- Ваша дочь спасла мне жизнь! - сказал он. - Я не знаю, как она сделала это, но знаю одно, она ангел!
Мама смущалась, улыбалась, отнекивалась. Говорила, что это случайность, что чудес не бывает, и, скорее всего, врачи просто ошиблись, ведь они ошибаются очень часто!
Вернувшись домой, Настя чувствовала, что мама хочет ей что-то сказать, но не может заставить себя сделать это. Она даже чувствовала, что именно, пусть и не могла этого понять. Мама хотела сказать ей, чтобы она больше не смела вот так запросто лечить людей. Потому что… дальше ее мысли были спутанными не понятными. Мама намертво заблудилась среди множества "за" и "против". Между радостью за мужчину, избавленного от рака, гордостью за свою необыкновенную дочь, и страхом… Страхом за нее, за себя…
Но гордости все же было больше.
Настя еще несколько раз лечила случайных людей, которых встречала на улице. Она лечила немногих - просто чувствовала, что некоторым может помочь, не смотря на то, что врачи давно поставили на них крест, а некоторым - нет, как бы не хотела. Хотя слово "хотела" теперь имело другой смысл. Бывало, что она и хотела, и не хотела одновременно. Хотела помочь человеку, медленно умирающему от цироза печени (она не знала этого мудреного диагноза - просто чувствовала, что именно не в порядке у него внутри), но не могла заставить себя сделать этого, потому что какая-то ее часть не просто не хотела ей помогать, она была категорически против этого. Потому что Настя знала, и как именно он заработал эту болезнь. Как бил жену и сына, возвращаясь домой пьяным. Знала много чего…
Одновременно хотеть и не хотеть - было самым страшным чувством, которое испытывала Настя, и с каждым годом она испытывала его все чаще. К ней стали приходить люди. Незнакомые люди, стоявшие под дверью их квартиры, и терпеливо ожидавшие, когда же ребенок, наделенный даром исцелять, вернется домой со школы. Иногда они приносили деньги, неловко совали их маме в руки, и просили только одного, чтобы ее дочь просто прикоснулась к ним.
Иногда они были здоровы, и их просто грызла тоска или мучила совесть. Такие приходили не за лечением, они задавали вопросы. Странные, непонятные вопросы, смысл которых Настя не всегда понимала, и даже не запоминала их. Чаще всего она говорила таким людям, что им лучше уйти, и иногда они уходили, а иногда начинали кричать и чего-то требовать.
Многие просили совета. Во что лучше вкладывать деньги, в доллары или евро? Спрашивали, честен ли на руку строительный трест, в который они хотят инвестироваться. Иногда Настя искренне хотела им помочь, то есть, хотели этого обе ее половинки. Как, например, когда к ней пришла молодая и счастливая пара - они только что поженились, и хотели купить себе квартиру в новостройке, но боялись, что окажутся жертвами махинаций. Слишком уж дешевыми были квартиры в этом строящемся доме! Они спрашивали, не окажется ли так, что строительная компания забьет сваи, а потом исчезнет вместе с их деньгами? Настя хотела помочь им, но не могла - ее дар предвиденья далеко не всегда подчинялся ей.
Приходил даже политик, просивший благословить его перед выборами! Его смог выдворить только папа, да и то лишь после того, как взял в руки лом.
Порою Настя и сама жалела о том, что когда-то открыла другим свой дар. Но чаще все же радовалась, что может хоть как-то помочь людям. Например когда к ней пришла старушка, которая тоже вскоре должна была уйти - уйти не потому, что что-то разладилось в ее организме, а просто потому, что так было надо. Что редко кто доживает до ста двух лет, сохранив при этом здравый рассудок. Настя всем сердцем хотела бы продлить ее век, но знала, что не может - знала, что бабушке пора уходить. Да и пришла она не за этим - пришла спросить, жив ли ее внук, без вести пропавший в Чечне. И потянувшись к ней, нащупав в ее сознании образ внука, Настя увидела его. Уставшего, голодного, но зато совсем рядом - в Омске, добирающегося домой.
Ради таких моментов она готова была вытерпеть все, даже десятки приходящих к ней алкоголиков, умолявших "закодировать" их от пьянства, хотя в действительности ни один из них не хотел всерьез излучиться от своего недуга. Настя твердо знала, что если бы они хотели - ее помочь им бы не потребовалась.
И так было последние три года. Все нарастающая волна страдальцев, до которых докатился слух и необычном ребенке, исцеляющем прикосновением. Сначала приходило два - три человека в месяц. Потом - два-три в неделю.
- Рано или поздно к тебе придут из ФСБ. - сказал Женя, когда ураганный порыв Настиных мыслей пронесся через него.
- ФСБ - это те, кто охраняет всю страну целиком?
- Емкое определение, - хмыкнул он. - Пожалуй, что так.
- Тогда я буду им только рада.
- Думаю, что и среди них есть много тех, кому ты и хочешь помочь, и одновременно не хочешь. Думаю, что их там очень много.
- Придут - увидим, - совсем по-взрослому резюмировала Настя.
- А ты можешь помочь мне? Рассказать, что за зло живет внутри меня? Помочь справиться с ним?
- Нет, не могу… - вздохнула она. - Не знаю, как тебе объяснить…
- Не объясняй. Я и так понимаю. Опять то же самое, я из тех, кому вроде бы и хочется помочь, а вроде бы и не хочется, да? Ты, ведь, видела, что творило это мое зло? Видишь, какой след за мной тянется?
- Не в том дело. Я не совсем верно объяснила, почему мне приходилось отказывать многим из тех, кто приходил ко мне. Дело не в моем желании, хотя и оно тоже важно. Просто часто я чувствую, что не должна исцелять некоторых людей. Я не могу себя заставить сделать это! Иногда их болезни, физические, или душевные - их испытание или наказание. Они должны сами справиться с ними, и я просто не могу вмешаться. Мне нельзя, понимаешь?
- Понимать-то понимаю, но… В таком случае, кто источник этих бед? Испытания, наказания, просто болезни? Бог?
Настя покачала головой.
- Не знаю. Если Бог и существует - он непостижим. Нам с тобой никогда его не почувствовать, и не понять. Просто есть какая-то сила, которая уравновешивает чаши весов. Если человек совершил много зла - он получит свое наказание. Если много зла приключилось с ним, или же если он сделал много хорошего - будет награжден чем-то.
- Тогда получается, что ты не должна ничего менять никогда и ни в ком.
- Нет, Женя. Ты еще не понял… Я - тоже часть этого равновесия. И ты - тоже. Нужно просто открыться, просто научится чувствовать.
Голова пошла кругом. Все отошло на задний план - пришельцы, опасность, ночь за окном. Все стало четко и кристально ясно. Он - тоже часть равновесия! Как жаль, что Бабай не слышит этих слов.
Часть равновесия - вот кто он. Настя - это награда. Он - наказание. Она исцеляет тех, кто должен получить свой приз. Они с Бабаем - убивают тех, кто должен быть наказан. - Нет, ты не понял! - небесно голубые глаза смотрели на него осуждающе. - Ты пытаешься оправдать себя, а не понять. Я не могу подсказать тебе! Ты должен понять все сам!
- Это как лечить алкоголика, да? - спросил Женя. - Или он захочет сам помочь себе, и тогда ты ему уже не нужна, или он так ничего и не сможет сделать.
- Примерно так…
В кухню вошли двое чужаков, встали по разные стороны стола, и переводили взгляд с одного человека на другого. Женя не замечал их. Настя, кажется, тоже.
Чего он не понимает? Что она пытается ему сказать?
Ладно, с оправданием - все понятно. Он действительно искал какую-то мысль, идею, которая оправдала бы ту кровь, в которой по локоть перепачканы его руки. Жестокость Бабая, его безграничную радость от чужих страданий, и тот факт, что сам он частично одобрял его действия. Заставлял себя осуждать эти убийства, но не мог сделать этого!
Равновесие.
Каждому воздастся по его заслугам…
Строки из Библии сами всплывали в голове. Но нет, Библия тут не при чем, Настя абсолютно права, говоря, что Бог непостижим. Есть он, или нет - никто не может этого знать. Впрочем, нет, этот голубоглазый ангел - может, но все равно ничего не скажет.
Равновесие.
Зло внутри него… Но это не Бабай. Настя сказала четко и не двусмысленно, что увидев их в первый раз, она даже не догадывалась что Женя не знает о существовании своего брата по разуму. Что же тогда?
А что, собственно, такое равновесие? Каждому воздастся… Но воздаст не Бог - он непостижим, и даже если допустить что он есть - ему просто по статусу не положено снисходить до тварей земных, коими являются люди. Тогда кто воздаст?
Ответ очевиден - равновесие. Равновесие, которое поддерживают сами люди! Человек, подаривший людям счастье, будет вознагражден любовью той, которая полюбит его. А она в свою очередь получит в награду ребенка, отцом которого будет ее избранник.
- Видишь, как все просто? - спросила Настя. Не только он ощущал дуновение ее мыслей, эта связь работала и в обратном направлении.
Да, все было просто. И в то же время так сложно. Люди не могли регулировать равновесие целиком и полностью. Должна существовать еще какая-то сила, которая направит влюбленных навстречу друг другу, которая наградит язвой стервеца, и раком мозга - убийцу.
- Она существует, - прокомментировала его мысли Настя. - Неужели ты никогда об этом не задумывался? Я поняла это еще в шесть лет!
Она говорила об этом так, как будто ее шесть лет были не год назад, а целую вечность! Впрочем, нет. Все, что было до FV - было вечность назад.
Сила, поддерживающая равновесие и справедливость. Не Бог, ведь Бог непостижим. Просто сила. Но и она не справится в одиночку. Все взаимосвязано. Ни люди, ни эта сила не могут существовать по одиночке. Быть может даже эта сила - плод коллективного сознания целой планеты, как Ноосфера Вернадского. Сфера разума!
- Этого уже тоже не постичь, - остановила полет его мыслей Настя.
- А я? При чем тут я? Твое место в этой картине понятно - ты просто сильнее других. А я?
- И ты.
Вот теперь все стало кристально ясно. Он был почти прав с самого начала. Он такой же, как она, только стоит по другую сторону баррикад. Настя - исцеление, он - наказание. Вот только она еще ни разу не подарила ни толики своей силы никому, кто бы этого не заслуживал, а он, они с Бабаем, почти наверняка убили многих, кто не заслуживал смерти. И как убили…
Детство! Тогда, в автобусе, Настя сказала ему, что когда-то в детстве он знал о существовании зла внутри себя, но заставил себя забыть. Как легко он списал эти слова на Бабая, которого тоже заставил себя забыть в четыре года. Тогда ему показалось, что он вспомнил все, что произошло много лет назад за верандой в детском саду…
Нет, теперь, только теперь он вспомнил все. Когда лоскут содранной, залитой еще теплой кровь кожи опускался на его плечи, он испугался не вида крови, и не жестокости Бабая, а своих мыслей. Той ненависти, которая алым огнем опалила его разум. Его воспитателя убил не Бабай - они убили его вместе. Женя, и его второе "Я" истязали его с одинаковой яростью.
Бабай был прав. Он - не демон, живущий в его сознании, он просто его второе "Я". Проекция Жениного сознания на казавшийся ему жестоким и отвратительным мир. Его оружие против всего мира, которое он, слава Богу, пустил в ход в детстве лишь однажды. А ведь мог сделать это еще и еще. Мог вывернуть руки из суставов маме, когда та отказалась купить ему мороженое, остановить сердце отцу, когда тот шлепал его за какую-либо провинность. Мог, легко мог!
Тогда, в детстве, он услышал голос равновесия. Голос Силы, избранником которой он был. Тогда он внял этому голосу, признал, что они с Бабаем были слишком жестоки. Чудовищно жестоки! Признал, что должен применять свои таланты лишь тогда когда велит ему его шестое чувство - когда сходятся воедино два "хочется", как описывала это чувство Настя.
Признал, но не согласился. И где-то внутри продолжал верить в то, что он имеет право казнить или миловать, имеет право решать, кому жить, а кому умереть. А поскольку внутренний запрет на "казни" уже стоял, то роль палача взял на себя Бабай.
Поэтому Женя не помнил тех моментов, когда Бабай убивал своих жертв. Не потому, что Бабай оттеснял его, а потому, что сам не хотел видеть этого.
Вот, что было истинным злом!
- Вот теперь ты понял! - удовлетворенно вздохнула Настя.
Она слышала голос силы, говоривший с ней. Этого - исцели, этого - направь истинным путем. А вот этого - трогай. Он не для тебя. Он еще не заслужил того, чтобы избавиться от болезни. Не прошел испытание, или не до конца понес наказание. Равновесие в действие…
А он этого голоса не слышал. Запретил себе слышать!
Он уронил голову на руки, и когда почувствовал как чья-то рука гладит его по волосам - не сразу понял, что она принадлежит не Насте!
Женя вскочил, заставив тянувшегося к нему пришельца отпрыгнуть к стене.
- Не подходи ко мне, тварь!
Он лихорадочно оглядывался по сторонам, прикидывая, чем бы запустить в ненавистное существо, и не сразу увидел что Настя смеется.
- Ты такой забавный! - сказала она, когда Женя вновь опустился на стол, поняв, что чужак не только не собирался нападать, но и наоборот, попытался проявить какие-то эмоции. - Ты что, снова не понял, что в них столько же зла, сколько в тебе?
- В каком смысле?
- Ты - верил только в себя. Считал, что прав только ты, и никто другой. Ты принес зло многим. Но ведь ты осознал это? Они пришли сюда, спасясь от чего-то, разрушающего их мир. Я, пока, не могу этого понять - вижу, но очень расплывчато. Может быть, на них напали. А может быть, просто произошла какая-то катастрофа. У них не было другой возможности выжить, кроме как бежать. А бежать они могли только одним способом, используя свои способности. Они перенесли себя к нам, не думая о том, какой вред принесут, сколько зла принесут с собой. Разве ты не видишь, они не хотят ничего дурного. Они просто хотят жить!
Женя взглянул на замершего у стены чужака, и в первый миг увидел в нем лишь то, что видел и раньше. Отвратительное, чужое создание. Быть может, разумное, но от того не становящееся менее опасным. Тварь, убившую Марину и Сергея. Тварь, принесшую с собой FV, убившее тысячи людей, и лишившее разума десятки тысяч. Тварь из глубин космоса, вызывающую только одно желание - убить ее.
А в следующую секунду он подумал о равновесии. О том, что чужаки вполне могут быть карой, или испытанием Медянску, всему человечеству. И еще о том, как только что пообещал себе и Настя слушать не только себя. Слушать голос извне.
А голос извне шептал совсем другое. Заставлял видеть перед собой не чужака, но фэвенка.
Разумное существо, оказавшееся на враждебной планете, среди враждебных людей. Существо, никому не желавшее зла, но принесшее с собой столько горя. Всегда ли он сам смотрит под ноги, когда идет по дороге? Видит ли он гибнущих под его каблуками муравьев? Нет… Не видели, что творят и пришельцы, и теперь жалели об этом.
- Я соболезную… - скрипуче произнес, вдруг, фэвенок, неуклюже коверкая непривычные его языку слова. Впрочем, нуждалась ли его раса в словах вообще? - Соболезную о смерти твоих… братьев. Мы не такие, как ты… как ты считаешь.
- Разве? - с вызовом спросил Женя. - Пусть так, пусть у вас не было выбора. Пусть твой собрат не мог родиться иначе, кроме как убив выносившую его мою подругу. Но едва родившись он напал на нас! Пытался убить!
- Он… родился вдалеке от источника… источника сигнала. Родился… недоношенным. Не был… сформирован полностью. Родившись… он увидел… увидел много вас. Он испугался. В сигнале был заложен… стимул… бежать. Прятаться. Только защищаться…
- Мне от этого не легче! - Женя врал самому себе. Ему стало легче… - Почему вы не попытались заговорить с людьми? Объяснить?
- Мы не могли… говорить… на вашем языке. Это не… просто. Мы говорим… иначе. Не словами… Чтобы понять слова… мне нужно было сначала… найти тех, кто умеет говорить… как мы. Вас. Вы не такие… другие… Я понял вас… Понял, и научился… говорить.
- Ты изучал нас? Ты поэтому нас не убил?
- Изучал… Но я не хотел… и не хочу… убивать вас… Мы не хотели так… Мы просто… не знали… что ваш вид разумен. Мы выбирали по био… биологическим характеристикам. Мы не… не представляли последствий…
- Как вы сделали это? - задал Женя главный волновавший его вопрос. - Как вы перенеслись? Вы, ведь, изменили эмбрионы, перестроили не рожденных детей. Но вы не просто изменили их, вы, ведь, перенесли в их головы уже существующие умы? Я прав?
- Прав… Но я не… смогу объяснить. В твоей голове мысли о… космических кораблях. Я понимаю эти образы, но не… понимаю, зачем они нужны. Мы путешествуем… так. Переносимся… Переселямся… Мысль быстрее света…. Она может улететь дальше… Но никогда еще не было таких… последствий. Поверь мне!
- Я верю тебе… - сказал Женя, и добавил. - Верю тебе, фэвенок. У тебя есть имя?
Да, имя у него было.
Финал
Они на восток, щурясь на яркое, только что взошедшее солнце. Вот уже минут тридцать, как они шли пешком по пустому шоссе, оставив машину с оружием и тремя фэвятами, сопровождавшими их в пути. Дальше пришельцам было нельзя - впереди на дороге был выставлен блокпост, и оба они понимали, как отреагируют солдаты на появление чужаков. Просто откроют огонь. Скорее всего, не попадут - фэвята были слишком быстры, но вдруг ударят из чего-нибудь посерьезнее пистолета? Да хотя бы станут стрелять очередями - ведь могут задеть и людей!
Они шли молча. Очертания блокпоста уже виднелись впереди. Окопались по всем правилам военного времени - мешки с песком, два танка, заслоняющие бортами позиции. Как будто фэвята станут стрелять? Пожелай они покинуть Медянск - они, во-первых, не пойдут по дороге, выберутся окольными путями - рассредоточатся, не теряя при этом единства и координации действий. Для того, чтобы поддерживать связь друг с другом, им не нужны были рации или телефоны. В то время как люди наращивали технический потенциал, продвигая науку и развивая технику, их раса совершенствовала себя. Как? - Женя не понимал, и сомневался что когда-либо поймет. Здесь было что-то и от генной инженерии, и от простой медитации. Но в одном он был уверен - существа, способные перенести себя через сотни световых лет, не используя ни космических кораблей, ни каких-либо фантастических устройств вроде телепортов, заслуживали уважения. Какими бы чужими они не казались, и как бы не странен или жуток был их вид - они были разумными существами, быть может, гораздо более разумными чем люди.
Ну а во-вторых, даже вздумай пришельцы пойти на штурм и попросту взять блокпост, их не остановили бы ни танки, ни какое-то другое оружие.
Впрочем, блокпост щетинился стволами пулеметов в обе стороны дороги. Сюрпризов ждали как из города, так и с "большой земли". И правильно - из своего короткого общения с пришельцами Женя понял, что больше всего в цивилизации, которой они принесли столько бед, фэвят поразил тот факт, что люди так часто убивают друг друга. Не только во время глобальных войн - этим грешил и их мир. Не из ненависти или кровной вражды - эти чувства были им знакомы. А часто - просто так. Из-за недопонимания, так и не попытавшись разрешить конфликт. Или и вовсе из интереса…
Из-за мешков с песком поднялся солдат и замахал им руками. Непонятно было, что означал этот жест - то ли просто приветствие и радость от того, что кто-то еще возвращается из брошенного города, то ли "идите быстрее сюда!" В любом случае, они не торопились.
- Вот и все… - сказал Женя, останавливаясь. - Тебе пора.