И, надо полагать, угроза моя на Гришу подействовала, потому что через пару дней подкрановый Аркашка разнёс по цеху весть, что дело у Гриши с Люськой вроде бы идёт к свадьбе. Да и Люська уже при встрече со мной не отворачивалась, а улыбалась. Ну и наконец поздоровалась однажды. Сама. Случилось это на улице. Как раз прошли дожди, асфальт подсыхал, листва блестела, как вымытая. Постояли, поговорили…
- А всё-таки - с кем вы тогда дрались? - спросила она.
- С инопланетянами, - твёрдо сказал я.
Люська засмеялась.
- Ох, отлуплю я тебя когда-нибудь, Минька! - пообещала она. - Как в детстве лупила.
- Да уж лупила ты меня как в детстве! - возмутился я. - Это ещё выяснить надо, кто кого лупил!
- А у качелей тогда?
- Интересное дело! - сказал я. - У качелей! Конечно! У меня тогда глаза были песком засыпаны…
Тут лицо у Люськи стало - не поймёшь - то ли нежным, то ли озабоченным. Что она там увидела? Я обернулся. Полная молодая мамаша катила по просыхающему асфальту широкую детскую коляску с двумя близнецами. Прервав разговор, мы смотрели, как она обходит по краешку лужу, отразившись в ней вместе с коляской. Потом колесо чиркнуло по воде, и отражение немедленно порвалось в мелкие клочья.
- Что с Гришей, Минька? - каким-то надломленным голосом проговорила Люська.
- А что такое?
- Не знаю… - сказала она. - Аркашка говорит, он от жены сбежал. Врёт, конечно… Но я же чувствую: Гриша от меня что-то скрывает. Минька! С кем вы тогда дрались?
- С женой Гришкиной, - сказал я.
В другой бы раз она мне этого не простила. Но больно уж денёк стоял хороший. На Люську вообще погода сильно действует.
- Дурачок ты, Минька, - искренне сказала она. - Сколько тебя помню - всегда дурачком был.
- Ага, - бодро согласился я. - Дурачок. Иванушка-дурачок. Тридцать лет на печке лежал.
- И неграмотный вдобавок, - засмеялась она. - Это же не Иванушка, это Илья Муромец на печке лежал…
Кончался август. И я не знаю, в чём дело, но только после того разговора с матерью Наташка стала попадаться мне на глаза чуть ли не каждый день. Еле успевал на ту сторону переходить. Но однажды всё-таки не уберёгся.
- Ну куда ты полез, Миша! - услышал я совсем рядом её рассерженный голос и, вздрогнув, остановился. - Куда тебя понесло? Вернись сейчас же!
Это она со своим пацаном воевала. Увидев меня, растерялась.
- Миша?.. Здравствуй…
А губы - ну совершенно детские. И носик такой пряменький, аккуратный… Не то что Люськин рубильник.
- Привет… - осторожно отозвался я. - Как жизнь?
- Вот… погулять вышли… - ответила она.
Я смотрел на неё и соображал, что бы ещё такое сказать.
- Я слышал, развелась ты…
- Развелась… А ты? Так до сих пор и не женился?
- Да некогда всё, - сказал я. - Дела.
- Дела? Какие?
- Такие дела, что закачаешься, - хмуро ответил я.
- Скамейку нашу помнишь? - спросила она вдруг.
Я буркнул, что помню.
- Сменили её. Новую поставили…
- Серьёзно? - сказал я. - Надо пойти посмотреть.
Она жалко улыбнулась уголком рта.
- Чего уж там смотреть…
Замолчали. Наташкин пацан штурмовал ограду сквера - протискивался меж прутьев туда и обратно.
- А у меня день рождения скоро…
- И что? - насторожившись, спросил я.
- Приходи. Если сможешь, конечно…
Так… Потянули телка за верёвочку… Не дурачок ведь, понимаю, в чём дело. Всё прекрасно понимаю. Не дождалась, выскочила замуж, промахнулась, развелась, вспомнила, что Минька Бударин до сих пор не женат.
- Не знаю, в общем… - промямлил я. - Мы тут, понимаешь, как раз тридцатого всей сменой за грибами выезжаем…
Насчёт грибов я не врал. Наши уже и туески подготовили, и автобус был заказан. Сам-то я, правда, ехать не собирался.
Кое-как унеся ноги, решил взглянуть на новую скамейку. Посидел на ней, потрогал гладкий брус, где раньше было вырезано крупно и глубоко: "НАТАША".
Ладно. По грибы - так по грибы. За мной ведь тоже, как за Гришей, глаз да глаз нужен. Оставь меня в городе - возьму да и сорвусь на день рождения, кто меня знает!
Кто-то остановился передо мной, постоял немного и сел рядом. Я покосился на подсевшего и увидел, что это Бехтерь.
- Ну, здравствуй, - неприветливо сказал я ему. - Что? Лавки другой не нашлось?
Бехтерь снял фирменные очки и долго тёр переносицу.
- Ну хоть ты бы мне, что ли, объяснил, - с тоской попросил он. - Бил я его тогда или мне это так, от злости померещилось?
- От злости, - сказал я.
Бехтерь усмехнулся. Что-то плохо он выглядел - то ли больной, то ли усталый.
- Ничего, - сказал он. - Она ещё с ним наплачется…
- Это почему же?
- Наплачется, - упрямо повторил Бехтерь. - Вот увидишь. Я-то знаю, что он за человек…
- А ты-то сам что за человек?
Бехтерь вдруг ухватил меня за руку.
- Минька! - сказал он. - Не хотел я с ним тогда драться, веришь? Хотел подойти, поговорить по-людски, с глазу на глаз… Она ведь заявление из загса забрала, Минька! А он даже говорить со мной не хочет. Морду воротит, понимаешь? Простите, говорит, мы с вами не знакомы… Ах ты, думаю!..
Бехтерь задохнулся и умолк. Так это он, выходит, один на один отделал того… которого я потом рейкой? Ай да Валька! Как же надо было разозлиться!..
- Не того ты отлупил, Бехтерь, - сказал я ему. - Не Гришу.
Он вскинул голову.
- Что… правда?
- Правда, - сказал я.
Бехтерь подумал, потом уныло кивнул.
- И что он теперь? Этот, кого я… В суд на меня, да?
- Да нет, Бехтерь, - вздохнул я. - Никто на тебя в суд подавать не будет…
Первый раз в жизни я говорил с ним не раздражаясь. А может, меня и раньше раздражал не столько сам Бехтерь, сколько этот его дурацкий фирменный оскал.
- Кончай киснуть, Валька, - сказал я ему. - Сам понимаешь: ушла - значит, ушла. Другую найдёшь.
- Не найду, - безразлично ответил мне Валька Бехтерь.
Глава 15
Наш автобус стоял у ручья на опушке, и огромная верба время от времени лениво проводила по его крыше кончиками узких листьев.
Я влез в автобус, и спавший на заднем сиденье шофёр поднял голову.
- Свои, свои… - успокоил я его. - Спички только возьму…
Я пробрался к своей сумке и устроил в ней маленький переворот. Коробок, конечно, оказался на самом дне. Я разгрёб продукты, переложил пистолет… и от кисти к локтю проскочили знакомые электрические мурашки.
Ещё не веря, я торопливо установил на сиденье спичечный коробок, прицелился и утопил спусковую клавишу.
Коробок исчез.
Несколько секунд я тупо смотрел на глянцевый от чистоты край кожаного сиденья. Потом швырнул пистолет в сумку, ремень - через плечо, и вылетел из автобуса.
С трёх сторон шевелился лес, огромный, просвеченный солнцем. Где мне их теперь искать, этих голубков? Я прикинул, на какое расстояние могли разбрестись грибники, и чуть не застонал…
Полчаса, не меньше, я бегал по лесу сломя голову и выспрашивал наших, не видел ли кто Гришу с Люськой. Дальше всех зашли - как нарочно!
- Гриша!..
- Чего тебе от него надо?
Я обернулся. Они стояли буквально в десяти шагах от меня. Видно, спрятались сначала за дубом, когда услышали мой голос, а потом сообразили, что Минька Бударин зря глотку драть не станет.
- Влипли, Гриша, - сказал я, подойдя. - Заработала…
Гриша Прахов побледнел и прислонил к дубу тонкий рогатый посошок.
- Когда? - еле слышно спросил он.
- Полчаса назад.
- Значит, скоро они будут здесь… - медленно проговорил он. - Ты ведь выстрелил, да? Они должны были засечь этот выстрел…
- Как? - разом охрипнув, сказал я. - Так они, значит, могут по выстрелу?.. А точно знаешь?
- Я предполагаю, - объяснил Гриша. - Если пистолет теперь связан с коллектором на корабле…
Я готов был его придушить.
- Вслух надо предполагать такие вещи! Вслух, а не в тряпочку!.
- Вы что, ненормальные оба? - спросила Люська. - Вы себя со стороны послушайте!..
- Люська! - сказал я. - Ради бога! Хоть ты не лезь!
- Опять инопланетяне? - недобро прищурясь, спросила она.
- Опять!
На секунду мне показалось, что она сейчас размахнётся и даст мне лукошком по голове.
- Люся, я всё объясню… - заторопился Гриша.
- Не надо, - спокойно проговорила она. Взяла прислонённый к дубу рогатый посошок и пошла прочь. Отойдя на несколько шагов, оглянулась и добавила безразлично: - Поедем в город - в автобусе ко мне не подсаживайся…
Волосы её на этот раз были заплетены в короткую толстую косу, и коса эта при каждом шаге с каким-то особым презрением качалась туда-сюда - рыже-золотой маятник с пушистой метёлкой на конце.
Гриша двинулся было за ней, но я его удержал.
- Пусть идёт, - бросил я. - Или ты её тоже хочешь втянуть в историю?
Гриша испуганно затряс головой.
- Тогда давай думать, как нам быстрее в город попасть… Выйдем сейчас к автобусу…
- К автобусу? - жалобно переспросил Гриша, всё ещё норовя оглянуться на уходящую Люську.
Я чертыхнулся.
- Верно! Я ж как раз в автобусе выстрелил! Тогда вот что… Автобус обогнём, так? Выйдем по грунтовке к шоссе - и автостопом до города. Вперёд!
Проскочив испятнанную солнечными зайчиками поляну, мы наткнулись на Сталевара. Похожий скорее на лешего, чем на грибника, он ворошил палочкой траву возле старого пня. Увидев нас, удивился.
- А ты откуда здесь взялся? - спросил он Гришу. - Аркашка говорит, он тебя в другой стороне видел.
- У шоссе? - похолодев, спросил я.
- Ну да… Ещё, говорит, странно: Гриша - и вдруг без Люськи… Поссорились, что ли?
Мы с Гришей поглядели друг на друга. То есть пока я разыскивал эту парочку, ангелы успели перекрыть подходы к шоссе. Оперативно работают ребята.
- Слушай, Сталевар, - сказал я. - Тут вот какая штука… Мы сейчас, наверно, с Гришей вернёмся… Ну, дело есть в городе, понимаешь? Скажи Люське, чтобы Гришину сумку потом из автобуса забрала, некогда нам…
Сталевар уставил на меня круглые глаза, ставшие в лесу ещё желтее, и ухмыльнулся от уха до уха.
- Утюг забыл выключить?
- Ага, - сказал я. - Утюг…
Подлесок заслонил нас от Сталевара.
- Ну что, Гриша? Тогда давай напрямик. Больше ничего не остаётся…
Напрямик… Чуть ли не двадцать километров пешком - сначала лесом, потом через овраги, через пашню… Да, близка дорожка! Дай бог к вечеру дойти. Майора, конечно, на работе уже не будет. Впрочем, у них там всегда есть дежурный…
- Стоп! - спохватился я. - А грибникам нашим они ничего сделать не могут?
- Нет, - отрывисто отозвался Гриша. - Они охотятся только за нами. Точнее - за мной…
Меня так и подмывало ещё раз проверить пистолет, но сам понимал: нельзя. Хватит, и так уже засекли нас… А вот под рукой его держать на всякий случай надо. Когда-то он ещё станет доказательством, а пока это - оружие. Я запустил руку в сумку и нащупал рукоять. Как там насчёт мурашек? Вот они, родимые…
- А чего ты с пустыми руками идёшь? - спросил я Гришу. - Ну-ка, стой!.. Хор-роший, однако, дрын! Как будто сам нас нашёл…
Я оторвал приглянувшуюся мне полуотломленную сухую ветку - прямую, крепкую, толстую, как оглобля.
- Вот… - сказал я, отшибая лишние сучья. - А то висит дровина без дела…
Снова двинулись. Я раскрыл перочинный нож и на ходу принялся доводить дровину до ума.
- Накостылять бы тебе по шее! - проворчал я, добравшись до особо прочного отростка. - Давай выкладывай, что ты там ещё напредполагал…
- Ничего я не предполагал, - хмуро сказал Гриша. - Мне самому только сегодня в голову пришло, что нас могут засечь по выстрелу…
Тропинка уводила нас всё дальше и дальше от опасных мест. Вот где было грибов полно! Теперь они даже не прятались - чувствовали, видно, что нам с Гришей не до них.
- А вот интересно, - сказал я. - Если человек только наполовину в прицел попал… Пополам его не разорвёт?
- Не знаю… - с нервным вздохом ответил мне Гриша. - Не разорвёт, наверное…
Я закончил строгать и сложил ножик. Серьёзная вышла дубина.
- На, держи, - сказал я. - В случае чего - в лоб! И не раздумывая, понял?
- По-моему, за нами кто-то идёт, - сказал Гриша.
Глава 16
- Ну-ка спрячься, - приказал я. - Встань за дерево. Значит, всё понял, да? Если что - в лоб!
Я достал пистолет и тоже отступил в сторону. Отрегулировал дальность, но заранее целиться не стал. Ангелы ходят бесшумно. Чёрта с два мы бы их услышали первыми.
И всё же, когда ветки всколыхнулись, я не удержался и поднял оружие. Поднял и тут же опустил. Потому что из-за поворота тропинки выбежала растрёпанная, запыхавшаяся Люська. В руках у неё уже не было ни лукошка, ни посошка. Коса на бегу расплелась, и теперь над Люськиной головой вставала рыжая туча спутанных волос. Увидев меня, Люська резко остановилась.
- Гриша?! - И задохнулась.
Гриша вылетел из-за дерева. В лесу стало очень тихо. Кукушка невдалеке отсчитывала кому-то уже, наверное, вторую сотню лет. Люська не мигая смотрела на двух придурков: один - с пластмассовым пистолетом наизготовку, другой - с каким-то дышлом наперевес.
- Ну и какого чёрта ты за нами увязалась? - со злостью спросил я.
- Куда вы идёте?
- В город.
- Зачем?
- Люська! - сказал я. - Пожалуйста! Иди к автобусу! Не до тебя сейчас…
- Я прошу тебя, Люся… - поддержал меня Гриша.
- Никуда я не пойду! - отрезала она. - Господи, да что же это такое! Всё бросили, вещи бросили… Почему забрать сумку из автобуса?.. Я никуда не пойду, пока вы мне всё не объясните, слышите?
- Что тебе объяснить? - взорвался я. - Ну, гонятся за нами! Гонятся, понимаешь?
- Кто за вами гонится?
- Инопланетяне! - рявкнул я. - С рожками! С ножками! С крылышками!.. Иди к автобусу!
- Не пойду!
Я открыл было рот и вдруг замер. Низкое, еле слышное жужжание прошло над деревьями и пропало где-то впереди. Нет, не пропало… Снизилось и загуляло между стволами, мало-помалу приближаясь к нам. Кукушку как обрезало. Я оглянулся на Гришу.
- Они? - одними губами спросил я его.
Гриша неопределённо потряс головой. Лицо серое, зубы стиснуты.
- Не знаю, - ответил он шёпотом.
- Что ты вообще знаешь!.. - прошипел я, лихорадочно соображая, на какое расстояние мне поставить дальномер моей машинки.
Жужжание приближалось. Теперь уже было ясно, что оно идёт прямиком на нас.
Гриша с Люськой стояли оцепенев - бери их голыми руками. Опомнясь, я толкнул их что было сил, и, отбежав шагов на десять от тропинки, мы втроём повалились в траву.
Жужжание выплыло из кустов, но я ничего не увидел. Звук двигался в метре над тропинкой, я мог указать пальцем, откуда он сейчас раздаётся, но там ничего не было. Просто звук.
Быстро посмотрел на Люську. Не дай бог в обморок упадёт - ещё и её на себе тащить!.. Плохо я подумал о Люське. Так она и позволила себе упасть в обморок! Побледнела, вцепилась пальцами в ствол - чуть кору не сорвала, по выдержала, молодец…
Жужжание задержалось над тем местом, где мы только что стояли, потом снова двинулось и стало удаляться, но уже не по прямой, как раньше, а то и дело давая петли то в одну, то в другую сторону.
- Они… - хрипло сказал я, поднимаясь. - Сколько здесь живу, а такого ни разу не слышал… Ты когда-нибудь слышала?
Люська помотала головой. Вроде бы приходила в себя.
- Что это? - спросила она.
- Инопланетяне… - устало ответил я. - И Гриша твой - инопланетянин… Особо опасный преступник…
Она посмотрела на меня, потом на Гришу. Выражение лица у неё было самое жалобное.
- Не понимаю… - беспомощно сказала она.
- Люська! - взмолился я. - Ну не время сейчас! Я два месяца понять пытаюсь - и то до сих пор до конца не понял! А у нас нет двух месяцев! У нас минуты лишней нет, ясно тебе? Нам в город надо, к майору… Иди обратно, Люська! Иди к автобусу! Ну что нам, на коленях тебя просить?..
- Это очень опасно, Люся… - в отчаянии добавил Гриша.
В лесу ожила кукушка. Сказала один раз своё "ку-ку", а повторить так и не решилась. Можно понять птичку…
- Куда обратно? - встрепенулась Люська. - Туда? Я теперь туда не пойду!
- Да не тронет оно тебя! - сказал я. - Ты-то здесь при чём?
Чуть запрокинутое лицо её на секунду застыло, и я вдруг подумал с тоской и совершенно не к месту, что Люська иногда - вылитая Наташка… Нельзя нам её с собой брать. Во-первых, в самом деле опасно, а во-вторых, попробуй угадай, что она отчудит в следующий момент…
- Я иду с вами! - решительно сказала Люська. - Только сначала вы мне всё расскажете!
Ну вот… Так я и знал! Вне себя я выхватил из пачки сигарету и, не найдя в левом кармане спичечного коробка, полез в правый.
- Люська!.. - начал я.
- Я иду с вами! - Она повысила голос.
Ну вот что ты с ней будешь делать!
- Ладно, - буркнул я. - Гриша тебе по дороге всё расскажет… Только громко не болтать, ясно? Гриша, где дрын? Я для чего его строгал? Чтобы ты его под деревом бросил?..
Недовольный, я выбрался на тропинку и зашагал, перекатывая в губах незажжённую сигарету и машинально хлопая себя по всем карманам. Были же спички… Может, я их опять в сумку кинул?
За спиной у меня - сбивчиво, взахлёб, наперебой - говорили Гриша и Люська. Я не слушал. Вернее, слушал, но не их. Пока вроде ничего подозрительного… Будем надеяться, что ангелы нас потеряли.
Да что за чёрт - и в сумке тоже спичек нет! И тут я наконец вспомнил. Я же их собственными руками отправил на корабль к ангелам! Ну не дурак, а? Полный коробок!..
Я остановился, и разговор у меня за спиной мгновенно смолк. Обернувшись, я увидел, что Гриша с Люськой смотрят на меня во все глаза.
- Спички есть у кого-нибудь? - спросил я.
Они даже не сразу меня поняли. Напугал я их своей остановкой.
- Ненормальный, - еле выговорила Люська. - Разве так можно? Чуть сердце не разорвалось…
- Да что ты мне про сердце! - сказал я. - Спички у тебя есть?
- Нет у меня спичек! - отрезала она.
- А я не курю, ты же знаешь, - добавил Гриша.
Тоже мне грибники! В полном расстройстве я засунул сигарету в пачку. Это что же я теперь, до самого города без курева буду? Совсем весело…
Некоторое время Гриша с Люськой молчали. Потом заговорили снова.
- Похожа на меня?.. - упавшим голосом переспрашивала Люська. - Очень похожа?..
Я так понимаю, что, когда выйдем на майора, она о Гришиной планете больше меня знать будет…
Переход до Глубокой балки сожрал у нас почти весь остаток дня. Отвык я от таких маршей. Ну куда это - почти десять километров пешком отмахать! Хорошо хоть без приключений. Вот только шмели нас часто пугали - жужжат похоже…
А приключения начались сразу же за Глубокой балкой.