"25 июня. Спал плохо, снились кошмары, встал рано. Бомба у меня. Заводится по таймеру. Сегодня вычислил, сколько времени потребуется, чтобы пройти путь от моего жилища, до девятой станции. Прошел этот путь раз пять. Вечером в час-пик ещё раз проверил время, таймер нужно выставлять на двадцать четыре минуты. Потом ещё гулял до темноты, обдумывая завтрашний день".
– В этот день в десять часов я поджидала этого человека на его станции.
– Почему в десять?
– Потому что я уже начала применять на нём запись. Он должен был плохо спать, и утром у него в голове сразу же должна была всплыть мысль, что в десять он должен быть уже в метро. В его голове был уже четко сформировавшийся план теракта. Он хотел выйти из дома в час-пик с двумя сумками, в одной из которых была бы бомба с уже заведенным таймером, дальше он спускается в метро, садится в поезд, идущий к вокзалу. На девятой станции, где всегда в поезд набивается много людей, он незаметно оставляет сумку с бомбой в поезде, а сам выходит наверх, садится в автобус и добирается домой. Бомба должна была взорваться между станциями через три минуты, после того, как поезд отойдет от девятой станции.
– Это ужасно! – воскликнул я. – И что никто не смог бы остановить этого человека?
– Обычными методами, нет, – ответила Лолия. – Ни у кого не вызовет подозрения человек отправившийся из района, где никто толком не знает друг друга, на вокзал. На участке от своего дома до девятой станции вряд ли кто мог бы его остановить, а то, что было бы с ним потом его, поверь мне, совершенно не волновало. У этих людей совершенно другие ценности и понятия, и взорвись эта бомба в поезде прямо у него в руках, он бы всё равно был бы счастлив и считал свою задачу выполненной. Таким людям бесполезно записывать мысли о наказании или возмездии за содеянное. Я записывала ему совсем другое.
– Ты записывала?
– Да, немного. Читай…
Следующий день был написан неразборчиво. Он был последним, после него записей не было.
"26 июня. Это ужасно… Всю ночь снились кошмары, море крови, мои соотечественники, они все погибли… из-за меня… Я совершаю ошибку, все из-за меня погибнут… весь наш род… Всё не так… Умереть должен я…
Дверь не открывается, это плохой знак…"
На этом записи оканчивались.
– Что с ним произошло? – спросил я.
– Повесился, так и не вышел с бомбой из дома.
– Что? Как это получилось?
– Моя работа, всё было сделано чисто и быстро. Мне пришлось расстроить его психику и довести до самоубийства. Другого выхода не было. Он принадлежал к восточному террористическому течению. Психология, поступки и мотивы их совершения у этих людей в корне отличаются от наших. Эти фанатики боязненно-религиозны и преданы своему народу. Муки людей других рас и массовые смерти людей других национальностей таких не пугают. Его убила мысль о том, что он стал причиной бедствий своего рода, навлек на них божью кару и стал виновником их полного уничтожения. Ему снились кошмары, море крови из-за взорванной бомбы, только погибали не те, кого он хотел уничтожить, а его соотечественники. Плюс ещё мысли о возмездии, проклятии, гневе господнем и прочее…
– Это всё ты записала ему в голову?
– Да. Во время нашей последней встречи я специально постаралась попасть в поле его зрения. Ещё раньше я заметила, что этот человек всегда смотрит прямо перед собой, когда едет в вагоне поезда. Пока мы ездили от станции к станции, мне удалось стать прямо перед ним, пару минут он смотрел сквозь меня своим немигающим взглядом. Этого было достаточно.
– Но почему нельзя было просто сообщить о нём в полицию, те могли обнаружить у него бомбу и арестовать за это.
– Терроризм не подчиняется никаким законам. Это тайная война, которая ведется уже много лет, – сказала Лолия, подчеркнув интонацией слово "тайная". – В терроризме замешаны все страны, и любые возникающие вопросы вызывают излишнюю возню и препирательства. Лишняя волокита никому не нужна, у нас приказ истреблять физически таких людей, как этот. Устранять их тихо, без всяких подозрений.
– Ты записываешь таким мысли о самоубийстве?
– Да, – ответила Лолия. – И слежу за их исполнением. Этот человек даже физически не смог бы выйти из квартиры, я заперла его снаружи.
– Ты не побоялась отправиться к нему в какой-то глухой район?
– Бояться нечего, когда ты можешь стирать мысли. Любая дурная мысль по отношению ко мне, возникшая у любого встретившегося мне человека, тут же будет стёрта мною.
Я поразился тому хладнокровию, с которым Лолия рассказывала мне всё это.
– А тетрадь? – поинтересовался я. – Как она к тебе попала?
– Я забрала её себе, когда всё было закончено. Я решила, что вещь, пусть и косвенно, но обнажающая мою работу, будет ни к чему.
Я посмотрел на Лолию, и от её ледяного взгляда мне стало страшно.
– Почему? Почему о вас никто ничего не знает? У вас, наверно, есть специальная служба, которая уничтожает всех простых людей, которые знают о считывании.
Лолия нахмурила брови.
– Ты мыслишь традиционно. Пойми, у нас на вооружении такое мощное средство, которое отметает любую необходимость прямого физического уничтожения людей. Мы можем проникать в мысли и менять их.
– Значит, нет никаких органов, следящих за сохранением вашей секретности? Значит, любой человек может узнать о вас?
– Мы работаем, как единая информационная сеть. Это огромный добротно сколоченный механизм, который работает по собственным правилам.
Никаких органов надзора нет, есть только наше внутреннее руководство, которое следит за выполнением установленных для нас инструкций. Нам дано распоряжение, стирать из голов людей, узнавших о нас, все мысли о считывании. Каждый из нас сканирует сотни голов в день и, заметив, что кому-то стало известно о считывании, удаляет эти мысли, не взирая ни на что. Поэтому я тебя предупреждала, чтобы ты старался избегать встречи со считывающими, ты слишком много знаешь.
По моей спине пробежал холодок. Только сейчас и ещё не в полной мере я осознал, насколько большую власть имеют считывающие над простыми людьми. Это было нечто новое, воздействующее не физическим принуждением, а проникающее в глубины сознания и меняющее… всех нас.
– А может быть, они уже обрабатывали меня? – испуганно спросил я.
– Нет, не волнуйся. Я слежу за твоими мыслями, если бы в них кто-нибудь вторгся, я бы сразу узнала об этом. В этом случае я могла бы восстановить их, не допустив нарушения в твоей психике. К тому же, пока я рядом, я охраняю тебя от считывающих. Я могу безошибочно определять их в толпе и контролировать их, не допуская вторжения в твой мозг. Я стираю их мысли раньше, чем они успевают что-либо сделать тебе. Я очень дорожу тобой, я люблю тебя, – сказала Лолия очень нежно, взяв меня за руку и опустив глаза.
Почему-то я ей верил.
Они обрабатывали других… Как-то я застал Лолию за изучением довольно толстой папки с текстом и фотографиями. Лолия была так сосредоточена, что, похоже, совершенно не замечала моего присутствия. Она напряженно вчитывалась в буквы, и, изредка откидываясь на спинку стула, как будто повторяла про себя прочитанное. Я сел рядом на диване и принялся читать газету, пока она не закончила и не закрыла папку.
– Что ты читала? – спросил я.
– Помнишь дело о серийном убийце, который нападал на молодых девчонок, а потом зверски с ними расправлялся. Об этом широко рассказывала пресса лет пятнадцать назад.
Я попытался вспомнить. Тогда мы были ещё детьми, но это нашумевшее дело долго вспоминали ещё после того, как нашли этого маньяка и посадили его за решетку. Об этом неоднократно писали газеты и журналы, а на телевидении даже сняли документальный фильм.
– Недавно он был освобожден, – продолжала Лолия. – В тюрьме он никак не проявил агрессивности и за это был выпущен, но, оказавшись на свободе, уже через месяц совершил очередное преступление. Его снова поймали. Держать его в тюрьме бессмысленно и дорого. С ним решено поступить проще, его подвергнут записи.
Я напрягся.
– Завтра я уезжаю в командировку, – говорила Лолия очень серьезно. – Я буду проводить запись этому человеку.
– Как запись? – недоуменно произнес я.
– Этому человеку решено полностью стереть сознание и записать новое.
Лолия посмотрела на меня, и, увидев моё недоумение, стала объяснять дальше.
– Все его воспоминания, все мысли, все поступки, всё, что сейчас находится в его голове, будет стёрто. Затем ему будет записана совершенно новая биография, новые воспоминания, новые мысли. Проблема этого человека в сильно нарушенной психике. В тюрьме с ним работали профессиональные психологи, но видимо это не дало никаких результатов. В былые времена за такие преступления его ждала бы смертная казнь, но теперь она запрещена и всё, что нам остается, так это провести ему полную замену сознания…
– А разве это не противоречит закону? – удивился я.
– Закону не может противоречить то, что в нём не оговаривается. Если никто не знает о считывании, как может быть принят закон, в котором будет запрещаться его использование?
Я был шокирован. Эти люди, называющие себя считывающими, ставили себя вне закона… И власти поощряют это, им это выгодно. Они тайком используют новые технологии, не предавая их ненужной им огласке. Сейчас они хладнокровно готовились полностью поменять сознание человеку!
– И что же вы запишете этому бедняге? – спросил я.
– Бедняге??? – гневно воскликнула Лолия. – Этот бедняга зверски изнасиловал и убил шестнадцать несовершеннолетних девочек, это до того как его посадили, а после того как через пятнадцать лет оказался на свободе он снова принялся убивать. Смертная казнь у нас запрещена, а его заключение закончилось освобождением. Его расстройства в психике очевидны, и они делают его опасным для общества. Психологи не смогли выявить причину этого, так что же нам остается делать?
Лолия посмотрела на меня, её глаза злобно сверкали, делая ещё более красивой.
– Подобно тому, как на компьютере в экстренных случаях производят форматирование жесткого диска, полностью очищая его от ВСЕХ данных, этому преступнику будет записано новое сознание, – уже спокойней продолжила она. – Там, в папке, находится его новая биография. Нам предстоит сделать из него добропорядочного одинокого человека, зарабатывающего на жизнь выращиванием цветов. В его жизни теперь будет всё правильно и красиво – счастливое детство, заботливые родители, увлечение ботаникой, любимая работа. Его новая биография идеальна для того, чтобы из него получился человек, напрочь лишенный агрессии.
Я не верил своим ушам. Неужели так просто, за несколько минут можно превратить серийного маньяка в безобидного садовника. Почему же тогда всех преступников не подвергают подобным операциям?
– Полная подмена сознания применяется только в крайних случаях, – стала отвечать Лолия на мой немой вопрос. – Зачем полностью менять человека, вычеркивая из его жизни всё, что было раньше, если возможно он сам справится со своими проблемами. К тому же после подобной операции нам ещё необходимо обеспечить человеку соответствующие его новой жизни условия. Если менять сознание всем преступникам, то придется вместо тюрем создавать целые города, в которых будут жить обновленные люди. Это слишком дорого и главное, это привлечет внимание к считыванию. Намного проще предотвращать с помощью считывания преступления и только в крайних случаях использовать подмену сознания.
– Но почему в этот раз именно ты будешь проводить запись? – удивленно спросил я.
– Потому что у меня есть уже подобный опыт, – ответила Лолия. – Проводить запись в таком большом объеме непросто. Сначала я должна во всех мелких деталях выучить новую биографию записываемого. Это как раз и есть та толстая папка, которую я читала. Там всё: фамилии, имена, даты, события и даже фотографии, для лучшего формирования записываемых зрительных образов. Мне нужно досконально запомнить все эти данные, потому что любые неточности при записи могут привести к очередным дисбалансам в психике записываемого. Для проведения записи в больших объемах нужна хорошая память и серьезная подготовка. Я уже несколько раз проводила такую подмену сознания, поэтому меня выбрали для проведения операции и в этот раз.
Моему удивлению не было предела. Получалось, что моя жена не только профессиональный считыватель, но ещё и высококлассный специалист по записи. Мне открывались всё новые и новые факты о Лолии, казалось, этому не будет конца…
– А как же будет происходить… запись? – спросил я.
Лолия посмотрела на меня и неторопливо начала свои объяснения.
– Преступника посадят напротив меня, руки и ноги его будут надежно привязаны к креслу, чтобы он не смог нарушить процесс. Его веки тоже будут зафиксированы, чтобы он не смог закрывать глаза. Для того чтобы полностью очистить его сознание мне потребуется около минуты. Затем пойдет запись. Вся его новая биография шаг за шагом будет передаваться мною человеку в виде зрительных образов, слов и звуков и записываться прямо в мозг. На это может потребоваться десяток минут. Но, это ещё быстро. У других бы получилось намного дольше, а у меня установлен считыватель нового поколения с повышенными скоростями чтения и записи. Я устанавливала его всего пару лет назад, – сказала Лолия с некоторой гордостью в голосе.
– Но ты же говорила, что ещё в институте узнала о считывании и тогда же установила его себе, – прервал я Лолию.
– Несколько лет назад я заменила его на новый, более совершенный. Старых скоростей мне было недостаточно для работы, – сухо сказала Лолия.
– Новый??? – воскликнул я. – Значит, ты дважды проходила через операцию установки считывателя?
– Да. Это было ещё до знакомства с тобой. Как и любой другой прибор, считыватель постоянно дорабатывается, появляются всё более новые совершенные модели. В один прекрасный миг я поняла, что мой считыватель слишком стар. Он стал тормозить мою работу и другие считывающие, прошедшие операции установки позднее, благодаря своим новейшим моделям считывателей имели передо мной преимущество, несмотря на свой небольшой опыт работы. Я одной из первых решилась на операцию по переустановке считывателя.
– Но ты же говорила, что операция по установке довольно сложна и небезболезненна? – продолжал удивляться я.
– Меня это не остановило, – с грустью в голосе произнесла Лолия.
Я понял, что даже не догадывался о том, насколько велико в Лолии желание знать, что творится в чужих головах. Дважды!.. Она устанавливала себе считыватель дважды, несмотря на всю опасность операции и, невзирая на дальнейшие негативные последствия, катастрофически подрывающие её здоровье. И всё это только ради того, чтобы иметь возможность лучше и быстрее прочих менять сознание окружающих её людей. Мне стало страшно…
Глава 6. Смятение
Хотя Лолия утверждала, что пользуется записью только в крайних случаях, я всё же стал замечать, что это не так. Те моменты, на которые раньше я не обратил бы внимания, теперь для меня были явным доказательством того, что Лолия использует запись в своих личных целях.
Лолия не любила проигрывать. Никогда… Проигрыш в любой игре бесил её, и она знала за собой этот недостаток. Поэтому она выигрывала. Всегда… Игры на компьютере или игровых автоматах не привлекали её, здесь она показывала весьма посредственные результаты. Когда же она играла с людьми, ей не было равных. Карты – это была её страсть. Лолия давно уже пользовалась репутацией самого лучшего игрока среди моих друзей, но кое-кто иногда всё же пробовал садиться с ней за стол. Сначала я связывал её выигрыши с простым везением, ведь бывают же люди, которым просто патологически везёт в азартных играх. Когда Лолия рассказала мне о том, что умеет читать мысли, я понял, что её везение напрямую связано со считыванием и больше ни с чем. Никакая удача здесь была ни при чем. Если обычные люди могут только мечтать о том, чтобы подсмотреть карты противника, то Лолия имела возможность не только видеть чужие козыри, она знала ещё и каждый следующий ход любого игрока, его тактику и планы. Просто во время игры она заглядывала в мысли других игроков. Недавний же случай не оставил у меня сомнения в том, что она ещё и записывает им нужные ей мысли.
Ко мне пришли друзья. Раз в несколько месяцев мы устраивали у кого-нибудь дома своеобразные мальчишники. Мы пили пиво, смотрели футбол по телевизору, делились последними новостями и обсуждали дела. В этот день Лолия обещала задержаться на работе, поэтому все собрались в нашем доме. Вечер начался как обычно, поэтому, когда Лолия вернулась, все мы были уже навеселе. К нашим посиделкам моя жена относилась абсолютно спокойно. Конечно, ведь она в отличие от прочих женщин понимала меня и знала, что мне необходимо периодически расслабляться с друзьями, а за её понимание я только ещё больше любил и ценил её.
Лолия открыла входную дверь и вошла в комнату тогда, когда мои гости, вдоволь наговорившись, уже стали скучать. Она сразу же внесла в нашу компанию оживление. Мои друзья уважали её, и присутствие моей жены в нашей чисто мужской компании никогда не вызывало их недовольства. За оживившимся разговором я не заметил, кто и когда достал игральные карты, но по громким возгласам понял, что друзья до сих пор не оставили мысли обыграть Лолию. Я знал, что это бесполезно, они же не могли смириться с тем, что их обыгрывает… женщина.
Лолия не сопротивлялась, а, наоборот, с удовольствием приняла игру. Её глаза безжалостно засверкали, и она заняла приготовленное ей место за столом.
Глупцы, они не знали, что обречены на проигрыш. Этот холодный взгляд не оставлял им ни малейшего шанса. За этим взглядом стояла одна из самых передовых на сегодняшний день технологий, технология считывания. Они не знали, что спешат сесть за стол и подвергнуться вторжению в их мысли… Я единственный, кто остался вне игры.
Играли в покер. Я не следил за игрой, а смотрел только на Лолию. Раздали карты… Мои друзья, севшие играть с беззаботно-веселым настроем, всё больше и больше втягивались в игру, становясь сосредоточенными и серьезными. Их охватывал азарт. Лолия даже в этой полушутливой игре с подвыпившими игроками хотела выиграть. Её глаза сверкали, и я видел, как зорко она следит за каждым игроком. Она была выдержана и спокойна.
Карты шуршали, разлетаясь по столу…
Лолия не любила проигрывать… Она и не проиграла, ни разу.
Когда после игры раздосадованные игроки стали расходиться из-за стола, я услышал сокрушенный голос Леона:
– Ну что меня заставило остановиться раньше времени, – причитал он. – С такими картами мне можно было продолжать игру. Но когда я уже готов был тянуть последнюю карту, какой-то голос внутри меня навязчиво твердил, что надо открываться. Я решил послушаться… Зачем? Я бы точно выиграл. А потом всё наоборот. Стал тянуть, когда этого не хотел. Внутренний голос сегодня только вредит мне…
Я посмотрел на Лолию, она выглядела довольной, её глаза сияли холодным расчетливым блеском. Она тоже посмотрела на меня и отвернулась.
– Зачем ты делаешь это? – спросил я её, когда гости разошлись.
Тут я снова ощутил на себе её тяжелый пронизывающий взгляд.