* * *
- Ника, я не могу…
- Я много раз демонстрировала тебе, что я умнее тебя. Ты научился мне доверять. Доверься мне и на этот раз. Я требую.
- Ты умнее меня, Ника. Но не умнее наших врачей. Ты понимаешь, что изменение состава лекарств может тебя убить?
- Да, я понимаю. И хочу, чтобы состав был изменён.
- Ника. Мы все тут больны. Неизлечимо. Ты же не надеешься?
- На что? Стать здоровой? Нет, разумеется. Но кое-что поправить можно. Владик, я изучила всю основную литературу, касающуюся моих болезней. Я также изучила те средства, которыми меня пичкают местные лекаришки. И кое-что нашла. Это мелочь, но она для меня важна. Та смесь лекарств, которая мне назначена, имеет ряд побочных эффектов. В частности, выпадение волос. В детстве, когда я была здоровой, у меня были золотистые волосы, очень красивые. Мама делала мне косичку, а я любила хвостики. Я хочу назад свои волосы.
- Любое изменение лекарственной смеси ведёт к непредсказуемым эффектам.
- Отговорка глупцов. Для тебя, может быть, эти эффекты непредсказуемы. Для меня нет.
- Ты обращалась с этим в медблок?
- Разумеется, нет, кретин. Тогда я должна была бы признаться, что залезла на их сервер. К тому же они меня не послушают.
- Почему?
- Они считают нас детьми. Талантливыми, да, но детьми.
- Ника, если у тебя получится, то что?
- Ты хочешь сказать, что они это увидят? Да, конечно. У меня начнут расти волосы, это будет заметно. Но победителей не судят. Я обнаружила их профессиональную ошибку. Насколько я знаю, это может вызывать скандал. Они не захотят скандала, и оставят мне мои волосы. И не исключат.
- Почему ты хочешь, чтобы это сделал я?
- Потому что, скорее всего, тебя засекут. Изменение содержимого медицинской базы - это почти преступление. Того, кто это сделал, исключат из школы. Я не хочу быть исключённой. У меня есть будущее. Например, в психологии. Я не хочу потерять своё будущее, Владим.
- Ты жертвуешь мной?
- Да. Правда, есть маленький шанс, что всё пройдёт гладко, но я бы на твоём месте на это не рассчитывала.
- Твои волосы тебе дороже, чем я?
- Конечно. Мои волосы - это часть меня. Ты - нет.
- Почему ты думаешь, что я сделаю это?
- Потому что ты этого хочешь. Пожертвовать собой ради меня. Я знаю, что это так. Я сама воспитала в тебе это желание.
- Если меня выгонят, я не закончу образование. И надежды на работу у меня не будет.
- Да. Тебе придётся существовать на социальное пособие. Если за три года, которые мне остались до окончания школы, ты не потеряешь формы, я, возможно, возьму тебя на работу к себе. Ты осведомлён о моих планах. Не обольщайся: маловероятно, что ты не опустишься за это время. Ты не самый лучший.
- Возможно.
- Я хочу, чтобы ты всё знал. Я не люблю тебя. Да, я никогда не говорила тебе этого вот так, открыто и честно. Но ты ведь всегда это чувствовал, не правда ли? И ты был согласен на меньшее. Тебя устраивало, что я позволяю тебе себя любить. Какое-то время ты был даже счастлив. Пришло время расплачиваться за своё счастье, мальчишка.
- Мне нравится, когда ты называешь меня мальчишкой.
- Конечно. Тебе нравится быть мягким, податливым, доминируемым. Тонко чувствующим. Слабым, короче говоря. Всё, у меня больше нет времени. Да или нет?
- Давай коды базы.
- Ты меня разочаровал. Я надеялась, что ты всё-таки откажешь мне. Найдёшь в себе силы послать меня подальше. Но это значило бы отказаться от меня самому, а не быть отвергнутым, не так ли?
- Нет. Я делаю это, потому что я люблю Тебя.
- Вздор. Ты ничего не понимаешь в психологии, Владик. Такой человек, как ты, ни за что не откажется от любимого им типа страдания. Тебе нравится любить, быть отвергнутым, и хранить верность. И думать, что отвергнувший всё-таки любит тебя. Или хотя бы начнёт уважать за его муки. Обычный набор глупостей, знаю его наизусть. Открой окно доступа к общей базе интерната.
- Сделал.
- Теперь нажми на кнопку "административный доступ".
- Да.
- Что ты видишь?
- Она требует код доступа.
- Ничего не пиши туда! Сейчас я перехвачу управление.
- Ты долго.
- Жди.
- Я жду.
- Жди.
- Ну?
- Не нукай. Вот. Теперь просто нажми ввод.
- Опять хочет код доступа.
- Снова ввод.
- Что теперь?
- Что ты видишь?
- Ничего пока.
- Идёт проверка целостности базы. Жди…
* * *
- Что он там?
- Ай-ай-ай, Викуся, как нехорошо ты делаешь! Что это ты подсунула бедному влюблённому мальчику?
- То самое и подсунула. Прав ты был, Аркадьевич.
- Ну дык! Я в таких случаях говорю…
- Она всегда может сослаться на то, что просто ошиблась.
- Ну да. А мы её за ушко да на солнышко.
- Она знает. Но на самом деле её это не интересует. На самом деле она хочет…
- Понимаю, понимаю… Натан Аркадьевич! Может, брать их?
- Ну, давай. Высылай своих архаровцев. Пусть привезут сюда голубчика тёпленьким. И побыстрее. Мало ли что.
- Да всё нормально будет.
- А её просто вызови.
- Придёт?
- Куда денется? Придёт, голуба. Ещё и рыдать тут будет.
- Уверен?
- Ну, не то чтобы уверен. Но чует моё сердце - без сырости тут не обойдётся.
* * *
Единственное, чего Владиму никак не удавалось - это изобразить удивление. Когда открылась дверь, руки санитаров взялись за спинку коляски, и повезли его в директорское крыло, он уже успел закрыть канал связи с медицинской базой. Разумеется, кое-что можно восстановить, но это потребует времени и усилий.
Или они следили за нами с самого начала? Скорее всего, да. Ухищрения Виктории в лучшем случае помогли выгадать час-другой. И совершенно напрасно. Он успел внести изменения в базу. Но у Ники так и не будет своих волос - во всяком случае, до окончания школы. Потому что они сейчас всё восстановят прежнюю номенклатуру назначенных лекарств, и соответствующие тому дозировки.
Может быть, это и к лучшему.
Интересно, сможет ли он из пособия оплачивать доступ в сеть? В таком случае, он смог бы связаться с Юриком, а тот мог бы помочь с текстами курсов. Особенно с математикой. Не стоит терять времени даром…
Он думал о ГМ-анализе, когда его кресло вкатили в кабинет Натана Аркадьевича.
В директорской были все: сам Натан Аркадьевич, Петров, и даже Вень-Борисыч сидел на том же самом месте, что и всегда, перелистывая какие-то бумажки.
Санитары довезли его коляску до середины ковра, и отправились проветриваться в коридор.
- Ну что ж, молодой человек, - начал Аркадьевич. - Вы истерик тут закатывать не будете? Очень, знаете ли, не хотелось бы.
- Не буду, - ответил Влад, пытаясь улыбнуться. Улыбка получилась неубедительная.
- И партизана на допросе изображать тоже не нужно. Чистосердечное признание облегчает участь. Есть такая предками данная мудрость народная…
В этот момент в комнату вошла Она.
Он не увидел её лица: капюшон был надвинут на лоб.
- А вот с вами, барышня, у нас будет разговор серьёзный. Нехорошо-с, да. Экую вы гадкую штуку учинили над молодым человеком.
- Не паясничайте, Натан Аркадьевич, - презрительно бросила Ника. - Мы взрослые люди. Уголовное дело на меня уже заведено? Имейте в виду - я ничего не намерена признавать. С этого момента мы будем общаться только через моего адвоката.
- Какой адвокат, какое дело? - вскинулся было Влад, но Она посмотрела на него так, что он съёжился.
- Обыкновенное дельце-с. Попытка покушения на жизнь и здоровье, - Натан Аркадьевич решительно не желал менять тон. - Вот ты тут сидишь и думаешь, что твоя любимая Викуся тобой пожертвовала. Но ещё не знаешь, до какой степени ты прав. А может, нам Викуся сама всё расскажет?
- С этого момента мы будем общаться только через моего адвоката, - равнодушно повторила Виктория.
- Ух ты какая цаца. Ну и не надо, - легко согласился Натан Аркадьевич. - Ты хоть посмотрел, чьи файлы ты правил? - обратился он к Владу.
- Её, - пожал плечами Владим, всё пытаясь сосредоточиться на происходящем. Дознание шло как-то не так, как он ожидал. И куда-то не туда.
- Ну и осёл ты, братец! - Натан Аркадьевич хихикнул, потом подавил смешок и взглянул строго. - Она дала тебе базу другого человека. И изменения, которые она внесла в состав назначенных ему укольчиков, примочек и притираний, были как раз такие, чтобы он через пару недель тихо отдал бы богу душу… Это попытка убийства, Владим. Я не шучу.
Директор говорил ещё что-то, но Владим окончательно перестал понимать, что происходит. Всё как-то поплыло перед глазами, а потом он сообразил, что это - самый банальный обморок, успел подумать о том, как это пошло, и, наконец, потерял сознание.
* * *
- Ну как вы себя чувствуете, товарищ нарушитель? - Натан Аркадьевич стоял рядом и брызгал на него водой. - Экая у вас тонкость чувств. Больше не будете глазки этак закатывать? Повод-то найдётся.
Владим сидел в кресле, вцепившись в поручни, и изо всех сил пытался казаться адекватным.
- Ну что ж, продолжим. А знаете ли, кого именно ваша барышня наметила в жертвы? Одного несчастного парализованного мальчика, ей хорошего знакомого. Казалось бы, зачем? А между тем, причина очень смешная. Видишь ли, барышня увлекается психологией. Психология же, в отличие от математики, наука практическая. Вот она и начала ставить всякие опыты над ближними. В частности, влюбила в себя этого самого мальчика. Довольно банальным способом, кстати. У мальчика были лёгкие мазохистские наклонности, которые наша талантливая барышня в нём разглядела. И, под видом дружеского участия… ай-ай-ай, - директор интерната покачал головой. - Но это было бы полбеды. Знаешь, чем психология отличается от квантовой физики? В квантовой физике наблюдатель влияет на наблюдаемое. А в психологии имеет место и обратный эффект - влияние наблюдаемого на наблюдателя. Короче, эта самоуверенная дурочка влюбилась. Сама. По-настоящему. В объект своих экспериментов, разумеется.
- Любимых всегда убивают, так повелось в веках, - процитировал Петров. - Оскар Уальд. Там у него, правда, мужик бабу зарезал.
- Я никогда не любила его, - Ника, наконец, нарушила молчание. - Сегодня я ему это сказала, - голос её подозрительно дрогнул.
- Не надо только слёз, - тут же отреагировал Натан Аркадьевич. - Вениамин Борисович, дайте этой дуре чего-нибудь попить… А мы продолжим. В общем, она влюбилась. И, осознав, что избавиться от своих чувств не может, решила избавиться от объекта этих чувств. Причём - его же собственными руками. Типичная логика молодого интеллектуала. Ты правил свою собственную медицинскую карту, Владим, - закончил он.
- Ну, конечно, - загудел Вениамин Борисович, - в глубине души она рассчитывала на провал своей затеи. Ей, понимаешь, хотелось быть по-настоящему наказанной. Что есть, в свою очередь, форма символической самоотдачи любимому, и так далее по учебнику. Любовь-наказание-прощение… что там ещё? Короче, морковь всякая вперемешку с леди Макбет.
- Леди была по другой части.
- Неважно. Что будем делать с этой дурой?
- Как что? Накажем. Владика исключим из интерната, благо есть за что. А её оставим. Пусть учится дальше. На три балла снизим ей оценки в полугодии, и на балл - годовые.
- Ну да. Нечего тут. Всё, пошла отсюда, цаца.
* * *
- Ну что, очухался, парень?
Влад в очередной раз попытался сконцентрироваться на происходящем. У него перед глазами всё ещё стояла предыдущая сцена - когда Виктория с откинутым капюшоном ползала перед его креслом, и, рыдая, пыталась целовать его ноги. Это было так неожиданно и так противно, что он вздохнул с облегчением, когда санитары буквально выкинули её из кабинета.
- Не горюй, мы тебя так просто не оставим. Та статья про натуральный ряд была ничего. Не теряй контактов с ребятами. Если очень постараешься, то после окончания они тебя возьмут. Не увлекайся только особенно этим… жизнью на природе. Хотя ты парень уже сформировавшийся, так что вряд ли тебе это грозит. По девкам ты, после этой истории, вряд ли сразу побежишь…
Влад, наконец, нашёл в себе силы прервать эту самодовольную болтовню.
- В самом деле, прекратите паясничать, Натан Аркадьевич. Вы прекрасно знаете, что ни по каким девкам я бегать не способен. Физически. Я даже не знаю, каким образом я смогу покинуть здание интерната. Кресло ведь казённое?
- Ах, да, это… - махнул рукой Натан Аркадьевич. - Семён Игоревич, позвоните медикусам вашим. Пусть распакуют парня. Эх, ему бы ещё пару лет… Ну да как сложилось - так сложилось. А пока… - он нажал на столе кнопку вызова.
Санитары ввалились из коридора, шутливо переругиваясь.
- Отвезите этого орла в третий блок. И приготовьте всё для распаковки. Позовите Протасова, пусть сам сделает. Если спит - растолкайте.
* * *
- Ну-с, молодой человек, это у нас будет последняя лекция по педагогике, - Натан Аркадьевич расхаживал по медблоку, комкая в левой руке так и не надетый бумажный халат. Время от времени он тянулся к карману, где лежала пачка "Парламента", и каждый раз с виноватым видом отдёргивал руку. Курить в блоке запрещалось.
Влад лежал под капельницей, закусив губу, и мужественно старался не заорать.
- Что, ножки болят? Ещё бы… Десять лет ничего не чувствовали, а тут экстренная распаковка. Каждый нерв гудит… Кстати, первая эрекция тоже будет болезненной, ты не пугайся… а вот и она, - простыня, покрывающая тело Владима, встала колом. - Ничего-ничего, вдох-выдох, вдох-выдох. Всё нормально? - обратился он к сидящему у приборной доски высокому врачу в белом халате. Тот молча кивнул, и снова уткнулся взглядом в свои экранчики.
- Зачем? - наконец, выдавил из себя Влад.
На одном из экранов что-то вспыхнуло.
- Ого, это у нас такой импульс умственной активности? - пошутил директор.
- Нет, это яички размораживаются, - серьёзно ответил врач. - Фигово ему, это как сапогом по тому самому месту… Ничего, ничего. Девкам тоже первый раз больно бывает.
Влад замычал, прикусив губу.
- Начнём с начала, - Натан Аркадьевич положил, наконец, смятых халат на стул, и зашагал туда-сюда, заложив руки за спину. - Наш интернат, в некотором роде, экспериментальный. Существует он на частные пожертвования, ты это знаешь. На самом деле пожертвования не совсем частные… но тс-с, я этого не говорил. По официальной версии, сюда берут детишек трёх-четырёх лет с имеющимися или намечающимися физическими дефектами. При этом, как ты уже догадался, вы все здоровы. Инвалидами вас делаем мы. На время, конечно. Ты как сюда попал?
- Мама…
- Понятно, мать отдала. Потому что в федеральной клинике ей сказали, что у ребёнка что-то страшное-неизлечимое, и всю оставшуюся жизнь будет ездить в инвалидном кресле. Мама, конечно, сначала бросилась тебя врачевать… но ей вовремя промыли мозги насчёт вреда знахарства и самолечения. И вовремя предожили хорошую бесплатную клинику. Уж если там не помогут, то никто не поможет. Кто бы не согласился? Там-то тебя и запаковали в паралитика. А потом отправили сюда.
Натан Аркадьевич помолчал.
- Теперь, уж прости, я отвлекусь от конкретики. Если бы тут была твоя Вика, она бы сразу всё просекла. Тебе хотя бы известно понятие отрицательного опыта?
- Ну да, - разговор пошёл о понятных вещах, и Владим почувствовал себя несколько лучше. - Положительный опыт обогащает человеческие возможности. Например, если я научусь играть на скрипке, я буду уметь играть на скрипке. Отрицательный опыт - то, что возможности сужает. Антиобучающий опыт. Например, опыт наказания, травмы…
- Во-во. Весть вопрос в том, какой опыт считать положительным, а какой - отрицательным. Например, очень многие виды опыта, которые считаются естественными и необходимыми для человека, в каком-то смысле отрицательны… Например, опыт получения удовольствия. Ты знаешь физиологический механизм?
- Ну конечно. В некоторых ситуациях вырабатываются эндорфины, от концентрации которых зависит… ой…
- Что там у него?
- Отходят ступни и пальцы ног, - пояснил врач.
- Больно ему? Может, вколоть что-нибудь?
- Да не надо. Он же десять лет ног под собой не чуял. В буквальном смысле слова. Так что теперь уж пусть привыкает.
- Ну ладно, смотри… Итак, существует несколько типов эндорфиновых цепочек. Есть простейшие - например, утоление сильного голода или жажды всегда переживается как удовольствие. Или секс. Пусть от гениталий до мозга довольно-таки короткий. Но на самом деле существует куда больше типов таких зависимостей. К тому же они конкурируют друг с другом. Среди них, однако, есть одна связка, особенно для нас интересная. Это положительная обратная связь между повышенной активностью коры головного мозга и эндорфиновым фоном. Можно назвать это "удовольствием от мышления". В зачаточном виде оно есть у животных. Даже любопытная кошка испытывает что-то подобное. У людей, однако, эта связка имеет особое значение. Собственно говоря, именно она делает человека действительно разумным существом. Думать может и собака. Человек - это существо, которое любит думать. Вот в чём весь фокус.
Владим не выдержал и заорал в голос.
- О, это кости пошли оттаивать… - отозвался доктор. - Сейчас немножко подморозим…
Он переключил что-то на пульте. Через несколько секунд Влад нашёл в себе силы замолчать, а потом даже вымученно улыбнулся.
- Ну, ну, не строй из себя страдальца. Сейчас тебе уже совсем хорошо… Вот через полчасика опять начнёт болеть, ты уж тогда потерпи, - отреагировал директор. - Так ты меня слушаешь?
Влад кивнул.
- Например, проблема умственно неполноценных детей. Такое бывает даже без явных дефектов мозга. Я этим занимался ещё до интерната. Так вот, основная проблема с ними не в том, что они не могут думать. А в том, что они этого не хотят… Лежи, не дёргайся. Но ведь на этот вопрос можно посмотреть шире. В конце концов, не так уж много людей любят напрягать мозговые извилины. Почему, собственно?
Натан Аркадьевич выдержал эффектную паузу.