А пока суд да дело, американские агенты и купленные ими мафиозные кланы вели поиски юноши Сережи. Сбились с ног, но найти не смогли, потому что он сдружился с академиком Минцем и уехал с ним на время подготовки экспедиции в Великий Гусляр, где жил на правах внучатого племянника и вел со Львом Христофоровичем бесконечные споры о кибернетике. Старый и юный ученые крепко подружились.
Присутствие Минца пока не требовалось. Дела шли и без него под президентским контролем.
Дети во дворе дома № 16 уже привыкли, что в семь вечера там опускается черный вертолет с золотым гербом России на борту и из него выходит дюжий фельдъегерь, у которого всегда найдется для них конфета.
Наконец – уже осенью, когда трава в городском парке пожухла, а клены стали огненными, – подготовка к экспедиции была завершена.
В Гусляр пришло послание от Президента:
"Удалову и Минцу быть в Плесецке к шести вечера".
На том же фельдъегерском вертолете и вылетели.
На космодроме наших знакомых тут же провели в бункер. Там находился Президент. Нет, не инкогнито, а совершенно официально, так как только он мог помахать рукой улетающим космонавтам.
Президент сидел за простым дубовым столом, который остался в наследство от академика Королева. Справа сидел Генеральный, слева генерал с бородкой под Троцкого. Комиссия принимала доклады служб.
Когда выяснилось, что все службы свое дело сделали и корабль к полету готов, Президент отправился на пресс-конференцию.
Журналистов собралось столько, словно Президент только что взял штурмом Кремль.
В коридоре, в тот момент, когда никого рядом не было, Президент по-товарищески обнял Минца и Удалова и спросил:
– Не передумали?
– Нет, – сказал Минц.
– Средство привезли?
Минц похлопал себя по верхнему карману.
– Инкубационный период проверяли?
– И не раз, вы не волнуйтесь, – сказал Удалов. – Короткий у нас инкубационный период.
Президент поспешил на пресс-конференцию. От двери обернулся и громко прошептал:
– Вся надежда на вас, старики! Если опозоримся, меня скинут, вас на пенсию, если не хуже, а удар по репутации России будет такой, что уже не управиться.
– Не подведем, – заверил Удалов.
В отведенной им комнате они просидели минут двадцать. Работал маленький телевизор. Они смотрели, как Президент отбивается от скептически настроенных журналистов. Настроение было тревожным. Ответственность – громадной.
В дверь заглянула дочь Президента, доверенное лицо.
Она сделала жест рукой. Дочь была вся в черном, на голове черный платок.
Черной монашкой она повела друзей по коридору.
Они вышли на поле. Дул холодный ветер. Удалов пожалел, что не взял плаща.
Впереди возвышалась громадная башня – космическая ракета.
Дочь Президента легко вспрыгнула на небольшую платформу, Минц с Удаловым последовали ее примеру, и тележка покатилась к кораблю.
Возле корабля было тихо.
Часовые у башни мирно спали.
– Никто не заметит нашего прихода, – сказала дочь Президента.
– Куда его денут? – спросил Удалов, показывая на корабль.
– В сторонке постоит, – ответила дочь Президента. – Их тут две дюжины, несчитанные. Еще со времен холодной войны.
Они поднялись на лифте в космический корабль, прикрепленный спереди к ракетоносителю. Ракета была большой, корабль казался маленьким.
– Папа очень на вас рассчитывает, – сказала дочь.
Минц поцеловал молодой женщине руку, а Удалов крепко пожал ей прохладные пальцы.
Минц и Удалов остались одни.
– Что ж, – сказал Удалов. – Может, попрощаемся? Мало ли что может произойти?
– Ничего не случится, – отрезал Минц. – Мои открытия абсолютно надежны.
А тем временем пресс-конференция кое-как закончилась. Президенту не удалось убедить иностранных корреспондентов, что миссия к дальней звезде завершится успешно. Оппозиционные журналисты обвинили его в безжалостном отношении к русским людям. В сознательной попытке убить космонавтов по указке западных спецслужб. Репутация страны и лично Президента была поставлена на карту.
Под объективами сотен телекамер Президент пожал руки космонавтам и пожелал им скорейшего возвращения.
Гедике Петр Матвеевич был высок ростом, у него были курчавые черные волосы и нос с горбинкой. Он отличался безумной храбростью и находчивостью. Еще пять лет назад, до окончания летного училища, он был капитаном команды веселых и находчивых Московской консерватории. Петр Иванов – коренастый, светлоглазый, малоподвижный, с пшеничными волосами, которые спадали на лоб, – был слесарным гением. Он собственными руками построил действующий самолет и пытался улететь на нем в Америку. Его поймали в районе Северного полюса и вместо тюрьмы отправили в отряд космонавтов.
Весь мир глядел на то, как космонавты строевым шагом, поблескивая прозрачными круглыми шлемами, прошагали последние метры до ракеты. Петр Гедике отрапортовал лично Президенту.
– С богом, – напутствовал Президент.
Патриарх сказал небольшую речь.
Космонавты исчезли внутри космического корабля. Весь мир затаил дыхание.
Начался отсчет времени.
Космонавты не смогли скрыть изумления, увидев в космическом корабле двух пожилых джентльменов – толстого и низенького.
– Вы что здесь делаете?! – воскликнул командир корабля Петр Гедике. – Сейчас же покиньте космический корабль.
– Нет, – твердо сказал Минц. – Мы летим все вместе.
– Как вместе? – удивился Петр Иванов. – У нас каждый кусок хлеба, каждая капля воды на учете.
– Воды и хлеба достаточно! – отрезал Удалов.
Он вынул из кармана и протянул космонавту Гедике свой заграничный паспорт с открытой космической визой. Минц также дал космонавтам убедиться в том, что его документы в полном порядке.
– Отныне и до конца полета, – сказал Минц, – я буду научным руководителем экспедиции, а Корнелий Иванович – консультантом по галактическим вопросам.
Космонавты находились в растерянности, и Петр Гедике решил выйти на связь с Центром управления полетами.
– Погоди, – велел ему Удалов. – Сейчас будет связь.
И точно. Вспыхнул экран телевизора, и на нем показалось усталое лицо Президента.
– Вы удивлены, космические соколы, – сказал Президент. – Но попрошу вас не удивляться. Как Верховный главнокомандующий я беру на себя всю ответственность за неожиданные назначения. Я подтверждаю полномочия моих представителей Минца и Удалова. Прошу вас, во всем слушайтесь старших товарищей. Счастливого пути и мягкой посадки!
Экран погас, а Петр Иванов сказал:
– Вот блин!
На что Минц ответил:
– Ругань и ненормативную лексику попрошу из нашей жизни изъять.
Петр Иванов замолчал и молчал с тех пор несколько недель, стараясь придумать фразу без этой лексики.
– А сейчас, – продолжал Минц, – мы с вами сделаем укольчики и отправимся в полет.
– Уколы уже делали, – возразил Петр Гедике.
Но его возражения не были приняты во внимание. Одно утешение – иголка у профессора была такая длинная и острая, что проколола скафандры – не пришлось раздеваться.
За двенадцать минут до старта космонавты заснули. Еще через минуту они стали уменьшаться и уменьшались до тех пор, пока Минц не положил их в спичечный коробок и не отнес в секретный носовой отсек корабля, где помещался такой же космический корабль, только в семьдесят раз меньше настоящего.
– Ну что ж, – сказал Минц, – ничего не поделаешь. Родина слышит, Родина знает…
– Как в небесах ее сын пролетает, – закончил куплет Удалов.
– На старости лет дома надо сидеть.
– Может, в последний раз, Христофорович, может, в последний раз…
Минц сделал уколы и себе с Удаловым. Только из другой склянки – снотворное спасителям России не требовалось.
Друзья уселись у ступенечек, что вели в махонький кораблик, и стали ждать, пока подействует зелье.
– То-то американцы утрутся, – сказал Удалов. – Со всей их хваленой техникой. Им до звезд никак не добраться.
– Геополитически важно, – развил его мысль Минц, – то, что некоторые страны Восточной Европы, в первую очередь Польша, откажутся от притязаний на членство в НАТО.
– Вот именно, в НАТО, – согласился Удалов и стал уменьшаться.
Вместе с ним уменьшался и Минц. Так как они делали это одновременно, то уменьшение прошло незаметно, лишь отсек корабля быстро увеличивался.
– Под ложечкой щекочет, – признался Удалов. – С непривычки.
Когда уменьшение закончилось, Минц с Удаловым быстро поднялись в миниатюрный кораблик, прикрепленный к носу корабля настоящего. Космонавты спали на полу в гигантском двуспальном гробу. Таким предстал глазам Удалова спичечный коробок.
– Как только мы их вытащим? – удивился он.
– А нам этого не надо делать.
– Как не надо?
– За нас это сделает природа, – загадочно ответил Минц и надел на нос какой-то аппаратик, смысл которого Удалов понял буквально через минуту.
Глухой и чуть взволнованный голос руководителя полетов наполнил отсек.
– Готовы ли вы к полету, друзья? – спросил он.
– Готовы! – ответил Минц голосом Гедике.
Вот для чего ему понадобилась насадка на носоглотку! Великий человек велик и в мелочах. Удалову бы никогда не догадаться до такой гениальной детали. А ведь не будь ее – все могло сорваться.
– Помните, за вами наблюдает вся наша страна! – сказал руководитель полетов. – Весь мир. Все цивилизованное человечество. Но и наши недруги, закусив губу, не отрываются от телевизионных экранов в надежде на то, что ваш полет сорвется. Так что…
– Погоди, понимаешь, – послышался другой голос, голос Президента. – Я вам тоже скажу. Заранее приношу вам благодарность от всего народа и от меня лично.
– Начинаем отсчет последних секунд, – произнес руководитель полетов. – Двадцать… девятнадцать… восемнадцать…
Минц с Удаловым уселись в кресла и привязали себя ремнями. Только успели это сделать, как невероятная сила прижала их к креслам, взревели двигатели ракеты.
– Поехали! – сказал сакраментальное слово профессор Минц.
Как всегда, профессор Минц оказался прав.
Когда завершился взлет и ракета исчерпала свои возможности, первая ступень отлетела и сгорела, как положено, в атмосфере. То же случилось со второй и третьей ступенями. Но в отличие от остальных носителей звездная ракета имела дополнительную четвертую ступень, при включении которой миниатюрный кораблик отделялся от своего большого брата, а тот оставался на орбите ждать возвращения космонавтов.
Когда это случилось, пришла пора просыпаться Петру Гедике и Петру Иванову. И вот тут снова сказалась предусмотрительность Минца. К тому времени на корабле воцарилась невесомость. А это означало, что космонавты сами приподнялись над спичечной коробкой и начали парить в воздухе. Коробок, конечно же, оказался складным, и профессор спрятал его за рояль, который стоял в кают-компании кораблика, чтобы путешественники могли развлекаться долгими космическими вечерами.
Разумеется, космонавты очень удивились тому, что проспали старт, но Минц убедил их, что наказывать за это не будут, так как стартовый сон входит в программу.
Мастера с фабрики твердой игрушки потрудились на славу. Даже рояль в три сантиметра длиной почти не фальшивил. Разумеется, космонавты и не заподозрили, какую злую шутку сыграл с ними профессор Минц. Так что полет прошел в согласии и спокойствии.
В назначенные моменты начинались сеансы связи, и наши космонавты плавали в воздухе перед телевизионными камерами, рассказывая об опытах над растениями и насекомыми, которые они проводили. В эти минуты Удалов с Минцем сидели в туалете, чтобы случайно не попасть на глаза зрителям.
На восьмой или девятый день полета сеансы связи завершились. Слишком далеко.
Кораблик уже покинул пределы Солнечной системы, серебряным шариком мелькнул за иллюминатором Плутон, и вокруг стало пусто.
Корабль все разгонялся и разгонялся, пока не помчался со скоростью света. И тогда, согласно теории относительности, время на нем существенно замедлилось, и дни, которые мелькали для землян, как огоньки пролетающего навстречу поезда, потянулись на корабле как положено, с трехразовым питанием.
На третий месяц пути Удалов начал узнавать знакомые созвездия и космические маяки. Они влетели в обжитую высокими цивилизациями часть Галактики. Именно оттуда к нам прилетают неопознанные космические объекты и всевозможные тарелочки.
Но Удалов помалкивал. Его могли неправильно понять. Да, он путешествовал по Вселенной, но на чужих кораблях, капитаны которых не подозревают о существовании Альберта Эйнштейна, а пользуются обычным космическим флопом – то есть прыгают через пространство. Эту технологию Земле знать еще рано, слишком нестабильно ее внутреннее положение, слишком много на ней очагов напряженности и взаимной вражды.
А вот и планета, так удачно высчитанная и открытая мальчиком Сережей. Она лежит на краю Космической Федерации, и сюда редко залетают корабли.
Планета медленно вращалась под кораблем.
Наступало время решительных и ответственных действий.
Минцу предстояло возвратить космонавтам их обычные размеры, чтобы они не потерялись среди чужих громадных людей. Ничего себе будет сенсация, если кто-то из космонавтов, не говоря уж об Удалове, попадет под каблук аборигену!
Но сделать это надо было осторожно, уже после посадки. Для этого садиться придется вдали от местного космопорта, если таковой имеется, потом превращаться в людей нормального размера, а уж потом выходить на контакт.
Корабль вышел на орбиту. В приемнике раздались голоса – значит, здесь уже открыто радио!
План Минца заключался в следующем.
Корабль должен был выбрать самое укромное место, спуститься незаметно, затаиться в траве, среди жуков и лягушек.
Дальнейшие действия – по обстановке.
Поведение Минца, который пожелал отыскать безлюдное место, показалось космонавтам бессмысленным. Ну зачем им было лететь через половину Галактики, чтобы прятаться от местных жителей?
Зато Удалов-то все понимал.
– Мальчики, – сказал он, – мне хочется жить, вам хочется жить и приносить пользу Родине. А для этого нужна элементарная осторожность. А вдруг здесь живут вспыльчивые, подозрительные люди, которые откроют зенитный огонь по кораблю пришельцев, пикирующему на столицу их державы? Может, они будут правы?
– Прилетим, отдышимся, сделаем анализы, – подхватил речь Удалова Минц. – Вышлем разведку, пускай она поговорит, объяснит. А там и торжественная встреча.
Подумавши, космонавты согласились.
Несколько раз кораблик облетел планету. И если не считать одного опасного момента, когда попали в грозу, ничто не угрожало. Видели города и посевы, но цивилизация оказалась не очень развитой.
Отыскали густой лес в умеренном поясе, чтобы поменьше было тигров и анаконд. Опустились на полянке.
К счастью, лес был невысоким, к тому же темнело.
Посадка получилась мягкой, ничто не вызывало тревоги.
Настроение было приподнятым.
Распили бутылочку водочки, взятую для этого случая. Удалов в который раз порадовался таланту российских умельцев. Ведь, если говорить объективно, высотой бутылочка едва достигала трех миллиметров, но в ней оказалась пробка, на боку наклейка, а внутри содержимое.
Потом Минц приказал всем спать.
Они с Удаловым тоже заснули – сказалось действие напитка.
Когда занялся синий прохладный рассвет и незнакомыми голосами запели чуждые нам инопланетные птицы, Минц растолкал Удалова и сказал:
– Пора.
Удалов с некоторого похмелья помотал головой и спросил:
– Чего пора?
Минц показал на спящих товарищей-космонавтов.
– Вытаскиваем их на улицу, вкалываем им увеличитель и делаем уколы себе самим. Через несколько минут мы все становимся обычного размера.
– Ясно, – согласился Удалов. – А корабль?
– Для корабля мне выдали надувную копию. – Минц перекинул через плечо сумку со сложенным кораблем-гигантом. – Поставим ее в отдалении, а сами поведем друзей в другую сторону.
С немалым трудом они вытащили крепко спящих космонавтов на лужок. Минц притащил медицинский ящичек.
Только он собрался сделать уколы для увеличения космонавтов, как кусты неподалеку раздвинулись и незнакомый голос произнес на космолингве, к счастью, знакомой Удалову:
– Добро пожаловать на планету Столоки. Мы есть поисковая партия, наблюдавшая спуск вашего замечательного корабля в наш заповедный лес, да.
Удалов выпрямился и сделал шаг навстречу дружественно расположенным аборигенам.
Ну слава богу, подумал он. Они оказались нормального роста. И ничего не надо делать.
Он посмотрел на Минца, который так и остался сидеть на корточках возле спящих на траве космонавтов, и увидел на лице профессора выражение крайнего изумления. Хотя изумляться было нечему.
Он переводил взор с профессора на скромно, по-походному одетых аборигенов, которые мило улыбались…
Удалов пошел к ним, протягивая руку.
Глава поисковой партии тоже сделал шаг навстречу. Рукопожатие получилось теплым, дружеским, настоящим.
– А это профессор Минц, – сказал Удалов, указывая на друга.
Тот стоял со шприцем в руке, и с иглы капал ценный увеличитель…
И только тогда Удалов понял, что местные жители – это не нормальные люди, не большие люди, а очень маленькие люди, почти такие же, как Удалов, Минц и космонавты. И нет нужды никого увеличивать.
Или, как сказал вечером профессор Минц после окончания официального банкета по случаю прилета дружественных инопланетян с Земли:
– А кто тебе сообщил, что все существа во Вселенной должны быть одного роста? Шансов на то, что они будут человеческого размера, не больше, чем на то, что они – карлики. И еще меньше, чем на то, чтобы они оказались осьминогами. Нечего удивляться. Нам просто повезло, как бывает в приключенческих романах или в телевизионных передачах, где в кустах обнаруживается рояль.
– И все-таки это странно и невероятно.
– Не более невероятно, чем зарождение белковой жизни. А это произошло, – сказал Минц.
Удалов задумался.
– Ты не отвлекайся, – сказал Минц, – снимай кино про наше пребывание. С тебя на Земле строго спросят – где доказательство того, что мы утерли нос американскому империализму?
Удалов снимал встречу, и постепенно его настроение улучшалось. Куда хуже было бы, окажись братья по разуму скорпионами или гигантами-циклопами. А ведь и те и другие в Галактике существуют, занимаются науками и культурой, ходят на свидания и не подозревают о своем страшном уродстве. Может, даже считают нас, людей, не очень красивыми.
– Лев, – сказал он между делом, – а ведь мы можем с их помощью всю Вселенную освоить.
– Не понял, – откликнулся Лев Христофорович, который в этот момент пожимал руки почтенным старцам из встречающей комиссии.
– Они же мелкие, значит, экономичные.
– И как же ты это представляешь?
– А так, что мы им поставляем технику, а они летают. Дешево и сердито.
– А зачем летают? – спросил Лев Христофорович.
– Ну… это самое, чтобы врагам нашим дулю показать.