И снова на экране показались страницы. Куэйл уже не держался так настороженно, мысли его не были столь туманны. Бюркхалтер смог определить точное значение некоторых мест, которые до того были непонятны. Работа спорилась. Телепат диктовал поправки на диктофон; только два раза им попались психологические ловушки, которых следовало избежать. В полдень они расстались как друзья.
Бюркхалтер прошел к себе в кабинет и познакомился с сообщениями, которые поступили без него. Одно из них он прослушал дважды и нахмурился.
За обедом Эд говорил по телефону с доктором Муном. Разговор длился так долго, что кофе давно бы остыл, если бы не был налит в специальную индукционную чашку. Бюркхалтеру нужно было сказать слишком много этому полному человеку, одному из немногих, кого не смущал, даже бессознательно, тот факт, что его собеседник был Лысоголовым.
- Я никогда не дрался на дуэли, доктор, я не могу себе это позволить.
- Но вы же не можете отказаться, Эд. Так не делается.
- Но я даже не знаю этого Рейли.
- Зато я его знаю. Неприятный тип. Он дерется уже не первый раз.
Бюркхалтер ударил кулаком по столу.
- Это же абсурд! Я отказываюсь!
- Но ведь ваша жена не может драться вместо вас. А если она прочла мысли супруги Рейли, а потом не смогла удержать язык за зубами, то Рейли прав.
- Вы думаете, что мы не понимаем этой опасности? Этель читает мысли других людей не чаще, чем я. Иначе это бы грозило смертью и нам, и всем нашим.
- Но не тем, кто не носит парик. Они…
- Из-за этих глупцов о нас ходит дурная слава. Во-первых, Этель не читает мысли других людей. Во-вторых, она не болтает с соседками.
- Эта миссис Рейли настоящая истеричка, - сказал Мун. - Как бы то ни было, о скандале известно всем, а она еще вспомнила, что недавно видела Этель. Она из тех, что повсюду ищет козла отпущения. Думаю, что конфликт возник из-за нее самой, и вот теперь, чтобы муж ее не ругал, она действует подобным образом.
- Я не приму вызова, заупрямился Бюркхалтер.
- Но… это необходимо…
- Послушайте, док. А если…
- Да?
- Ничего. Мне кое-что пришло в голову. Может быть… Не думайте об этом, но считаю, что я нашел выход. Другого не существует. Я не могу позволить себе драться на дуэли, и это мое последнее слово.
- Вы ведь не трус.
- Единственное, чего боятся Лысоголовые, так это общественного мнения. Дело в том, что я уверен, что убью Рейли. Вот почему я не дерусь на дуэли.
Эд отхлебнул глоток кофе.
- Хм… мне кажется…
- Не беспокойтесь. Я хотел бы поговорить о другом: я вот думаю, не перевести ли мне Эла в специальную школу.
- Что-то не так?
- В нем вырисовываются черты настоящего преступника. Утром меня вызывала учительница. Послушали бы вы! Эл говорит и поступает довольно странно. С друзьями, если они у него еще остались, он ведет себя очень жестоко.
- Но все дети жестоки.
- Они даже не знают, что это значит. Вот поэтому они такие: не могут проникнуться чужой болью. Но Эл… - Бюркхалтер в отчаянии махнул рукой. - Из него вырастет тиран. Он никого и ничего не уважает.
- Это не так уж ненормально.
- Но это еще не самое худшее. Он становится слишком эгоцентричным. Слишком. Я не хотел бы, чтобы он вырос таким, как те, что ходят без париков, о которых вы говорили.
Он ничего не сказал о других своих опасениях: паранойя, безумие.
- Но по крайней мере это же результат вашего влияния. С кем он встречается вне дома?
- Обычные ребята.
- И все-таки, - сказал Мун, - у вас очень хорошие условия для воспитания ребенка… непосредственное воздействие на мозг…
- Да, конечно, но… - Бюркхалтер говорил едва слышно. - Боже мой, как бы я хотел быть как все. Мы ведь не просили делать нас телепатами. Может быть, это и чудесно, но я же личность. Я живу в своем микромире. Вот этого-то и не могут понять психологи. Теоретически они правы, но практически каждый индивидуум - Лысоголовый или нет - ведет свою личную борьбу в течение всей жизни. А для нас это особенно трудно. Мы не можем расслабиться ни на миг, если мы хотим приспособиться к миру, который нас отвергает.
Казалось, Муну стало стыдно.
- Вы жалуетесь, Эд?
- Да, док, но я смогу превозмочь себя, вот увидите.
- Я помогу вам.
Но Бюркхалтер знал, как трудно обычному человеку осознать, что Лысоголовый такой же человек, как и он. В принципе ведь ищут и видят лишь то, что нас различает.
Во всяком случае ему следовало разобраться во всем, прежде чем снова встретиться с Этель. Он мог бы закрыть свой мозг, чтобы все скрыть, но это бы заинтриговало ее. Их брак во многом выиграл оттого, что между ними существовал еще один особенный тип отношений, который компенсировал и скрашивал их неизбежные разлуки.
- Ну а как с "ГІсихоисторией"? - спросил Мун через некоторое время.
Лучше, чем я ожидал. Я нашел другой подход к Куэйлу. Я ему рассказываю о себе и о своих проблемах. Тогда он становится более доверчивым и менее сдержанным. Возможно, что первые главы для Олдфилда будут готовы в срок.
- Прекрасно, но ничего не случится, если он немного подождет. Если он потребует, чтобы мы выпускали книги в таком темпе, то не лучше ли тогда будет вернуться к периоду семантического смешения.
- Хорошо, - сказал Бюркхалтер. - Значит, я туда пойду… Пока.
- Не беспокойтесь.
Бюркхалтер вышел, поглаживая рукоятку кинжала. Нет, о дуэли не могло быть и речи, но… Он направился по адресу, который сообщил ему мемофон.
Под аркой моста, ведущей к городку, он мысленно поймал дружеский привет и улыбнулся Сэму Шейну, Лысоголовому из Нового Орлеана. Голова Сэма была украшена ярко-рыжим париком. Их диалог состоялся, но им не было необходимости обмениваться словами.
- Личный вопрос: умственное, нравственное, физическое состояние?
- Удовлетворительное. А вы, Бюркхалтер?
Бюркхалтер… Бюрк Халтер… Страж города. Он сразу понял, что его фамилия значила для Шейна.
- Радостного мало… Но есть горячее желание прийти на помощь. Ведь всех телепатов связывают тайные узы.
- Мы - чудовища… нас повсюду остерегаются, - подумал Бюркхалтер.
- Но здесь меньше, чем в другом месте, - поддержал Шейн. - Мои дочери…
- Потенциальные преступницы?
- Да.
- И какие признаки?
- Не знаю ничего. У многих из наших неприятности с детьми.
Что это? Вторичные признаки мутации? Явления, характерные для второго поколения?
- Странно, - подумал Шейн. - Над этим надо поразмыслить. Мне пора идти.
Бюркхалтер вздохнул и продолжал свой путь прямо через парк, чтобы добраться до цели побыстрее. Он подошел к невысокому дому. Никого. Он оставил записку для Рейли и поднялся на холм, чтобы спуститься к школе. Как он и ожидал, была перемена, и он нашел Эла лежащим под деревом, в стороне от товарищей, которые играли в Большой Взрыв.
Бюркхалтер мысленно проник в мозг сына.
Зеленый Человек почти достиг вершины, Волосатые гномы появились сзади и стали обстреливать его жгучими лучами, но Зеленый Человек ловко увертывался от них, От нависающих скал исходила опасность…
- Эл!
… готовые обрушиться на него…
- Эл!
Бюркхалтер соединил мысль и словно вторгся в беззащитный мозг ребенка. Это он позволял себе в редких случаях.
- Привет, папа, - мирно сказал Эл. - Что случилось?
- Я получил записку от твоей учительницы.
- Но я же ничего не сделал!
- Она мне все объяснила. Послушай, Эл, я вовсе не хочу, чтобы у тебя появились странные мысли.
- Но у меня их нет!
- Эл, ты считаешь, что Лысоголовые лучше, чем другие люди, или наоборот?
Эл растерянно посмотрел на свои ноги и ничего не ответил.
- Хорошо, я сам тебе отвечу. Это и то, и другое вместе, и ни то, и ни другое. И я скажу тебе почему: Лысоголовые могут общаться мысленно, но они живут в мире, где большинство людей этого делать не умеют.
- Люди глупые, - заявил Эл.
- Не настолько, ведь они лучше приспособлены к этому миру, чем мы. Конечно, можно сказать, что лягушка лучше, чем рыба, потому что она относится к земноводным.
Мысленно он рассказал ему обо всем более подробно.
- Да… Ну что ж, понятно, согласен.
- А может быть, дать тебе хорошенького пинка под зад? Я был бы не против. Ну-ка повтори, о чем ты думал!
Эл пытался скрыть свои мысли, но отец легко преодолел этот барьер и обнаружил, что сын относится к нему без особого уважения, как к какой-то рыбе без костей. Все было ясно.
- Разберемся, - продолжал Бюркхалтер, ничуть не сердясь, - ты знаешь, почему Лысоголовые никогда не занимают высоких постов?
- Ну, конечно, потому, что они боятся.
- Чего?
- Боятся… - Знакомый образ сформировался в его мозгу. - Других.
- Послушай. Если бы мы занимали посты, которые позволяли бы нам извлекать выгоду из-за наших телепатических способностей, то другие бы завидовали нам. Если бы, например, Лысоголовый придумал какую-нибудь сверхмышеловку, то нашлось бы немало людей, которые бы заявили, что он украл эту идею у другого. Понимаешь?
- Да, папа.
Но это не было правдой. Бюркхалтер вздохнул и огляделся. Он увидел одну из дочерей Шейна, которая сидела, прислонившись к камню, лежавшему на пологом холме. Другие школьники также сидели и бродили в одиночестве.
Далеко на востоке угадывались неровные очертания Скалистых Гор.
- Эл, я не хочу, чтобы ты был таким агрессивным. Мир, в котором мы живем, замечательный, и большинство из тех, кто его населяет, хорошие люди. Мы не должны быть ни слишком могущественными, ни слишком богатыми, иначе мы всех восстановим против себя, а этого нам, в конечном счете, не нужно. Бедности больше не существует. Мы честно делаем свое дело. Мы разумно счастливы. Конечно, у нас есть преимущества перед нетелепатами, например в браке духовная близость значит ничуть не меньше, чем близость физическая. Но я не хочу, чтобы ты считал, что все это делает тебя богом. А если нужно, - добавил он с расстановкой, - то я всю дурь из тебя выбью, да, если ты будешь так рассуждать.
Вся спесь сразу слетела с мальчика.
- Прости папа, я не буду больше так делать.
- И не снимай парик в классе. Ты ведь всегда можешь пойти в туалет и поправить его.
- Да, но… мистер Веннер не носит парика.
- Когда-нибудь я расскажу тебе о волосатых. И если он не носит парика, то это его единственная добродетель, если считать это добродетелью.
- Он много зарабатывает.
- Ну, с его магазином ничего удивительного. Но если ты присмотришься, то увидишь, что люди покупают у него только то, чего они не находят в других магазинах. И он агрессивен. Если тебе это нравится… Спроси у него как-нибудь, счастлив ли он. Признаюсь тебе, я счастлив. Больше, чем он во всяком случае. Понял?
- Да, папа.
Эл выглядел послушным, но это было лишь с виду, и ничего не доказывало. Бюркхалтер ушел, покачивая головой. Проходя мимо дочки Шейна, он поймал обрывок мысли: "… с вершины Ледяных Гор он стал сбрасывать камни на гномов, а потом…"
Он отключился. Проникать в тайны мозга и получать ответ стало привычным для него, но по отношению к ребенку это было несправедливо. В общении взрослых такой шаг стал закономерным, и можно было отвечать или нет. Можно было защититься или просто скрыть мысль, которую не хочешь сделать достоянием гласности.
За вертолетом тянулась цепочка планеров: судя по маркировке, они были загружены морожеными продуктами из Южной Америки. Бюркхалтер дал себе слово, что обязательно купит аргентинский бифштекс. Он хотел попробовать новый рецепт: жарить мясо на древесных углях, окропляя его крепким соусом; это облегчает дальнейшее приготовление в печи под воздействием инфракрасных лучей. Томаты, стручковый перец… Он глотал слюни от предвкушения… Гм. Дуэль с Рейли. Да. Улыбаясь, он потрогал кинжал. Может быть, он был пацифистом от рождения. Приготовление бифштекса казалось ему гораздо более серьезным делом, чем дуэль.
И в самом деле, цивилизации меняются, но у людей чувство желудка более развито, чем чувство истории. Так было всегда. Если, конечно, ты не бог, не бессмертное существо. Люди часто не отдают себе отчета в своих поступках. Например, Веннер, он, конечно, немного сумасшедший, но не настолько, чтобы его можно было отправить в лечебницу. Он не только индивидуалист, но еще и… Он не стыдится быть лысым, это хорошо, но зачем выставлять это напоказ? Кроме того, у него скандальный характер и он заслуживает самой суровой кары.
И все-таки Эл вызывал беспокойство. Сам Бюркхалтер не был таким в его возрасте, а ведь в то время к Лысоголовым относились гораздо хуже - речь шла об их изоляции, стерилизации, даже уничтожении.
Да, да… Все было бы по-другому, если бы он родился до Большого Взрыва. Возможно. Можно изучать историю, но только ею нельзя жить. В будущем это, пожалуй, станет реальным с помощью телепатических библиотек. Есть очень много возможностей, но люди, как правило, их не принимают. Когда-нибудь к Лысоголовым уже не будут относиться как к чудовищам. Тогда многое станет доступно.
Но историю делают не отдельные личности. Ее делают народы.
На этот раз Рейли был дома. Рослый, лицо в веснушках, глаза немного косят. Бюркхалтер заметил, что у него огромные руки и прекрасно развитая мускулатура. Рейли стоял на пороге и с неприязнью поглядывал на гостя.
- Вам чего?
- Моя фамилия Бюркхалтер.
Рейли насторожился.
- Понятно. Вы получили мое сообщение?
- Да, и хотел бы об этом поговорить. Можно войти?
- Ладно. - Он провел гостя в просторную комнату, куда проникал мягкий свет через стены, сделанные из стеклянной мозаики. - Вы пришли назначить время?
- Нет. Я пришел сказать, что вы ошибаетесь.
- Ну да. Моей жены нет, но она мне все объяснила. Я терпеть не могу людей, которые читают мысли других. Это нечестно. Вам бы следовало посоветовать вашей жене не вмешиваться не в свое дело и держать язык за зубами.
Бюркхалтер оставался спокойным.
- Рейли, даю вам слово, что Этель не читала мысли вашей жены.
- Она вам сказала об этом?
- Я… я у нее не спрашивал.
- Вот видите! - торжествовал Рейли.
- Это бесполезно. Я знаю ее. К тому же… Не забывайте, что я тоже телепат.
- Я это знаю. А кто мне поручится, что вы вот сейчас не читаете мои мысли? - Он колебался. - Уходите из моего дома. Я дорожу своим спокойствием. Если вас устроит, встретимся завтра на рассвете. Убирайтесь.
Казалось, что он что-то скрывает. Какое-нибудь воспоминание, возможно.
Бюркхалтер не сдавался.
- Ни один Лысоголовый не позволит себе читать…
- Я вам велел убираться!
- Послушайте! В дуэли со мной у вас нет ни единого шанса на победу!
- А вы знаете, сколько зарубок на рукоятке моего кинжала?
- Вам приходилось драться с Лысоголовым?
- Завтра у меня будет одной лысой головой больше. В последний раз говорю: убирайтесь.
Бюркхалтер закусил губу.
- Вы отдаете себе отчет в том, что во время дуэли я смогу читать ваши мысли?
- Подумаешь… А что?
- Я буду все время опережать вас на один удар. Какова бы ни была скорость ваших движений, я на какую-то долю секунды буду заранее знать, что вы собираетесь делать; я буду предупреждать все ваши хитрости, буду пользоваться всеми вашими слабостями, я прочту все это, как в книге. Все ваши мысли…
- Нет, - твердо сказал Рейли, - все это довольно ловко, но меня на этом не поймаешь.
Бюркхалтер помедлил немного, потом решился: резким движением он отодвинул стул, который стоял перед ним.
- Берите кинжал, но не вынимайте его из чехла. Я покажу вам, как делается то, что я сказал.
Глаза Рейли округлились.
- Вы хотите драться немедленно?
- Да нет. - Он отодвинул второй стул, затем взял кинжал, не вынимая его из чехла. - Вот, места нам хватит. Готовы?
Рейли нехотя взял свое оружие, чехол явно мешал ему, потом он бросился вперед. Но Бюркхалтера там уже не было, он предупредил движение противника, а чехол его скользнул по животу Рейли.
- Вот на этом, - сказал Бюркхалтер, - наша дуэль уже бы закончилась.
Не отвечая, Рейли нанес удар сверху вниз, а потом, в последнее мгновение, поднял нож так, чтобы достать до горла, но Бюркхалтер перехватил чехол свободной рукой, а другой ударил два раза в сердце. Веснушки отчетливо проступили на бледном лице Рейли. Но он еще не мог признать своего поражения и попытался нанести несколько ударов, каждый из которых Бюркхалтер предупреждал и защищал то место, куда целился Рейли.
Рейли медленно опустил руки. Ему было трудно дышать. Бюркхалтер прицепил кинжал к поясу.
- Бюркхалтер, - сказал Рейли, - вы - дьявол.
- О нет, вовсе нет. Но я не хочу рисковать. Вы на самом деле думаете, что я бы долго прожил, если бы дрался на дуэли? Люди бы не допустили подобного, потому что это не что иное, как убийство, и они бы сразу это поняли. Только по этой причине я много раз подвергался оскорблениям. Я снесу еще одно оскорбление и принесу вам свои извинения, если, конечно, вы сможете обосновать ваши претензии. Но я не могу драться с вами, Рейли.
- Да, я понимаю… Спасибо, что пришли. Я попал бы в ловушку.
- Нет, - ответил Бюркхалтер, - ведь я бы отказался драться. Не так уж сладко быть телепатом… Ведь у нас свои трудности, как эта, например. Мы должны быть осторожными. Теперь, я думаю, вы понимаете, почему телепаты никогда не читают мысли других людей, если только они не согласятся на это.
- Хорошо. Мне ясна ваша точка зрения. Послушайте… я беру свои слова назад. Пойдет?
- Спасибо, - протянул руку Бюркхалтер. Рейли пожал ее не без колебания. - Остановимся на этом, так будет лучше.
- Хорошо.
Было видно, что Рейли не мог дождаться, когда его гость уйдет.
Посвистывая, Бюркхалтер направился в издательство. Теперь он мог рассказать обо всем Этель. Он должен был это сделать: малейшая недомолвка нарушила бы гармонию их телепатической близости. Не то, чтобы они всегда были открыты друг другу, но любая преграда сразу становилась ощутимой и могла испортить их отношения. Странно, но им удавалось относиться с уважением к свободе друг друга и в то же время быть абсолютно близкими.
Конечно, Этель будет волноваться, но все уже позади, и она сама, будучи Лысоголовой, поймет его. Внешне она не походила на Лысоголовую. Длинные изогнутые ресницы, вьющиеся волосы. Ее родители жили около Сиэтла и очень долго там оставались после Взрыва, даже после того, как были изучены последствия жесткого излучения.
Падал снег, дул холодный ветер в сторону Юты. Бюркхалтеру хотелось бы оказаться в вертолете, лететь в голубой пустоте неба. Там, наверху, были мир и спокойствие, то, что Лысоголовые никак не могли обрести на Земле. Там всегда был слышен шорох фрагментов каких-то подсознательных мыслей. Вот почему все Лысоголовые любили летать и считались прекрасными пилотами. Они искали убежища на высоте, там, где почти нет атмосферы.