- Я не знала, где остановился Георгий, и спрашивала буквально у всех встречных, описывала его внешность… Смешное и безнадежное занятие, не правда ли?.. Я даже ездила в Халцедоновую бухту и обошла все пансионаты. Наконец, меня надоумили пойти в курортное управление. К счастью, одна женщина, задержавшаяся там на работе, знала, что к одной из ее сотрудниц… к вам, - она улыбнулась Асе, - приехал погостить родственник…
"Это Шурочка", - подумала Ася и сказала вслух:
- Все хорошо, что хорошо кончается.
- Да… Я безумно устала, но, слава богу, я нашла его. - Галина долгим взглядом посмотрела на Платонова, неподвижно стоявшего у перил.
- Налить вам чаю? - спросила Ася.
- Минуточку, Ася, - вмешался Платонов. - Прежде всего: нельзя ли снять для Галины комнату здесь по соседству?
Ася изумленно посмотрела на него.
- Сейчас уже поздновато, - произнесла она с запинкой. - Но… почему бы вашей… ассистентке не остаться у нас? Игорь спит в саду, его комната свободна.
- Конечно, - сказал Михаил. - Располагайтесь в комнате Игоря.
- Благодарю вас, - Галина вздохнула. - Я так устала, что мне, право, безразлично…
- Кстати, куда это Игорь запропастился? - Ася поглядела в сад. - Игорь!
После того как незнакомая женщина кинулась к дяде Георгию, Игорь тихонько отступил в тень деревьев. Он пробрался в дальний угол сада и сел на выступ скалы. Смутное ощущение предстоящей разлуки охватило его. И Игорь подумал, что никогда и ни за что не женится, потому что там, где появляется женщина, сразу все идет кувырком.
А наутро Платонов исчез.
Первым это обнаружил Игорь. За три недели он привык, что дядя Георгий будил его ни свет ни заря, но в это утро он проснулся сам. По солнцу Игорь определил, что обычный час побудки давно миновал. С неприятным ощущением некоей перемены он, тихонько ступая босыми ногами, вошел в дом и приоткрыл дверь комнаты Платонова.
Дяди не было. Приборы все были свалены в углу в беспорядочной куче.
Ясно. Ушел в горы один.
Горшей обиды Игорю никто и никогда не наносил. Чтобы не заплакать, он поскорее залез на ореховое дерево, самое высокое в саду, и стал смотреть на море, голубое и серебряное в тот ранний час. Из бухты выходил белый теплоход, медленно разворачиваясь вправо,
"Балаклава", - подумал Игорь. И он представил себе, как в один прекрасный день уплывет на белом теплоходе из Кара-Буруна, а потом приедет в Борки и будет жить у дяди Георгия и помогать ему в работе. И он все время поглядывал на дорогу - не возвращается ли дядя Георгий, и заранее представлял себе, как он сухо ответит на дядино приветствие и немного поломается, перед тем как принять предложение идти на море.
Тут на веранду вышла та, вчерашняя. На ней был легкий сарафан - белый с синим. Она озабоченно поглядела по сторонам и ушла в дом. Потом на веранде появился отец. Он тоже огляделся, поправил виноградную плеть и позвал:
- Игорь!
Игорь неохотно откликнулся.
- Ну-ка, живо слезай, - сказал отец. - Ты видел утром дядю Георгия? Нет? Куда же он ушел?
Голос у отца был необычный, и Игорь понял: что-то произошло.
Потом они все стояли в комнате дяди Георгия. Михаил вертел в руках большой заклеенный пакет, на котором было четко неписано: "Михаилу Левицкому. Вскрыть не ранее чем утром 24 августа". Это означало - завтра утром…
Вещей Платонова в комнате не было, он унес оба чемодана. Только приборы остались, да пустой ящик из-под ботинок, да две-три книжки.
- Он что же - уехал не попрощавшись? - Ася покачала головой. - Не сказав ни слова…
Галина смотрела на пакет в руках Левицкого. Не мигая, не отрывая взгляда, смотрела на пакет, в ее светло-карих глазах была тревога.
- Уехал? - растерянно сказал Игорь.
И тут он вспомнил про "Балаклаву", недавно отплывшую из Кара-Буруна.
- Сейчас узнаем, - сказал Михаил и подошел к телефону, не выпуская ракета из рук.
Он позвонил диспетчеру морского вокзала, и тот согласился запросить "Балаклаву" по радио.
- Михаил Петрович, - сказала Галина высоким звенящим голосом. - Очень прошу вас, вскройте пакет.
- Нет, Галина, - ответил он, - этого сделать я не могу.
- Странные все-таки манеры, - пробормотала Ася. - В таком преклонном возрасте выкидывать такие номера… Галина посмотрела на нее.
- Простите за неуместное любопытство… Вы просто не представляете, как это важно… Вы знаете, сколько лет Георгию… Георгию Ильичу?
- Могу вам ответить, - сказал Михаил. - Дядя Георгий на двенадцать лет старше своей сестры, моей покойной матери. Ему семьдесят три - семьдесят четыре.
- Семьдесят… Боже мой… - прошептала Галина и сжала ладонями щеки.
Теперь настал черед Аси удивиться.
- Вы работаете с ним вместе и не знали, сколько ему лет?
- Он никогда не говорил… Я работала с ним недолго, четыре года… Но старожилы говорили, что он выглядел точно так же много лет назад. Я только знала - он старше Неймана…
- Дядя Георгий работал с Нейманом? - изумился Михаил.
- Да.
- Но позвольте… Я хорошо знаком с работами профессора Неймана. Он занимался проблемой долголетия, и это меня весьма интересовало как гериатра. Но ведь дядя Георгий работал совсем в другой области. Он говорил об износе материалов - что-то о переводе постепенного износа в ступенчатую категорию. Что здесь общего?
- Не могу сейчас… Не в состоянии говорить об этом… - На Галине прямо лица не было. - Но именно со ступенчатого износа они начали свое сумасшедшее исследование… - Она отвернулась к окну.
- Что все-таки произошло с Нейманом? - спросила Ася с интересом. - В газетах писали - загадочная скоропостижная смерть, ничем не болел… Милочка, да что с вами? - вскричала она, увидев, что Галина плачет. - Ну, пожалуйста, успокойтесь… Игорь, быстро воды!
- Не надо. - Галина прерывисто вздохнула. - Кажется, самые тяжкие мои опасения… Михаил Петрович, вскройте пакет! Михаил медленно покачал головой. Тут зазвонил телефон, и он проворно снял трубку.
- Доктор Левицкий? - услышал он. - Говорит диспетчер морского вокзала. Я связался по УКВ с "Балаклавой", В списках пассажиров Георгий Платонов не значится.
- Благодарю вас, - сказал Михаил и положил трубку. - На "Балаклаве" его нет.
- Значит, он здесь! - воскликнул Игорь.
- Да, из Кара-Буруна можно уехать только морем, - подтвердила Ася. Милая, не надо волноваться…
- Я пойду. - Галина направилась к двери. - Пойду его искать.
- Я с вами! - встрепенулся Игорь.
- Минуточку. - Михаил встал у них на пути, его сухое тонкогубое лицо выглядело очень озабоченным, очень серьезным. - Послушайте меня, Галина. Давайте рассуждать логично. Георгий ушел с чемоданами - а они довольно тяжелы, естественно, он не станет бродить с такой поклажей по городу. Скорее всего, он остановился в гостинице или сдал чемоданы в камеру хранения вокзала. Я гораздо быстрее наведу справки по телефону, чем вы - рыская по городу. Прошу вас, наберитесь терпения. В городе всего три гостиницы.
Галина кивнула, отошла к окну.
- Игорь, тебе следовало бы пойти умыться, - негромко сказал Михаил и снял трубку.
Он позвонил в отель "Южный" и в другие две гостиницы, и отовсюду ответили, что - нет, Георгий Платонов у них не останавливался.
Михаил взглянул на часы, позвонил в санаторий "Долголетие" и попросил у главврача разрешения задержаться на час. Затем он вступил в сложные переговоры с администрацией морского вокзала, в результате которых выяснил, что человек по имени Георгий Платонов сегодня утром не сдавал в камеру хранения двух больших чемоданов.
Все это время Галина неподвижно стояла у окна, а Игорь, и не подумавший идти умываться, машинально листал книжки, оставленные дядей Георгием.
- Остается Халцедоновая, - сказал Михаил и вызвал коммутатор курорта.
- Тише! - вдруг крикнула Галина. - В саду кто-то ходит… - Она высунулась в окно.
Да, скрип ракушек под ногами…
Галина побежала на веранду, все последовали за ней. По садовой дорожке к веранде шел грузный человек в белой сетке и грубых холщовых штанах, в сандалиях на босу ногу. Пот приклеил к его лбу прядь седых волос, крупными каплями стекал по темно-медному лицу.
- Филипп! - Игорь понесся навстречу старому сапожнику.
- Здравствуй, мальчик, - сказал Филипп, пересиливая одышку. Здравствуйте, все.
Он поднялся на веранду и сел на стул. Четыре пары встревоженных глаз в упор смотрели на старика.
- Было время, когда крутые подъемы вызывали у меня песню, - сказал Филипп, шумно и часто дыша.
- Вы видели дядю Георгия? - нетерпеливо спросил Игорь. - Где он?..
- Я копал под скалой червей для наживки, а солнце еще не встало, - сказал Филипп и почесал мизинцем лохматую седую бровь. - Тут он и пришел. В руках у него было по чемодану, а в зубах травинка. "Филипп, я собираюсь уехать, могу я на время оставить у вас чемоданы?" - "Ну, если в них нет атомной бомбы, так я ему сказал, - то поставьте их в тот уголок, под красавицей Гоффи". Мы сели и позавтракали помидорами и сыром. Он ел мало, а говорил еще меньше. Филипп сделал паузу и долгим одобрительным взглядом посмотрел на Галину. Сколько вам лет, спросил он меня, и я сказал - человеку не надо знать, сколько ему лет, потому что…
- Где он? - прервала его Галина. - Если вы знаете, то просто скажите: где он?
Филипп покачал головой.
- Слишком просто, красавица, - сказал он. - Но вы узнаете все, что знаю я. Человек, который вас так интересует, вынул из чемодана ботинки и подарил их мне. Они не знают износа, сказал он, и это лучшее, что я могу вам подарить как специалисту. Я взял ботинки и, поскольку я не верю в вечность подошвы…
- Боже мой, неужели нельзя по-человечески сказать: где он?
- По-человечески? Ага, по-человечески… Ну, так он попрощался со мной за руку и пошел по Трехмильному проезду вверх. Прогуляться, - так он сказал. Я начал работать и размышлять;
что же такое было у него на лице. Оно мне показалось странным. И я решил пойти сюда и сказать вам то, что вы услышали. По-человечески… Принеси мне воды, сынок.
- Мама вам принесет! - Игорь уже сбегал с веранды. - Я знаю, где его искать! - донесся голос мальчика уже из-за деревьев. - Я найду!
Хлопнула калитка.
Филипп напился воды, посмотрел на Галину, кивнул и направился к калитке, и ракушки захрустели под его грузными шагами. Михаил пошел проводить старика.
- Доктор, я все хочу попросить вас, - сказал Филипп, берясь за щеколду: Дайте мне что-нибудь, чтобы я меньше потел во сне.
Игорь бежал по шероховатым плитам Трехмильного проезда, жесткая трава, торчащая из щелей, царапала его босые ноги. Он выскочил из дому в одних трусах, даже панамы не успел надеть, и теперь солнце начинало припекать ему голову.
Он очень торопился.
Дорога становилась все круче, Игорь запыхался и перешел с бега на быстрый шаг. Он старался экономно и правильно регулировать дыхание - как учил его дядя Георгий. Четыре шага - вдох, четыре шага - выдох.
Игорь и сам не знал, что заставляло его так торопиться. До сих пор он жил в окружении вещей и явлений ясных и привычных, как свет дня. Но последние события - приезд незнакомой женщины, непонятное бегство дяди Георгия, визит Филиппа - сбили мальчика с толку. Ему хотелось одного; вцепиться в сильную руку дяди Георгия, и тогда снова все будет хорошо и привычно.
Трехмильный проезд кончился. Влево уходила лесная дорога в Халцедоновую бухту, но Игорь знал, что дядя не любил этой дороги: он всегда предпочитал держаться ближе к морю. И Игорь без колебаний пошел направо по узкой тропинке, зигзагами сбегавшей в ущелье. Некоторое время он шел в тени моста электрички, продирался сквозь кусты дикого граната, потом, лавируя между стволами орехов, поднялся по противоположному склону ущелья и вышел к крутому обрыву над морем.
Он чуточку передохнул и потер большой палец ноги, больно ушибленный о корень дерева,
Затем Игорь двинулся по узкому карнизу - однажды они с дядей Георгием проходили здесь. Он старался не смотреть вниз, где под обрывом синело море, он медленно шел, прикасаясь левым плечом к скале и осторожно перешагивая кустики ежевики, тут и там стелющиеся по карнизу. В одном месте он увидел примятый кустик и раздавленные ягоды - это окончательно утвердило его в мысли, что дядя Георгий недавно здесь прошел.
Да, он недалеко. Наверно, за тем выступом, за которым сразу открывается вид на пляжи Халцедоновой. Еще десяток метров…
Дикий грохот и вой возникли так неожиданно, что Игорь вздрогнул. Это электричка, перелетев по стальному мосту через ущелье, мчалась по дороге, прорубленной в скалах, выше карниза, прямо над головой мальчика. Игорь знал, что отсюда электричку не увидит, но невольно задрал голову - ив тот же миг его правая нога встретила пустоту.
Он сорвался…
Его рука отчаянно цеплялась за карниз, но соскользнула с гладкого закругленного камня, и тут Игорь почувствовал, что живот прижат к колючему кусту. Он успел вцепиться руками в куст и повис над обрывом, тщетно пытаясь нащупать ногами опору.
- Дядя Георги-и-и-ий!
- И-и-и… - откликнулось горное эхо.
Незадолго перед этим Георгий Платонов прошел по карнизу к тому месту за выступом скалы, откуда была видна Халцедоновая бухта.
Здесь он остановился, прижался спиной к теплому камню, сдвинул кепи на затылок.
Здесь никто его не видел, и ему не приходилось думать о выражении своего лица.
Он был один - наедине со своими мыслями.
Перед ним лежало огромное море, согретое южным солнцем. Он видел зеленые склоны гор, желтые пляжи и белые здания. В двух часах ходьбы его ждала прекрасная женщина…
Но он был уже бесконечно далек от всего этого.
Он знал, что напрасно тянет время, но никак не мог оторваться от своих мыслей о Галине.
"Пойми, я должен был бежать от тебя. Ты мешала мне. Я нуждался хоть в каком-нибудь душевном равновесии, чтобы закончить работу. Но ты мне мешала, и вот я тайком уехал - бежал от тебя. Так было лучше - лучше для нас обоих. А потом та бы все поняла из моих записок, которые Михаил перешлет в Борки. И время залечило бы рану.
Но ты разыскала меня.
Ну как объяснить тебе, моя единственная, что я уже не принадлежу жизни? Да, я здоров и силен, несмотря на мои семьдесят четыре. Мои движения точны, мышцы налиты силой и сердце пульсирует ровно. Но через несколько часов… Через десять часов двадцать минут…
Бедняга Нейман, ему было лучшее ведь он не знал.
Открытый мною закон кратности обмена неотвратим и точен. Ничто не спасет меня. Ничто и никто - даже ты. Но все же… Безумный опыт, который я здесь проделал, дает какую-то возможность… Нет, не мне. Другим, кто будет после меня… Может быть, им удастся, следуя моим указаниям, нарушить кратность обмена… И значит, я не зря поработал здесь, в тишине и покое…
В тишине и покое?
Не надо обманывать себя. Покоя не было.
Но я не знал, что встречу здесь этого мальчика.
Если бы я знал…
Довольно тянуть".
Платонов смотрит на часы. Бежит по кругу секундная стрелка, исправно отсчитывая время,
Надо решаться.
Грохочет над головой электричка. Она везет к бархатным пляжем веселых, нарядных мужчин и женщин.
Ну, Георгий Платонов, может, ты оторвешь, наконец, спину от теплой скалы?
- Дядя Георги-и-ий!
Игорь! Как он сюда попал?
Голос мальчика, зовущий на помощь, мгновенно возвращает Платонова к жизни. Торопливо он продвигается по карнизу, боком огибает выступ… Глаза его расширяются при виде мальчика, висящего над обрывом.
- Держись, Игорь! Я иду!
Корни куста давно тянулись. Теперь они не выдержали, поддались… Игорь, не выпуская из рун колючих веток, полетел вниз.
- А-а-в-а… - голос его замер.
В тот же миг Платонов резко оттолкнулся от карниза и бросил свое тело в воздух. Синее море надвигалось на него. Сведя вытянутые руки перед головой, он, как нож, без брызг вошел в плотную воду, зашумевшую мимо ушей.
- Придется немного потерпеть, - сказал Михаил. Мальчик кивнул. Пока отец промывая его ободранные грудь и живот, смазывал мазью и перевязывал, Игорь не издал ни звука. Он лежал, стиснув зубы и крепко держась левой рукой за руку дяди Георгия. Не вскрикнул, не застонал. Только в глазах у него были боль и крик.
- Ну, вот и все. - Михаил укрыл сына простыней, - Молодец, Игорь. Теперь постарайся уснуть.
Он приложил ладонь ко лбу мальчика, потом отошел от койки и сделал знак жене: пойдем, ему надо отдохнуть. Ася со вздохом поднялась.
- Легче тебе, сыночек?
- Да, мама, - шепнул Игорь,
Он все еще не отпускал руки дяди Георгия, неподвижно сидевшего возле койки. Ася задернула штору и вышла вслед за Михаилом из комнаты.
Платонов поднял голову, взгляд его остановился на Галине. Он устало улыбнулся ей и подумал: "Она смотрит на меня почти враждебно".
Через некоторое время Игорь уснул. Но как только Платонов осторожно попробовал высвободить руку, мальчик встрепенулся и сжал его пальцы еще сильнее,
И так было еще несколько раз.
Текло время, в комнате стало сумеречно: там, за окном, солнце клонилось к закату. Платонов украдкой взглянул на часы. Галина сидела напротив, лицом к лицу, и он встретил ее отчаянный взгляд и тихонько покачал головой.
Наконец ему удалось высвободить затекшую руку. Игорь ровно дышал во сне. Платонов обнял Галину за плечи, и они вышли на веранду.
Ася захлопотала, побежала в кухню, вернулась с подносом. От запаха еды Платонов ощутил легкое головокружение.
- Не суетись, Ася, - сказал он. - Обед никуда не уйдет. Посиди спокойно… что пишут в газетах, Михаил?
- Не знаю, - Левицкий поднял брови. - Я не читал сегодня. Вечерний ветерок зашелестел в листве деревьев. Снизу, из города, донеслось пение скрипок, сухой говорок барабана. Платонов выпрямился, скрипнуло плетеное кресло.
- Ну что вы уставились на меня? - сказал он грубовато. - Эка невидаль: старикан, который зажился на свете.
Никто ему не ответил. Только Ася несмело сказала:
- Георгий Ильич, вы, наверно, голодный…
- Если хочешь, налей мне компоту.
Он принялся пить компот.
Галина резко поднялась, ногой отшвырнула стул,
- Георгий…
- Сядь, Галя, - прервал он ее. - Прошу тебя, сядь, - мягко повторил он. Знаю, что должен сказать вам… Я хотел опередить свой час, но Игорь помешал мне… Послушай, Михаил, ты хорошо знаешь стариков, знаешь эти проклятые возрастные изменения, старческие болезни, слабость. Этот постепенный и неотвратимый износ организма. Дряхлеющий человек - черт возьми, что может быть печальней! - Упрямый огонек, хорошо знакомый Галине, зажегся в его серых глазах. - Возня с кожей и другими материалами навела меня на мысль о переводе износа живого организма в ступенчатую категорию. Человек не должен изнашиваться постепенно, как башмак. Пусть он, достигнув зрелости, сохранит ее в состоянии полного расцвета - до последнего мгновения. До последнего вздоха!
Платонов встал и прошелся по веранде. Затем он снова опустился в кресло и продолжал уже спокойнее: