У Сьюзан был такой вид, будто она хочет возразить, но потом она кивнула и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Сет жестом предложил Бесси сесть. Она так и сделала - рядом с кроватью стоял обтянутым винилом стул. Однако при этом она покачала головой.
- Что? - спросил Сет.
- Ничего, сэр. Просто воспоминания.
- Я вас понимаю, поверьте. Я тоже вспоминаю странные вещи, воспоминания того, с кем я оказался связан.
- Да, но…
- Но что?
Бесси отвела глаза и ничего не сказала.
Сет кивнул. Это было как скандал с WikiLeaks: все эти компрометирующие е-мэйлы госдепартамента.
- Вы не просто вспоминаете, как я пожимал руку, скажем, президенту Саркози на саммите Большой восьмёрки, верно? Вы также вспоминаете, что я при этом о нём думал?
Бесси покорно кивнула.
Состояние Сета испытывало приливы и отливы, но совсем недавно доктор дал ему стимулятор. Он обнаружил, что может довольно долго говорить, по крайней мере, сейчас, не выбиваясь при этом из сил.
- Я - человек, - сказал он. - Как и другие национальные лидеры. Так что да, у меня есть сложившееся мнение о них, как и у них, несомненно, сложилось какое-то мнение обо мне.
- Вы ненавидите канадского премьера.
Сет ответил, не раздумывая.
- Да, это так. Он изворотливый и мелочный человек.
Бесси, похоже, силилась это переварить.
- Так что же, гмм, теперь будет? - спросила она, коротко взглянув на президента и снова отведя глаза.
- Если слух о том, что вы связаны со мной, распространится, вами заинтересуется масса людей.
- Господи! - воскликнула Бесси.
- Поэтому на данный момент вы находитесь под защитой Секретной Службы.
Сет ожидал, что она ответит что-то вроде "О, я уверена, что в этом нет необходимости", или, может быть, "Ну, я лишь надеюсь, что меня они защитят лучше, чем вас", но в реальности она сказала:
- И моего сына тоже, пожалуйста.
- Простите?
- Моего сына, Майкла. Он здесь, в больнице; это из-за него я приехала в столицу. Если кто-то начнёт охотиться за мной, то может и на него тоже напасть.
Сет сподобился на ещё один крошечный кивок.
- Конечно. Мы защитим и его тоже.
- Спасибо вам, сэр.
Ему показалось забавным, что его называет "сэром" женщина на четверть века его старше, но он решил не заострять на этом внимание; в конце концов, миссис Стилвелл была с Юга, а там манеры всё ещё имели значение.
- И, - сказал он, - раз речь зашла о Секретной Службе, там есть такой агент по имени Гордо Данбери.
Бесси нахмурилась.
- Вы хотите сказать, был такой агент.
- Именно. Вы знаете, кто такой Леон Хексли?
Снова сморщенный лоб, затем:
- Директор Секретной Службы.
- Правильно. Несколько дней назад я встретил его в Овальном кабинете, когда он разговаривал с кем-то по телефону… - Сет замолчал, чтобы перевести дыхание, и продолжил: - …и я думаю, что он говорил о Гордо Данбери. Вы помните, как я услышал этот разговор?
- Это так странно, - сказала Бесси.
- Да, - согласился Сет. - Но вы это вспомнили?
- Я не помню разговора о Гордо Данбери.
- Нет, Леон не упоминал его фамилии. Просто "Гордо". Он сказал "Скажи Гордо, чтобы он…" и что-то ещё. Вы это помните?
- Нет.
- Пожалуйста, постарайтесь вспомнить.
- Гордо. Забавное имя.
- Это сокращение от "Гордон". "Скажи Гордо, чтобы он…"
- Я вроде припоминаю, - сказала Бесси. - Он сказал "Скажите Гордо, чтобы он ме́тил…"
Метил! Да, так оно и было! На одно слово слово больше, чем он сам смог вспомнить. Но надо же: метил!
- Там было что-то ещё, - сказал Сет. - Может быть, какие-то цифры?
- Это всё, что мне вспомнилось, - сказала Бесси.
- Если всплывёт что-то ещё…
- Конечно, - сказала она. - Только…
- Да?
- Я пытаюсь не вспоминать то, что знаете вы, - сказала она. - Мне не нравится знать ваши мысли, сэр. Мне это вообще не нравится. Я голосовала за вас. Скажу вам правду: я надеялась, что один из двух других получит республиканскую номинацию; вы на мой вкус слишком средний. И всё же я всегда голосовала за республиканцев - всегда голосовала, и всегда буду голосовать. Однако многое из того, что вы говорили во время кампании, было враньём.
- Я признаю, что не всегда говорил правду, но…
- Это было враньё, - сказала Бесси. - Во многих, очень многих случаях. Вы говорили то, что надо было сказать, чтобы быть избранным. И когда я это вспоминаю, мне становится стыдно. - Она посмотрела прямо ему в лицо. - А вам?
Сет не смог посмотреть в глаза женщине, которая могла заглянуть ему голову.
- Это очень непросто - добиться избрания, - сказал он. - Приходится идти на компромиссы.
- Это грязное дело, - сказала Бесси. - И мне оно не нравится.
- Сказать по правде, мне тоже. Я не жалею, что всё это затеял, и я собираюсь сделать как можно больше добра, находясь в должности. Но вы правы: чтобы попасть сюда, я шёл на компромиссы. И знаете что? Это было верное решение.
- Компромисс - одно дело, - сказала Бесси. - Враньё - совсем другое.
- Тот, кто всегда говорит правду, никогда не будет избран - и поэтому мы немного кривим душой в мелочах ради свершения больших дел. Плохой политик врёт всегда; хороший - тщательно выбирает, когда и где сказать неправду.
- Чепуха! - сказала она.
Он помолчал.
- Посмотрите на это вот с какой стороны, Бесси - я могу называть вас Бесси? Подумайте вот о чём: теперь вы - моя совесть, с этого момента и до тех пор, пока между нами существует связь. Я не смогу лгать, потому что вы будете знать, когда я лгу. Из-за вас мне придётся быть честным.
Она ответила без паузы.
- Можете на это рассчитывать.
Эрик Редекоп был в восторге, когда отменили изоляцию. Он направился к служебному выходу на первом этаже и…
И там была Дженис Фалькони; она тоже шла домой.
Она ещё его не заметила, и он воспользовался этим, чтобы посмотреть на неё и подумать. Поток её воспоминаний продолжался, не стихая. Он теперь знал, как у неё прошла вторая половина дня, что она ела на ужин - кто бы мог подумать, что свиные шкварки? - и…
И она была чиста, по крайней мере, сейчас. Она не кололась с…
О, она молодец. Прошло уже три дня, но…
Но она боялась идти домой, боялась возвращаться к Тони, боялась своей проклятой жизни. Он задумался о том, сказала ли она Тони, что изоляция закончилась; нет, не сказала.
Уходящих сотрудников отмечали агенты Секретной Службы, так же как и посетителей, хотя для них была отдельная очередь. Джен встала в эту очередь.
- Отличная работа, Эрик, - сказал один из врачей, когда он шёл через холл. - Слышал сегодня о твоих подвигах.
- Спасибо, - ответил Эрик, не сводя глаз с Джен.
Ещё кто-то коснулся его руки.
- Поздравляю, доктор Редекоп!
- Спасибо, - повторил он. За Джен стояло восемь человек, и вдвое больше - перед ней. Она по-прежнему его не замечала, и если он просто станет в конец очереди, то она уйдёт гораздо раньше, чем он.
Что, вообще-то, было неважно. Что было нормально.
Но…
Но…
Он подошёл к ней.
- Привет, Дженис, - сказал он.
Она обернулась и улыбнулась - лучистой, светящейся улыбкой.
- Доктор Редекоп.
- Привет, - сказал он снова, разочарованный своим красноречием. Потом он сказал: - Гмм. - А потом повернулся к стоящему позади них мужчине. - Вы позволите…?
Тот улыбнулся.
- Вы сегодня спасли президента. Думаю, вы заслужили, чтобы вас пропустили вне очереди.
- Спасибо. - Он посмотрел на Джен и понизил голос. - Так значит, э-э… я так понимаю, что вы тоже подверглись воздействию в ходе эксперимента?
Она огляделась вокруг, словно это было что-то такое, что следовало держать в секрете, и потом тихо ответила:
- Ага.
- И с кем вы связаны?
- Его зовут Джош Латимер. Он здешний пациент, ждёт пересадки почки.
- Ах.
Она посмотрела на него.
- Откуда вы это про меня знаете?
Пришла его очередь оглядываться, но мужчина, с которым он разговаривал раньше, был поглощён разговором с тем, кто стоял позади него, а у женщины впереди в ушах были белые пуговки наушников.
- Потому что, - сказал он, - я читаю вас.
Джен немедленно опустила взгляд.
- Так как, - сказал Эрик, - вы торопитесь домой, или…?
Она не подняла взгляд, но ответила.
- Нет, - сказала она. - Не тороплюсь.
Глава 26
Бесси Стилвелл покинула палату президента, сопровождаемая агентом Секретной Службы. Как только она ушла, Сет попросил пригласить к нему профессора Сингха.
- Мистер президент, что я могу для вас сделать? - спросил Сингх, входя в палату.
- Я так понимаю, вы выяснили все связи, верно?
- Да, сэр. Мы составили схему.
- Значит, я читаю Кадима, а Кадим читает… Сьюзан, верно?
- Да, это так. А агент Доусон читает меня, а я читаю доктора Люциуса Джоно, который помогал спасать вашу жизнь. Доктор Джоно читает Никки Ван Хаузен, агента по недвижимости. И так далее.
- А Дэррил?
- Агент Хадкинс? Он тот, кто читает воспоминания Бесси Стилвелл.
- Нет, я имею в виду - кто читает его?
- Мария Рамирес - леди на сносях.
- Хорошо, ладно. - Пауза, затем: - Как вы всё это запомнили?
- Какой бы из меня был исследователь памяти, если бы я не знал кое-какие приёмы, помогающие запоминанию? Стандартный метод - это использование "дворца памяти". Берёте здание, которое вы хорошо знаете, и представляете себе вещи, которые хотите запомнить, внутри этого здания в том порядке, в котором вы бы их увидели, в самом деле проходя по нему. В моём случае это мой дом в Торонто. Там есть прихожая, и я воображаю себя в ней; это начальная точка. В прихожей дверь в гараж. Я помещаю там Люциуса Джоно - у которого ярко-рыжие волосы - в клоунской машине вместе с толпой других клоунов, но он пытается оттуда вылезти, потому что в гараже темно, а он хочет на свет: "Люциус" значит "свет". Рядом с дверью в гараж дверь в маленькую ванную комнату. Люциус Джоно читает Никки Ван Хаузен, и… простите, конечно, но я воображаю, как заглядываю туда и вижу её в ванне. Каламбур на её фамилии: Ван Хаузен - ванна. Дальше, за дверью в ванную, лестница, ведущая в гостиную. Никки читает память доктора Эрика Редекопа, главного хирурга. Я представляю себе тела, разложенные на всех четырёх ступенях, и его, оперирующего всех четверых одновременно, со скальпелем в каждой руке и, как у обезьяны, в каждой ноге.
- О Господи! - воскликнул Джеррисон.
- Чем необычнее образ, тем лучше он запоминается.
- Надо полагать, - согласился Сет. - Так вот, мне нужна ваша помощь. Я должен вспомнить нечто очень важное, но у меня не получается.
- Это ваше собственное воспоминание или рядового Адамса?
Вопрос звучал бы совершенно бессмысленно ещё двадцать четыре часа назад, подумал Сет.
- Моё собственное.
- Ну, как я полагаю, обнаружили женщину, которая связана с вами - миссис Стилвелл, я полагаю. Может быть, она сможет вам помочь?
- Нет. Об этом я уже подумал. Она не может. Так что я думаю, а не может ли ваша установка помочь мне или ей выковырять это из памяти?
- О чём это воспоминание?
- Разговор, который я подслушал.
- Простите, но нельзя ли более подробно?
Сет подумал о том, как много он может сказать Сингху.
- Я подслушал окончание телефонного разговора - Леон Хексли, директор Секретной Службы, разговаривал по сотовому.
- Если бы речь шла обо мне, - сказал Сингх, - то это воспоминание было бы легко изолировать, потому что встреча с таким высокопоставленным лицом была бы запоминающимся событием. Но в вашем случае, сэр? Для вас это повседневность. Моей установке будет очень трудно отыскать его.
- Чёрт. Это дело чрезвычайной важности, я должен это вспомнить.
- Воспоминания - хитрая штука, сэр. Требуется что-то, чтобы вызвать их их памяти.
- Да уж наверное.
- Люди всегда сердятся, когда другие люди не могут чего-то вспомнить. Вот как моя жена пару недель назад обозлилась на меня за то, что я не смог вспомнить какую-то мелочь, случившуюся во время нашего медового месяца. Она шипела "Но ведь это важно! Почему ты этого не запомнил?" И знаете, что я ей ответил?
Сет слегка пошевелил головой.
Сингх произнёс с деланной яростью в голосе:
- Потому что я был пьяный, ясно?
Несмотря на серьёзность ситуации Сет не смог удержаться от улыбки.
- Мне нравился этот сериал.
- Мне тоже, - сказал Сингх. - Но на самом деле я не шутил. Нет, я не был пьян - я не пью. Но декларативная память лучше всего доступна при тех же обстоятельствах, что складывались при её формировании. Воспоминания, сформированные в подпитии - или под водой, или в отеле - возвращаются легче всего в подпитии, под водой или, опять же, в том отеле.
- Чёрт, - сказал Сет.
- Что? - не понял Сингх.
- Этот разговор происходил в Овальном кабинете - а его теперь не существует.
- А, понимаю, - сказал Сингх. Но потом он улыбнулся. - Тем не менее, возможно, способ есть.
У Кадима Адамса не было палаты в больнице Лютера Терри; он пришёл сюда вчера утром для участия в экспериментах профессора Сингха, а жил в маленьком отеле, в который поселил его Сингх. Но хотя изоляцию теперь сняли, он продолжал слоняться по коридорам, надеясь на звонок от Сьюзан Доусон, которая сказала, что президент почти всё время спит. Кадим сидел в маленьком кабинете Сингха на третьем этаже, рисуя завитушки на листе бумаги.
Он знал, что такой шанс ему вряд ли когда ещё выпадет. Связь существовала уже много часов, но никто не мог сказать, постоянна ли она. И даже если так - профессор Сингх, как он надеялся, рано или поздно завершит начатое лечение. Но сейчас - вот прямо сейчас - у него было нечто, за что другие люди дрались, обманывали, давали взятки: у него было внимание президента Соединённых Штатов. Это была возможность, которую нельзя упустить, и если Сингх найдёт способ разорвать связь, больше такой возможности уже не будет никогда.
Кадим понимал, как это работает: президент не думал те же самые мысли в то же самое время, что и он, но мог вспомнить всё, что Кадим знал, точно так же. как Кадим мог вспомнить всё, что помнила Сьюзан Доусон.
И он знал - поскольку задумался над этим вопросом - что Сьюзан в самом деле пытается организовать его встречу с президентом. И, наконец, раздался звонок. Он сказал агенту Доусон, где он находится, и она пришла за ним и отвела по лестнице вниз на второй этаж. Его и её шаги отдавались эхом в лестничном колодце; она шла позади него. Фотограф - латиноамериканского вида мужчина лет сорока - уже ждал; у него на шее висело две большущих камеры. Втроём они подошли к палате президента. У двери дежурили двое агентов Секретной Службы. Они коротко кивнули агенту Доусон, и один из них открыл дверь и придерживал её, пока сначала Кадим, а потом Сьюзан проходили через неё.
Увидеть Джеррисона в таком виде было настоящим шоком. Он выглядел измождённым и бледным. Кадим даже решил было всё прекратить, но…
Но нет. Он должен это сделать; это был его долг перед остальными.
По мере того, как он рассматривал президента, проявлялись новые детали. К примеру, он удивился, увидев, какие седые у президента волосы. Кадим помнил его, в основном, по предвыборной кампании, и тогда его волосы были чем-то средним между седыми и светло-коричневыми. Должно быть, на посту лидера свободного мира стареешь гораздо быстрее, чем на любой другой работе.
Кадим взглянул на сидящую на другом краю комнаты медсестру, потом снова на Джеррисона. Изголовье кровати президента было приподнято так, чтобы он мог принять полусидячее положение. На нём были очки в стиле Бена Франклина, но они съехали почти к самому кончику носа. Он посмотрел поверх них, улыбнулся и с явным трудом слегка махнул рукой.
- Входите, - вспышка! - молодой человек. - вспышка! - Входите.
Фотограф переходил с места на место, теперь снимая Калима. Кадим сам удивился, услышав, как сломался у него голос; такого с ним не случалось лет с тринадцати.
- Здравствуйте, мистер президент.
Президент протянул - вспышка! - руку - вспышка! - и Кадим подошёл - вспышка! - и пожал её - вспышка! Пожатие Джеррисона было очень слабым, и даже такое ему явно стоило больших усилий.
- Пожалуйста, - сказал президент, делая жест в сторону обтянутого винилом стула, - присаживайтесь.
Кадим сел; в результате его голова оказалась с головой президента на примерно одном уровне.
- Спасибо. сэр.
- Мисс Доусон сказала, что вы служите в армии?
- Да, сэр.
- Ваше звание? - Но потом он улыбнулся. - Рядовой первого класса, верно? Личный номер 080-79-3196, так?
- Совершенно верно, сэр.
- Это так странно - помнить то, что было с вами, молодой человек.
- Для меня странно знать, что вы всё это помните.
- Не сомневаюсь. Знаете, я специально туда не суюсь. Это не так, будто я думаю "Гы, а что было у Кадима и Кристы на первом свидании?" или… - Он нахмурился. - О. Ну, я на вашей стороне. Я считаю, что "Солдаты неудачи" - отличный фильм, пусть ей он и не понравился.
Кадим почувствовал, как медленно качает головой; это было удивительно.
- В общем, прошу прощения, - сказал президент. - Я хотел сказать, что специально я не делаю того, что только сделал. Вы имеете право на неприкосновенность вашей личной жизни.
- Спасибо, сэр.
- Так вы служили за границей?
- Да, сэр. Операция "Иракская свобода".
Президент, надо отдать ему должное, не отвёл взгляд.
- Но теперь вы дома, - сказал Джеррисон тоном, который, как был уверен Кадим, предполагал, что он должен быть за это благодарен.
Кадим сделал глубокий вдох и сказал:
- Не совсем, сэр. Мой дом в Лос-Анджелесе. Здесь я лечусь.
Джеррисон удивлённо нахмурился.
- Простите. Я не знал, что вы были ранены.
Вероятно, он уже вспоминал то, о чём Кадим собирался ему рассказать, но потом снова забыл, засыпанный грудой других вещей, нуждавшихся в обдумывании. Кадим незаметно вздохнул. Вот если бы всё можно было так легко забыть.
- У меня ПТСР.
Президент кивнул.
- Ах, да.
- Профессор Сингх пытается мне помочь. Вернее, пытался, пока его не прервали; там ещё много работы.
- Уверен, что вы в хороших руках, - сказал Джеррисон. - Мы всегда пытаемся помочь ребятам в форме.
Комментарий казался искренним, и хотя Кадим и правда не голосовал за Джеррисона - он ни за кого не голосовал - он снова задумался о том, стоит ли осуществлять задуманное. Никто не должен проходить через такое.