Дейсейн проехал мимо, увидел одинокую телефонную будку, стоявшую под уличным фонарём на углу рядом с неосвещённой автобусной остановкой. Он свернул в проезд и остановился возле кабинки. Разгоревшийся двигатель начал издавать резкие, скрежещущие звуки, стоило ему только выключить зажигание. Потом он несколько секунд сидел неподвижно, глядя на кабинку, после чего выбрался из машины. При этом изношенные рессоры грузовика слегка скрипнули.
Мимо проехала машина шерифа, фары высветили на белом заборе за кабинкой огромную тень.
Со вздохом Дейсейн зашёл в кабинку. Ему вдруг почему-то расхотелось звонить, но он заставил себя набрать номер.
Вскоре он услышал в трубке голос Селадора с его акцентом:
- Джилберт? Это ты, Джилберт? Телефонная связь уже что, восстановлена?
- Я звоню из Портервилля, из городка, который расположен совсем рядом с долиной.
- Что-то случилось, Джилберт?
Дейсейн сглотнул. Даже на расстоянии Селадор оставался таким же чувствительным. "Что-то случилось?" Дейсейн коротко рассказал о едва не случившемся с ним несчастье.
После долгой паузы Селадор произнёс:
- Всё это очень странно, Джилберт, но я не вижу, как ты можешь строить из этих несчастных случаев нечто большее. К примеру, когда ты отравился газом, они приложили огромные усилия, чтобы спасти тебя. И когда ты едва не свалился с лестницы - откуда кто-либо мог знать, что именно ты окажешься там?
- Я просто хотел, чтобы ты знал об этом, - сказал Дейсейн. - Паже считает, что я предрасположен к несчастным случаям.
- Паже? Ах, да - местный врач. Ладно, Джилберт, не следует обращать внимание на заявления, которые делает человек в области, которая выходит за рамки его специальности. Сомневаюсь, что квалификация Паже достаточна для того, чтобы ставить такой диагноз в отношении тебя, даже если у тебя действительно наблюдается похожий синдром - во что я лично не верю. Селадор прокашлялся. - Ты ведь не думаешь всерьёз, что эти люди вынашивают против тебя злобные замыслы?
Рассудительный ровный голос Селадора успокаивал Дейсейна. Конечно, он прав. Здесь, вдали от долины, события последующих двадцати четырёх часов приобретали несколько иную окраску.
- Конечно, нет! - ответил Дейсейн.
- Отлично! Джилберт, ты всегда удивлял меня своей невозмутимостью. Но позволь мне теперь предупредить тебя: ты оказался в ситуации, попав в которую многие люди начинают вести себя крайне беспечно. При подобных обстоятельствах гостиница может оказаться чрезвычайно опасным местом, и поэтому тебе лучше сменить место проживания.
- И куда же мне переехать? - спросил Дейсейн.
- Должны же быть там и другие гостиницы.
"Беспечность в гостинице? - подумал Дейсейн. - Тогда почему же никто, кроме меня, не пострадал? Опасное место - да, возможно, но только потому, что она - часть долины". Ему совсем не хотелось соглашаться с Селадором. Ему подумалось, что это его нежелание основывается на данных, которых не было у Селадора.
Неожиданно он понял, какое отношение к нему имел ненатянутый по краям ковёр. Ловушка с приманкой. Приманка? Конечно, телевизионная комната место странное, уж точно, и кто-то решил, что она должна привлечь его внимание. Вокруг приманки можно было установить несколько ловушек, заполнив ими все возможные проходы. Интересно, какую ловушку он избежал на крыше? Подумав об этом, Дейсейн вспомнил, что перила лестницы были сломаны.
- Ты всё ещё слушаешь меня, Джилберт?
Голос Селадора казался едва слышным и далёким.
- Да, слушаю.
Дейсейн кивнул про себя. Это же так просто и понятно! Ответ на все те неясности, которые беспокоили его в отношении несчастных случаев. Так просто - вроде детского рисунка на запотевшем окне - никаких дополнительных штрихов или лишних деталей. Приманка и ловушки.
Но одновременно Дейсейн понимал, что Селадор не согласится с его выводами. И обзовёт параноиком. Если его теория окажется ошибочной, его в действительности станут считать параноиком, которому пригрезилось существование большой организации, в которую входит множество людей и официальных лиц.
- Ты ещё хочешь что-то узнать, Джилберт? Твоё молчание на линии обходится нам не так уж дёшево.
Дейсейн внезапно пришёл в себя.
- Да, сэр. Вы помните о статье Паже относительно сантарожанцев и аллергенов?
- Да. - Селадор прокашлялся.
- Сделайте запрос в Департамент здравоохранения и на сельскохозяйственный факультет университета. Узнайте, смогут ли они провести химический анализ продуктов, поступающих из фермерских хозяйств, особенно меня интересует сыр.
- Департамент здравоохранения… сельскохозяйственный факультет… сыр, - повторил Селадор. Дейсейн почти зримо представлял себе, как он делает записи на листке бумаги. - Что-нибудь ещё?
- Да. Не могли бы вы обратиться в адвокатскую контору, занимающуюся куплей-продажей недвижимости? Я уверен, там рассматривали правомерность использования арендованных земель, которые…
- К чему ты ведёшь, Джилберт?
- Фирмы, финансирующие наш проект, арендовали землю и начали дорогостоящее строительство установки ещё до того, как узнали, что сантарожанцы откажутся торговать с нами. Нет ли в этом какой-то системы? Не может ли быть так, что сантарожанские агенты по продаже недвижимости заманивают в долину неосторожных чужаков?
- Заговор с целью обмана, - заметил Селадор. - Понимаю. Но я больше склонен считать, что это направление поисков окажется неверным.
Слушая Селадора, Дейсейн вдруг обратил внимание на несколько замедленный темп его речи. Возможно, сказывалась усталость.
- Вполне вероятно, - согласился Дейсейн. - Но всё равно не повредило бы узнать мнение наших стражей закона. Возможно, это даст мне новые ключи к разгадке Сантароги.
- Очень хорошо. И, Джилберт, когда ты отправишь мне копии своих заметок?
- Вышлю по почте из Портервилля уже сегодня вечером несколько копий своих записей.
- Лучше завтра. Уже поздно и…
- Нет, сэр. Я не доверяю почте Сантароги.
- Почему?
Дейсейн рассказал, как Дженни разгневалась на женщин, работавших на почте. Селадор захихикал.
- Создаётся впечатление, что там орудует целая банда настоящих гарпий, - заметил Селадор. - Есть ли в Сантароге законы, предусматривающие ответственность за перлюстрацию корреспонденции? Впрочем, ну конечно же, они честные люди и всё такое. Надеюсь, ты застал мисс Сорже в добром здравии?
- Она прекрасна, как всегда, - ответил Дейсейн, стараясь говорить беззаботно. Этот вопрос его удивил. Мисс Сорже. Селадор назвал её мисс, значит, он знал, что она не замужем.
- Мы занимаемся изучением источников поступления топлива в Сантарогу, продолжал Селадор. - Пока ничего нового. Береги себя, Джилберт. Не хочу, чтобы что-нибудь случилось с тобой.
- Мне тоже, - заметил Дейсейн.
- Ну, тогда пока! - попрощался Селадор. В его голосе прозвучала нерешительность. Потом раздался щелчок, и связь разъединилась.
Дейсейн повесил трубку и повернулся, услышав какой-то звук за своей спиной. В проезд свернула машина шерифа и остановилась прямо перед будкой. В глаза Дейсейна бил ослепительный свет фар. Дейсейн услышал, как открылась дверь и раздались звуки шагов.
- Выключите этот чёртов свет! - крикнул Дейсейн.
Свет фар потускнел. Он разглядел крупную фигуру человека в форме, стоявшего перед таксофоном с поблёскивающим на груди значком.
- Какие-нибудь проблемы? - раздался неожиданно писклявый для такой громадины голос.
Дейсейн вышел из кабинки, всё ещё в гневе от того, что его ослепили светом фар.
- А что, должны быть?
- У, чёртовы сантарожанцы, - пробормотал шериф. - Наверное, очень уж приспичило кому-то из вас позвонить во внешний мир, раз для этого пришлось пожаловать сюда.
Дейсейн хотел было возразить, что он не сантарожанец, но промолчал, когда его мозг затопил поток новых вопросов. Почему его принимают за сантарожанца? Сначала толстяк на "крайслере", а теперь и этот шериф. Дейсейн вспомнил слова Мардена. У него что, на лбу есть отличительный знак об этом?
- Если разговор закончен, то вам лучше ехать домой, - сказал шериф. Здесь нельзя стоять всю ночь.
На приборном щитке грузовика Дейсейн увидел неожиданное изменение уровня бензина - прибор ошибочно показывал, что бак почти пуст, хотя он был полон. Поверит ли он, что ему нужно дождаться утра, когда заработает заправочная станция? Может ли он вызвать дежурного, и тогда будет обнаружено, что израсходовано всего несколько галлонов?
"К чему заниматься самообманом?" - задал себе вопрос Дейсейн.
Он вдруг понял, что ему не хочется возвращаться в Сантарогу. Почему? Может, потому что, живя там, он превращается в настоящего сантарожанца?
- У тебя довольно неплохая перевязка, - заметил шериф. - Побывал в аварии?
- Ничего серьёзного, - ответил Дейсейн. - Потянул слегка связки.
- Тогда спокойной ночи, - сказал шериф. - Будь осторожен на этой дороге. - Он вернулся к своей машине и сказал что-то тихим голосом напарнику. Они оба захихикали. Потом патрульная машина медленно выехала из проезда.
"Они ошибочно приняли меня за сантарожанца", - подумал Дейсейн и принялся размышлять над реакцией полицейских. Им совсем не хотелось, чтобы он находился в городе, но вели они себя с ним как-то неуверенно - словно боялись его. Без всяких колебаний они оставили его одного, даже не поинтересовавшись, с какой целью он приехал в Портервилль. А если он преступник?
Почему же они подумали что он сантарожанец? Этот вопрос не давал ему покоя.
Ухабистая дорога тут же заставила его вспомнить о больном плече. Правда, теперь оно лишь отзывалось тупой болью. Голова была ясная, чувства обострёнными, впереди чернела выступавшая клином вершина горы. Он удивлялся этому новому для себя состоянию.
Дорога поднималась всё выше и выше…
Неясные образы вдруг стали проноситься перед глазами Дейсейна, как бы являясь продолжением окрестностей, мелькавших за окнами машины. Они оформлялись в слова, фразы, лишённые всякого смысла, так что от всего этого у психолога стала кружиться голова. Ощутив внезапно наступившую необыкновенную ясность в голове, он попытался разобраться, что они означают.
"Пещера… хромой… пожар…"
"Какая пещера? - подумал Дейсейн. - Где я видел хромого? Что ещё за пожар? Не тот ли это пожар, что привёл к выходу из строя телефонных линий?"
У него внезапно возникло впечатление, что он-то и является этим хромым. Однако обнаружить связь между пожаром и пещерой никак не удавалось.
Дейсейн понял, что он не рассуждает, а воскрешает в памяти прежние мысли. Образы являлись ему в форме увиденных им предметов. Автомобиль. Он видел сверкающую машину Джерси Хофстеддера. Забор. Он видел забор вокруг кооператива. Тени. Он увидел бестелесные тени.
"Что творится со мной?"
Дейсейн почувствовал, что дрожит от голода… хотя на лбу появились крупинки пота, которые начали скатываться вниз на лицо. Он ощущал их солёный вкус на губах. Дейсейн опустил окно, позволяя холодному ветру наброситься на него.
На повороте, том самом месте, где он остановился в первый вечер, Дейсейн съехал на обочину, заглушил двигатель и потушил фары. Облаков на небе уже не было, и расплющенная серебряная луна низко скользила над горизонтом. Он посмотрел на долину - повсюду виднелись огни, далеко слева - сине-зелёные - там были теплицы; а справа, у кооператива, суетились люди.
Здесь же, наверху, Дейсейн чувствовал себя отчуждённым от всего этого, изолированным. Его окружала темнота.
"Пещера? - подумал он. - Джасперс?"
Трудно размышлять, когда всё тело ломит. Плечо его по-прежнему ныло от боли. Усилилась боль и в левом лёгком. Давало о себе знать и сухожилие на левой лодыжке - не болью, а слабостью. Он мысленно мог представить любую из царапин, которые оставили на его груди сломанные перила, из которых с таким трудом извлекал его Бурдо.
Перед его мысленным взором мелькнула картина карты, которая висела на стене в кабинете Джорджа Ниса, но тут же исчезла.
Ему казалось, что он потерял контроль над своим телом - словно нечто или некто управляли им. Это была старая, пугающая мысль. Безумная. Он вцепился в руль, но, представив, как тот изгибается в его руках, отдёрнул их прочь.
Горло пересохло.
Дейсейн пощупал пульс, глядя одновременно на светящийся циферблат часов, и заметил, что вторая рука почему-то слегка подрагивает. Может, из-за учащённо бившегося сердца? Что-то искажало его ощущение времени.
"Неужели меня отравили? - подумал он. - Когда я ужинал у Паже? Трупный яд?"
Чёрная чаша долины казалась длинной ужасной рукой, способной дотянуться до этого места и схватить его.
"Джасперс, - подумал он. - Джасперс".
Что же на самом деле означает это слово?
Он почувствовал некую общность, коллективное единение, связанное с этим кооперативом. Ему представлялось нечто всеобъемлющее, скрывающееся во мраке, на самом краю его сознания.
Дейсейн опустил руку на сиденье. Пальцы вцепились в портфель с записями и документами, которые свидетельствовали о том, что он учёный. Он попытался ухватиться за эту мысль.
"Я учёный. Как сказала бы тётя Нора: твоё беспокойство вызвано буйной фантазией".
Это должен делать учёный, Дейсейн ясно сознавал. Он должен внедриться в мир Сантароги, найти для себя место в их единении, пожить с ними некоторое время, постараться даже думать, как они. Только так можно разгадать загадку долины. Существовал присущий сантарожанцам образ мышления. Он должен принять его, привыкнуть к нему подобно тому, как привыкают к новому костюму, и тем самым будет достигнуто понимание.
Эта мысль принесла ощущение, что нечто вторгается в его сознание. Он почувствовал, что некое древнее существо воскрешается в нём и изучает его. Оно захватило всё его подсознание - назойливое, что-то ищущее, беспокойное, но ощущаемое как отражение в зеркале, неразделимое и неясное… но реально существующее. И существо шевелилось в нём, тяжёлое и неясное.
А потом это ощущение исчезло.
И едва это случилось, как внутри себя Дейсейн ощутил пустоту, настолько подавляющую, что ему стало казаться, что он - щепка, брошенная в волны бескрайнего океана и опасающаяся любого течения или водоворота.
Дейсейн понимал, что это лишь грёзы наяву. Но он боялся вернуться в реальный мир, в эту долину.
Джасперс.
Дейсейн понимал, что ему нужно сделать и ещё одну вещь. И снова он мысленно нарисовал карту, висевшую на стене в кабинете Джорджа Ниса, чёрные тонкие линии, изображавшие центральную часть долины.
Пещера.
Вздрогнув, он посмотрел вдаль, туда, откуда доносился гул. Что же скрывается там, за проволочной изгородью, которую охраняют сторожа с собаками и патрулирующие полицейские багги?
Должен же отыскаться способ узнать всё.
Дейсейн запер кабину. Единственным оружием, которое он обнаружил в грузовике, был ржавый охотничий нож в изъеденных коррозией ножнах. Он сунул ножны за пояс, неуклюже действуя одной рукой. Пусть это и выглядело несколько глупо, но неясное предчувствие какой-то опасности руководило его действиями. Потом нашёлся и фонарик. Он сунул его в карман.
От всех этих движений снова заныло плечо. Дейсейн не обращал внимание на боль, убеждая себя тем, что, конечно, проще всего уговорить себя ничего не делать, сославшись на физическую немощь, даже зная, насколько важны твои действия.
Узкой звериной тропой он спустился вниз с холма и оказался у верхнего конца охраняемой изгороди. Дейсейн продолжил путь по тропе, постепенно теряющейся в зарослях кустарника.
Ветки цеплялись за одежду. Он продирался сквозь них, ориентируясь на луну и шум кооператива. И вот перед ним с вершины холма предстал и сам кооператив. В чём бы ни заключалась загадка Сантароги, Дейсейн знал, что ответ скрывается за этой изгородью.
Один раз он споткнулся и соскользнул вниз с холма в высохший ручей. Идя по руслу, он вышел на крошечную ровную насыпь, откуда он мог обозревать весь кооператив и долину, простирающуюся вслед за ним и утопающую в лунном сиянии.
Дважды он спугнул оленя, скрывшегося во мраке ночи. Из кустов постоянно доносились шорохи, когда какие-то маленькие существа убегали, напуганные его неуклюжим приближением.
Придерживаясь узкой звериной тропы, он вышел наконец к скалистому уступу, располагавшемуся примерно на расстоянии тысячи ярдов по прямой до ограды кооператива. Дейсейн присел на один камень, чтобы перевести дыхание, и услышал во внезапно наступившей тишине справа от себя урчание какого-то мощного двигателя. После этого он пополз обратно в небольшую рощицу кустарников и припал к земле.
Урчание двигателя становилось всё громче и громче. К звёздам взметнулись гигантские колёса, занимая холм над Дейсейном. Откуда-то сверху ударил луч света, пробежал по кустам, на мгновение замерев, словно что-то выискивая, а потом продолжил в следующий миг движение то ли вперёд, то ли назад.
Дейсейн узнал эту машину - багги, чудовище находилось всего в двухстах футах от него. Ему казалось, что он весь на виду, обнажён (какой защитой может служить просвечивающийся кустарник?) перед этим созданием из ночных кошмаров. Свет ударил по листьям над ним.
"Он приближается, - подумал Дейсейн. - Направляется прямо ко мне!"
Во время остановки багги, когда он обыскивал лучом окрестности, урчание двигателя стало тише - Дейсейн даже смог расслышать вой какой-то собаки, и тут же он вспомнил о псах, которые сопровождали Мардена.
"Собаки уж точно почуют меня", - мелькнула мысль.
Он пытался сжаться в комок, насколько это было возможно.
Неожиданно шум двигателя стал громче.
Рискнув посмотреть сквозь кусты, Дейсейн отодвинул ветку, приготовившись выпрыгнуть из кустов и бежать. Однако огромная машина, развернувшись, начала подниматься на гребень, с которого она появилась. Когда багги исчез за холмами над Дейсейном, шум двигателя и свет прожекторов перестали беспокоить его.
Всё смолкло, Дейсейн несколько секунд приходил в себя, потом выполз на скалистый выступ. И тогда он понял, почему багги не стал спускаться дальше - здесь был тупик, вниз уже тропы не было. Теперь ему придётся взбираться обратно на гребень, где исчезла машина, и пытаться найти какую-нибудь другую тропку, которая привела бы его вниз.
Он уже начал поворачиваться, когда остановился, увидев чёрную трещину в скалистой поверхности уступа справа от себя. Дейсейн подошёл к этому месту и стал всматриваться в темнеющую щель. В ширину пролом не превышал и метра, сужаясь вправо от него. Дейсейн опустился на колено и рискнул на несколько секунд посветить фонариком. Луч высветил гладкую скалистую стену, проход опускался к ещё одному уступу. И, что было более важно, в лунном свете он разглядел какую-то звериную тропу.
Дейсейн соскользнул к краю расщелины и, свесив ноги в тёмную бездну, задумался над дальнейшими своими действиями. Если бы не его раненое плечо, он бы не колеблясь начал спускаться по расщелине, прижавшись спиной к одной стене и упираясь ногами в другую. Да, такой спуск опасен, но в горах ему часто приходилось сталкиваться и не с такими преградами. До второго выступа было не более пятидесяти футов.