Следующее, что помню: я сижу на поле, засеянном сахарной свеклой, и потираю ушибленную коленку. Шпионы во всех книжках Зарывают свои парашюты, так что и мне тоже, очевидно, положено было закопать свой. Но, во-первых, я устал, во-вторых, у меня не было с собой лопаты, а в-третьих, мне не хотелось копать землю. Я затолкал его в трубу под дорогой и пошел по обочине к огням Прово.
Из носа и левого уха шла кровь и засыхала на лице. Я был покрыт грязью, разорвал брюки, шляпа моя осталась бог знает где, коленка болела. Чувствовал я себя - хуже некуда.
И все-таки я с трудом удерживался, чтобы не засвистеть. Да, они за мной гонятся, но они гонятся за пустой ракетой. Я надеялся, что мне на этот раз удалось их провести, - и тогда я свободен и сравнительно легко отделался… Если уж скрываться где-нибудь, то лучше места, чем штат Юта, не придумаешь. Это всегдашний центр ересей с тех пор, как была уничтожена мормонская церковь, еще во времена Первого Пророка. Если я не попадусь на глаза полицейским, можно надеяться, что местные жители меня не выдадут.
И все-таки я покорно бросался в пыльную канаву каждый раз, когда мимо проносились огни машин, и прежде чем достиг города, я покинул дорогу и пошел напрямик полями. Я вошел в город узкой, слабо освещенной улицей. Оставалось два часа до комендантского часа, и мне надо было выполнить первую часть плана, пока на улицах не появились ночные патрули.
Больше часа бродил я по жилым районам, прежде чем нашел то, что нужно, - аэрокар, который я мог украсть. Это был "форд", припаркованный у неосвещенного дома.
Укрываясь в тени, я подкрался к нему и сломал перочинный нож, стараясь открыть дверь, и все-таки открыл ее. Зажигание было выключено, но я и не надеялся на повторную удачу. Устройство двигателей входило в программу обучения в училище. Спешить было некуда. Через двадцать минут я замкнул цепь.
Не спеша выехал я на улицу, завернул за угол и включил фары. Затем открыто проехал через весь город, как фермер, возвращающийся с городского богослужения. Мне не хотелось встречаться с полицейским кордоном у выезда из города, поэтому, как только дома стали мельчать и расстояние между ними увеличиваться, я свернул в поле. Неожиданно переднее колесо провалилось в канаву. Мне ничего не оставалось, как взлететь.
Двигатель кашлянул и заурчал. С треском распахнулись крылья аэрокара.
Земля ушла вниз.
9
Украденная мной машина оказалась и старой, и плохо ухоженной. В двигателе что-то постукивало, и ротор вибрировал так сильно, что мне это не понравилось. Но она летела, и горючего должно было хватить до Феникса. Хуже было полное отсутствие навигационных приспособлений, если не считать нескольких старых карт, которые раздаются нефтяными компаниями. Радио в аэрокаре не работало. Ну что ж, у Колумба и этого не было. Я знал, что Феникс лежит на юге и до него пятьсот миль. Я держал высоту пятьсот футов.
Никаких следов погони. Очевидно, мою последнюю кражу не обнаружили. Мне пришло в голову, что за мной тянется хвост преступлений, слишком длинный для маменькиного сыночка: соучастие в убийстве, ложь Великому Инквизитору, измена присяге, присвоение чужих документов и дважды - кража. Конечно, оставались еще поджог и изнасилование. Я решил было, что обойдусь без изнасилований, но тут же подумал, что женитьба на святой дьяконессе может быть расценена именно так. Что ж, терять мне больше нечего.
Я не стал передавать управление автопилоту, потому что старался обходить города на почтительном расстоянии. Лишь отлетев на сто миль к югу от Прово, я решил, что могу позволить себе поспать.
В тех краях, за Великим Каньоном, люди попадаются очень редко. Так что я приказал автопилоту поддерживать высоту восемьсот футов от поверхности земли, перебрался на скамейку для пассажиров и тотчас же уснул.
Мне снилось, что Великий Инквизитор старается сломить мой дух, пожирая в моем присутствии сочный бифштекс.
- Признавайся! - кричал он, откусывая кусок от бифштекса и смачно пережевывая его. - Признавайся, и сразу станет легче. Тебе кусочек от серединки или поджаристый краешек?
Я был готов уже во всем признаться, но, на мое счастье, проснулся.
Ярко светила луна. Мы как раз подлетели к Великому Каньону. Я метнулся к рычагам и взял управление на себя, испугавшись, что простоватый автопилот сойдет с ума, стараясь удержать нас на высоте восьмисот футов от поверхности гигантских ступеней каньона.
Открывшийся передо мной вид поразил меня настолько, что я на время забыл о голоде. Если вам не приходилось видеть Великий Каньон, то не стоит тратить время, рассказывая вам об этом. Но я могу порекомендовать вам поглядеть на него ночью при свете луны с высоты птичьего полета.
Через двадцать минут мы пересекли Великий Каньон, я снова передал управление автопилоту и принялся обшаривать аэрокар, не пропуская ни одного ящика, ни одного шкафа, ни одного укромного местечка в поисках пищи. В результате я раздобыл дольку шоколада и несколько орешков арахиса. Таким образом, я устроил пышный пир. Я считаю, что мне сказочно повезло, потому что я готов уже был обсасывать кожу с сидений. Я устроил себе пышный пир… ведь у меня во рту не было ни крошки с самого Канзас-Сити. Проглотив трофеи, я снова уснул.
Я не помню, чтобы я включал будильник, но звон разбудил меня перед самым рассветом. Рассвет над пустыней - не менее потрясающее развлечение для туриста, но, к сожалению, мне пришлось заняться штурманскими обязанностями, и я мало что увидел. После нескольких минут упорных подсчетов я пришел к выводу, что, если мои поправки на ветер были правильными, через полчаса я должен увидеть Феникс.
Мне по-прежнему везло. Я перелетел через гряду холмов, и направо открылась зеленая возделанная равнина и посреди нее город. Солнечная долина и Феникс.
Приземлился я в сухом овраге, ведущем к каньону Соленой реки. Приземление было неудачным - я сорвал колесо и разбил ротор. Но это меня не очень расстроило: здесь машину с моими (вернее, Ривса) отпечатками пальцев найдут не скоро.
Я выбрался на шоссе и побрел вперед. Идти было далеко, нога совсем разболелась, но я не хотел рисковать и проситься на попутную машину. Машин встречалось мало, и я успевал каждый раз сойти с дороги и спрятаться. И тут неожиданно грузовик догнал меня на открытой местности. Мне ничего не оставалось, как помахать водителю рукой, приветствуя его. Но грузовик затормозил около меня.
- Подвезти, парень?
Водитель выкинул лесенку, и я забрался в кабину. Он поглядел на меня.
- Дружище! - сказал он в восторге. - Это был горный лев или только медведь?
Я совсем забыл, как выгляжу. Я осмотрел себя и сказал торжественно:
- Оба. И обоих я задушил голыми руками.
- Я верю.
- В самом же деле, - добавил я, - я ехал на велосипеде и слетел с дороги.
- На велосипеде? По этой дороге? Уж не от самой ли долины?
- Правда, мне приходилось иногда слезать и подталкивать его в горку.
Он покачал головой.
- Давай-ка лучше вернемся к львино-медвежьему варианту. Мне он больше нравится.
Больше он ни о чем меня не спрашивал, и это меня устраивало. Я подумал, что версии, придуманные на ходу, ведут к неожиданным осложнениям. Никогда в жизни я не видел этой дороги и не знал, каково пришлось бы на ней велосипедисту. Когда мы выехали из каньона, дорога пошла под уклон. Наконец мой хозяин остановился у придорожного ресторана.
- Все наверх, - сказал он. - Пора завтракать.
- Хорошая идея, - ответил я.
Мы уплели по яичнице с беконом и по большому сладкому аризонскому грейпфруту. Он не позволил мне заплатить за еду и даже сам попытался оплатить мой счет. Когда мы вернулись к грузовику, он остановился на лесенке и сказал:
- Через три четверти мили полицейский кордон. Думаю, что для кордона они выбрали неплохое место.
Он отвернулся.
- Да… - сказал я. - Полагаю, что мне лучше пройтись пешком. После завтрака очень полезны пешеходные прогулки. Спасибо, что подвезли.
- Не стоит благодарности. Да, кстати, ярдах в двухстах отсюда, если пройтись назад, начинается проселочная дорога. Она ведет на юг, но потом поворачивает на запад, к городу. Лучше гулять по ней - машин меньше.
- Еще раз спасибо.
Я повернул к проселочной дороге, раздумывая, действительно ли мое криминальное прошлое так очевидно первому же встречному. В любом случае, прежде чем я войду в город, мне надо привести себя в порядок. Проселочная дорога вела мимо ферм, и я миновал несколько, прежде чем решился зайти в маленький дом, в котором обитала испанско-индейская семья с обычным набором детей и собак. Я решил рискнуть. Многие испанцы в глубине души остались католиками. И возможно, ненавидели блюстителей морали не меньше, чем я.
Сеньора была дома. Это была толстая, добрая, похожая на индианку женщина. Мы не смогли о многом поговорить из-за моего слабого знакомства с испанским языком, но я попросил "агуа", и для того, чтобы напиться, и для того, чтобы вымыться. Сеньора заштопала мне брюки, в то время как я глупо маячил перед ней в трусах и многочисленные дети весело комментировали это событие. Она даже дала мне бритву мужа, чтобы я побрился. Она долго отказывалась взять деньги, но тут я был непреклонен. Я покинул ферму, выглядя почти прилично.
Дорога повернула к городу, и мне не встретилось ни одного полицейского. Я нашел на окраине магазин и маленькую портняжную мастерскую. Там я подождал, пока мое возвращение к респектабельности не завершилось вполне благополучно. В свежевыглаженном костюме, в новой рубашке и шляпе я мог смело гулять по улицам и благословлять полицейских, глядя им в глаза. В телефонной книге я нашел адрес нужной мне церкви. Карта на стене портняжной мастерской позволила мне добраться до места, не задавая вопросов. Вздохнув облегченно, я уселся в заднем ряду и с удовольствием прослушал начало службы, как любил слушать ее еще мальчишкой, пока не понял, что в самом деле за ней скрывалось. Я наслаждался чувством безопасности. Несмотря ни на что, я добрался до цели. Сказать по правде, я вскоре заснул, но проснулся вовремя, и вряд ли кто-нибудь заметил мой проступок. Потом я некоторое время слонялся вокруг, пока не дождался удобного момента, чтобы поговорить со священником и поблагодарить его за редкое удовольствие, которое доставила мне его проповедь. Я пожал ему руку и условным образом надавил пальцем на ладонь.
Но он не ответил. Я был так удивлен и ошеломлен, что даже не сразу понял, что он говорит:
- Спасибо, молодой человек. Всегда приятно новому пастору услышать добрые отзывы о своем труде.
Наверное, меня выдало выражение лица. Он спросил:
- Что-нибудь случилось?
- О нет, сэр, - пробормотал я. - Я здесь сам впервые. Так вы не Бэрд?
Я был в панике. Бэрд - единственный мой контакт в этой части страны. Если я его не найду, меня поймают за несколько часов. Голос священника донесся как бы издалека. В голове уже вертелись несбыточные планы украсть еще одну ракету и направиться ночью к мексиканской границе.
- К сожалению, меня зовут иначе. Вы хотели бы видеть господина Бэрда?
- Как вам сказать, сэр. Это не так уж и важно. Он старый друг моего дяди. И дядя просил зайти к нему и передать привет.
Может быть, та индианка спрячет меня до темноты?
- Ну, его увидеть нетрудно. Он здесь же, в городе. Я заменяю его, пока он занемог.
Сердце мое забилось с двенадцатикратным ускорением. Я постарался не выдать волнения.
- Может быть, если он болен, его лучше не беспокоить?
- Нет, напротив. Он сломал ногу - и с удовольствием примет гостя.
Священник задрал сутану, достал из кармана обрывок бумаги и карандаш и написал адрес.
- Отсюда два квартала, и потом поверните налево. Вы не заблудитесь.
Разумеется, я заблудился, но все-таки нашел, в конце концов, нужный дом. Дом был окружен большим неухоженным садом, где росли в живописном беспорядке эвкалипты, пальмы, кусты и цветы. Я нажал сигнал, в динамике что-то скрипнуло, и голос спросил: - Да?
- Посетитель к достопочтенному Бэрду.
Последовало короткое молчание, потом тот же голос сказал:
- Вам придется самому войти. Моя служанка ушла на рынок. Обойдите дом и найдете меня в саду.
Дверь щелкнула и открылась. Я прошел в сад. На качалке, положив забинтованную ногу на подушку, полулежал старик. Он опустил книгу, которую читал, и поглядел на меня поверх очков.
- Что нужно тебе, сын мой?
- Мне нужен совет.
Через час я запивал вкусный завтрак свежим молоком. К тому времени, как я добрался до вазы с мускатным виноградом, отец Бэрд кончил меня инструктировать.
- Итак, ничего не предпринимайте до темноты. Есть вопросы?
- Нет. Санчес вывезет меня из города и доставит в место, откуда меня проводят в Главный штаб. Все ясно.
Я покинул Феникс в двойном дне фургона грузовика. Нос мой упирался в доски. Мы остановились у полицейского кордона на краю города. Я слышал отрывистые голоса полицейских и невозмутимо спокойный испанский ответ Санчеса. Кто-то прошагал по моей голове, и между досками верхнего дна появились светлые щели.
Наконец тот же отрывистый голос сказал:
- В порядке, Эзра: Это хозяйство отца Бэрда. Каждый вечер Санчес ездит к нему на ферму.
- Так чего ж он сразу не сказал?
- Когда он волнуется, забывает английский. О’кэй, пошел, чико!
- Gracias, senores. Buenas noches.
На ферме отца Бэрда меня посадили в геликоптер, бесшумный и хорошо оборудованный. Оба пилота обменялись со мной приветствием, но больше не сказали ни слова. Мы поднялись, как только я устроился в кабине.
Иллюминаторы пассажирской кабины были закрыты. Не знаю, ни в каком направлении мы летели, ни сколь далеко. Поездка была не из комфортабельных, потому что пилоты все время летели над самой землей, чтобы их не засек радар.
Выйдя из спустившейся машины, я увидел прямо дуло пулемета, за которым возвышались два неулыбчивых человека.
Но пилоты сказали пароль, мы обменялись тайными знаками.
Мне показалось, что часовые были чуть-чуть разочарованы, что я оказался своим и они не смогли отличиться. Удовлетворившись нашими ответами, они завязали мне глаза и повели. Мы миновали дверь, прошли еще ярдов пятьдесят и забрались в какое-то тесное помещение. Пол ушел из под ног. Я выругался про себя - они могли предупредить, что мы в лифте. Покинув лифт, мы перешли на какую-то платформу, и мне велели держаться покрепче. Платформа двинулась вперед с громадной скоростью. Потом мы еще раз опустились на лифте, прошли несколько сот шагов, и с меня сняли повязку. И тут я впервые увидел Главный штаб.
Я не ожидал увидеть ничего подобного и потому громко ахнул. Один из стражей широко улыбнулся.
- Все вы так, - сказал он.
Это была известняковая пещера, настолько большая, что в ней вы чувствовали себя, как на улице. Она заставляла вспомнить сказки, дворец короля гномов.
Я помню фотографии Карлсбадских пещер. Главный штаб напомнил их, хотя, конечно, те пещеры уступали штабу и в размерах, и в роскоши. С первого взгляда я даже не смог оценить истинных масштабов пещеры: не было привычных наземных ориентиров.
Мы стояли несколько выше ее пола, и пещера была залита ровным светом. Я чуть не вывернул шею, вертя головой, потом посмотрел вниз и увидел там игрушечную деревню. Домики были высотой в фут.
Потом я заметил, как маленькие человечки ходят между зданиями, и тут же все стало на свои места, приобрело истинные размеры. Игрушечная деревня находилась, по крайней мере, в четверти мили от нас, а вся пещера была не менее мили длиной и несколько сот футов от пола до потолка. И вместо чувства, присущего людям, запертым в помещении, я был охвачен страхом перед огромным открытым пространством. Мне даже захотелось, словно перепуганной мышке, прижаться к стене.
Страж тронул меня за рукав:
- У вас будет достаточно времени оглядеться. Пойдемте.
Они повели меня по тропинке, которая вилась между сталагмитов размером от детского мизинца до египетской пирамиды, между озерцами черной воды с гипсовыми лилиями в них, мимо влажных куполов, которые были стары, когда человека еще не было на земле, под разноцветными занавесями сталактитов. Моя способность удивляться была явно перенасыщена.
Наконец мы вышли на ровную долину и быстро добрались до городка. Строения в нем не были строениями в принятом смысле этого слова - они оказались просто системами перегородок из пластика, чтобы не пропускать шума. Большинство зданий стояло без крыш.
Мы остановились перед самым большим. Вывеска над дверью гласили:
АДМИНИСТРАЦИЯ
Мы вошли внутрь, и меня провели в отдел кадров. Вид комнаты вызвал во мне сентиментальные чувства, настолько она была знакомая, военная и скучная. Здесь даже оказался пожилой клерк, который поминутно сморкался. Такие клерки - неизбежная принадлежность этих комнат со времен Цезаря. Табличка на его столе гласила, что он - младший лейтенант Р. И. Джайлс, и он, по всему судя, вернулся в отдел, отработав уже положенные часы, специально для того, чтобы зарегистрировать меня.
- Рад встретиться с вами, мистер Лайл, - сказал он, пожимая мне руку.
Он почесал нос и чихнул.
- Вы прибыли на неделю раньше, чем мы ожидали, и предназначенное вам помещение еще не готово. Вы не будете возражать, если мы уложим вас на сегодняшнюю ночь в приемной?
Я ответил, что полностью удовлетворен, и это, по-моему, его порадовало.