Лицо мое перестало напоминать человеческое. Его стянуло вниз и раздуло с правой стороны так, что глаз оказался запрятан в узкую щелку, куда едва проникал свет. Мешок напоминал гигантский зоб - только не на шее, а на лице. Заканчивался он у самого подбородка и совсем не мешал мне дышать. Но он страшно перекосил мой рот, превратив когда-то вполне обычные губы в огромную пещеристую пасть. В остальном же, впрочем, лицо мое осталось вполне нормальным. Я только наполовину превратился в чудовище. Левая половина моего лица осталась обычной, а правая сделалась омерзительной и нелепой пародией на человеческий образ. Свой вид я могу переносить не больше нескольких мгновений в "день". Яркая краснота постепенно сошла, тянущее чувство прекратилось - и еще много недель я не мог ничего понять.
Пока наконец снова не отважился выбраться на поверхность Ада.
Шлем, ясное дело, починке не подлежал, и я воспользовался шлемом жены - тем, который она одевала, когда мы еще были вместе. Тут сразу одолели воспоминания. Успокоившись и перестав плакать, я вышел.
Я обязательно должен был вернуться к тому месту, где началось мое превращение в урода. Без приключений добравшись до шипов - так я теперь называл скальные образования, - я расположился на поляне флюхов. Мое тогдашнее неловкое вторжение, похоже, нисколько им не повредило. Флюхи по-прежнему буквально сияли - даже стали, казалось, еще красивее.
Я долго разглядывал их, пытаясь применить свои поверхностные представления о физико-химических процессах в ботанике к тому, что произошло. Ясно, по крайней мере, одно: я подвергся немыслимой, фантастической мутации.
Мутации, абсолютно невозможной исходя из человеческих представлений о жизни и ее законах. То, что могло при соответствующих условиях, через многие поколения специального отбора - иметь результатом постепенную мутацию, произошло со мной почти мгновенно. И я попытался это осмыслить.
Даже на молекулярном уровне структура неразрывно связана с функцией. Для примера я взял структуру белков. Наверное, я интуитивно чувствовал, что, двигаясь именно в этом направлении, смогу найти хоть какое-то объяснение своему уродству.
Наконец я снял шлем и снова наклонился к Флюхам.
Я втягивал в себя их кислород - и вскоре почувствовал необычайную легкость в голове. Так я и вдыхал один цветок за другим, пока до меня не дошло. Мой мешок наполнялся. Тут-то все и встало на свои места. Аромат полночи. Нет, не просто запах! Я втягивал из Флюхов бактерии, поражавшие стабилизирующие ферменты моей дыхательной системы. Быть может, вирусы - или даже риккетсии, - которые (за неимением лучшего термина) "расслабляли" мои белки, перестраивая их так, чтобы я мог наилучшим образом воспользоваться Флюхами.
Дело тут оказалось вот в чем. Для того чтобы всасывать кислород, как я это делал раньше, мне вряд ли были бы полезны более объемные легкие или более крупная грудная клетка. А вот баллоноподобный орган, способный хранить кислород под давлением… тут получалось нечто совсем иное. Когда я вдыхал из этих растений кислород, он постепенно переходил из гемоглобина крови в накопительный мешок - и через некоторое время у меня уже появлялся его запас.
А потом какой-то сравнительно короткий период я вообще мог обходиться без воздуха - подобно тому, как верблюд гораздо дольше обходится без воды. Разумеется, время от времени мне приходилось бы дышать, восполняя то, что я использовал в промежутке. В самом крайнем случае я мог бы довольно долго двигаться не дыша, но затем пришлось бы снова интенсивно вдыхать, чтобы полностью восстановиться.
Не обладая достаточными познаниями в биохимии, механизм этого процесса на нуклеопротеиновом уровне я уяснить себе не мог. Всем своим знаниям я был обязан лишь гипнокурсам, которые прошел много лет назад на занятиях в Деймосском университете. Кое-что я знал - но не настолько глубоко, чтобы иметь возможность анализировать. Будь у меня время и соответствующая справочная литература, я наверняка разгадал бы эту загадку. Ибо в отличие от земных ученых, для которых почти мгновенная мутация была всего лишь фантастической гипотезой, мне просто приходилось в нее верить. Еще бы! Это произошло со мной! И для того чтобы убедиться в возможности такой мутации, мне достаточно было всего лишь дотронуться до своего собственного раздувшегося лица. Да, в отличие от земных ученых, у меня было широкое поле деятельности.
В это самое мгновение я вдруг осознал, что уже несколько минут стою прямо. Мое лицо было на приличном расстоянии от Флюхов. И при этом я свободно дышал!
Да, у меня было широкое поле деятельности! Я мог работать в той области, о которой земные ученые даже не помышляли. Я жил в той самой кошмарной фантазии, которая, с их точки зрения, абсолютно невозможна…
Все это было шесть месяцев тому назад. Теперь уже далеко за полночь и, судя по тому, как Флюхи гибнут, до прихода солнца они уже просто исчезнут. Мне станет нечем дышать. И на полдник не останется ничего.
Совсем стемнело. Звезды были слишком далеки, чтобы заботиться об Аде и его обитателях. Конечно. Я должен был сразу догадаться. В кромешной тьме двенадцатимесячной ночи Флюхи гибли. Нет, они не превращались в серый пепел, как те, что я сорвал. Они просто уходили в землю. Все мельчали и мельчали - как на кинопленке, пущенной в обратную сторону, - пока наконец совсем не исчезли.
Скрылись они куда-то или просто вымерли - понятия не имею- Почва там такая, что почти ничего не раскопаешь. Все, что мне удалось отколоть, куски уходящих вглубь шлакоподобных образований. А в них - ничего, кроме небольших отверстий, куда втянулись цветы.
Голова снова заболела, а мешок опустошался все быстрее. Я старался дышать неглубоко, но от любого усилия дыхание все равно учащалось. Тогда я решил вернуться к кабине.
За последние три "дня" я прошел много миль по планете, питаясь захваченными с собой припасами. Пробовал наблюдать за цветущей колонией Флюхов. Не только ради того, чтобы пополнить пустеющий мешок кислородом. Нет, я пытался построить хоть какие-то догадки по поводу их странного метаболизма. Запасы кислорода в кабине стремительно уменьшались - видно, что-то повредилось при приземлении. Или, быть может, те же самые частицы, что послужили причиной взрыва реактора, вызвали невидимое повреждение кислородного резервуара. Этого я не знал.
Но я твердо знал, что должен научиться пользоваться тем, что давал мне Ад. Или умереть.
Решение было совсем не простое. Я очень хотел умереть.
Я как раз стоял на открытом месте - подогреваемый капюшон аэрокостюма нелепо обтягивал голову и мешок, когда где-то очень далеко показалось мерцание. Какое-то время огонек горел ровно, а потом снова замерцал, явно приближаясь к моей планете.
Долгих раздумий не требовалось - это корабль. Сложно было поверить, но каким-то непостижимым для меня образом Бог послал корабль, чтобы забрать меня отсюда. Я бросился бежать к спасательной капсуле - к тому, что осталось от моего корабля.
По дороге я споткнулся и упал. Долго выкарабкивался на четвереньках, пока не обрел равновесие. И снова побежал. К тому времени, как я добрался до капсулы, мешок был почти пуст, а голова раскалывалась от боли. Забравшись внутрь, я захлопнул дверцу шлюза и прислонился к ней в изнеможении, глубоко-глубоко втягивая в себя воздух.
Наконец, собравшись с силами, я плюхнулся в кресло и повернулся к радиопередатчику. Голова болела по-прежнему. Я совсем забыл, сколь драгоценной может оказаться связь. Затерянный здесь, далеко на Краю, я даже и не думал, что меня могут найти. Хотя на самом-то деле этот визит не был таким уж невероятным - не настолько далеко меня занесло от торговых путей. Да, далековато - но ведь любое стечение обстоятельств могло послать мне корабль. И обстоятельства сошлись.
И корабль прилетел.
И вот он здесь.
Щелкнув по кнопке сигнала маяка, я разослал его во все стороны - и слушал его пиканье в своей капсуле. Я знал, что сигнал ловится на кружащем над планетой корабле. Все. Все в порядке. Устало положив руки на колени, я медленно повернулся в кресле - только затем, чтобы поймать свое отражение на полированной стенке рециркулятора- И увидел свой чудовищный мешок нелепый и отвратительный, заросший недельной щетиной. Увидел свой рот мерзкую щель. Нет, вряд ли я все еще был человеком.
Когда они прилетели, я долго не открывал дверцу.
Но в конце концов я все-таки их впустил. Вошли девушка и двое парней. Молодые, прекрасно сложенные. Тщетно пытающиеся скрыть свой страх перед чудовищем, в которое я превратился. Вошли и сняли свои громоздкие скафандры. С их приходом в капсуле стало тесновато, но девушка и один из парней присели на пол, а другой парень пристроился на краешке приборной доски.
- Меня… - Я не знал, как сказать - "зовут" или "звали", - поэтому просто сказал: - Я Том ван Хорн. Здесь я уже месяца три-четыре. Точно не знаю.
Один из парней - он в открытую меня разглядывал, просто глаз не мог отвести - отозвался:
- А мы из "Фонда Гуманитарных Исследований". Экспедиция по оценке пригодности для колонизации некоторых расположенных у Края планет. Мы… мы видели, что осталось от вашего корабля. Там была жен…
- Знаю, - тут же прервал я. - Это моя жена.
Все трое стали напряженно разглядывать иллюминаторы, палубу, переборки.
Мы еще немного поговорили, и я заметил, что их заинтересовали мои предположения насчет сверхбыстрой мутации. Это явно затрагивало сферу их интересов, и вскоре девушка сказала:
- Мистер ван Хорн. Несомненно, вы столкнулись с чем-то крайне важным для нас всех. Вы просто обязаны отправиться с нами и помочь нам добраться до самой сути вашей… мм… вашего изменения. - Она покраснела и вдруг чем-то напомнила мне жену.
Тут же в разговор вступили двое парней. Они как бы задавали мне вопросы и сами же на них отвечали - все больше и больше примиряя меня с перспективой возвращения. Водоворот энтузиазма затянул меня. Чувство причастности к общему делу захватило меня - и я забыл. Забыл, как корабль горел, будто спичка. Забыл, как она стояла там в коридоре - белая, какая-то незнакомая - и тянула ко мне руки. Забыл все годы скитаний в космосе. Забыл месяцы, проведенные здесь. А главное - забыл про свое уродство.
Эти ребята уговорили меня. И сказали, что лететь надо прямо сейчас. Какое-то время я еще колебался. Сам не знаю почему, но подсознательно умолял себя не уступать. А потом сдался и стал одевать аэрокостюм. Когда натягивал обогреваемый- капюшон на свой мешок, то заметил, что те трое внимательно меня разглядывают. Наконец девушка подтолкнула одного из своих спутников, а другой нервно хихикнул.
Они подбадривали меня рассказами о том, какую ценность может представлять мое открытие для всего человечества. Я жадно внимал. Наконец-то я был кому-то необходим! Как это было славно! Особенно после того, что казалось на Аде вечностью.
Выбравшись из капсулы, мы стали пробираться по той небольшой площадке, что отделяла их корабль от моего пристанища. Меня удивило и порадовало, каким новеньким и сверкающим был их корабль, - они явно с любовью о нем заботились. Эти ребята представляли новое поколение ученых - блестяще образованных, тонко чувствующих, полных свежих идей, что составляли их гордость. Не то что старые, усталые людишки вроде меня. Их корабль освещался выдвигавшимися из корпуса прожекторами, и в ночи Ада он сиял подобно огромному пылающему факелу. Вот бы славно еще разок оказаться в космосе.
Мы подошли к кораблю, и один из парней нажал на какую-то кнопку, после чего в корабле загудело. Откуда-то сверху выполз посадочный трап, одновременно открылась входная дверца шлюза - и тут я окончательно понял, что по сравнению с моим это куда более совершенный корабль. Но зависти не почувствовал. Да, я был бедным космическим бродягой. Пока не встретил ее. А у нее было все, в чем я нуждался.
Я стал было подниматься по трапу - и тут почти одновременно произошли два важных события.
Во-первых, на сияющей обшивке корабля я поймал свое отражение. Малоприятная картина. Перекошенный книзу рот - вроде глубокой ножевой раны. Глаз - какая-то зловещая щель. И исчерченный венами мешок. Я так и застыл на трапе. Трое ребят позади - тоже.
И вот еще что произошло.
Я услышал ее.
Где-то там… далеко-далеко… в светящейся янтарной пещере с мерцающими сталагмитами… окутанная искрящейся аурой доброты, чистоты и надежды… свежее распускающегося цветка… лучезарно красивая, она звала меня… звала меня голосом, полным музыки солнечных вспышек, звездного блеска, земного движения, растущей травы, смеха маленьких счастливых созданий… да, это была она!
Все это я слышал какой-то миг, что длился целую вечность.
Я склонил голову набок - слушал ее-и знал, что все, ею сказанное, правда. Истина - простая, живая и прозрачная. Потом я повернулся и, протиснувшись по трапу мимо своих спутников, вернулся на Ад.
Стоило мне коснуться почвы, как ее голос оборвался.
Трое ученых воззрились на меня и какое-то время молчали. Затем один из парней - невысокий, светловолосый, с живыми голубыми глазами - спросил:
- Что случилось?
- Я остаюсь, - ответил я.
Девушка сбежала ко мне по трапу.
- Но почему? - Она чуть не плакала.
Я, конечно, не мог ей ничего объяснить. Но она была такая милая и скромная и так напомнила мне жену, что я ответил:
- Я слишком долго здесь… и вид у меня не слишком приятный…
- О, что вы… - Она попыталась возразить, но я стоял на своем.
- …и знаете, вы, может, не поймете… но в общем-то мне здесь не так плохо. Короче, я доволен. Этот мир суров и мрачен… но ведь она там, наверху… - Я поднял глаза в черное небо Ада - …Не могу же я улететь и оставить ее одну. Понимаете?
Все трое друг за другом кивнули, но один из парней попробовал возразить:
- Поймите, ван Хорн, дело не только в вас. Дело в вашем открытии, которое может значить очень многое для каждого жителя Земли. Там с каждым годом все хуже и хуже. Из-за этих новейших лекарств от старения люди просто перестали умирать, а католико-пресвитерианское лобби противится введению всяких реально действующих законов по контролю за рождаемостью. Перенаселение приняло ужасающие масштабы - и это одна из причин, почему мы здесь. Мы должны выяснить, как человек может приспособиться к жизни на этих планетах. Ваше открытие оказало бы нам громадную помощь.
- Да и потом, вы же сами сказали, что Флюхи исчезли, - вмешался другой парень. - А без них вы погибнете.
В ответ я лишь улыбнулся. Ведь она кое-что мне сообщила - кое-что важное о Флюхах.
- Я и так смогу быть вам полезен, - быстро ответил я. - Пришлите ко мне нескольких молодых людей. Пусть прилетают сюда, и мы вместе займемся исследованиями.
Я поделюсь с ними тем, что мне удалось выяснить, и они смогут экспериментировать прямо здесь. Лабораторные условия никогда не сравнятся с естественными условиями Ада.
Это как будто подействовало. Они грустно на меня смотрели - и девушка согласилась. Двое парней тут же последовали ее примеру.
- И еще… я не могу оставить ее одну, - добавил я.
- До свидания, Том ван Хорн, - сказала девушка и крепко сжала обеими руками мою ладонь. Получилось как поцелуй в щеку. Шлем этого сделать не позволял - вот она и пожала мне руку.
Потом они стали подниматься по трапу.
- Но где вы найдете воздух теперь, когда Флюхи погибли? - спросил один из парней, остановившись на полпути.
- Все будет в порядке. Обещаю. Я буду ждать вас здесь.
Все трое с сомнением на меня посмотрели, но я улыбнулся и похлопал себя по мешку. Смутившись, они стали подниматься дальше.
- Мы вернемся. И не одни. - Девушка взглянула на меня сверху. Я помахал им, и они взошли на корабль. Тогда я вприпрыжку возвратился к капсуле и стал смотреть, как они в бушующем огненном неистовстве прорываются сквозь ночь. Когда они улетели, я снова вышел наружу и долгодолго смотрел на тусклые и далекие точечки мертвых звезд.
Где-то там кружилась и она.
Я знал, что нужно будет найти себе что-то на полдник и на все последующее время. Но она сказала мне (думаю, подспудно я и сам об этом догадывался, только никак не мог осознать - потому она и сказала): Флюхи не погибли. Они просто ушли вниз - пополнить свои кислородные запасы в недрах самой планеты, в пещерах и пористых расщелинах, где скалы хранят воздух. Флюхи обязательно вернутся. И раньше, чем мне это понадобится.
Они обязательно вернутся.
А когда-нибудь я снова найду ее-и кольцо времени сомкнется.
Я плохо назвал этот мир. Неправильно. Не Ад.
Нет, совсем не Ад.
Планеты под расправу
Обеими руками сжимая усеянную самоцветами рукоять каменного кинжала, его преосвященство мистер Пуск, верховный жрец АО "Единственный Истинный Храм Господа", медленно вознес жертвенное оружие к небу - а потом направил вниз, параллельно своему нагому размалеванному телу. Когда покрытое бурыми пятнами лезвие оказалось у лба, а расставленные локти обозначили боковые вершины ромба, жрец заголосил священную литанию. Через висящий у него на шее микрофон звук разнесся по всему громадному стадиону.
Но даже несмотря на мощные динамики, калека, что пристроился на дешевых местах по другую сторону многоярусной чаши, с трудом разбирал слова. Еще бы. Рядом в проходе истошно вопил лоточник: "Ко-ола! Жареный араахис! Холодная ко-ола! Горячий жареный ара-ахис!" И священные распевы верховного жреца тонули в выкриках презренного коммерсанта.
Сгорбившись на своей каталке, безногий загорелый мужчина снова поднес к глазам бинокль и взглянул на жертвенный алтарь по ту сторону чаши, пытаясь сопоставить немногие расслышанные слова с безупречной артикуляцией верховного жреца.
Но вот литания закончилась, и толпа в религиозном экстазе заголосила в ответ. Безногий на каталке стремительно обвел биноклем всю чашу и снова устремил немигающие глаза на верховного жреца. А тот вдруг слегка выгнулся и мощно, твердо понес сияющий кинжал вниз, к алому кружку, которым обведено было сердце обнаженной девушки.
Когда кинжал по самую рукоять погрузился в нежное тело, толпа разом вскочила и с диким ревом принялась бросать в воздух жертвенные розы.
А калека на каталке кинул себе в рот последнюю горсть воздушной кукурузы и убрал бинокль в футляр. Толпа все заслонила - видны были только тянущиеся к небу тела.
А рев все нарастал, пока не превратился в какие-то сдавленные нечеловеческие завывания.
Подождав, когда бедлам чуть поутихнет, калека попросил двух ближайших фанатиков снять его каталку с сиденья. Те переставили его в проход - и безногий с трудом двинулся вверх, на выход. Потом вниз по пандусу. Позади тем временем заклали еще одну девственницу.
Энергично толкаясь пристегнутыми к ладоням деревянными брусками, калека выехал со стадиона и очутился у грузовой магистрали, что, будто ртуть, скользила по пригородному району.
Мимо по самой скоростной полосе проносились защищенные силовым полем от воров и качки ящики с товарами. Безногий же направился прямо к диспетчерской кабинке.
Вахтер, неопределенного возраста мужчина с шоколадным батончиком в зубах, даже не потрудился повернуть голову, пока калека мощными гребками взлетал по короткому металлическому пандусу. Но когда каталка подъехала к самой кабинке - дверца была открыта, обеспечивая вахтеру сомнительную свежесть влажного ветра с магистралей, - служитель все же поднял косой взгляд на безногого.