ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Хратен стоял на залитой лунным светом элантрийской стене и с любопытством осматривал дыру. Одну из преграждавших внутренние лестницы баррикад покорежили, а несколько досок проломили. Дыра удивительно напоминала лаз, проделанный грызунами - элантрийскими грызунами, ищущими выхода из норы. Этот участок стены гвардейцы обычно содержали в чистоте, а множество грязных следов указывало на то, что на стену поднимались не единожды.
Хратен зашагал прочь от дыры. Скорее всего, он один знал о ее существовании: за Элантрисом теперь наблюдал небольшой отряд гвардейцев, и они редко поднимались на стену. Пока что он решил не говорить им о проломленном заграждении, на его планы не влияло, найдет ли пара элантрийцев путь к побегу. Им все равно не убежать далеко - изуродованную шаодом внешность трудно скрыть. К тому же джьерн не хотел беспокоить людей слухами об Элантрисе; пусть умы жителей Каи занимает новый монарх и его недавно приобретенная вера, о которой скоро объявят стране.
Он размеренно шагал по стене: справа Элантрис, слева Каи. В вечерней мгле сиял островок огней - королевский дворец, где с недавних пор поселился Телри. Арелонская знать, стремясь выказать свою преданность монарху, собралась на бал по поводу коронации в необычайно широком составе. Любящий помпезность герцог, несомненно, наслаждался вниманием.
Ботинки Хратена мерно постукивали по камню обходной дорожки. Коронация Телри прошла с ожидаемым размахом. Он читал душу бывшего герцога, как открытую книгу, а кого легко понять, тем легко управлять. Пусть пока празднует - не успеет оглянуться, как настанет время платить по счетам.
Без сомнений, прежде чем дать согласие на обращение в Шу-Дерет, Телри потребует еще денег. Он считает себя хитроумным дельцом и теперь решит, что, сев на трон, может ставить Фьердену условия. Хратен притворится возмущенным, хотя прекрасно знает, что Телри бессилен что-либо поделать. Власть заключается не в богатстве, но во внутренней силе: деньги ничего не значат для человека, который отказывается продаваться. Королю никогда не понять, что полученные от Фьердена деньги не купят ему власти, а, наоборот, поставят в зависимость от империи. Пока он будет купаться в деньгах, Арелон ускользнет у него между пальцев.
Хратен покачал головой; его мучило неясное чувство вины. Он использовал Телри, потому что тот представлял собой подходящее орудие. Но жадному сердцу герцога не познать истинного обращения, он никогда не посвятит себя без остатка Джаддету или его империи. Обещания Телри останутся такими же пустыми, как и его правление. И все же джьерн не упустит выгоды. К тому же такой путь представлялся логичным, а, как начал понимать Хратен, его вера черпала силу в логике. Пусть Телри не станет искренне верующим; для детей Арелона, воспитанных в духе Дерети, единственным властелином будет Джаддет. Условное обращение одного человека подарит спасение целому королевству.
Во время неторопливой прогулки по стене взгляд джьерна против его воли постоянно притягивала темная громада Элантриса. Он пытался вернуться к размышлениям о Телри, но его сознанием настырно завладела иная мысль.
Хратену пришлось нехотя признать, что сегодня его заманила на стену определенная причина - он волновался о принцессе. Его беспокоило, что она часто занимает его мысли, но лгать себе бессмысленно. Сарин показала себя интересным противником, а джьерн по себе знал, как опасен Элантрис. Он понимал угрозу для девушки, когда отдавал приказ отравить ее, хотя посчитал риск оправданным. После трех дней его решимость поколебалась. Принцесса была нужна ему живой.
Так получилось, что Хратен рассматривал сверху улицы мертвого города, лелея глупую надежду, что увидит внизу теоданку и на его душе полегчает. Конечно, подобной удачи ждать не приходится; за весь вечер он не увидел ни одного элантрийца. Джьерн не знал, то ли они перекочевали в другую часть города, то ли перебили друг друга в междуусобице. Ради принцессы он надеялся, что второе предположение неверно.
- Ты джьерн Хратен, - внезапно раздался над ухом голос.
Хратен развернулся, выискивая в темноте человека, которому удалось подкрасться совершенно неслышно. В воздухе за плечом висел ярко горящий сеон. Жрец прищурился, разглядывая эйон в центре: Дио.
- Это я, - подозрительно отозвался джьерн.
- Я разыскивал тебя по поручению моего господина, теоданского короля Эвентио, - мелодичным напевным голосом продолжал сеон. - Он желает поговорить с тобой.
Хратен улыбнулся. Он надеялся, что когда-нибудь Эвентио захочет с ним связаться.
- С нетерпением ожидаю слов от его величества.
Свечение сеона как бы втянулось внутрь, и вот уже на его месте появилось мужское лицо с полным подбородком.
- Ваше величество, - поприветствовал его легким кивком Хратен. - Чем моху служить?
- Нет нужды вдаваться в ненужные любезности, джьерн, - ровным голосом откликнулся Эвентио. - Ты знаешь, чего я хочу.
- Свою дочь.
Голова короля утвердительно закачалась в воздухе.
- Я слышал, что каким-то образом ты научился справляться с элантрийской болезнью. Что ты попросишь за излечение Сарин?
- В моих руках нет власти над проклятием, - смиренно возразил жрец. - Меня излечил лорд Джаддет.
Король на мгновение замолчал.
- Тогда что попросит за излечение принцессы твой Джаддет?
- Мой лорд может откликнуться на мольбу, если вы пошлете ему какой-нибудь обнадеживающий знак. Неверующим не стоит ждать от него чудес.
Эвентио склонил голову; он, несомненно, угадал, какую плату потребует Хратен.
- Как скажешь, так и будет, жрец, - пообещал он. - Если моя дочь покинет Элантрис в целости и сохранности, я обращусь в Шу-Дерет. Я знал, что рано или поздно время придет.
Хратен широко улыбнулся.
- Я посмотрю, смогу ли убедить лорда Джаддета вернуть нам принцессу, ваше величество.
Эвентио кивнул. Его взгляд потускнел от сознания пережитого им поражения. Сеон оборвал связь и улетел прочь, не проронив ни слова.
Улыбка не сходила с губ джьерна: последняя деталь плана только что встала на место. Эвентио сделал мудрый выбор; по крайней мере, Хратену удалось потребовать чего-то в обмен на обращение. Чего-то, что он мог получить даром.
Жрец поглядел вниз на Элантрис, его тревога о Сарин неизмеримо возросла. Если все пойдет как задумано, через несколько месяцев он поднесет вирну не один языческий народ, а целых два.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Случалось, что Раоден желал отцу смерти. Он ежедневно наблюдал страдания простых людей и знал, что в них виноват король. Йадон доказал, что ради достижения успеха пойдет на любое вероломство, и безжалостно сокрушал стоящих на пути. Постоянные свары между придворными приводили его в восторг, в то время как государство разваливалось на глазах. Без Йадона на троне Арелону будет лучше.
И все же, услыхав новость о гибели отца, Раоден не мог стряхнуть нахлынувшую грусть. Его сердце с готовностью забыло о жестоком короле последних лет и горевало по отцу из детских воспоминаний. Тогда Йадон был одним из самых успешных купцов страны; соотечественники его уважали, а сын любил безграничной детской любовью. Отец казался воплощением силы и достоинства, и в дальнем закоулке сердца до сих пор хранился образ величайшего из героев.
Присутствие Сарин и занятия с эйонами помогали ему забыть о потере. Если он не проводил время с девушкой, то усиленно занимался древней магией. Теперь жители Нового Элантриса со многим справлялись без него: они сами находили себе работу, а редкие споры удавалось решить без его вмешательства. Поэтому Раоден почти постоянно сидел в библиотеке и вычерчивал эйоны, пока Сарин читала.
- На удивление мало сведений о современном Фьердене, - произнесла принцесса, просматривая очередной том. Он был настолько тяжел, что ей пришлось попросить помощи, чтобы донести его до столика.
- Может, ты еще не нашла нужную книгу, - откликнулся Раоден.
Сарин расположилась на обычном месте, а он стоял за стопкой книг рядом с ее стулом и упражнялся с дополнениями к эйонам, о которых недавно читал. Сейчас он рисовал символ Эхе.
- Возможно, - с сомнением согласилась девушка. - Везде написано о старой империи, только одна книга об исторических преобразованиях упоминает Фьерден последнего столетия. Я всегда считала, что элантрийцы тщательно изучали другие религии, хотя бы для того, чтобы знать своих соперников.
- Как я понимаю, элантрийцы не возражали против соперничества.
Когда Раоден заговорил, его палец соскользнул в сторону, нарушив ровную линию. Эйон мгновение повисел в воздухе и пропал; крохотная оплошность повлияла на весь сложный символ. Принц вздохнул и продолжал рассказывать:
- Элантрийцы считали себя намного выше других, так что им не приходилось беспокоиться о конкурентах. Большинство вообще относились к тому, поклоняются им или нет, с полным равнодушием.
Сарин обдумала его объяснение, отодвинула в сторону пустую тарелку из-под сегодняшнего обеда и вернулась к книге. Раоден не стал говорить ей, что увеличил ее порцию, как любому новичку в течение первой недели в Элантрисе. Он по опыту знал, что постепенное ограничение в еде помогало разуму лучше приспособиться к голоду.
Он начал рисовать символ заново, и тут дверь в библиотеку отворилась.
- Он все еще наверху? - спросил принц вошедшего Галладона.
- Коло, - с чувством ответил дьюл. - Кричит на своего бога во всю мочь.
- Ты хотел сказать "молится".
Галладон передернул плечами:
- Не понимаю, почему он считает, что бог его не услышит, если он будет говорить тихо.
Сарин подняла голову от книги.
- Вы говорите о джьерне?
Принц кивнул.
- С раннего утра он стоит на стене над воротами и упрашивает Джаддета исцелить нас.
Девушка изумленно распахнула глаза.
- Исцелить?
- Что-то в этом духе. Снизу плохо слышно.
- Джьерн молится о здоровье элантрийцев? Вот так перемены… - Принцесса подозрительно прищурилась.
Раоден пожал плечами и вернулся к эйону. Галладон выбрал книгу о сельском хозяйстве и с интересом листал ее: последние дни он пытался придумать способ орошения, подходящий для условий Элантриса.
Принц почти закончил эйон и запутанные уточнения к нему, когда заметил, что Сарин отложила книгу и с интересом наблюдает за ним. Под ее пристальным взглядом он опять ошибся и даже не успел понять в чем, как эйон померк. Он поднял руку, чтобы начать заново, а принцесса все не спускала с него глаз.
- Что? - наконец не выдержал Раоден.
Палец автоматически вычерчивал основу любого эйона: верхнюю линию, потом наклонную черту и точку посредине.
- Ты уже час рисуешь один и тот же символ.
- Тренируюсь, пока не получится правильно.
- Но у тебя же получалось! Дюжину раз подряд.
Принц пожал плечами.
- Эйоны помогают мне думать.
- О чем? - Сарин определенно устала от изучения имперской старины.
- В последнее время об Эйон Дор. Я понимаю почти всю теорию, но так и не могу разгадать, что запирает Дор. Я чувствую, что эйоны изменились, что старые формы неверны, но не могу понять почему.
- Может быть, что-то случилось с королевством, - не задумываясь предположила девушка. Она откинулась на спинку стула, так что его передние ножки приподнялись от пола.
- В каком смысле?
- Ну, - протянула она, - ты сам говорил, что эйоны и ваша земля как-то связаны; я даже могу подтвердить.
- Да? - Раоден улыбнулся, продолжая чертить. - Подготовка прекрасной принцессы включала в себя тайные уроки по древней элантрийской магии?
- Нет. - Сарин эффектно качнула головой. - Но меня обучали эйонам. Любой эйон начинается с Арелона, я выучила это еще в детстве.
Принц замер, его палец остановился, не доведя линию до конца.
- Повтори.
- Хм? А, это всего лишь подсказка, которую мой учитель придумал для запоминания. Смотри, на что похоже начало любого эйона: верхняя линия означает побережье, косая черта напоминает гряду Атадских гор, а точка в центре - это озеро Алоное.
Галлдон встал и подошел поближе - задумчиво вглядеться в висящий в воздухе эйон.
- Она права, сюл. Действительно похоже на карту Арелона. А в книгах ничего не говорится об этом?
- Нет, - пораженно ответил Раоден. - Я читал, что между эйонами и королевством существует связь, но в книгах ничего не говорилось о том, что символы в прямом смысле изображают его очертания. Наверное, такое объяснение казалось ученым слишком простым.
Галладон взял со стола свою книгу и раскрыл на последней старнице - карте Арелона.
- Рисуй, сюл. Иначе твой эйон погаснет.
Принц последовал совету, его палец вернулся к вычерчиванию привычных линий. Дьюл развернул рядом карту, а Сарин придвинулась поближе. Они переводили взгляды с тонкого листа бумаги на эйон.
- Долокен! - вдруг выругался Галладон. - Сюл, ты посмотри! Пропорции полностью совпадают, даже наклон точь-в-точь повторяет наклон гряды.
Раоден последним штрихом закончил символ. Он подошел к друзьям, рассмотрел карту и поглядел на Сарин.
- Но тогда что неверно? Горы по-прежнему на месте, и побережье, и озеро.
Принцесса передернула плечами.
- Не смотри на меня. Эксперт у нас ты; я даже первую линию правильно провести не могу.
Принц еще раз внимательно осмотрел эйон. Через несколько секунд тот сверкнул короткой вспышкой и угас; какая-то неведомая преграда не давала прорваться заключенной в нем силе. Если предположение Сарин верно, то эйоны связаны с Арелоном гораздо теснее, чем он предполагал. То, что останавливало Эйон Дор, не могло не отразиться на королевстве.
Он повернулся, намереваясь похвалить Сарин за подсказку, но слова застыли у него на губах. Темные пятна на лице девушки поменяли цвет: они стали синими и фиолетовыми, как синяки. Казалось, они пропадают у него на глазах.
- Доми милостивый! - не сдержал возгласа Раоден. - Галладон, посмотри на нее!
Дьюл встревоженно обернулся, и в ту же секунду беспокойство пропало с его лица и сменилось благоговением.
- Что? - Принцесса нервно переводила взгляд с одного на другого.
- Что ты сделал, сюл? - спросил Галладон.
- Ничего! - Принц недоуменно глянул на то место, где висел его эйон. - Она выздоравливает от чего-то другого.
И тут его озарило. Сарин не умела рисовать эйоны. Она жаловалась на холод и продолжала настаивать, что ее не терзает непрерывная боль. Он потянулся и дотронулся до лица девушки; ее кожа была теплой - слишком теплой даже для новичка, тело которого еще не успело остыть. Принц дрожащими пальцами стянул с ее головы шарф и провел ладонью по светлым, начавшим отрастать колючим волосам.
- Идос Доми, - прошептал он.
Схватил ее за руку и потащил прочь из библиотеки.
- Дух, я не понимаю, - протестовала Сарин, когда они ворвались на привратную площадь Элантриса.
- Ты никогда не становилась элантрийкой. Это какой-то трюк; джьерн использовал его на себе, когда притворялся одним из нас. Каким-то образом Хратен научился вызывать у людей признаки шаода.
- Но…
- Подумай, Сарин! - Принц развернул ее лицом к себе и заглянул в глаза. Джьерн продолжал громко проповедовать со стены, но его слова искажало расстояние. - Свадьба с Ройэлом затевалась, чтобы посадить на трон сильного противника Шу-Дерет. Естественно, Хратен хотел воспрепятствовать ей и выбрал самый скандальный путь из всех возможных. Тебе не место здесь.
Он снова потянул ее за руку, намереваясь подвести к воротам. Но девушка упиралась изо всех сил.
- Я не уйду.
Раоден удивленно на нее уставился.
- Но ты должна… Это Элантрис, Сарин! Никто не хочет жить здесь.
- Мне все равно, - твердым голосом возразила принцесса. - Я остаюсь.
- Ты нужна Арелону.
- Королевству будет лучше без меня. Если бы я не вмешивалась, Йадон был бы жив, а Телри никогда не увидел бы трона.
Принц застыл. Он хотел, чтобы она осталась, хотел всем сердцем. Но он сделает все возможное, чтобы заставить ее покинуть Элантрис. В городе ее ждет смерть.
Ворота открывались: джьерн сверху разглядел свою добычу.
Сарин с широко распахнутыми в страхе глазами потянулась к принцу. Пятна уже почти пропали с ее лица; она была потрясающе красива.
- Ты думаешь, что мы можем себе позволить роскошь кормить тебя? - Раоден через силу заставил голос звучать грубо. - Думаешь, мы станем тратить еду на женщину, которая не одна из нас?
- Ничего не выйдет, Дух! - выкрикнула в ответ Сарин. - Я по глазам вижу, что ты говоришь неискренне.
- Тогда послушай правду, - прошептал принц. - Даже урезая порции, пищи в Новом Элантрисе осталось на несколько недель. Мы выращиваем зерно, но оно созреет нескоро. Все это время мы будем голодать. Все мы: мужчины, женщины, дети. Мы будем голодать, если только кто-нибудь снаружи не пришлет нам запасов.
Принцесса заметалась и бросилась к нему на шею, крепко прижимаясь к его груди.
- Будь ты проклят, - прошипела она сквозь слезы. - Именем Доми, будь ты проклят.
- Ты нужна Арелону, Сарин, - шептал он в ответ. - Если ты говорила правду и на трон сел пособник Фьердена, то у Элантриса не осталось будущего. Ты знаешь, что сделают с нами дереиты. В королевстве все пошло кувырком, и ты единственная, кому я доверяю поправить положение.
Она взглянула ему в глаза.
- Я вернусь.
Их окружили люди в желто-коричневых плащах. Они отпихнули Раодена от девушки, и он упал на склизкие камни мостовой, а гвардейцы уводили Сарин в открытые ворота. Принц лежал на спине, в хлюпающей слизи и смотрел снизу вверх на высокого человека в кроваво-красном доспехе. Джьерн мгновение постоял молча, повернулся и вслед за Сарин покинул город. Ворота с грохотом захлопнулись за его спиной.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Ворота шумно захлопнулись. На сей раз они запирали Сарин не в Элантрисе, а снаружи. Противоречивые чувства рвали ее душу на части, как голодные волки, не давая сосредоточиться на одном из них. Пять дней назад она попрощалась с прежней жизнью, умоляла Доми излечить ее. Сейчас она мечтала вернуть проклятие, лишь бы не покидать Духа.
Но Доми решил за нее. Дух был прав: она не могла жить в Элантрисе, так же как он не мог выйти за пределы города. Их миры, условия, которые им требовались для жизни, слишком разнились.
На ее плечо упала рука. Стряхнув оцепенение, Сарин обернулась. Немногие мужчины возвышались над ней настолько, что ей приходилось задирать голову, чтобы посмотреть им в лицо.
- Джаддет спас тебя, принцесса, - с легким акцентом произнес Хратен.
Сарин стряхнула его руку с плеча.
- Не знаю, как тебе удалось обмануть нас, жрец, но в одном я уверена: я ничем не обязана твоему богу.
- Твой отец думает иначе. - Лицо джьерна посуровело.
- Для жреца, чья религия на всех углах кричит об истине, твоя ложь потрясает безыскусностью.
Хратен растянул губы в тонкой улыбке.
- Ложь? Почему бы тебе не поговорить с отцом? Ведь можно сказать, что это ты подарила нам Теод. Стоит обратить короля, и вся страна последует за ним.
- Невозможно! - решительно заявила Сарин, но в ее душе зрело сомнение. Джьерны славились изворотливостью, им редко приходилось прибегать к откровенной лжи.