Хоть он такого и не сказал, но чувствовал, что и так уже достаточно времени навязывал свое общество доктору и его семье.
"Нет, Пука. Оставайся. Ты сегодня не дежуришь. Пожалуйста".
Пука изучающе посмотрел на молодого дракона.
"Засем?"
"А чем бы ты хотел сегодня заняться? Ты что-то намечал?" - уклончиво осведомился Пэн.
"Восе-то нет, но…"
"Тогда оставайся. Не понравится - уйдешь".
В последней слабой и обреченной попытке возразить Пука сказал:
"А как же одежда? У меня тут только форма".
Глаза Пэна закружились вихрем от сдерживаемого веселья.
"Сипак уже об этом позаботился. Утром он сходил к тебе в каюту и взял у соседа твою набедренную повязку и гамаши. Вон они, на кресле".
Пука посмотрел - и правда, одежда лежала там. Чувствуя на себе взгляд Сипака, он спросил:
- А это нисего, сор? Сто я останусь?
Сипак улыбнулся.
- Я бы не позволил Пэну спрашивать тебя, если бы уже не дал согласия. Он прав: чем бы ты сегодня занялся? Сидел бы в каюте, уставившись в стену? И еще, Аппукта, пожалуйста, зови меня Сипак. От этих "сэр" я за день устаю. Когда я свободен, приятно слышать имя вместо "сэр".
Удивляясь, как это Сипак прочитал его мысли - он пока никого на корабле достаточно хорошо не знал, и почти все свободное время сидел у себя в каюте и учился - он ответил:
- Да, С…Сипак. - Потом, потянувшись за набедренной повязкой, спросил: - Где здесь душ? Если я собираюсь остаться, надо прилично выглядеть.
Сипак показал.
- За гнездом Пэна. Не возьмешь ли ты с собой Саула? Ему тоже нужно искупаться. - Сипак посмотрел на сына, рисовавшего теперь посредством пальца и остатков завтрака.
Пука улыбнулся.
- Я не возражаю.
Сипак поднял едва начавшего ходить ребенка и поставил на пол, тем временем Пука в одном белье подошел взять Саула за руку.
Глядя, как они вдвоем обходят гнездо Пэна, Сипак сказал:
- Я почищу тут, а вы пока почиститесь там.
Детского хихиканья вперемежку с юношеским смехом не пришлось долго ждать. Пэн заметил, обращаясь к Сипаку:
"Думаю, забавляются вовсю… - Потом чуть тоскливо добавил: - Эх, мне бы к ним…"
"Может быть, потом. - Сипак кончил чистить кресло и устанавливать его на прежнее место. - Рад видеть, что парень немного расслабился. Очень уж мрачен он был в последнее время".
Сипак едва успел застелить кровать, когда из двери ванной голышом выбежал Саул и с воплем "Папа!" помчался через комнату.
За ним последовал завернутый в полотенце Пука.
- Извините, сор, - запыхавшись, сказал он. - Я не знал, сто он сможет открыть дверь!
- Он умеет много такого, чего не ждешь от карапуза его возраста. Единственное, чего он не умеет, хотя, по вулканитским меркам, ему полагалось бы уже - так это разговаривать.
Сипак схватил сына, подбросил его в воздух вверх тормашками и поставил обратно на пол. Достав чистую одежду, он быстро нарядил мальчика, пока тот не успел выскользнуть.
"Он говорит, Сипак, - заметил Пэн. - Когда хочет".
- Мысленное и словесное общение - разные вещи, - возразил старший вулканит. - Ему нужно этому научиться, чтобы его понимали окружающие; ему обязательно надо научиться общаться при помощи слов.
Саул унаследовал часть парапсихологических способностей матери. Сейчас он мог телепатически общаться с Сипаком и Пэном.
- Он станет говорить, когда захочет, - заявил Пука. - И когда другие перестанут угадывать его желания и ему придется их просить.
- Откуда вы знаете, молодой человек? - спросил Сипак.
- Я тоже одно время был похож на него, - откликнулся Пука. - Хоть я и знал новый язык, но, когда папа хотел, чтоб я на нем изъяснялся, я не всегда слушался. И так продолжалось до сих пор, пока папа не сказал другим не обращать на меня внимания, если только я не заговорю.
- Хм… - с задумчивым видом отозвался Сипак. - Над этим стоит подумать. А пока тебе нужно одеться. Пэн, - обернулся он к дракону, - двигал бы ты тоже из этого гнезда свои чешуйчатые телеса. И тебе ванна не помешает.
"Сипак! Я же вчера принимал ванну!"
- Ты разве не видел, что Пука не спорил со мной по поводу своего похода в душ? Как ты мог заметить, он сам вызвался туда сходить и даже взял с собой Саула.
Сипак стоял, подбоченясь и свирепо глядя на напарника. Но в глазах его сверкали огоньки.
Пука услышал ворчание дракона через ту зыбкую связь, которая, видимо, меж ними наметилась, и хихикнул.
"Не с твоей ли стороны исходило нечто, услышанное мной сейчас?" - подозрительно спросил Пэн.
- Сто? Я? - ответил Пука. - Я нисего не говорил, - Но, вопреки собственным словам, опять хихикнул.
Пэн поднял бровь, едва ли не безупречно подражая Сипаку.
"А вот второй смешок прозвучал подозрительно похоже на первый. Значит, должно быть, тебя я слышал".
Эта поднятая бровь и решила дело. Пука расхохотался:
- Ты не можешь себе представить, как смешно выглядит дракон, пытающийся изобразить вулканита.
Скоро он сполз на пол от смеха.
Пэн зашипел.
"Ты… ты… Доберусь я до тебя!"
И в следующий миг он исчез в Промежутке.
- Пэн! - возопил Сипак, но было поздно. Дракон уже пропал.
Очень скоро Пэн вернулся - весь в воде! Появившись так высоко над Пукой, как только мог, он распростер крылья. На Пуку, а заодно и на Саула с Сипаком, обрушился целый ливень.
- Пэн, опускайся.
Пэн замешкался, и Сипак добавил:
- Сейчас же!
Усевшись, Пэн пробормотал (никогда не слышали, как бормочет дракон, разговаривая телепатически? Очень занятно!):
"Сам хотел, чтоб я принял ванну".
- Но не так, как предпочел ты! - дал сдачи Сипак.
Он принялся читать Пэну мораль, но потом, уголком глаза, приметил Пуку и Саула. Обернувшись, он увидел, как Пука, все еще смеясь, пытается оттащить Саула, мастерившего что-то из песка, от самой большой лужи. Чего уж там - мальчишки и так промокли. Увидев происходящее в истинном - комичном - свете, Сипак вскинул руки и засмеялся сам.
- А, ладно. Ох, уж эта пацанва… Давайте-ка приберемся.
Пэн удивленно поднял взгляд, еще не веря, что ему сошло с рук озорство. Поняв, что Сипак его простил, он кинулся помогать Пуке собирать с пола воду. На постель вода не попала, и менять ее не пришлось. Работая, он из-под надбровных гребней глянул на индейца.
Чтобы увидеть, как Пука, в свою очередь, смотрит на него, а с концов его косичек падает вода.
"Слушай, Пэн. Если Сипак посмотрел на твою выходку сквозь пальцы, это еще не сначит, что так же поступлю я. Ты свое получишь, обещаю".
"Ой-ой-ой! И когда же? Когда?" - Пэн принялся подпрыгивать, отчего пол стал подпрыгивать тоже.
- Перестань, Пэн! - воскликнул Пука, снова смеясь. И, понизив голос, добавил: - Не то скажу Сипаку, что ты переборки ломаешь.
Пэн тут же замер.
"Врешь".
"Посмотрим", - Пука хихикнул.
"Ну, ладно, ладно. - Он сердито посмотрел на парня. - Давай покончим с беспорядком, а потом займемся чем-нибудь другим".
"Ты его устроил. Надо бы тебя одного заставить прибираться". - Пука с независимым видом скрестил руки на голой груди.
Пэн чуть ли не умолял, вращая глазами:
"Помоги, ну, пожалуйста! Если поможешь, я тебя возьму с собой полетать в ангар челноков!"
Пука, казалось, на несколько минут задумался. Когда Пэн уже заволновался. Пука уступил.
"Да перестань ты смотреть на меня щенячьими глазами. Помогу я тебе, так и быть".
Он вернулся к прерванной работе, и скоро в комнате стало посуше, да и почище тоже.
Вернувшись, Сипак увидел, как двое юнцов кидаются друг в друга подушками, а Саул перебегает от одного к другому, стараясь схватить не попавшие в цель снаряды. Все трое то хохотали, то хихикали, а Сипак, хоть и не хотел прерывать войну подушек, но не желал, чтобы содержимое летавших деталей мебели рассыпалось по всей комнате.
- Угомонитесь, хватит.
Он сказал это негромко, но всякое движение в комнате мгновенно прекратилось. За исключением одной уже находившейся в воздухе подушки, которая бултыхнулась почему-то очень громко для такого рода предмета. На него взглянули три пары расширившихся глаз. Сипак возвел глаза небу и мысленно спросил: "Почему я?"
"Потому что ты сам когда-то был молод и знаешь, что это такое".
"А ты не прислушивайся к моим мыслям!" - сказал Сипак.
"Я и не слушал. Все сказал твой взгляд", - в глазах Пэна кружился спокойный зеленый вихрь.
- Ладно, с меня хватит. - Он сгреб Саула. - Вы, двое, займитесь чем-нибудь полезным. У Саула - уроки.
Когда Саул укоризненно посмотрел на отца, Пэн услышал тихое:
"Я хочу играть с Пэном и Пукой. У них уроков нет".
- Говори вслух, Саул. Это будет твой сегодняшний урок. Если ты не скажешь вслух, чего хочешь, я тебя слушать не буду.
Он махнул рукой дракону и юноше: "Кыш отсюда!", прогоняя их из комнаты отдыха, которую Сипак, Саул и Пэн называли своей каютой.
- Идите. Вы отвлекаете того, кому предстоит настоящая работа.
По пути к выходу Пэн прихватил летные снасти. Когда дверь закрылась, едва не прищемив парню концы косичек, Пэн послал Пуке:
"Пойдем, поглядим, кто еще не на дежурстве!"
- Ведите себя прилично! - прокричал Сипак, хоть и знал, что те двое уже не слышат его. Потом он уселся позаниматься с Саулом перед обходом в лазарете. Когда старшие ребята ушли, Саул утих и стал вести себя, как подобает ребенку-вулканиту его возраста: серьезно и уважительно.
Пука и Пэн пошли сначала в главную комнату отдыха. После вчерашней вечеринки она пустовала. В остальных комнатах отдыха тоже никого не нашлось, и недоросли направились в ангар челноков.
Пэну пришлось объяснять Пуке, как надевать и подгонять летное снаряжение. Когда все оказалось на месте. Пука попрыгал и затянулся.
"Ладненько, Пэн. Я готов. Поехали!"
Одно могучее движение - и Пэн оказался в воздухе. Пука испустил громкий радостный крик:
- Э-ге-гей!
Он пригнулся к шее Пэна, а потом начал колотить его пятками в бока.
Снизу донеслось:
- Давай-давай, ковбой!
От неожиданности Пэн замер и едва не грохнулся; пришлось как следует поработать крыльями, чтобы остаться в воздухе. Счастье еще, что Пука был привязан, а то свалился бы. Когда они стартовали, в ангаре никого не было. Теперь внизу стоял лейтенант Киахрон, главный инженер.
- О-го-го!
Выравнявшись, Пэн сел рядом с кзинти, смеявшимся теперь над выкрутасами, которые пришлось проделать дракону, чтобы приземлиться.
- Не думал, что вы сумеете, салажата.
Сейчас Пэн и Пука тоже смеялись. Мудрено было не засмеяться при виде ухмыляющегося высоченного кошкочеловека, который, к тому же, держался за ребра от хохота. Пэн послал:
"Я бы вас прокатил, да мне думается, вы уж слишком большой. Я ни за что не взлечу".
- Что он сказал, малыш? - спросил Киахрон.
- Вы, должно быть, не осень хорошо знаете Пэна, сор, - вежливо предположил Пука.
- Да, не очень. Думаю, я лишь однажды видел этого дракона, да и то всего несколько минут. А что? Это имеет какое-то значение?
- Сем больше он ваз знает, тем лусе вы его понимаете. А сказал он, сто прокатил бы вас, да вы слишком велики.
Киахрон опять засмеялся.
- Велик, это точно! Еще раздавлю тебя, как жука! - Но в глазах его при этом мелькали веселые огоньки.
Пэн повернулся к Пуке и сказал:
"Спроси, можно нам полетать?"
- Сор, Пэн спрашивает, можно ли нам полетать.
- Какие вопросы! Но только если я смогу на вас посмотреть.
- Договорились, сор!
Пука опять забрался на спину к Пэну, и лягнул его в крепкие бока.
"Полетели! И чтоб ничто нас не остановило!"
"Идет!" - откликнулся Пэн.
Они снова взлетели. Кружились и вертелись вдвоем по ангару. Не чистое небо, конечно, но тоже пойдет. Наконец, минут через сорок пять, Пэн остановился, утомленный. Пука тоже устал. Хоть он и не тратил силы для полета, но почти все время гикал и улюлюкал, как дикий индеец, которым, по сути, и был.
Счастливый, он снял с Пэна упряжь.
"Я никогда так не веселился с тех пор, как расстался с папой".
Он перекинул сбрую через голое плечо, и они вдвоем вышли из ангара.
"Это потому, что вокруг тебя - взрослые, - отозвался Пэн. - Ты слишком быстро стараешься вырасти".
Дракон довел спутника до голографического отсека. Убедившись, что там никого нет, он ввел программу, имитировавшую Перн.
"Пошли. Увидишь, о чем я скучаю".
Когда дверь отворилась прямо в громадную песчаную чашу, у Пуки перехватило дыхание.
"Это старый вулкан, верно?"
"Да. Здесь, в другом мире, я родился. Вот по таким местам я скучаю, когда мне одиноко. А о чем ты скучаешь?"
Пэн подвел Пуку к краю большого водоема. Юноша видел высоко в небе каких-то крошечных летунов, а на пляже они были одни.
"О папе. И о "Дерзости".
"Нет. Я не о том. Я знаю, что скучаю по тем, кто вывелся вместе со мной. Скучаю о том, как здорово было учиться. Скучаю по сверстникам. И, конечно, мне недостает Карен. У меня есть Сипак, но это не одно и то же. Она была первой, кого я увидел, выйдя из скорлупы".
- Тогда почему ты здесь?
"Мне уготовано нечто большее, нежели сражения с Нитями. Если верить древним стихам, мне, думаю, предначертано стать спасителем своей планеты. У меня на самом деле не было выбора. Мне необходимо было уйти. Остаться я не мог, - Пэн тяжело опустился в песок, вытягивая предплечье, чтоб поболтать им в воде. - Но взрослеть не начал".
Несколько минут они просидели в тишине. Потом Пэн еще раз спросил:
"О чем ты скучаешь?"
Пука вздохнул.
- Скусаю по друзьям, которые у меня были, пока я не заболел. О том, как нам бывало весело. Мы занимались и играли, стобы стать похожими на своих отцов, а их ответственность на нас не висела. Не надо было заботиться о том, как не опосдать к насалу смены. - Он посмотрел на Пэна. - Мне кажется, я скусаю о друзьях моего возраста.
"Почему ты не попросил отца оставить тебя со сверстниками?" - спросил Пэн.
- Не знаю. Но, когда я проснулся здоровым и никто, кроме папы, не понимал меня, я не хотел, стоб папа уходил, и сам уходить не хотел. Вот и выусил я новый язык и пошел в Академию, стобы сделать ему приятное. - Он прислонился к мягкой шкуре Пэна. - Мне кажется, я никогда не смогу вернуться.
"Значит, как у меня, у тебя по-настоящему и не было выбора. Вырасти ты не успел".
- Но я не думаю, сто, будуси здесь, спасу какую-нибудь планету.
"Все равно ты здесь для чего-то. Ты можешь не знать причины, как знаю я, но ты создан для чего-то. И не имеет значения, что пока тебе не известно, зачем ты здесь. - Пэн хихикнул собственным мыслям. - Теперь я начинаю разговаривать как ты!"
Пука улыбнулся.
- Мне давно хосется задать один вопрос. Ты со всеми ладишь. Ты, кажется, всегда знаешь, сто сказать. И все вокруг позволяют тебе поступать как подростку - а ты подросток и есть. Наполовину взрослое существо. Посему? Как?
Пэн на минутку задумался.
"Помогает то, что я здесь, на "Заре" - член чьей-то семьи. Редко встретишь человека с маленьким сыном и товарищем-юношей, особенно на звездолете. Но Сипак не ждет, что я буду не тем, кем я есть, пока мы в нашей квартире. Когда я на посту, от меня ждут, чтобы я действовал, как ответственный взрослый. Когда я не на службе, я волен вести себя, как хочу. Пытаться взрослеть неким полуобычным образом. А ты… ты слишком стараешься. Ты не расслабляешься, когда свободен. И некому РАЗРЕШИТЬ тебе вести себя как подростку, а ты еще подросток. Ты все время должен действовать как взрослый. И это делает тебя слишком серьезным".
"Это тяжко, Пэн, тяжко. Иногда кажется, от меня ждут слишком многого. Иногда хочется лишь одного: стать таким, как прежде - бегать босиком по полям. Порой хочется вернуть настоящего отца. Бывает, хочу снова стать ребенком. - По его лицу скользнула слеза. - Но не могу. Не могу даже снова быть с папой".
Пэн укутал юношу крылом.
"Ты и я очень похожи. Мы - вдали от наших культур, от семей. Мы - двое детей на корабле, где полным-полно взрослых, и от нас все время ждут, что мы будем поступать, как взрослые. У нас даже нет возможности расти, потому что все думают, будто мы уже выросли. И когда мы "ведем себя как дети", нас за это наказывают. Мне тяжело смеяться и шутить со всеми вместе, - хоть тебе, видимо, и кажется, что я в этом как-то от тебя отличаюсь - ведь каждый ждет, что я буду серьезен все время, прямо как ты. В чем между нами разница? У меня есть Сипак и Саул, а у них есть я. У тебя никого нет. - Пэн крепче прижал к себе Пуку. - Но так не должно быть. Сипак говорит, что ты можешь стать частью нашей семьи, если пожелаешь".
Пука повернулся в драконьих тисках и с подозрением глянул на своего друга.
- И что он предлагает?
"Сипак говорит, что, если ты хочешь присоединиться к нашей семье, требования к тебе будут такие же, как и ко мне. Он никогда не попытается занять место Павла, а ты сможешь наконец стать маленьким. - Пэн приостановился и продолжил: Если у тебя появятся какие-то трудности, ты всегда сможешь подойти к Сипаку или ко мне. Неважно, какие это будут трудности. Я помню, меня мучила такая чепуха! Сипак никогда не засмеется. Он тоже однажды был молод и рос на Земле. Он был примерно в нашем возрасте, когда стал по-настоящему ходить в вулканитское посольство изучать родную культуру, и положение его было во многом сходным. Ему необходимо было стать вулканитом… сделать выбор… хотел он того или нет. Ему необходимо было выбрать между тем, кем он был для окружающих - вулканитом - и тем, как его воспитали. Он решил стать вулканитом, и в то же время решил не подавлять в себе всего того, чему научился на Земле".
- Я смогу приходить, когда захосу? Спрашивать, сто захосу? Снова стать ребенком? - Пука хотел надеяться, но боялся разочарования.
"Ты станешь моим другом и мы сможем вместе расти в таком мире, где не понимают нас и наши чувства. Рядом со мной или Сипаком тебе не надо быть серьезным Аппуктой Чеховым или стараться выглядеть вулканитом вроде Спока. Сипак может быть вулканитом, но он в то же время человек и знает, какие ты испытываешь противоречия. А еще, - Пэн покачал бровями, - он может научить тебя такому, чего ты и представить себе не можешь, - я имею в виду обе стороны того, что ты считаешь своим наследием. Хочешь?" - Сейчас Пэн, казалось, умолял.
"Я очень хочу стать членом вашей семьи, дружище Пэн".
"И стать примером для подражания одному очень озорному восемнадцатимесячному ребенку-вулканиту?" - насмешливо спросил Пэн.
"И быть примером для одного восемнадцатимесячного мальчика-вулканита. Как ты думаешь, Сипак управится с нами троими? А что скажет младший вулканит?"
Пэн рассмеялся.