у него не так уж много лишних денег. Но он сказал, что попытается. У него ушло на это немало времени, но все же…
Деккер почувствовал, что сердце вдруг забилось прямо у него в горле.
- Ты ведь не собираешься мне сказать, что он оплатит мою дорогу до академии?
- Именно это я и собиралась тебе сказать, Дек. Деньги на твой проезд до Земли здесь, и ты поживешь у него, пока будешь проходить подготовительные курсы, прежде чем подашь на экзамен в академию и… ладно, Деккер. Вот как обстоят дела. Остальное за тобой.
14
Первое, что обнаруживает гость на Земле, - это то, что на Земле не один Небесный Крюк, как на Марсе. На Земле их было три. Причиной этому была гораздо большая напряженность движения с поверхности планеты на орбиту и обратно на Земле, чем на любой другой планете, и все три Небесных Крюка были постоянно заняты.
Всем им, естественно, приходилось касаться поверхности планеты в районе экватора, поскольку именно над экватором могут оставаться на месте геостационарные спутники. Самым занятым считался тот, что находился в Эквадоре, хотя горы в окрестностях Киото создавали определенные проблемы для перевозки товаров. Тот, что располагался в Понтиаке, был самым новым, и, быть может, однажды станет самым лучшим, поскольку его расположение прямо на побережье оказывалось наиболее выгодным с точки зрения перевозок - или по меньшей мере, сойдет и он, в том случае, если марсианам удастся выращивать достаточно продукции, чтобы возить ее морем в Борнео. А до тех пор, движения в Понтиаке было настолько мало, что там до сих пор задействовали только один кабель. Но в некоторых отношениях наилучшим все же был кенийский, и не в последнюю очередь, потому что был наиболее удобен для всех бизнесменов и промышленных предприятий крупнейшего города Африки под названием Найроби.
Найроби был настолько велик, что люди давным-давно уже забыли о том, что и городом-то он стал чисто случайно. В нем отсутствовало почти все, вокруг чего может вырасти город. Здесь не было ни реки, ни порта ничего другого, что отличало бы это место от окружающей его саванны. Существовал он только потому, что случайно это место оказалось удобным для временной стоянки естествоиспытателей, потом, тоже давным-давно из сердца Африки к побережью построили железную дорогу. В настоящее время это место все так же оставалось стоянкой или станцией - правда, на этот раз космической - и оттого процветало.
15
Путешествие на Землю произвело на Деккера Де Во огромное впечатление. Сбывалась мечта.
Сначала, маленькая капсула, поднимающаяся с поверхности Марса вверх по кабелю к пересадочной станции, и весь Санпойнт-Сити проваливается куца-то назад, и сердце опускается куда-то в желудок, но так же и радостная легкость: он ведь уже в пути. Потом сам корабль и отдельная кабина, которую отвели ему одному, размерами, быть может, не больше стационарного душа, но на космическом корабле, и все чудеса космоса, будто созданные для того, чтобы покорить вполне зрелого двенадцатилетку. Нет! Теперь возраст его исчисляется земными годами! Ему двадцать лет.
И как будто для того, чтобы сделать путешествие еще более увлекательным, - даже тревога солнечного излучения все одиннадцать дней в космосе. Извергся солнечный шар, и яростный поток радиоактивных частиц Солнца, что для каждого на корабле означало необходимость провести двадцать два часа во вдвойне защищенных камерах, до тех пор, пока сияющий шар не сжался до обычных своих размеров, и не улеглась солнечная радиация. Происшедшее не несло в себе опасности, но безусловно представляло из себя нечто, о чем можно будет порассказать внуку Тинкера, да и другим ребятам в Сагдаеве - если он когда-нибудь в Сагдаев вернется и если, что бы там ни было, дети останутся еще детьми.
Конечно, и сам Деккер больше не ребенок. Но Даже у молодого человека, вроде Деккера Де Во, может сладко сжаться сердце, когда он взойдет на космический корабль, отправляющийся в полет на добрую сотню миллионов километров, на Землю. Как ни суди, это - и вправду нечто особенное.
Но на преодоление этих миллионов километров ушло двадцать дней, и учитывая то, что на корабле совершенно некуда было податься, и общество одних и тех же восемнадцати человек - пассажиров и команды - полет быстро потерял свою привлекательность.
А вот пребывание на Земле - это совсем другое дело.
Как только Деккер спустился вниз по кабелю гигантского Небесного Крюка и впервые ступил на космодром Земли, ему не понадобилось много времени на то, чтобы понять, насколько здесь все отличается от того, к чему он привык. И не все здесь будет приносить ему удовольствие. Земля причиняла боль. При каждом шаге на Земле с ее жестким притяжением болели все кости в его теле. Земля была грязной. Земля была неприветливой, или таковыми были ее люди, или так просто показалось худощавому марсианскому парнишке, который не мог ни хорошо бегать, ни хорошо прыгать, и к тому же в качестве отца получил неудачника. Никакие советы и предостережения, никакие молочно-кальциевые болтушки и инъекции полистероида, никакие полученные на борту инструкции не подготовили Деккера к тому, что Земля во многих отношениях может оказаться гораздо враждебнее Марса, но меньше всего он был подготовлен к встрече с человеком, который был его отцом.
Когда Деккер, прихрамывая и волоча за собой сумку на колесиках, как какого-нибудь игрушечного зверя на поводке, вышел из зала таможни в основании Крюка Найроби и оглянулся в поисках отца, то он не нашел его. Вместо этого он увидел, как навстречу ему медленно ковыляет сутулый старик и еще прежде, чем тот заговорил, но всего лишь за секунду до этого, понял, что эта развалина и в самом деле Болдон Де Во.